Башмак Эмпедокла-14. Комикс Померещенского

      Спустившись в метро, я обрадовался, что меня  туда  пропустили,  и  я как-то странно начинал не верить, что я был там, откуда  шел.  Мелькнула даже нелепая мысль, – надо было взять у него справку, что он в меня стрелял. Ведь он мог снять с нее копию и поместить ее в один из своих томов. Тут подоспел поезд, можно было спокойно сесть, и хотя ехать было недалеко, я раскрыл выданный мне новый журнал. Повесть называлась:
                «По дороге к девочкам»,
состояла она из рисунков и подписей к  ним,  кое-где  рисунки без подписи, так сказать, без слов, словом – комикс. Я стал разглядывать и прочитывать. Какой-то саквояж с двумя кружками, в которые вписаны  две головы, это астронавты Диванов и Фомяков летят открывать новую планету. 
     Диванов: «Какой русский не любит быстрой езды!»
     Фомяков: «Как хороша,  как свежа  третья  космическая  скорость!» 
     Головы  становятся  все  больше, навстречу им увеличиваются такие же головы.
     Диванов: «Мы летим навстречу великой зеркальной преграде, именно здесь  изгибается  наша  вселенная!»
       Фомяков: «Так оно и есть, по закону листа Мебиуса. Но  смотри,  Диванов, мы уже поседели!»
     Фомяков и Диванов хватаются  за  головы,  торчащие  из скафандров: «Ах! Ох! Ух!»
     Фомяков:  «Не  может  быть!  То-то  я  уже чувствую, что меня тянет к девочкам!»
     Диванов: «Немудрено, ведь прошло несколько  миллионов  относительных  лет». 
     В верхнем ряду воображения  витают девочки.
     Диванов: «Фомяков, нам не до девочек, мы не можем уклоняться от курса».
     Фомяков: «По нашему курсу лежит Черная Дыра, если мы  в  нее  не свернем, она все равно нас затянет».
     Приближается Черная Дыра. 
     Диванов: «Не затянет, потому что у меня нет такого желания, а у тебя нет на девочек даже денег!»
     Фомяков: «Деньги выделены тебе как эквивалент  времени, и я могу потратить часть своего времени на то, чтобы отнять у  тебя  эти деньги!»
     Сквозь шлем просматривается испуганное лицо Диванова. 
     Диванов: «Фомяков, но у тебя дома на Земле жена!»
     Ехидное лицо Фомякова. 
     Фомяков:  «А  ты читал, Диванов, пушкинский анекдот о том, как Дельвиг звал однажды
Рылеева к девкам. «Я женат», – отвечал Рылеев; «так что же, сказал  Дельвиг, разве ты не можешь отобедать в ресторации, потому что у тебя  дома  есть кухня?»
     На картинке Рылеев зовет Дельвига к девкам.
     Диванов: «Ты,  Фомяков, себя с классиками не ровняй. Ты бы еще Баркова вспомнил. Ты даже на Померещенского (вот, скромняга, отметил я) не тянешь. А я тебе  еще  вот что скажу: ты в транскосмической экспедиции впервые, ты себе и не представляешь, что за девки в этих дырах попадаются...» 
     Художник  изображает вполне пристойных девок.
     Фомяков: «Девки, они везде –  девки,  какая  бы дыра не была...»
     Диванов: «Не скажи, батюшка, ведь иные есть и в  осьминогом обличии...»
     Нарисованы восьминогие и восьмирукие девки, вроде бы как  в  огромных очках.
     Фомяков: «Подумаешь, многорукий  Шива!  Это,  брат,  для  объятий очень даже хорошо, таких объятий и в Кама-сутре не сыщешь. А если у  них еще и присоски есть! На это одно поглядеть стоит».
     Диванов: «Увидишь ты, держи карман шире, у них, у осьминожек чернильная жидкость есть, они  ее как выпустят, ты и не увидишь, где ты и с кем!»
     Художник изображает Черный квадрат.
     Диванов: «А еще есть пчеловидные девушки, у них  и  манеры, как у истинных пчел, они же трутням отрывают потом это самое: так природой предусмотрено».
     Пчелы вырывают трутням это самое.
     Фомяков: «Ты  меня не стращай и не обзывай трутнем, я тебе тут столько  экспериментов  провернул, другому и десяти жизней не хватит! Ты меня на меде не проведешь, хватит зубы-то заговаривать!»
     Диванов: «А можешь еще напороться на  акуловидных, членистохвостых, черепахообразных, драконоподобных, слонокожих и медузоликих».
     Изображена почти достоверно соответствующая нечисть.
     Фомяков:  «Подумаешь, на то на мне и скафандр на все случаи, совпадающие с непредвиденными!»
     Скафандр крупным планом.
     Диванов: «Да они все оборотистые, сперва и не видно, кто – кто, а как только скафандр  по  молодости-то  скинешь, так тут они нужный вид примут, уже не отвертишься. А ты знаешь,  сколько ловушек они цельным кораблям устраивают?»
     Космический корабль попадает в ловушку.
     Фомяков: «Неужто цельным кораблям? Со всеми  антеннами?» 
     Диванов: «Они антенны за усики принимают, что там – с антеннами: с экипажем! А потом их экспедиции разыскивают, отчеты об этих поисках публикуют,  да ни разу правды еще ни один фантаст не написал, куда они  на  самом  деле провалились: цензура все равно бы не пропустила».
     Нарисовано, как цензура гневно не пропускает отчет. Фомяков изображает крайнее  недоверие  на лице.
     Диванов: «Усмири свою постыдную похоть, Фомяков,  ведь  я  же  вот держусь, я думаю только о том, как выполнить наш долг  и  открыть  новую планету!»
     Фомяков: «Дошло, наконец, до меня, как ты держишься! Ты с  самого начала не доверял нашему правительству! Ты  экономил  продукты,  не ел, думаешь, вот вернемся на Землю, ты на этих запасах еще лет сто  протянешь! Все, Диванов, шалишь! Вернемся, ты у меня еще за  это  недоверие под трибунал пойдешь! Выкладывай деньги на девчонок, сквалыга!» 
     Диванов (дрожа от негодования): «Держи, чтоб ты провалился, провокатор!»
     В лицо Фомякову летят рубли и трешки.
     Фомяков: «Ты за кого меня  держишь? Мы же не дома... да и дома... Шутки со мной шутить вздумал?  А  ты знаешь, никто еще не отменил закона, что больше тридцати  рублей  нельзя вывозить за границу? Так я тебе, как домой вернемся, еще  нарушение  финансовой дисциплины и контрабанду пришью».
     Диванов (дрожа  от  негодования): «Держи, чтоб ты провалился, доносчик! Но смотри,  не  прогадай!  Я предупреждал...»
     В лицо Фомякову летят доллары и фунты.
     Фомяков:  «Вот  так-то  лучше. Теперь давай, тормози, да тормози ты, Черная Дыра на  носу!  (поет): – А ну-ка девушки...»
     Черная Дыра приближается, уже можно видеть очертания, какие-то  родимые пятна, которые, чем ближе, тем более становятся родными.
     Диванов (кричит, торжествующе): «Земля!»
     Фомяков: «Как? Почему Земля?»
     Вырисовывается Земля. 
     Диванов:  «Я  же предупреждал, что время – деньги! Ты выманил у меня  деньги, которые  и совершили такой оборот. Ты что не слышал, что деньги кого угодно  сведут с пути истинного? Ишь, что затеял, и это в пространстве-времени Римана и Минковского, о Лобачевском я уже при тебе и  говорить  стесняюсь.  Итак, Фомяков, я тебя сейчас сдам властям за невыполнение задания особой государственной важности. Правительству позарез нужна была новая необитаемая планета для проведения на ней экологических экспериментов. А ты куда все повернул? Будут тебе, ужо, девочки! И жене твоей все обязательно расскажу!»
     Фомяков с ужасом смотрит на Землю.
     Поезд дальше не пойдет,  просьба освободить вагоны. Я закрыл журнал и  вышел.  На  улице  было  безлюдно.
     Из-за киоска, оскалившегося разноцветными бутылками, вдруг вынырнули две фигуры и двинулись ко мне.
     – Почитать что-нибудь есть? – с угрозой в голосе спросил первый. Второй зашел сбоку, снял с носа очки и стал хмуро протирать их своим  галстуком. Я молча протянул им журнал, и они, повеселев, тут же  отошли  читать к  ближайшему фонарю. Я с облегчением перевел дыхание. Ну вот, а говорят, в России никто ничего не читает!