Гюнтер Грасс. Стихи

G;NTER GRASS (1927 - 2015)

KINDERLIED

Wer lacht hier, hat gelacht?
Hier hat sich's ausgelacht.
Wer hier lacht, macht Verdacht,
da; er aus Gr;nden lacht.

Wer weint hier, hat geweint?
Hier wird nicht mehr geweint.
Wer hier weint, der auch meint,
da; er aus Gr;nden weint.

Wer spricht hier, spricht und schweigt?
Wer schweigt, wird angezeigt.
Wer hier spricht, hat verschwiegen,
wo seine Gr;nde liegen.

Wer spielt hier, spielt im Sand?
Wer spielt mu; an die Wand,
hat sich beim Spiel die Hand
gr;ndlich verspielt, verbrannt.

Wer stirbt hier, ist gestorben?
Wer stirbt, ist abgeworben.
Wer hier stirbt, unverdorben
ist ohne Grund verstorben.


ГЮНТЕР ГРАСС (р. 1927)

Нобелевская премия 1999 г.

ДЕТСКАЯ ПЕСЕНКА

Кто смеется, что за смех?
Здесь высмеивают всех.
Грех не заподозрить тех,
чей не без причины смех.

Кто здесь плачет, что за плач?
Быть не может неудач.
Здесь не плачь и мысли спрячь,
что не без причины плач.

Кто молчит, кто говорит?
Кто молчит, тот будет бит.
Тот, кто говорит, тот скрыл,
почему он говорил.

Кто играет? В чем игра?
К стенке стать ему пора,
от игры не жди добра,
причиняет боль игра.

Кто здесь гибнет, кто погиб?
Ненадежен этот тип.
Те, кто не сменил личин,
гибнут вовсе без причин.
 

PROPHETENKOST

Als Heuschrecken unsere Stadt besetzten,
keine Milch mehr ins Haus kam, die Zeitung erstickte,
;ffnete man die Kerker, gab die Propheten frei.
Nun zogen sie durch die Stra;en, 5800 Propheten.
Ungestraft durften sie reden, sich reichlich n;hren
von jenem springenden, grauen Belag, den wir die Plage
Wer h;tte es anders erwartet. — [nannten.
Bald kam uns wieder die Milch, die Zeitung atmete auf,
Propheten f;llten die Kerker.


ДОЛЯ  ПРОРОКОВ

Когда саранча напала на город,
мы остались без молока, задохнулась газета,
отворили темницы и волю дали пророкам.
Они высыпали на улицы, 3800 пророков.
Им дали безнаказанно поговорить и досыта наесться
этой серой скачущей массой,
что мы называли напастью.

Как и следовало ожидать –

появилось опять молоко, вздохнула газета,
пророков вернули в темницы.




IM EI

Wir leben im Ei.
Die Innenseite der Schale
haben wir mit unanst;ndigen Zeichnungen
und den Vornamen unserer Feinde bekritzelt.
Wir werden gebr;tet.

Wer uns auch br;tet,
unseren Bleistift br;tet er mit.
Ausgeschl;pft eines Tages,
werden wir uns sofort
ein Bildnis des Br;tenden machen.

Wir nehmen an,
da; wir gebr;tet werden.
Wir stellen uns ein gutm;tiges Gefl;gel vor
und schreiben Schulaufs;tze
;ber Farbe und Rasse
der uns br;tenden Henne.

Wann schl;pfen wir aus?
Unsere Propheten im Ei
streiten sich f;r mittelm;;ige Bezahlung
;ber die Dauer der Brutzeit.
Sie nehmen einen Tag X an.

Aus Langeweile und echtem Bed;rfnis
haben wir Brutk;sten erfunden.
Wir sorgen uns sehr um unseren Nachwuchs im Ei.
Gerne w;rden wir jener, die ;ber uns wacht
unser Patent empfehlen.

Wir aber haben ein Dach ;berm Kopf.
Senile K;ken,
Embryos mit Sprachkenntnissen
reden den ganzen Tag
und besprechen noch ihre Tr;ume.

Und wenn wir nun nicht gebr;tet werden?
Wenn diese Schale niemals ein Loch bekommt?
Wenn unser Horizont
nur der Horizont unserer Kritzeleien ist
und auch bleiben wird?

Wir hoffen, da; wir gebr;tet werden.
Wenn wir auch nur noch vom Br;ten reden,
bleibt doch zu bef;rchten,
da; jemand, au;erhalb unserer Schale,
Hunger versp;rt, uns in die Pfanne haut
und mit Salz bestreut. —
Was machen wir dann, ihr Br;der im Ei?

В ЯЙЦЕ

Мы живем в яйце.
Изнанку скорлупы
мы исцарапали неприличными рисунками
и именами наших врагов.
Нас высиживают.

Кто нас высиживает,
тот высидит и наши карандаши.
Однажды, вылупившись,
мы нарисуем тотчас
портрет нашей наседки.

Мы полагаем, что нас высидят.
Мы представляем себе солидное пернатое
и пишем школьные сочинения
о цвете и расе
нашей наседки.

Когда мы вылупимся?
Наши пророки в яйце
спорят за небольшую мзду
о сроках высиживания.
Они предполагают день Икс.

От скуки и действительной нужды
мы выдумали инкубатор.
Мы очень печемся о нашем потомстве в яйце.
Мы с удовольствием бы рекомендовали наш патент
тем, кто бдит над нами.

У нас есть крыша над головой.
Сенильные цыплята,
зародыши со знанием языков
весь день болтают
и обсуждают собственные грезы.

Вдруг нас не высидят?
И не видать дыры нам в этой скорлупе?
Вдруг исцарапанная изнанка –
весь наш кругозор, и так останется навечно?
Надо надеяться, нас все же высидят.

Но если говорить лишь о высиживании,
есть опасение, что кто-то,
вне нашей скорлупы, вдруг проголодается,
выбьет нас на сковородку и посолит.
Как быть тогда, собратья по яйцу?


ASKESE

Die Katze spricht.
Was spricht die Katze denn?
Du sollst mit einem spitzen Blei
die Br;ute und den Schnee schattieren,
du sollst die graue Farbe lieben,
unter bew;lktem Himmel sein.
Die Katze spricht.

Was spricht die Katze denn?
Du sollst dich mit dem Abendblatt,
in Sacktuch wie Kartoffeln kleiden,
und diesen Anzug immer wieder wenden
und nie in neuem Anzug sein.
Die Katze spricht.

Was spricht die Katze denn?
Du solltest die Marine streichen,
die Kirschen, Mohn und Nasenbluten,
auch jene Fahne sollst du streichen
und Asche auf Geranien streun.

Du sollst, so spricht die Katze
weiter, nur noch von Nieren, Milz und Leber,
von atemloser saurer Lunge,
vom Seich der Nieren, ungew;ssert,
von alter Milz und z;her Leber, aus grauem Topf:
so sollst du leben.

Und an die Wand, wo fr;her pausenlos
das gr;ne Bild das Gr;ne wiederk;ute,
sollst du mit deinem spitzen Blei
Askese schreiben, schreib: Askese.
So spricht die Katze: Schreib Askese.

АСКЕЗА

Кошка говорит.
Что кошка говорит?
Ты должен серым цветом
затушевать невест и снег,
ты должен краски серые любить
и жить всегда под хмурым небом.

Кошка говорит.
Что кошка говорит?
Читай свою вечернюю газету
и наряжайся в мешковину, как картошка,
будь вечно верен этому наряду
и нового себе не заводи.

Кошка говорит.
Что кошка говорит?
Ты должен вычеркнуть моря,
и вишни, маки, даже кровь из носа,
и должен те знамена зачеркнуть
и пеплом посыпать герани.

Ты должен, дальше кошка говорит,
жить только почками, печенкой, селезенкой,
прокисшими пустыми легкими,
мочой из почек, обезвоженной,
печенкой высохшей и старой селезенкой
из серого горшка: так должен жить.

И на стене, где раньше неустанно
сквозь зелень снова пробивалась зелень,
ты должен серым цветом
аскезу написать, пиши: аскеза.
Так кошка говорит: Пиши аскезу.


DIE SEESCHLACHT

Ein amerikanischer Flugzeugtr;ger
und eine gotische Kathedrale
versenkten sich
mitten im Stillen Ozean
gegenseitig.
Bis zum Schlu;
spielte der junge Vikar auf der Orgel. —
Nun h;ngen Flugzeuge und Engel in der Luft
und k;nnen nicht landen.


МОРСКАЯ  БИТВА

Американский авианосец
и готический собор
друг напротив друга
затонули
посреди Тихого океана.

До самого погружения
играл на органе юный викарий.
Повисли в воздухе ангелы и самолеты –
негде им приземлиться




PL;TZLICHE ANGST

Wenn sich im Sommer bei ;stlichem Wind
  Septemberstaub r;hrt und in versp;teter Zeitung
    die Kommentare Mystischer Streifen,

wenn sich die M;chte umbetten wollen
  und zur Kontrolle neue Ger;te
    ;ffentlich zeugen d;rfen-

wenn um den Fussball Urlauber zelten
  und der Nationen verspielter Blick
    grosse Entscheidungen spiegelt,

wenn Zahlenkolonnen den Schlaf erzwingen
  und durch den Tr;ume getarnter Feind
    atmet, auf Ellbogen robbt,

wenn in Gespr;chen immer das gleche Wort
  ausgespart in der Hinterhang bleibt
    und ein Z;ndh;lzlein Mittel zum Schreck wird,

wenn sich beim Schwimmen in R;ckenlage
  himmelw;rts nur der Himmel t;rmt,
    suchen die ;ngstlichen rasch das Ufer,

liegt pl;tzlich Angst in der Luft.


ВНЕЗАПНЫЙ СТРАХ

Когда летом восточный ветер
   взметает сентябрьскую пыль и в запоздалых газетах
      комментарии мистикой пахнут,

когда державы хотят сменить положение
   и новые приборы для контроля
      официально прменять  разрешено,

когда отпускники гнездятся на футбольном поле
   и наций отсутствующий взгляд
      серьезные отражает перемены,

когда колонны цифр ко сну склоняют
   и в сновидения укрытый враг
      крадется по-пластунски, дышит,

когда в речах одно и то же слово
   всегда приберегается к концу
      и спичка делается поводом к испугу,

когда плывешь по морю на спине
   и над собою видишь только небо,
      в тревоге ищешь снова, где же берег,–

тогда внезапный страх разлит вокруг.