Борьба за равновесие. глава xxvii

Роскошная карета, запряжённая восьмёркой лошадей, неслась по широкому тракту. Её сопровождали трое высших кхар — неслыханная предосторожность. Илдан и Киртен держались строго по бокам, почти вплотную к наглухо занавешенным окнам, Лейтан скакал впереди роняющей пену восьмёрки. Всё живое бросалось врассыпную, страшась угодить под копыта храпящих коней и колёса кареты. Её Величество леди Оливия возвращалась домой в Кириат.

Оливия поплотнее задернула тяжёлые шторы и зябко завернулась в подбитый мехом плащ, несмотря на одуряющую жару. Что сулит ей возвращение в отчий дом — избавление или же старый кошмар уступит место новому? Она была бы счастлива забыть каждый день, каждый час, проведённый в Аквилисе, но память, словно в насмешку, снова и снова услужливо разворачивала перед ней картины её горького замужества.

Чуть меньше года назад в Кириат прибыл гонец Интериора и вручил Констанцу грамоту с печатью в виде звезды. Графу с женой и дочерью предписывалось немедля прибыть в столицу. Оливия не понимала, чем вызвана такая срочность, но Лукреция Кириати вся светилась от радости:
— Милая, тебе предстоит стать супругой Его Величества! Этим письмом он извещает нас, что принял решение жениться на тебе! Ах, Оливия, это просто чудесно! Я всегда была уверена в благородстве Его Величества!
Оливия моргала и не могла даже понять, рада она такому неожиданному предложению или нет. Её помолвка со старшим сыном Эмри Сэндреи сорвалась, а больше никто из аквилийской знати не проявлял желания обручить своих сыновей с застенчивой и некрасивой Оливией. Девушка и сама понимала, что Создатель жестоко посмеялся над ней. Высокая, плоская, с длинным носом, лошадиными зубами и этими треклятыми усиками, что не поддавались никаким ухищрениям служанок, Оливия была откровенно уродлива. И хоть мать всегда убеждала её, что внешность не главное, маленькая Лив с детства уяснила — ни один мужчина никогда не посмотрит с восхищением ей вслед. Это её не сильно огорчало — Оливия была весьма холодной и скованной, любовные романы не представляли для неё интереса, она никогда ни с кем не кокетничала, предпочитая носиться верхом по бескрайним просторам Кириата. Уж лошадям не было никакого дела до её усиков. А наездницей Оливия была превосходной. Она опасалась только "речных дьяволов", которые храпели и взбрыкивали каждый раз, когда девушка подходила слишком близко.
Грамота Его Величества произвела в замке Кириати настоящий переполох. Лукреция тайком утирала слёзы счастья, ежеминутно благодаря Создателя за то, что не остался глух к её молитвам. Брат Лоренц, казалось, тоже был рад за сестру и уже прикидывал, как будет развлекаться в столице, где столько отличных злачных мест и красивых женщин. И лишь Констанц Кириати иногда замирал в задумчивости, и в такие моменты лоб его прорезала странная горькая морщина. Оливия чувствовала, что отец явно чего-то не договаривает, но дочерний долг призывал её не докучать графу расспросами. Его светлость отписал в столицу, что счастлив принять предложение Его Величества, но рука графа при этом слегка подрагивала.

За месяц до назначенной свадьбы семейство Кириати прибыло в Аквилис. Оливия помнила до мельчайших подробностей пышную встречу, пир, на котором Интериор объявил о помолвке во всеуслышание, бесподобно красивый набор драгоценностей из гномьих самоцветов — свадебный подарок Рилмока Первого. На пиру у неё было такое роскошное платье и сеточка для волос, что Оливия незаметно трогала юбки и рукава, дабы убедиться, что это не сон. Почему Интериор остановил свой выбор на ней? Отец много рассказывал Оливии о важности династических браков между знатными семьями, и девушка абсолютно спокойно относилась к тому, что когда-нибудь ей придётся покинуть отчий дом и выйти замуж за сына одного из аквилийских вельмож. Это был обычный порядок вещей. Но стать женой Интериора Оливия Кириати не то что не мечтала — ей такое попросту не приходило в голову.

Две недели Рилмок осыпал Оливию роскошными подарками, он преподнёс ей столько драгоценностей и невероятно красивых нарядов, что девушка стала втайне надеяться, что, если будет на то воля Создателя, их брак будет крепким и дружным, как у её родителей. Лукреция и Констанц были вместе уже двадцать шесть лет, но до сих пор относились друг к другу с нежностью. Оливия не могла заставить себя полюбить Рилмока, он чем-то безотчётно пугал её, да и Его Величество вряд ли трепетал в её присутствии. Однако он всегда был безукоризненно вежлив, предупредителен, каждый день преподносил новый подарок и улыбался странной, еле заметной улыбкой. Лишь глаза его в золотых кольцах никогда не смеялись.

В начале третьей недели Его Величество пригласил Оливию прогуляться по саду. Усадив девушку на скамью, он некоторое время в молчаливой задумчивости покусывал травинку, а затем повернулся к ней:
— Оливия, мне нужно с вами серьёзно поговорить. Я вижу, что вы женщина умная и правильно поймёте всё, что я вам скажу. Вся моя жизнь принадлежит Аквилии. Я беру вас в жёны, руководствуясь исключительно интересами государства. Мне нужен наследник, и ваша главная задача — родить мне сына. Я прошу вас не поддаваться эмоциям и понять, что я не смогу вас полюбить. — Оливия опустила голову. Её надежды на крепкий брак, основанный на взаимном доверии и привязанности, стремительно таяли. Рилмок говорил быстро, отрывисто, почти не глядя на неё. — Я понимаю, Оливия, что тоже не вызываю у вас симпатии. Мне не нужна ваша любовь, но, если это вас как-то успокоит, могу заверить, что пока моё сердце не занято никем в принципе. Но я отвлёкся. После того, как вы родите наследника престола, вам будет предоставлена практически неограниченная свобода. Я уже оценил мудрость бывшего Великого герцога в этих вопросах. — Оливия этой фразы не поняла, но всё и так складывалось не в её пользу. Рилмок продолжал: — Вы можете предаваться любым развлечениям, к вашим услугам армия слуг, все ваши желания будут исполняться незамедлительно. Балы, охота, выступления танцоров и музыкантов, что угодно. Также вы можете развлекаться и... м-м-м... иными способами, если будет на то ваша воля. Любой мужчина в замке будет у ваших ног, стоит вам щёлкнуть пальцами. Я же надеюсь, что навещу вас только для зачатия наследника.
Оливия уставилась в землю, чтобы Его Величество не увидел её налившихся слезами глаз. Воплощались все самые худшие её опасения. Её привезли во дворец, чтобы она стала племенной кобылой, а её будущий муж прямым текстом заявляет, что она ему безразлична. Но Рилмок ещё не закончил свою речь.
— Так же, Оливия, вы не станете вмешиваться в государственные дела. Это не женское занятие, и у меня хватает доверенных лиц, чтобы управлять Аквилией без вашего участия. Прошу отнестись к моим словам серьёзно, так как я не имею привычки прощать неповиновение. Вы плачете? Бросьте. Вскоре вам предстоит стать супругой Интериора, учитесь держать себя в руках. Ваш отец отзывался о вас как о сдержанной и рассудительной женщине, не заставляйте меня сомневаться в его словах. А теперь я вынужден вас покинуть. Наслаждайтесь пением птиц. А ещё они очень любят, когда их кормят с рук.
И Рилмок, коротко кивнув, быстрым шагом пошёл прочь.

Оливия думала, что умеет держать удар, но жестокие слова будущего супруга больно ранили её, заставив сидеть на скамейке в саду под тенью раскидистых каштанов и горько плакать. Она никому не могла пожаловаться или излить душу — в этом дворце слишком много любопытных глаз и ушей. Да и чего она хотела — чтобы Его Величество воспылал к ней страстью? К уродине с лошадиными зубами? Об усиках Оливия старалась не думать. На людях Рилмок был с ней учтив и предупредителен, здесь же, в саду, без свидетелей... Она вздохнула, утерев слёзы. Нельзя раскисать. В конце концов, она из дома Кириати и не подведёт отца и матушку. Они так долго ждали возвышения своей фамилии.
Лишь вечером, в покоях Лукреции, девушка позволила себе разрыдаться в голос.
— Девочка моя, — графиня гладила её по голове, кусая губы, — ну успокойся, пожалуйста. У Его Величества наверняка был трудный день и он позволил себе резкость. Будь мудрее. Ты будущая супруга нашего государя и от тебя нельзя будет вот так запросто отмахнуться.
— Да? А что он, по-вашему, только что сделал? — Заплаканная, Оливия стала ещё уродливей. Нос покраснел, углы губ опустились, делая лицо похожим на жуткую маску уличного клоуна. Лукреция слегка раздражённо сцепила пальцы.
— Оливия, Его Величество очень верно заметил, что ваш брак заключается в интересах Аквилии. Аквилия выше его или твоей любви. Почему ты плачешь? Ты его не любишь. Он тебя тоже, ну так что? Одну ночь ты потерпишь, а потом можешь пользоваться всеми возможностями жизни в столице. Оливия, доченька, пойми уже, наконец, тебе будет очень трудно найти свою любовь. Лучше забудь об этом. И я не советую тебе повторять выходки Джиневры Вернеи. Мать наследника престола не должна быть замечена ни в чём предосудительном. Его Величество может весьма... свободно трактовать брачные узы, но ты должна быть верной и покладистой женой. Тогда он оценит тебя по достоинству. Со временем, разумеется. А сейчас вытри слёзки и пойдём прогуляемся по саду и полюбуемся на фонтаны.

Лукреция шла под руку с дочерью, поглощённая своими мыслями. Последние дни она часто вспоминала давешний разговор с мужем на торжествах по случаю коронации, и воспоминания эти ей не нравились. Лукрецию тоже немного пугал молодой правитель, вобравший в себя силы четырёх стихий. Это делало его... чуждым. Констанц говорил о жестокости Интериора, но тут графиня Кириати была не согласна с мужем. Никаких гор трупов и бессмысленных казней Аквилис не наблюдал. Даже наоборот. За те несколько месяцев, что Рилмок провёл на престоле Аквилии, дела действительно понемногу пошли в гору. Что и говорить — он даровал дому Кириати полномочное право торговли с Кхариданом. Своеобразный свадебный подарок. Да и в других графствах, по словам Констанца, ситуация потихоньку выправлялась. Казна весьма неплохо пополнялась и за счёт налогов. Эрно Сэндреи, ставший во главе казначейства, обнаружил незаурядные математические способности и буквально заново выстроил систему сборов и податей, введя подоходный налог и избавив самых обездоленных от платы вовсе. Констанц, скрепя сердце, был вынужден признать, что свои владения Эрно тоже не пощадил, частым гребнем пройдясь по всем значимым позициям графства — зерно, масло, кожи, даже строительство и кузнечное дело. Откуда у двадцатилетнего юнца, которому больше пристало прожигать жизнь в пирах и охотах, такие серьёзные взгляды на жизнь, граф Кириати не знал. И тем горше было ему осознавать, что былое время уходит безвозвратно.

Новый Аквилис настолько разительно отличался от старого, что сложно было поверить, будто это один и тот же город. В столице обосновались посольства Четырёх Стихий, при посредничестве Рилмока заключались торговые и дипломатические союзы, подписывались договора и совершались сделки. Одним из хрестоматийных событий стал торговый договор между Джайнмуром и Аргорротом. Гномов очень заинтересовали пылающие саламандры — хорошее подспорье в кузнечном деле, а Ша-Ангх была не прочь нарядить Шшах в новую роскошную броню. Кхары начали поставлять в Келентелле знаменитый пурпурный жемчуг, а подданные Риголлана ухитрились приспособить его для изготовления удивительных целебных снадобий. В Аквилисе же в результате активной торговли между всеми народами оседало не только приличное количество денег, но и кое-что из того, что привозили с собой стихиали. Подпись Рилмока, как Залога Вердикта, обладала свойством открывать любые двери, так как каждый из четырёх Народов считал Интериора частью себя.
И только сам Рилмок в минуты покоя ронял голову на руки, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Сумасшедший ритм, в котором он жил последнее время, изматывал его и заставлял всё чаще искать успокоения в подарке Ша-Ангх. Он, наконец, понял смысл слов Кхар-даона о проклятой силе Дара и знание это огненными иглами пронзало его душу. Грядущее бракосочетание только добавляло тёмных красок в жизнь повелителя Аквилии.

За несколько дней до свадьбы служанка, краснея и старательно отводя глаза, проводила в покои невесты придворного лекаря. Оливия очень удивилась: она чувствовала себя абсолютно здоровой, не было ни малейших признаков недомогания. Виарил долго щупал её пульс, хмурился, ничего не говоря, а потом велел выпить какой-то странный мерцающий отвар, оказавшийся ужасно горьким, после чего поклонился и вышел. Но Оливия заметила в его глазах какое-то сумрачное сочувствие.

— Ты узнал? — Рилмок расхаживал по своему кабинету, заложив руки за спину. На лице его застыло выражение тоски и безнадёжности.
Виарил кивнул.
— Наиболее благоприятный день наступит через три дня после свадьбы.
Рилмок со стоном сел и обхватил руками голову.
— Я не смогу, Виарил. Создатель свидетель, я просто не смогу! Даже если напьюсь как сапожник.
Придворный лекарь пошарил в складках длинных рукавов и вынул маленький флакон красного стекла.
— Выпей это перед визитом к Её Величеству. Этот эликсир придаст тебе необходимую твёрдость... м-м-м... духа несмотря на твои собственные желания. Но должен тебя предупредить: его действие длится максимум полчаса...
— Да мне бы полминуты продержаться! — воскликнул Рилмок и, вскочив со стула, начал нервно расхаживать по комнате. — Она же страшилище, каких мало. Да ещё и девственница впридачу. Нет, я столько не выпью... Виарил, скажи мне, ты знаешь Песнь Забвения? Мне бы пригодилась после брачной ночи.
Эльф улыбнулся.
— Я думаю, можно просто опустить занавеси и не зажигать свечей. В темноте все кошки серы.
— Подумать только! — Рилмок снова сел, вызвал слугу и приказал принести кальян. — Я ласкал красивейших женщин этого мира, а теперь должен прибегать ко всевозможным ухищрениям, чтобы переспать с собственной женой!
— Тебе нужен наследник, — напомнил Виарил, — и я уверен, что одну ночь ты переживёшь. Но ты меня заинтриговал. Могу ли я узнать, какая же ещё женщина, кроме Джиневры, оставила след в твоём сердце?
— Латейль, — Глаза Рилмока мечтательно закатились, — советница твоего отца.
— О! — только и смог сказать эльф.
Потом он вдруг встал и встревоженно посмотрел на Интериора.
— Рилмок, — Виарил подошёл к юноше почти вплотную, — Рилмок, прости мне моё нахальство, но... Что с тобой?
Рилмок уронил голову на руки.
— Я не знаю, Виарил. Создатель свидетель мне, я не знаю. Я чувствую к ней необъяснимое отвращение. Да-да, я знаю, несчастная Оливия ни в чём не виновата. Это всё мои мысли... — Рилмок остервенело затянулся и выпустил дым через ноздри. — Я боюсь сам себя, Виарил. После того, как я взошёл на престол... Я боюсь, что во мне что-то треснуло, треснуло непоправимо.
Эльф печально смотрел на него огромными глазами.

— Ты стал часто прибегать к помощи этой штуки, — Виарил легко коснулся изукрашенного горлышка кальяна.
— Знаю, — выдохнул Рилмок, — знаю, забери меня Обратная Суть! Ты же понимаешь, почему.
— Но ведь не только поэтому, — эльф грустно покачал головой, — читать мысли весьма полезно, но так часто использовать этот сбор...
— Сейчас там табак с нигтатом.
— Я вижу. Рилмок, ты должен отдохнуть. Просто вычеркнуть пару дней из своей жизни, наплевать на все посольства, приёмы, подготовку к свадьбе... Тебе необходимо хотя бы поспать.
— Виарил. — Рилмок пристально поглядел на друга. — Когда я был в Кхаридане... У кхар есть обряд посвящения, возможно, ты слышал о нём.
— Алейт рассказывала мне, но в очень общих чертах.
— Подробности не нужны, поверь. Ты бы не смог смотреть на кхар без содрогания, если б узнал. Этот обряд убивает тысячи, чтобы выжили пятеро. — Рилмок зажмурился, лицо его исказила гримаса воспоминания. — Я знаю, что такое оправданная жестокость, Виарил. Я знаю... Я хочу привести Аквилию к процветанию. Сожри меня спрут, я уже это делаю! И результаты налицо. И я не завидую тем, кто попытается вернуть старое затхлое время.
— Ты во многом прав, друг мой. Но всё-таки, — придворный лекарь вынул ещё один пузырёк, — выпей этот отвар и поспи. Мне больно смотреть на тебя.
Рилмок взял флакончик и вдруг обнял Виарила с неожиданной силой, уткнувшись лицом в пепельные пряди.
— Прости меня, если можешь. Я действительно боюсь сам себя. Спасибо, что ты всё ещё со мной.
— Мы всегда будем с тобой, что бы не случилось. Я, Лидан и Алейт. — Эльф погладил Рилмока по тёмным волосам. — Не забывай, как Повелитель Ветра, я очень восприимчив. Иногда мне кажется, я вижу тебя насквозь, словно ты сделан из стекла. Ты взвалил на себя непомерную тяжесть. Нельзя всё делать самому. У тебя есть Стеллан, другие советники, Фирин, наконец! Ты просто обязан переложить часть забот на их плечи, на то эти люди и находятся при дворе. Иначе скоро даже этот дурман не сможет помочь тебе. А теперь закрой двери и вели Алейт никого к тебе не пускать.

Ночь накануне свадьбы Оливия проплакала, уткнувшись лицом в подушку. Чем ближе становился день её венчания с Интериором, тем сильнее она ненавидела своего будущего мужа. Рилмок, как обычно, был с ней безупречно вежлив, но иногда в его глазах мелькало такое отвращение, что она с трудом удерживалась от слёз. Вдобавок её измучили бесконечные примерки, где служанки соревновались в лести, восхваляя красоту будущей королевы. Оливия, не сдержавшись, даже влепила пощёчину одной из них, что громче всех заливалась соловьём. Служанки притихли, но радости это девушке не доставило.
А ещё был Стеллан, заставлявший её зубрить свадебный церемониал и репетировать все слова и движения; Алейт, которая откровенно разглядывала будущую жену своего господина, и доброты в этом взгляде не было; Лидан или его брат, — Оливия их не различала — чьи поклоны были исполнены такой ледяной учтивости, что хотелось выть. Никто в этом замке не любил Оливию Кириати и не считал нужным это скрывать.

Рано утром две служанки облачили Оливию в роскошное свадебное платье. На один миг девушка даже залюбовалась собой, подойдя к зеркалу. Она не сразу узнала себя в той, что смотрела на неё с отполированного серебра. Платье из белого шёлка, расшитого золотыми звёздами, сверкающая диадема, та самая, что Рилмок подарил ей в день прибытия, золотая сеточка для волос с ниспадающей вуалью... Первый раз в жизни Оливия была почти красива.

В карете вместе с ней ехала Агата Сирке, её венчальная сестра. Рилмок распорядился об этом сухо, как о решённом вопросе, и Оливии ничего не оставалось делать, как сделать покорный реверанс. Сейчас она искоса рассматривала девушку, подавляя в себе зависть к её юному очарованию. Агата, как уже знала Оливия, была помолвлена с Эрно Сэндреи, но вели себя молодые люди весьма вольно для ещё не обвенчанной пары. Оливия могла поклясться, что своими глазами видела, как рыжий наглец беспрепятственно заходил к Агате в комнату, и это после заката! Хотя распущенность дворцовой жизни Оливию коробила не в последнюю очередь из-за того, что ей самой не светило подобных развлечений. Перед ней склоняли головы все мужчины в замке, кроме Рилмока, но ни один из них не искал её взгляда.

Главный храм Аквилии был украшен цветами и увит золотыми лентами. Площадь перед ним была заполнена людьми, жаждущими хоть одним глазком увидеть Его Величество с супругой. Мужчины размахивали шляпами и кричали что-то приветственное, а женщины бросали в воздух цветы и ветки сирени — символ крепкой любви. Оцепление из стражников, образовавших полукруг перед храмом и выстроенных вдоль дороги, дополняли тринадцать высших кхар с мечами наголо — не для охраны порядка, а для большей торжественности. В конце концов, Интериор был наполовину кхаром.

Марциал с трепетом перебирал страницы "Славы Создателю". Сегодня он скрепит союз, который принесёт процветание Пятому Народу. Чистая Кровь более не исчезнет бесследно, но продолжится в детях и внуках Рилмока Первого. Этого дня Марциал ждал и молил Создателя не призывать к себе своего верного слугу раньше срока. И Создатель услышал его молитвы.

Когда Оливия с Агатой и дюжиной фрейлин вошла в храм, она опешила. Рилмок уже ждал её, по церемониалу он должен был прибыть заранее вместе со своим венчальным братом. Увидев, кого он выбрал, бедная Оливия чуть не лишилась чувств. За спиной Его Величества стоял Лидан кхар'Кирдеат.
"Назвать кхара венчальным братом? Этого... эту жуткую болотную тварь? Позволить ему стоять рядом с Верховным Магнификом?" — Глаза Оливии против воли налились слезами. Значит, это всё-таки правда. Кхары Рилмоку ближе и роднее людей. Создатель, да что же за чудовище её будущий муж?
— Агата, — раздражённо прошептала Оливия, — ты бы согласилась, чтобы твоей венчальной сестрой стала Алейт кхар'Линдаат?
— Если будет на то воля Его Величества, — потупив глаза, ответила девушка. Не рассказывать же, право, что у неё уже есть венчальная сестра по имени Джиневра? Их с Эрно брак был освящён Марциалом в маленькой часовне при покоях Интериора, и Рилмок, как и обещал, встал за спиной её жениха. Но Оливии об этом знать необязательно. Агата разглядывала будущую супругу государя из-под полуопущенных ресниц. Ещё никогда она не видела Оливию так близко. Бывают же на свете уродины. Даже чудесное платье не помогало, своей роскошью оно только сильнее подчёркивало безобразие невесты. Агате стало немного жаль эту тощую носатую женщину. Судьба от души посмеялась над ней, одарив непривлекательной внешностью, а теперь ещё и нелюбимым мужем. Птица в золотой клетке. Эрно рассказывал Агате, что Его Величество отнюдь не жаждет любви своей нареченной, и Агата понимала, почему.

Оглядев храм, заполненный знатью и придворными, Оливия нашла в толпе матушку и отца. Те были неподдельно взволнованы, Лукреция украдкой утирала слёзы, Констанц старался выглядеть спокойным, и только плотно сжатые губы выдавали его состояние. Оливия слабо улыбнулась родителям и неспешно направилась к алтарю.

Ей доставляло какую-то мстительную радость идти, внезапно замедляя шаг и  заставляя свою венчальную сестру путаться в юбках и оступаться. Агата семенила молча, держа шлейф свадебного платья. Девушка уже поняла, что сестринской любви от Оливии ей не дождаться. Озлобленная на весь мир страхолюдина... И как только Его Величество нашёл в себе силы решиться на этот брак?

Лидан наклонился к Рилмоку и быстро прошептал:
— Твоя будущая жена наживает себе врагов на ровном месте. Очень недальновидно. Хотя, возможно, леди Оливия просто волнуется перед церемонией.
— Ничего страшного, — тихо бросил Рилмок, — её волнение вполне объяснимо. Я имел с ней недавно один разговор и предупредил эту усатую уродку, что не потерплю неповиновения. Да, Лидан, на что приходится идти ради блага Аквилии. Теперь Кириати купаются в золоте, торгуя с Кхариданом. Бедный Констанц! Он всерьёз думает, что я дал ему право беспошлинной торговли.
— Разве нет? — прищурился кхар.
— После того, как Эрно распотрошил систему сборов и податей, Констанц платит в казну на порядок больше, чем раньше. Его доходы существенно увеличились, а подоходный налог на то и придуман, чтобы хорошенько пощипать некоторых обеспеченных господ.
— Ты мог бы даровать ему право торговли, не принуждая себя к этому браку.
— То, что достаётся даром, мало ценится. Для Кириати брак его дочери — это сделка. Оливия в обмен на торговые льготы. Плюс возвышение рода. А это страшилище, после того, как родит ребёнка, может отправляться в свободное плавание. — Рилмок усмехнулся. — Под неусыпным наблюдением, разумеется.
Лидан понимающе ухмыльнулся.

Стоя на коленях перед Верховным Магнификом, Оливия как можно ниже опустила голову, чтобы никто не увидел её дрожащих губ. Вуаль закрывала её лицо, и Оливия с ужасом ждала, когда Рилмок откинет тонкое кружево и поцелует её. А момент этот неумолимо приближался. Уже прочёл свадебную проповедь Марциал, уже коснулся их лбов пальцами, смоченными ароматным маслом, уже Оливия шёпотом сказала "да". Дольше стоять на коленях было недопустимо, но девушка не могла заставить себя подняться. Вдруг чья-то рука больно стиснула её плечо и буквально рывком поставила на ноги. Её муж в упор смотрел на неё вызолоченными глазами. От его взгляда веяло холодом Кхаридана.
— Ты проявляешь непокорство с первых минут, — Рилмок говорил шёпотом, но Оливии казалось, что уши её закладывает, как от крика. — Не забывай, что теперь я дважды твой повелитель: как государь и как муж. Не усложняй себе жизнь, Оливия, я не собираюсь нянчиться с тобой. Веди себя в соответствии со своим титулом. С этой минуты ты супруга Интериора. Так что не позорься.
Он откинул вуаль, но не поцеловал её, а всего лишь сделал вид, приблизив свои губы. Оливия судорожно сглотнула. Обошлось. Но потом она чуть не зажмурилась в ужасе. По традиции венчальная сестра поздравляла новоиспечённого мужа, а брат — жену. Агата легко коснулась губами щеки Рилмока, а Оливия в каком-то оцепенении наблюдала, как к ней приближался высший кхар. Он был на полторы головы выше неё, так что ему пришлось нагнуться. Щеки Оливии коснулись сухие холодные губы с царапающими трещинками. Она вздрогнула от отвращения. Лидан хмыкнул и отступил. Рилмок же, медленно вздохнув, словно укрощая гнев, прошептал:
— Тебе следует проявлять сестринскую любовь к моему другу и венчальному брату. Лидану плевать на твоё отношение к нему, но если я ещё раз увижу на твоём лице такое выражение... Да, и учти. Теперь во дворце будет много Повелителей Стихий. Разных. Научись им улыбаться. Ты меня поняла?
— Да, Ваше Величество, — Оливия склонилась в реверансе. Внутри неё бушевал пожар бессильного гнева, заливая краской лицо. Он её ненавидит. Ненавидит настолько, что не стесняется отчитывать при Его Преосвященстве и этом Лидане, который смотрел на неё и улыбался. Наверняка доволен спектаклем. Оливия резко повернулась к Агате. Та быстро опустила глаза.

Марциал воздел руки и провозгласил хвалу Создателю за то, что два любящих сердца соединились в священном союзе. Оливия искала глазами мать и отца. Они же всё видели, видели эту омерзительную сцену... Лукреция и Констанц смотрели на неё сияющими от счастья глазами. Оливия отвернулась, не в силах скрыть слёзы. Всё кончено. Теперь она жена чудовища, владеющего магией стихий, чудовища, заново рождённого в болотах Кхаридана, жестокого, безжалостного и неуправляемого. Чудовища, которому она должна родить сына. В этот момент Оливия прокляла Создателя со всей страстью своей порывистой натуры. Лита Майя осталась бы ею довольна.

На пиру Оливия почти не ела, лишь изредка вымученно  улыбаясь. Рилмок не обращал на неё внимания, принимая поздравления и осушая кубок за кубком. Он пил и не пьянел, чем пугал Оливию ещё больше. Его Хранительница потягивала вино из узкого стаканчика, и её фиолетовый глаз неприятно ощупывал жену Интериора. Оливия поняла, что отныне она под постоянным надзором. Лидан с братом тоже бросали на неё острые взгляды, но в сиреневых глазах невозможно было ничего прочесть. Вскоре Оливии стало казаться, что весь зал исподволь рассматривает её и смеётся, поднимая вновь и вновь кубки с вином.
Прекрасная Джиневра, что-то шепчущая своему рыжему брату и постоянно подающая знаки виночерпию...
Эрно, кивающий и смеющийся, холёная рука бесстыдно поглаживает плечи Агаты...
Сама Агата, малолетняя мерзавка, так и льнёт к своему жениху и что-то быстро говорит ему в ухо, иногда игриво покусывая мочку...
Стеллан, неодобрительно качающий головой, будто Оливия не оправдала его надежд...
Лекарь Виарил, не отрывающий глаз от Джиневры, на Оливию он не посмотрел ни разу...
И её муж. Рилмок пил, шутил, смеялся, принимал поздравления и провозглашал здравицы гостям, венец он уже снял, и тёмные волосы прилипли ко лбу. Он не обращал внимания на Оливию, и весь зал безмолвно принял правила игры. Даже её родители. Оливии хотелось плакать, но она боялась поднять глаза. Теперь этот замок — её дом. Её клетка. Она целиком и полностью во власти повелителя Интерии, сумасшедшего выродка стихий. Пусть его боготворит народ и склоняются до земли графы и бароны, для неё, Оливии, он навсегда останется бессердечным монстром, не питающим к ней даже капли сочувствия. Она с ужасом подумала о брачной ночи и впервые за вечер залпом осушила свой кубок.

Ни в первую, ни во вторую ночь Рилмок к ней не пришёл. Где и с кем её муж проводил время, для Оливии осталось загадкой. Она лишь благодарила Создателя за отсрочку. Само собой, Лукреция уже давно просветила дочь об интимной стороне супружеской жизни, и оптимизма Оливии это знание не добавляло. Пользуясь отсутствием мужа, она придирчиво рассматривала себя в зеркале и каждый раз убеждалась, что Рилмок столько не выпьет. Но она должна родить наследника, а, значит, неизбежный визит Интериора в её спальню когда-нибудь состоится. И на третью ночь так и произошло.
Во втором часу ночи дверь в её покои с грохотом распахнулась, и Рилмок быстро вошёл, напряжённо сжимая и разжимая кулаки. Вид у Его Величества был пугающий. На бедре покачивался подарок Кхар-даона — чудесный зелёный меч в сверкающих ножнах.
Рилмок нервно задёрнул все шторы, задул немногие горящие свечи и резко бросил:
— Перевернись на живот. Со спины ты не такая страшная. Оставь сорочку, я не собираюсь любоваться тобой.
Оливия, дрожа, перевернулась. В бедро ей упёрлась рукоять меча. Её муж даже не счёл нужным снять одежду. Внезапно её нутро разорвала острая боль. Её брали грубо, как какую-то трактирную девку, совершенно не заботясь о её ощущениях. По ногам потекла кровь, и движения стали ещё более резкими, причиняя нестерпимые страдания. Самым пугающим было ровное дыхание её мужа, будто он не насиловал её, а принимал какое-нибудь посольство в тронном зале. Оливия всхлипнула, но, закусив губу, молча лежала на шёлковых простынях, только пальцы вцепились в дорогую ткань. Ей было трудно дышать, подушка закрывала лицо, и девушка молилась, чтобы эта пытка быстрее кончилась. Никакого экстаза, о котором рассказывала матушка, и близко не было. На глаза её навернулись бессильные слёзы. Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем Рилмок оттолкнул её.
— Теперь я передаю тебя заботам Виарила. Если он верно рассчитал день, ты должна забеременеть. Искренне надеюсь, что он прав. Второго такого испытания я не выдержу даже впотьмах. Не спрашиваю о твоём удовольствии, у тебя на лице всё написано. Я вижу в темноте. Лучше б я был слеп. Спокойной ночи, моя леди.
И Рилмок вышел, громко хлопнув дверью, оставив Оливию плакать в одиночестве посреди окровавленных простыней. Под кроватью валялся пустой пузырёк красного стекла.

Через месяц с небольшим Виарил оповестил Интериора, что его супруга носит ребёнка. С этого момента жизнь Оливии превратилась в затяжной кошмар.

Рилмок приставил к ней Илдана, словно в насмешку над её неприязнью к болотным тварям. Кхар был предупредителен до отвращения, угадывал все её желания, катал на "речном дьяволе" по кличке Прибой и разве что в постель с ней не ложился. Куда бы не пошла Оливия, бледный урод оказывался рядом. На все мольбы девушки оставить её в покое кхар качал головой: "Приказ Его Величества", и неотступно следовал за ней. Его неподвижные сиреневые глаза наводили на Оливию ужас. Он был повсюду, и скрыться от равнодушного взгляда наёмного убийцы не было никакой возможности. Оливия запиралась в покоях, но знала, что Илдан с мечом наголо стоит у двери, как сторожевой пёс. Её мучили тошнота и бессонница, порождение её мужа властно требовало права на жизнь, и Оливия терзалась своей беременностью, как пыткой. Не хватало воздуха, она постоянно выходила ночью на балкон галереи, и бледная тварь тут же возникала рядом.
А потом появилась она. Ведьма из Келентелле. В одну из ночей, когда Оливия судорожно дышала прохладным воздухом в ажурной галерее, а её ребёнок больно толкался в округлившемся животе, она увидела, как во внутренний дворик въехала на красавце-олене тонкая фигурка, окружённая едва заметным сиянием. Длинные белые волосы, ниспадающие до земли, точёные изгибы тела, острые ушки — подданную Риголлана нельзя было спутать ни с кем. В сопровождении Алейт прекрасная незнакомка скрылась в галерее. У Оливии перехватило дыхание.
— Кто это? — резко спросила она у Илдана. Тот был, как обычно, невозмутим.
— Это Латейль, советница Предвечного Владыки Риголлана.
— Что привело её сюда в такой час? Разве Аквилия и Келентелле имеют какие-то разногласия?
— Я не могу ответить на вопрос Вашего Величества, — Оливия могла поклясться, что Илдан прекрасно знал причины визита эльфийки. — Наверняка в Аквилис прекрасную Латейль привели дела государственной важности. Сожалею, но более подробных сведений у меня нет.
Оливия резко развернулась и чуть ли не бегом возвратилась в свои покои. Ложь Илдана жгла её огнём. Женская интуиция... обманутая жена всегда чувствует присутствие соперницы. Но эльфийка! Её муж изменял ей с нелюдью! Божественно красивой, пьянящей, захватывающей дух, но нелюдью! Оливия вспомнила все те дикие слухи о Джиневре, этой похотливой сучке. Якобы она спала с кхаром и эльфом, то ли с обоими сразу, то ли по отдельности. Оливию трясло от этих сплетен. И вот теперь её муж принимает у себя в покоях эльфийку, ночью, и уж явно не для политических разговоров. Оливия вцепилась в мраморные перила. Она сейчас же пойдёт к супругу и выгонит эту тварь. Пусть Рилмок больше ни разу не посещал её после той кошмарной ночи, но он её муж. И она не стерпит надругательства над святостью брака. Оливия повернулась к Илдану:
— Только посмей меня остановить.
Кхар вежливо склонил голову:
— Это сделает Алейт кхар'Линдаат.
— Она не осмелится! Я жена Интериора!
— Боюсь, для Алейт ваш титул не значит ничего. Но не буду вам мешать. — Илдан снова поклонился, и Оливия замерла в нерешительности. Алейт её пугала гораздо больше Илдана и его брата. В ней чувствовалась такая запредельная жестокость, что Оливия против воли поёжилась. Эта лысая дрянь может зарубить её без разговоров, она никогда не выказывала должного почтения супруге государя. Даже не кланялась при встрече, а лишь зыркала единственным глазом и скалилась своей мерзкой улыбкой. Проклятая тварь. Стеллан говорил, Алейт была с Его Величеством в Кхаридане и Джайнмуре, и с её помощью он искоренил ересь Марциала. Она пользуется безграничным доверием Рилмока. И если Оливия попробует проникнуть в спальню мужа, эта тварь отсечёт ей голову. И не поморщится. Её Величество комкала манжеты сорочки и не знала, что делать. Вдруг над самым её ухом раздался шёпот Илдана:
— Возвращайтесь в свои покои, Ваше Величество. Вам необходим отдых. Не спорьте, — Илдан взялся за дверную ручку, — Вы не в том положении, Ваше Величество, чтобы спорить. Прошу меня простить. Я приносил клятву Малого круга Стеллану Восьмому, и от этой клятвы я не освобождён до сих пор. Вас я охраняю по личному распоряжению Интериора. Не заставляйте меня с оружием провожать вас в вашу спальню. А Алейт вас убьёт. Просто чтобы вы знали. Поэтому не любопытствуйте насчёт Латейль. Позвольте пожелать вам спокойной ночи. — И Илдан распахнул двери спальни.

Роды длились больше двух суток. Виарил, ругаясь на всех языках, включая староинтерский, вливал в Оливию всё новые и новые эликсиры, но женщина, тем не менее находилась между жизнью и смертью. Рилмок сквозь зубы бросил, что надо спасать ребёнка, а жена ему не нужна, но Виарил, как лекарь, не мог допустить смерти этой несчастной женщины. Он лил ей в горло отвары, укрепляющие плоть, он лично перерезал пуповину у наконец родившегося наследника. Малыш был опутан щупальцами кракенов, а его глазёнки пугали золотыми ободками. Когда Оливии принесли сына, она не смогла сдержать возгласа отвращения. Стихийная тварь, плоть от плоти своего отца. Ребёнка сразу же отдали кормилице, дородной крестьянке из Шуа, но Оливия так и не смогла забыть выражение бешенства на лице мужа. Он ненавидел её в тот момент, когда она увидела сына и отшатнулась. Кормилица унесла ребёнка, и Оливия откинулась на подушки, хрипло дыша. Всё кончилось. Она родила Рилмоку сына. Теперь он больше не придёт в её спальню и не будет брать её силой. Оливия  наконец почувствовала себя свободной.

В одно утро, когда она уже немного окрепла, в её покои внезапно вошёл муж. Оливия вцепилась пальцами в кружево юбок. Что ещё случилось? Но Рилмок пребывал в хорошем расположении духа, даже поцеловал ей руку и уселся рядом на кушетку.
— Ты исполнила своё предназначение. Я не бросаюсь пустыми обещаниями. С этого момента ты можешь располагать собой как пожелаешь. Любой твой каприз будет исполнен незамедлительно. Меня ты не интересуешь, так что твои ночи отныне принадлежат только тебе. Есть что-нибудь, что я могу сделать для тебя сейчас?
Рот Оливии изумлённо приоткрылся. Ей это снится? Она помнила тот давний разговор в саду, но он был словно из прошлой жизни. И что... теперь она и впрямь предоставлена сама себе? Оливия вдохнула поглубже и решила рискнуть.
— Я благодарю Ваше Величество за доброту. Позволено ли мне просить, чтобы вы отозвали Илдана кхар'Кирдеата с его нынешнего поста? В сердце Аквилиса мне ничего не грозит, и его бессменное присутствие немного утомляет меня.
— Как скажешь, — на удивление быстро согласился Рилмок, — я уже понял, что кхар ты недолюбливаешь, хоть это и странно. Что ж, пусть будет так. Наслаждайся жизнью, ты это заслужила. Я иногда был неоправданно резок с тобой. Что поделаешь, мы оба жертвы государственных интересов. Надеюсь, теперь пребывание во дворце доставит тебе только приятные впечатления.
И Рилмок, как обычно, не прощаясь, покинул её покои.

Как распорядиться неожиданной свободой, Оливия ещё не придумала. Ей казалось, что муж просто нашёл ещё один способ посмеяться над ней, и несколько дней не выходила из своих комнат. Но странное дело — Илдан и впрямь исчез с её горизонта. Не веря собственному счастью, Её Величество рискнула воспользоваться шансом. Она каталась верхом, вспоминая привольные долины Кириата, гуляла по дивным дворцовым садам, и ничто, казалось, не могло омрачить новой жизни Оливии Кириати. О Латейль она старалась не вспоминать. И, может быть, она бы смирилась с ролью птицы в золотой клетке, если б однажды слуга не подал ей с поклоном письмо. Отправителем значился его светлость граф Аглент Сирке.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/17/1409


Рецензии
Ну что ж, вот и вспышка. А я уже почти перестал надеяться, что ты разродишься когда-либо.
Глава прекрасная. Всё сильно, с чувством и даже нечто surpreme (с англ.), сверхчеловеческое присутствует. Тут тебя даже и хвалить бессмысленно. Это всё не совсем твое даже. Это то, что идет или из самой глубины человека или извне его, в любом случае это за приделом контроля и понимания человека (в данном случае автора).
Но вот беда. Эта вспышка рвёт напрочь всё, что ты написала до этой главы.
В двух словах: "Да-а, это ты исполнила!"
Сначала написала несколько глав, потом разом "порвала" их. Потом ещё несколько, и опять "порвала". Потом дописала своё произведение почти до конца и...порвала всё ещё разок, полностью. Что б уж наверняка, наверное. Характер-с, однако.
Что ж, с точки зрения жеста - это интересно, мило и даже очаровательно. Особенно для женщины. С точки же зрения художественной, (если говорить обо всем произведении, а не отдельно об этой главе), то оно порвано в клочья. Молодец.
И поэтому повторю опять: Ну это ты исполнила!!!
Однако. Если хочешь моё мнение, то вот эти твои срывы (что эта глава и подтвердила), возможно и являются самыми крупными, - и не недостатками, а достоинствами этой вещи. Конечно, весь роман, как порванный, причем не единожды в клочья, можно...ну это ты и сама решишь, как с ним быть. Вот только сама ты,...в общем с тобой есть о чём говорить.
Главе же, как и написал уже: 5++++++++!

Тима Феев   19.10.2015 11:39     Заявить о нарушении
Привет снова!
Пишу тут сразу за две рецензии: за эту и предыдущую.
Честно говоря, прочитав отзыв на прошлую главу, я начала опасаться, что ты примкнёшь к унылому большинству, которое не поняло и не приняло изменений в главном герое. Таким я могу только посоветовать не читать три последние главы. Хотя мой шеф весьма приветствовал превращение милого юноши с идеалистическими взглядами на мир в истеричного наркомана.
Ура-ура, ты в нашем лагере!
Дождался-таки своей вспышки :)
Это хорошо. Значит, с тобой тоже есть о чём говорить :)

Юлия Олейник   19.10.2015 13:45   Заявить о нарушении
Нет Юль, нет. И никогда не примкну, но именно к "вашему" лагерю. Я именно поэтому и написал, что ты этой своей главой начисто перечеркнула всё, что было написано до неё. Пусть это большинство и унылое, как ты выразилась, но - нет. Более того, как подозреваю, ты даже не поняла о чем я написал в последнем отзыве...даже не поняла. Впрочем, что ж, тут "вступили" в дело уже иные твои качества. Чего и боялся. Называть их не стану (надо будет - в личку назову).
И далее возникает вопрос, а есть ли это, оно, о чём нам говорить?

Тима Феев   19.10.2015 14:29   Заявить о нарушении
Ну, Тим, ты, как всегда, в своём репертуаре. Загадочен до невозможности.
А ведь я просила - пиши так, чтобы и я немного понимала, о чём речь.
На мой взгляд, все "срывы", которые ты упоминал, весьма логичны и вытекают напрямую из сюжета. В конце концов, милые добрые сказки - это так скучно.

Пиши в личку, что ли. Иначе я так и помру, не узнав, что же Тима Феев имеет в виду.

Юлия Олейник   19.10.2015 14:35   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.