Хачик, обработай!

Нашего нового пёсика, который смесь чихуахуа и шитцу, я назвал Лёней, но членам семьи это не понравилось. Его переименовали в Арчибальда. Пышно звучащие имена мне не нравятся, я переименовал его в Арчика. Пёс оказался невероятно умным. Всё понимает. Он стал откликаться на имя Бублик, поскольку у него хвост закручен бубликом. Поскольку я в душе немного поэт и начал рифмовать буквально с детского сада, то мне постоянно на имя Арчик приходила в голову рифма "Хачик" тем более, что у меня было несколько Хачиков - друзей детства и юности. Арчик сразу же стал откликаться на Хачика и Рачика. Я вначале подумал, что он откликается на любой зов из моих уст, но на "чемодан", "Путин" и "бронетранспортёр" он не откликнулся ни разу.

У Арчика-Хачика один привет, который является доминантой его образа жизни: он никогда не наедается. Видимо у прежних хозяев ему возможность наесться до отвала не часто перепадала. Мы его кормим на убой, но этот вечно активный пацанёнок никогда не наедается, но и не поправляется. Он ест не только то, что едят его сестрички. Он ест винегрет, аджаб-сандал, варёную морковку и жареный китайский речной каштан, встречающийся в наборе овощей для жарки, который я регулярно покупаю. Так что теперь все тарелки у нас вылизываются до блеска. А когда остаётся еда, подозрительная с точки зрения пригодности её для других собачек, я негромко произношу: "Хачик, обработай!"

Известно, что речевое клише - это стандартный образец словоупотребления, типовая лексико-синтаксическая конструкция. В моей жизни такие конструкции занимают почётное место. Эта манера выражаться перешла мне по наследству от моей бабушки, которая постоянно вставляла в свою речь клише в виде концентрированных экстрактов из наиболее остроумный анекдотов. У нас в доме было принято экономить на словах путём употребления этого типа клишированных жизненных зарисовок.

С "Хачик, обработай!" дело было так. Мы летели из Москвы в Ереван на Всесоюзный съезд микробиологов. С рейсом случились какие-то неполадки. Самолёт на несколько часов приземлился в Баку. В Ереван мы прилетели поздно вечером. Уставшие микробиологи медленно выползали из аэропорта. На выходе стоял директор ереванского института микробиологии член-корреспондент АН Э.Г. Африкян. В нескольких шагах от него стоял десяток молодых парней, видимо, сотрудников его института. Я шел впереди академика Г.К. Скрябина. Приблизившись к Африкяну, я услышал, как он негромко произнёс: "Хачик, обработай". Хачик оторвался от толпы и подошёл к Георгию Константиновичу. За Скрябиным шла член-корреспондент АН Е.Н. Кондратьева. Я намеренно замедлил шаг и услышал, как Эврик Гегамович вполголоса произнёс: "Рачик, обработай!". Эта семантическая конструкция впилась в мою память на всю жизнь.