Чёрный ход-2. Погружение... 11. Обновка

        Всё-таки её покормили! Ужин, вопреки ожиданию, не потянул ко сну. Напротив, даже как-то взбодрил. Она вернулась в Пентхаус, включила свет и критически осмотрела настенное произведение своего искусства. Пошарила по карманам, по столу, по полкам. Искомое нашлось в зазеркалье. Выудив заначку, внимательно осмотрела фантик, развернула и вдумчиво съела последнюю конфетку, вертя в руках расправленную обёртку. Кивнула своим мыслям, выщелкнула из швейцарского ножика маленькие ножницы и поискала глазами пузырёк с клеем. Вскоре в картину был добавлен аккуратный  мазок клея и старательно прижата вырезка из фантика. Придержала немного, дала клею время  схватиться, и осталась крайне довольна результатом. Привычно сметя мусор в кучку, убрала следы творчества. Взгляд упал на шкатулку. Задвинув засов, с сожалением рассталась с кобурой, разложила по своим местам содержимое шкатулки и щёлкнула замочком. Пора было возвращать долги.

        Она пришла вовремя. Командир явно её ждал, поскольку прямо с порога огорошил заявлением:
  – На тебя связист жаловался!

        Она округлила глаза и чуть не выронила шкатулку. Аккуратно поставив её на край стола, вопросительно ткнула себя в грудь.
  – Да, да, – подтвердил Командир, – на тебя именно и жаловался!

        Она покрутила головой, решительно открыла шкатулку, вынула пустой магазин и стала искать глазами патроны. 
  – Ну, ну, дочка, не всё так плохо, пусть живёт парень! – усмехнулся Командир. – Он на тебя в переносном смысле жаловался.

        Она покрутила обойму и с явным сожалением положила обратно. Отобрав шкатулочку, хозяин кабинета унёс её в сейф, на ходу продолжая рассказ:
  – Он утверждает, что ты его обманывала и притворялась. Он думал что ты просто так, а ты, по его словам, матёрый телеграфист высокого класса и с особым цинизмом над ним издевалась.

        Вернувшись к столу, Командир с интересом наблюдал за её реакцией. Хмыкнул, глядя, как она хватается за отсутствующую на поясе кобуру, хлопает по карманам и с вожделением вытаскивает  швейцарский ножик. Однако, увидев, как она, кровожадно улыбаясь, открывает ножницы, замахал руками.
  – Ну ты и злодейка, дочка!  Прав связист, ты особо злобная злодейка. Нет, чтобы просто ножиком зарезать, ножницами хочешь помучить.

        Она кровожадно улыбнулась и кивнула, щёлкая ножницами.

        Командир почесал ухо и задумчиво спросил:
  – Может, тебе ятаган подогнать для такого случая?

        Она радостно закивала и привстала, готовая незамедлительно заполучить обещанный ятаган.
  – Хорошо, – кивнул пожарный, – я подумаю насчёт ятагана, а по существу дела что можешь сказать?

        Она спрятала ножик и вытащила комок бумажной ленты, протянула над столом. Командир с интересом взял и начал осторожно распутывать.  Разложив телеграфную ленточку на столе, пробежал глазами и засмеялся.
  – Твоя работа?

        Моя, кивнула девочка. Командир прочел вслух: «Буквопечатающий аппарат юза работает хорошо в отличие от связистов». Покачал головой.
  – Да, я бы тоже обиделся, наверное. Где ты научилась работать на аппарате? Неужели действительно ты у нас тайный телеграфист?

        Она покачала головой и поиграла пальцами по краю стола, как на пианино.
  – И всё? – удивился Командир.

        Да, кивнула она. Командир ещё раз прочитал телеграмму, свернул ленточку и спрятал в стол. Глянул задумчиво.
  – А давай-ка мы оформим тебя телеграфистом, временно, разумеется? Заявка на штатного телеграфиста уже отправлена в Пермь, но пока утвердят, пока приказ придёт... А ты пока будешь телеграммы отправлять, по мере надобности.

     Она пожала плечами кивнула, хотя и без особого энтузиазма. Настоящему пианино она бы обрадовалась куда больше, чем  его громыхающему механическому аналогу.
  – Временно, дочка, временно! – поднял ладонь Командир.

        Она кивнула уже более уверенно.
  – Вот и ладушки, завтра оформим. Да и форму заодно выправим, всё-таки телеграфист! – он поднял палец вверх. – Телеграфист, это звучит гордо!

        Она выпрямилась и задрала нос.
  – Правильно, – согласился хозяин кабинета, – а пока вот скажи, будешь завтра нормы сдавать или просто так постреляешь?

        Она подумала, кивнула и после паузы отрицательно помотала головой.
  – Понятно! – усмехнулся Командир. – Тогда я готовлю бланки. Остальные нормы можно сдать на неделе. Тут рядом, в Ремесленном училище инструкторы Осоавиахима проводят очередные соревнования, можно договориться с ними.

        Она кивнула и с вопросительным видом стала сползать со стула.
  – Да, конечно, – кивнул Командир, – до завтра, дочка!

        Спускаясь к себе, она размышляла над тем, почему такое обращение Командира её ни разу не коробило, хотя фамильярность она не поощряла и от других не терпела. А вот смотри-ка, «дочка, дочка, дочка», и не вызывает никакого протеста.
…Тайна сия велика есть, процитировала что-то умное пробегающая мимо мысль, повезло тебе с Командиром!
…Точно, согласилась она и сняла навесной замок с двери.

     Вот ещё загадка, повертела замок в руке, впервые имею дело с навесным замком и ведь как будто всю жизнь этим занималась, руки сами всё делают на автопилоте. Точно, прижилась тут, скоро в комсомол вступлю. Она замерла с замком в руках. А ведь её шестнадцать лет к тому обязывают! Два года как комсомолка должна быть… кажется. Интересно, настоящая Даша была комсомолкой? Да запросто! Значит, стоит ожидать визита секретаря или казначея за членскими взносами. Погоди, погоди, а где тогда комсомольский билет? Почему не было вместе с семейными документами? Партбилет полагается всегда при себе держать, а вот комсомольский… пожалуй, билет мог сгореть вместе с настоящей Дашей.

     В душу начала заползать мрачная тень воспоминаний. Встрепенувшись, она вытерла подступившие слёзы и попыталась успокоиться. На чём мы остановились? На комсомоле? Ладно, кто-нибудь, да придёт из комитета комсомола. Или взносы собирать, или агитировать вступать, если Даша не была комсомолкой. А там видно будет.
…И взносы платить придётся, пискнула возмущённая таким оборотом дела прижимистая мысль.
…И на демонстрации ходить и на субботниках бревно таскать, и нормативы ГТО сдавать, подхватила более практичная мысль.

        Она вздохнула и присела на топчан, всё ещё сжимая замок в руке. А ведь она и собралась сдавать нормы ГТО. Могут и спросить, почему не комсомолка и как будем отвечать? Вернее, как будем молчать? А ведь отмолчаться не получится. Политическая организация – это тебе не хухры-мухры, это серьёзно. Ладно, со временем всё прояснится. И вообще, утро вечера мудренее. Положив, наконец, замок на место, глянула на ходики и засобиралась спать. Завтра будет ещё один экзамен, и вот тут надо обязательно выспаться.

        Она бежала по  громадному складу, высоченному и бескрайнему, заставленному бесконечными стеллажами с оружием. Кругом лежали, висели, стояли пистолеты, револьверы, винтовки, автоматы, пулемёты всех времён и народов, на полках этажом выше и ниже лежали ящики с боеприпасами ко всему мыслимому и немыслимому оружию. Где-то неподалёку бежали бандиты, перекликаясь и загоняя её в угол. Она бежала по оружейному складу и отчаянно пыталась придумать хоть, как избавиться от смертельно опасной погони. Казалось бы, чего проще, бери любое оружие и стреляй в набегающих врагов! Стрелять-то она умеет? Умеет, вот только оружие надо сначала зарядить…

     Она хватала первое попавшееся оружие, выгребала горсть патронов из ближайшего ящика и заряжала. Вот только патроны не подходили к магазинам и обоймам, магазины не вставлялись в оружие, а если удавалось подобрать патроны к магазину а магазин к оружию, то получалось ещё хуже. Орудие говорило «пиф-паф» и хихикало самым ехидным образом. Она начинала лихорадочно дёргать и нажимать рычажки и кнопочки, пытаясь найти правильную комбинацию, чтобы выстрелить по-настоящему, но увы, увы, увы... Оружию было щекотно, оно ёжилось и хихикало. Разобраться в рычажках, штырьках и кнопочках нипочём не удавалось. Бандиты догоняли, она бросала в них бесполезное оружие, отбегала подальше и снова пыталась зарядить очередную  неведомую ей железку непонятно какими боеприпасами. И всё повторялось сначала.

        Пробегав по дурацкому складу весь сон, она проснулась уставшая и  ужасно расстроенная. Всё виденное отпечаталось в памяти чрезвычайно детально. Она и не подозревала, что может вообразить себе такое количество разнообразнейшего оружия. Значит, где-то и когда-то все эти стреляющие игрушки видела, и вот теперь память услужливо, хотя и весьма пакостным образом, подсунула ей весь запас случайно накопленных знаний об оружии. Как всё оказалось непросто! Казалось бы, зарядил обойму, вставил и выстрелил. Вон, как в кино всё просто! А смотри-ка, ни разу не удалось стрельнуть. Наконец она проснулась окончательно и открыла глаза.

        Было темно, окно привычно подсвечивалось серым, значит, скоро рассвет, ходики тихо шаркали маятником на стене, смягчённые подложенным под них ватином. Поймав отсвет заоконного неба на стрелках, ага, половина шестого, пожалуй что и пора! Собралась и прислушалась. За дверью было тихо и можно было отправляться на водные процедуры.

        Она проскользнула в душевую, накинула крючок и развесилась по вешалкам. Вода поначалу шла холодная, но так даже лучше. Окончательно проснувшись и покрывшись гусиной кожей, приступила к тотальному умыванию. День обещал быть трудным.

        Выходя из душевой, умытая, растёртая полотенцем и разогретая, она столкнулась нос к носу с Особистом. Тот, не снижая скорости, обогнул её замотанную в бушлат фигуру, буркнул что-то насчёт лёгкого пара, и попытался скрыться за поворотом коридора в своём закутке. Она собралась было юркнуть к себе, но тут весьма вовремя всплыл в памяти кошмарный сон. Она решительно тронула секретчика за локоть. Быстро набросала на дежурной бумажке картинку и протянула Особисту. Тот придирчиво изучил нарисованные на одной половинке листа разномастные патроны, на другой половинке разномастные пистолеты, набросок таблицы со стрелочками к различным картинкам, перевернул и изучил обратную сторону бумажки, занятую позапрошлогодним отчётом  хозчасти Пожаркома, вернулся к рисункам и уточнил:
  – Тебе справочник надо?

        Она кивнула самым решительным образом. Посмотрев на часы, собеседник что-то буркнул и пошёл к себе. Решив считать это приглашением, она потянулась за ним, как ниточка за иголочкой.

        Проходя мимо запертой двери с буквопечатающим аппаратом, Особист приостановился на мгновение, покивал своим мыслям и пошёл дальше. Промаявшись, как обычно, в предбаннике Особистского кабинета, дождалась-таки вынырнувшего наружу хозяина с завёрнутым в бумагу свёртком и папкой подмышкой. Против ожидания, идти пришлось в комнату с аппаратом Юза.

        Открыв два замка, на двери и на решётке, Особист провёл её внутрь и включил свет. Заперев за собой дверь, уселся за стол у двери и разложил на нём принесённую бумажную икебану. Этого стола давеча не было. Стол как стол, журналы тоскливо-казённого вида, чернильница, вездесущее стальное перо на деревянной некрашеной ручке, серо-картонные папки для бумаг, явно пустые.

        Особист раскрыл свою папочку.
  – С сегодняшнего дня ты отвечаешь за это помещение и установленное в нём оборудование! – заговорил он казённым, как его серая папка, голосом. – Распишись в получении комплекта ключей от помещения.
        На свет  появился кожаный мешочек на завязках и тяжело брякнулся об стол. Она покорно взялась за перо.

        Хорошенькое начало дня, грустно подумала она. После душа мазать пальцы чернилами, а бумагу кляксами. Против ожидания, ни клякс, ни пятен она не изобразила. Закорючки получились вполне удачные. Одной, особо изящной завитушкой она даже залюбовалась!  Особист сменил бумажку на новую, выуженную им из той же папки.
  – Список вверенного оборудования, принадлежностей, инструкций и расходных материалов, – уточнил он.

        Среди вверенного оборудования оказался и кабинет и ключ от кабинета, за который она уже расписалась, но заострять на этом внимание Особиста она не решилась. Очередная закорючка легла на бумагу, очередной изящный завиток украсил подпись.
  – Списки лиц, имеющих право доступа и право подачи телеграмм, – бубнил Особист.

        Новые закорючки украсили собой очередную бумагу...
  – Список лиц из Узла связи, имеющих право доступа к оборудованию, – перед ней появилась очередная бумага.

        Закорючка, завитушка, быстрый взгляд в список. Он был небольшой и короткий, как выразился бы один классик. Аха, Старшего электромеханика, оказывается, зовут Николаем, и он в списке присутствует. Вряд ли в Узле связи много Старших электромехаников.
…Вряд ли их вообще больше одного, ввернула умная мысль.

        Наконец, на стол лёг свёрток и был незамедлительно от газеты избавлен. На свет появилась и новая бумажка из папки. Она воспряла духом.
Наставление по стрелковому делу, закорючка, завитушка...
Справочник по личному огнестрельному оружию, закорючка, завитушка...
Справочник короткоствольного оружия иностранного производства, закорючка, завитушка... 
  – Полтора часа в твоём распоряжении, – взглянул на часы Особист, проставил время на расписке и бережно спрятал в папке. Через мгновение его голос донёсся уже из коридора:
  – Решётка всегда должна быть заперта!

        Она быстро расшнуровала кисет и начала подбирать ключ к решётке. Спохватилась, нашарила задвижку, отгородившись решёткой от Особиста. Из глубины сознания выползали всякие  мысли, огляделись по сторонам и начали растерянно переглядываться друг с дружкой. Быстренько выработали единое мнение, сообщили ей, что она крепко попала и дружно исчезли в глубинах сознания, оставив её наедине со свежеобретённым кабинетом. 

        Развесив банные причиндалы по гвоздикам, с запасом набитым в стены и отодвинув на край стола оставленные бумаги и даже не взглянув на нежданно свалившееся на её голову движимое и недвижимое имущество, открыла первый справочник.

        Стол расположили весьма удачно, слева серело окно, справа темнела решётка, за которой виднелась прикрытая дверь. Лампа старательно светила сверху во все свои сорок ватт. Надо будет выпросить дополнительную лампу на стол, деловито подумала она, записала эту ценную мысль на бамашке, прислонила её к стене и  приступила к чтению.

        Первая книга пошла легко, два описанных в ней образца оружия были знакомы хотя бы по фильмам и музеям. Револьвер системы Наган и новинка, только-только начавшая поступать в войска, именуемая «пистолет тульский Токарева». Интересно, когда его официально назвали «ТТ»? А то ляпнешь вот так невпопад. Изучив их характеристики и внешний вид патронов она твёрдо уверилась, что не перепутает  эти боеприпасы, буде придётся их опознавать. Приёмы стрельбы тоже были знакомы, но некоторые нюансы она не знала и с интересом вчитывалась в описание тонкостей стрелкового дела. Не поленилась изобразить некоторые позы и нашла их вполне вменяемыми. Разборка-сборка, чистка-смазка… Тоже мне, кубик Рубика! С кубиком-то  посложнее было!

        Справочник по оружию привёл её в трепет. Сколько же их, оказывается, натворили за какие-то полтора десятка лет! Пришлось их сравнивать, как бабочек на планшете натуралиста: форма крылышек, рисунок на крылышках, форма усиков, размер пузика... Вскоре удалось найти отличительные признаки для всех бабочек, то есть, разумеется, пистолетов. Патроны тоже были похожи, как снежинки, но и различались как снежинки. Не было двух одинаковых, аха. Бардак, между нами, девочками, говоря! Анархия производства, проблемы со снабжением боеприпасами гарантированы! Она озадаченно почесала затылок. Это что же получается, уже думать стала, как работник военизированного подразделения? Ладно, может и к лучшему, не будет выглядеть полной дурой, ежели что. Давая отдых глазам, встала и обошла свои новые владения.

     В ящичке стола механического пианино обнаружились инструкции, тряпка, пахнущая машинным маслом с торчащей из неё отвёрткой, аха, той самой, кривой, и хвостик маслёнки с наспех прикрученным колпачком. Из-под колпачка просачивалось масло, образовав маленькую лужицу на дне ящика. Да чтоб тебя, ругнулась она на Старшего электромеханика Николая и насколько могла аккуратно завинтила колпачок до конца. Пальцы пришлось оттирать в три приёма, промасленной тряпочкой,  чистой тряпицей из этого же ящика и под конец   чистой бумажкой. Убедившись, что на бумаге не остаётся следов, вернулась к чтению. 

        Третий справочник, по зарубежному стрелковому оружию, привёл её в форменный ужас. Вот где был настоящий бардак! Десятки моделей, различающихся мелкими деталями, требовали совершенно различных боеприпасов и даже внешне неотличимые патроны имели разную маркировку на донышке и для другого оружия были попросту опасны. Револьверы её потрясли... Такого изобилия она никак не ожидала. Чего, казалось бы, изобретать, наган он и в Африке наган, а вот поди же ты, чего натворили буржуи за полста лет! И патроны, патроны, патроны...

        Листая справочник в десятый, наверное, раз, она стала почти уверенно различать и разбираться в зарубежном оружии тоже. Нашёлся даже похожий браунинг, правда, патроны имел иные. Точно, ручная работа, единичный экземпляр, сделанный под другой патрон по прихоти заказчика. Она встрепенулась и прислушалась. Скрипучие шаги замерли у двери. Ну вот, время вышло...

        Впустив Особиста и проследив за отметкой о возврате выданной спецлитературы, закрыла за ним решётку и принялась собирать вещички со стен. В голове привычно укладывались по полочкам вбитые за полтора часа знания. Теперь-то она быстро пристрелит бандитов в очередном сне, правильно подобрав патроны к оружию. Нечего ей сны вытаптывать грязными сапогами!

        После завтрака Командир вызвал к себе и затребовал автограф на приказе о временном назначении. Она привычно поставила закорючку с завитушкой и продемонстрировала мешочек с ключами.
  – Отлично! – похвалил пожарный. – Михалыча не забудь озаботить, пусть выдаст железный ящик для хранения ключей и прочего казённого имущества.

        Она в ужасе зажмурилась, представив свой Пентхаус, превращённый в подобие кабинета Особиста. Ей не довелось ни разу увидеть кабинет Особиста изнутри, и от этого становилось ещё страшнее. Выхватив разговорник, принялась рисовать протест. Через некоторое время и несколько потраченных бумажек Командир согласился, что сундук тоже вполне подойдёт, а Михалыч быстро починит взломанную ещё на пожарище крышку и укрепит её изнутри. На том и порешили. Командир напомнил о планах на сегодняшний день и направил к Михалычу с запиской.

        Завхоз особой радости не высказал, но проблему осознал и пообещал починить сундук к вечеру. Замок тоже пообещал правильный, записал пожелания, сверяясь с её рисунками, а на прощание вручил какую-то квитанцию и послал по весьма далёкому адресу. Почесав репу, она не стала мудрить и поднялась на вышку. Дежурный охотно указал крышу нужного дома и высказал предложения по наиболее безопасному маршруту. Идти и вправду придётся далеко.

        Базарный переулок оказался труднодоступным, хотя она прекрасно помнила этот ничем не              примечательный в её время район Старого Города. Сейчас же путь преграждали болота, бараки, крошечные деревушки и две приличных размеров зоны, обнесённые колючкой. В памяти всплыло ночное путешествие, угрюмый недобрый безглазый взгляд со стороны увенчанных колючкой заборов. Ну уж нет, мы пойдём другим путём! Как там в песне поётся? Нормальные герои всегда идут в обход? Вот и мы пойдём.

     Обход вёл через проспект Сталина, мимо воинской части. По пути с интересом поглазела на расставленные во дворе дома пушки. Что-что, а такое зрелище, да ещё впридачу к отлично знакомому по её времени дому до сих пор было в диковинку! Специально перешла на другую сторону и пошла прямо вдоль дома, мимо широкой, разделённой колоннами арки. Возле орудий  маялись красноармейцы, проводившие её взглядами не столько бдительными, сколько заинтересованными. Странно было видеть шинели «с разговорами» и островерхие шлемы с большими тряпичными звёздами. Видать, ночью прохладненько было. Трёхлинейки на плечах красноармейцы носили непринуждённо, как она совсем недавно носила крошечную дамскую сумочку на длинном ремешке. Теперь-то она знала реальный вес этого древнего, но крайне убойного оружия и оценила по достоинству лёгкость обращения с ним молодых караульных. Проходя мимо бетонно-растворного завода, заметила вспышки сварки над забором, и пожелала удачи правильному немцу-сварщику.

        Опережаемая собственной тенью, она перебежала через пустой в обе стороны проспект, и вошла в Базарный переулок. Посреди избушек и бараков стояла шеренга крепких двухэтажных кирпичных домиков.

        Вдали прошёл милиционер в синих штанах, мельком окинул её цепким взглядом,  скрылся между бараками. Наверное, участковый, подумала она, радуясь, что не надо бояться внимания к своей персоне. Удостоверение личности в кармане придавало ей должную уверенность. Вот ещё странность, мимолётно отметила она, сразу стала и в мыслях называть паспорт удостоверением личности, а ведь немало удивилась, прочитав на обложке вполне обычного паспорта именно это самое «удостоверение личности». И обложка почему-то серая, а не привычного кирпичного цвета.

        Свернув направо, во двор нужного  дома, увидела... очередь!  Однако, озадачено подумала она, Штирлиц стрелял по очереди с двух рук, очередь редела, но не сдавалась? Это что же, магазин какой–нибудь, лабаз или ещё чего подобное? Дом-то по виду обычный, жилой.

        Подойдя поближе, принялась изучать обстановку. Очередь косилась, но помалкивала, заметив в её руке квитанцию. Кстати, что за листок подсунул Михалыч, спохватилась она. Подняла к глазам, разбирая мелкий бисерный почерк, разительно отличавшийся от всех, виденных ею прежде. Подобным почерком, вспомнила она, отличались царские указы, министерские циркуляры и прочие, попадавшиеся в книгах иллюстрации из жизни бюрократии Российской империи. Пока она соображала, какое отношение бюрократия царской России имеет к Базарному переулку, из двери, возле которой стояла очередь, выскочил сухонький старичок в тёмной жилетке поверх светло-серой рубашки, заправленной в чёрные полосатые брюки, провожая прилично одетую даму со свёртком в руках. Очередь загудела и качнулась вперёд, старичок оглядел присутствующих, зацепился взглядом за поднятую девочкой  к глазам квитанцию и махнул ей рукой. Очередь зароптала, но старичок жестом установил тишину и повторно пригласил её следовать за собой. Пожав плечами, она шагнула к подъезду.

        Когда час спустя она покинула здание, очередь попыталась было напоследок поворчать, но так и замерла с расширенными глазами. Было чему удивляться... Из двери, провожаемая старичком, вышла стройная и ладная девушка в тёмно-зелёной гимнастёрке и форменной юбке, перепоясанная кожаным ремнём с портупеей и суровым взором из-под козырька форменной фуражки.

     Возвращаясь домой, она вновь и вновь вспоминала проведённый в покинутом заведении час. Заведение оказалось пошивочным ателье, причём отлично оснащённым для своего времени. Старичок оказался, разумеется, портным, причём старорежимным, с раньшего времени, изредка украшавшим свои записи ерами и ятями. Согласно квитанции, ей было предъявлено пошитое на заказ обмундирование. Чуть погодя она с трудом, но припомнила этого старичка, недолго суетившегося вокруг во время её ударной подготовки к экзаменам.

        Она тогда почти не обратила на него внимания, лишь покорно поднимала руки и поворачивалась боком. А он вон оно что, оказывается, обмеривал её со всем усердием! Ты смотри, а ведь Командир уже тогда готовил её к оформлению в штат и позаботился о форме. К её приходу форма была практически готова, старательно смётана на живую нитку для подгонки по фигуре. Сообразив, что в этом виде придётся ходить практически везде, она быстро воспользовалась случаем и принялась беззастенчиво дирижировать старичком, вертясь перед шикарным зеркалом. Тот поначалу хмурился, потом лишь хлопал глазами и качал головой, но послушно переносил швы и прихватывал лишнее булавками. Она же, вспомнив кое-какие психологические приёмы, вовсю применяла зрительное увеличение роста, играя высотой талии, расположением карманов, линиями спины и длиной юбки.

        Старичок крайне уважительно смотрел на неё, когда оценил результаты внесённых поправок. Девочка стала казаться выше и внушительнее, не потеряв изящества фигуры. А ей только того и надо было, чтобы форма ни в коем случае не молодила, а наоборот, старила на все её паспортные шестнадцать лет. Когда всё было уточнено, пошив на отлично настроенном ножном «Зингере» занял столь малое время, что казалось, машинка сама шьёт как минимум в три иглы и три шва сразу. Быстро прогладив форму, старичок загнал клиентку за ширму, а после её выхода споро упаковал старый наряд в изящный пакет, перевязав кручёным шпагатом.  В общем, час прошёл крайне насыщенно и интересно. И с пользой для дела. Уже на пороге она спохватилась и за отдельную плату, благо денежка в кармане нашлась, прикупила две дюжины беленьких накрахмаленных подворотничков для гимнастёрки.

        В дежурке её не узнали. В коридоре догнал дежурный и вежливо, но строго попытался выяснить, к кому она и по какому делу. Она сняла фуражку и осмотрела насмешливым взглядом с головы до ног задающего глупые вопросы парня. Тот поперхнулся словами и недоверчиво-восторженно не то спросил, не то констатировал: «Даша?»... Она благосклонно кивнула и нахлобучила фуражку на нос на манер американских копов. Парень засмеялся, она поправила фуражку по всем правилам и пошла дальше, уже не обезличенно казённой, а своей обычной узнаваемой здесь походкой. В дежурке за спиной поднялся шум. Подумав, она вернулась и несколько секунд принимала в проёме распахнутой в комнату двери красивые и важные позы. Народ из состава дежурной смены шумел, хлопал в ладоши и высказывался крайне одобрительно. Народу нравится, вспомнила она бессмертную фразу из фильма, и пошла к себе.

        На дужке замка висели плечики из тщательно отшлифованного светлого дерева, кажется, из берёзы. Михалыч в своём репертуаре, улыбнулась она и вошла в Пентхаус. А ведь надо обзавестись и повседневной формой, пришла здравая мысль и потребовала поставить её на заметку. Пришлось согласиться. Не щеголять же в этом наряде, к примеру, в аппаратной комнате поднадзорного ей телеграфа? Вмиг наловит на гимнастёрку масляных брызг. Так-так-так, а где тут берут повседневную форму? Рассуждая логически, у Михалыча и берут! Значит, и ей надо взять у него тоже.

        Еще ведь машинку отыскать придётся и ниток прикупить соответствующих, вряд ли тут лежит форма аккурат на неё, любимую. Скорее всего, тут же потребуется подгонять по полной программе. Или, попросту говоря, перешивать полностью. И сапоги... Она вытянула ножки. Сапоги ждали её у портного, хотя явно делал другой мастер, когда только ухитрились снять мерку с ноги? Видимо, при подготовке к экзаменам она временами полностью выпадала из реальности и с ней делали что хотели.

        Она хихикнула про себя. Могли и татуировок наставить, не заметила бы. Кажется, кожа была чистой, по крайней мере спереди, в душевой нет зеркала, сзади посмотреть негде. Тьфу, какая дурь в голову лезет... Сапоги, в общем, тоже надо изобразить повседневные. А пока обзавестись баночкой крема и сапожной щёткой. Будем надеяться, у Михалыча найдётся и то и другое. В крайнем случае, гуталин она в промтоварном видела.

        Послышался шум, команды, топот ног. Она встрепенулась. Пожар? Нет, колокол молчит, да и вообще не похоже. Выскочила в коридор. Суета была умеренная, но целеустремлённая. Ага, кажется, это именно то, чего она ждала с таким нетерпением!.. Заперев дверь, вместе со всеми она вышла наружу. Свободный от дежурства народ рассаживался по подводам, в одной из которых обнаружился и Особист, ворочающий на дне телеги что-то тяжёлое. Появился Командир и присоединился к подчинённым. Она пристроилась рядом, настраиваясь на долгую дорогу.




24.08.2015 г.
v2.29.09.15 г.
г. Березники