Бог любит Троицу Глава 1

 
      Мария жила в одиночестве на краю села. Муж её, Василий, погиб в Афганистане почти сразу же, как только прибыл к месту службы. Моджахеды охотились за офицерами-шурави, узнавая их по фуражке с кокардой, что сверкала на солнце.
За убийство получали по тысяче долларов за голову, и бывало, взяв в плен, отрезали её и волокли по земле, с глубоким презрением к противнику. Не сразу  наши «умники» в верхах догадались переодеть всех военных в одинаковую форму, наравне  с солдатами.
Маше пришлось вернуться в родное село из военного городка. Потерю мужа пережила  тяжело – с лица спала, похудела. Годы шли, а замены любимому так и не нашлось, да и не искала она. Родителей схоронила, работала в совхозе бухгалтером и жила, как говориться, одним днем.            
      Однажды  к ней во двор вошел ободранный рыжий котёнок, она его накормила, тот и остался. Вывела у него  блох и глистов, кот вырос и раздобрел. На хозяйских харчах – это не по помойкам лазить.
Соседки говорили:– «Раскормила телёнка».
      Вася, как она стала его называть, оказался добрым и ласковым зверем, забирался ночью на кровать и устраивался рядышком. Мария прижималась к его теплому боку и плакала, а он вырывался и смотрел на неё большими ничего не понимающими глазами – будто хотел помочь, но не знал... как.
Она его гладила, прекращая реветь, и засыпала, как убитая, до утра. А иногда – наоборот – не смыкала глаз, уставившись в потолок, вспоминая свою молодость и  любовь.
     Как-то, на ночь глядя, приковылял на трех лапах пёс и жалобно заскулил под окнами. Она вышла и увидела, что вместо четвертой лапы у пса обрубок, который  гноится. В какую попал передрягу – неизвестно.
Маша накормила приблуду, обработала рану марганцовкой, и оставила у себя.  Постепенно лапа зажила.
     В лесу она спилила липку – древесина у этого деревца была помягче, чем у сосенки или ели, для того, что она задумала. Дома всю неделю вырезала  инструментами мужа «собачью лапу», а потом выдалбливала в ней по размеру место для обрубка, как дупло. Получился протез, она его высушила, а для удобства засунула внутрь овечьей шерсти. Когда всё было готово, позвала пса и вставила обрубок в протез, а с двух сторон прикрепила ремень, чтобы перекинуть псине через спину – так-то приспособление все время спадало, хоть и крепко было привязано. Пёс сначала не давался, дергая лапой и пытаясь снять деревяшку, а потом привык – понравилось бегать на четырех, и расставался с протезом только на ночь, когда укладывался на коврике у порога. Получил пёс имя Паша, как у местного инвалида, который ходил с ногой-деревяшкой по селу.
     Маша разговаривала со своими зверями, как с людьми, для того, наверное, и называла людскими именами, а они слушали, подняв мордочки кверху и глядя в глаза, будто все понимали.
     Жить стало ещё веселее, когда кот притащил в дом откуда-то полудохлого  цыпленка. Марья и этого выходила – выросла из него белоснежная красавица курица, которая бегала к соседям в гости, орала благим матом от петуха, когда он трепал ей... не нервы. Но всегда возвращалась в свой сарай, а на другой день снова мчалась обратно.
     Маруся думала, что последним подкидышем станет гусь...
... Только начинала замерзать речка, на ней остались полыньи. В большой промоине  плавали утки, не улетевшие до сих пор на юг по каким-то своим причинам, а в другой, чуть поменьше, остались два гуся. У одного висело поврежденное крыло.   Мария пришла на речку за водой с ведрами на коромысле, и увидела, что полынья осталась всего одна, а в ней раненый гусь – тоже один. Утки улетели, а на берегу было насыпано много перьев.
 «Наверное, собаки задрали», – подумала она, пожалела  в душе, что замерзнет оставшийся, но как его выманить из полыньи, не знала, на «тега-тега», он не реагировал. Так и ушла домой ни с чем.
      А вечером ударил мороз, и пёс Паша... пригнал гуся к дому. Хозяйка открыла ворота и запустила его в теплый сарай к курице.
Соседки смеялись:
– Скоро твой  дом превратится в дом инвалидов.
Но Маша только улыбалась в ответ.
Гусь даже не клевался, когда она ему подвязывала крыло, так намерзся на морозе и намаялся.
     Ей было легче жить с домашними друзьями – забота звала после работы домой.
Наступила весна, крыло у гуся так и не срослось, да и  это оказалась... гусыня. Весной она плавала с дикой стаей в реке, но спать и есть шла домой, а через некоторое время высидела  пять гусят, которых... гуськом водила на речку.
Соседки посоветовали подрезать крылья сразу всем гусятам, чтобы не улетели с дикой стаей. Так Мария и сделала.
     А курица вывела цыплят, и, что интересно – собака, кот, курица и гусыня – дружили, никто не обижал их выводки.
 
     Ранняя весна быстро перешла в жаркое лето. У Маши, как у хорошей хозяйки, в огороде росло всё: овощи, ягоды, плодовые деревья - яблони, сливы, груши.
     Однажды она зашла туда после работы набрать зелени на борщ. И вдруг увидела  у забора на кучке травы, недавно ею скошенной, спит мальчишка лет пяти –  чумазый, оборванный, как беспризорник. Много их развелось в Москве, не раз  встречала в переходах метро и всегда давала «денежку»,  когда они просили, протягивая руки. Ей хотелось забрать кого-нибудь к себе, но у них всегда находился хозяин.
     Мария присела рядом и стала ждать, когда тот проснётся. Приблизительно через час малыш открыл глаза и испуганно вскочил со словами:
– Не бейте, тётенька, я съел только одну репку и одну морковку, и... немного яблок с грушами.
У неё выступили на глазах слёзы, она их незаметно смахнула и  ответила:
– Не бойся, я тебя не обижу. Иди и вымой в бочке руки, умойся, там вода чистая, дождевая.
– Так я всю воду испачкаю, тетенька.
– Ничего, дождик еще нальет... племянничек. Меня тетя Маша зовут, - сказала она с улыбкой.
Малыш, счастливый, что ему не досталось «на орехи», побежал выполнять приказание.
 
    Шли девяностые годы. Бездомных, погорельцев... много заходило в село, Мария всем старалась помочь, но... чтобы малыша мать бросила одного – такого  не было.
Даже, когда цыгане проходили табором, все ребятишки вокруг мамок кружили, как цыплята вокруг курицы, такие же, как этот, чумазые и оборванные.
– Как тебя зовут? – спросила Мария, когда тот умылся.
– Васька я.
– Васька у меня уже есть. Будешь Василием. Бог Троицу любит. Бывает же такое... три Василия в моей жизни.
Малыш, хоть и не понял про Троицу, и откуда их взялось три, пошел молча в дом за доброй тетенькой.
Она усадила его за стол, накормила горячей вареной картошкой со сливочным  маслом и укропом с лучком, яйцами вареными, салатом с огурцами и помидорами в сметане.
     Маша сидела, смотрела, как малыш  торопливо ест,  и сердце её кровью обливалось. Потом подстригла обросшего мальчишку, как смогла, усадила у телевизора, а сама сбегала во двор и затопила баньку. После парной мальчишка превратился в симпатичного голубоглазого и белобрысого мальчугана. Маша обрезала  новую ночнушку до колен и надела на него.
– Сходи, Василёк, посмотрись в трюмо, а то сам себя не узнаешь.
Мальчик подбежал к зеркалу, покрутился перед ним, покорчил рожи и сказал:
– Ну-у-у-у... это точно не я.
И рассмеялся.
    Уложила она найдёныша в свою постель, а сама села шить брючки и рубашку из оставшихся от мужа вещей. Подумала, что иначе не в чем будет выйти завтра на улицу – надо же во что-то одеть малыша. Его грязное рваньё  выбросила в банную печь и сожгла. Полночи провозилась, а наутро повела его в сельсовет.

Продолжение  - http://www.proza.ru/2015/08/24/1966