Жизнь идет

А жизнь что, она идет. Событий всяких много, но ничего не меняется. Разве что бензин дорожает. А пассажиры за извоз платить дороже не хотят... Да разве один бензин? Зина недавно звонила, жаловалась, что мясо тоже того. Но им там, в Собачьем сердце, хорошо. Филипп Филиппович продолжает оперировать, зарабатывает прилично. А тут... Для Остапа Ибрагимыча у меня, конечно, такси всегда свободен, однако кушать-то хочется. Особенно аппетит разыгрывается, когда читаешь письмо от Товстогубов. Они звонить не любят, пишут. Как начнет Пульхерия Ивановна перечислять, чем кормила своего Афанасия Ивановича!.. «А на второе у нас, любезнейший Адам Казимирович, было...» Нет, не буду вспоминать... И приглашает в гости. В Старосветские помещики визу дают, но ехать не очень интересно. А куда хочется, туда за визой очередь. Так еще вопрос, дадут ли? Говорят, в Детях капитана Гранта есть на что посмотреть. И в Трех мушкетерах тоже. Но туда все хотят. Жизнь, жизнь... Много нас, на всех счастья не хватает... И все идет по заданной колее... Иногда так грустно становится. Но когда звонит Евгений, я встряхиваюсь. Его ирония как-то бодрит. Что вы киснете, милейший Козлевич, говорит он. Вы ж не кисейная барышня. Так устроен мир, говорит он... И мы с Онегиным с удовольствием рассуждаем о мироустройстве. Даже смеемся над ним. Жизнь скучна, соглашаемся мы, и плохо придумана. Я замечаю, что если бы нас кто-то придумал, то постарался бы сделать это позанимательней. Да уж, вторит Евгений, если б нас придумали... Мне хочется пофантазировать: если б мы были литературные персонажи, взяли бы себе автора с какой-нибудь красивой фамилией. Да какой же? – смеется г-н Онегин. Пушкин, что ли?.. Ну все, пора мне ехать. Пассажиров нет, поищу новый маслопроводный шланг. Подаренный Бендером совсем прохудился.