Погост 5

Дальше среди всё ещё нечастых железных стали попадаться и редкие деревянные кресты.
То тут, то там стояли они кособоко, потеряв за годы то одну перекладину, то другую. Попадались и такие, от которых остался только сам столбик.

- Это ещё довоенные могилы, но там, где стоят остатки, кресты меняли уже много позже… - Зосимыч шёл медленно, позволяя мне рассмотреть всё, что пожелаю.
Но надписей тоже ещё не попадалось, и смотреть пока особо было нечего.

- Вот теперь пойдём-ка... – Зосимыч повернул вправо, туда, где среди крестов стояла мощная кирпичная тумба. С лицевой стороны было написано «Павшим за революцию», и нарисована большая красная звезда. Во многих местах, где штукатурка облупилась со временем, и надпись и звезда были подправлены корявыми мазками старой, сильно отличающейся по цвету краски.

- Власть поставила в тридцать седьмом, – сказал Зосимыч. – И вот на тебе, до сих пор есть кому прийти и подкрасить.
- Уж подмазать тогда, – усмехнулся я, указывая на неровность мазков, различные цвета красок и прочие огрехи.
- Ему и до погоста-то добраться - подвиг, а уж художником в девяносто редко кто становится... – Зосимыч вздохнул. – Так что, Слава, цени здесь усердие, а не качество.

Из-под облупившейся простенькой цементной штукатурки тут и там выглядывали тёмно-красные кирпичи.
– А ведь личность у этого товарища преинтересная… - закинул он удочку, уводя от памятника.
- Чем? – тут же спросил я.
Старик как-то весело посмотрел на меня и сказал:
- Ну, он, вроде, как ещё живой, а мы сегодня больше по покойникам…
- Зосимыч!

- Что про него сказать? Отцов одноклассник - оба по одному классу закончили. Ушёл добровольцем на войну. В военкомате говорят, что восемь раз горел в танке. В Бога верит, как наш поп. И при этом коммунистов боготворит, так что, чуть не ползком ползёт весной звёздочку подкрасить.

- Может, родственник его здесь похоронен?
- Какой родственник? Любила советская власть памятники на пустом месте ставить. Нет под ним никого. Вот и смеются над стариком люди: рехнулся, мол, совсем…
- А ты что думаешь, Зосимыч?

- А что мне думать, если я не знаю? Может и рехнулся, а может и знает что-то такое, что нам, простым дуракам, не ведомо.
- Что, например?

- Слушай, Слав… Был у нас один такой, как ты, он сейчас где-то там, - Зосимыч махнул рукой в ту сторону, куда мы постепенно двигались. – Так у него на всё любимая поговорка была «Давай с тобой порассуждаем». Схватит, бывало, на улице за пуговицу и скажет: «Как ты думаешь, кто первый до Луны долетит? Наши или американцы?». «Да откуда я, Василь Василич, знаю?!». «Ну вот давай с тобой порассуждаем!». А о чём рассуждать, если в луне ни я - ни в зуб ногой, ни он? Королёв хренов. Так и ты…

- Может, Богоматерь ему, - Зосимыч вернулся-таки к «художнику», - в горящем танке явилась и сказала, что у коммунистов получилось не то, что должно было? А, может, и в самом деле на голову ослаб – шутка ли восемь раз в танке гореть. У меня один-то раз в ночном штаны от костра загорелись, так и то шрам на заднице остался. А на войне и без танков ужасов хватало, – Зосимыч повернулся и пошёл дальше:
- Пошли, нечего лясы точить. Мы с тобой и сотой доли не пережили, что ему выпало...

Я тронулся следом. Видно было, что настроение у Зосимыча испортилось. Что было тому виной? Мой ли интерес к потерявшему рассудок старику, или свои какие-то с ним связанные мысли, я не знал. Но Зосимыч, казалось, утратил весь интерес и к погосту и к нашей беседе, а потому достаточно быстро шёл вперёд, не оглядываясь и не останавливаясь. В моей голове лихорадочно вертелись мысли - как же остановить его, заставить вновь рассказывать о том, как жило его село, окрестные деревни, о том, как жила в ту пору вся страна. Ошибиться было нельзя – второго шанса остановить себя Зосимыч не даст точно, а где-то впереди, сквозь редкие сосны погоста, уже просматривалась глухая стена леса – край кладбища.

Подобрав какие-то слова, я только хотел открыть рот, как старик остановился сам. Снимая ружьё и рюкзак, он повернулся ко мне:
- Вот тут мы, Славка, и перекусим. Помянем заодно и Настасью с дедом, – Зосимыч показал на два совершенно одинаковых креста.

На них были одинаковые жестяные таблички, подписанные от руки синей краской. Заметно было, что надписи были не раз подправлены.
- Вот Андрюха-племяш всё никак не соберётся сделать новые в городе своём, – пожаловался на родственника Зосимыч. – Занятой очень. А у  нас негде…
- Да, с фотографиями-то лучше было бы, – поддержал старика я.
- Ни одной фотографии у деда с Настасьей не было. Ни вместе, ни порознь.
- А на паспорте?
- Тю, на паспорте! Какой у крестьянина паспорт? Не было у них паспортов. Даже Настасья не сподобилась,  – ответил Зосимыч, устраивая рюкзак на железном столике, около которого стояла лавочка.
- Зосимыч, расскажи про деда с бабкой.

Продолжение: http://proza.ru/2015/08/27/1562