Сын. Фантастика

Учитель Лео внимательно смотрел на экран. Мегагалактичекий экзамен уже приближался.
-О чём будет ваш экзамен-прозвучал с экрана приятный голос, который был настолько органичен, что учитель, как всегда, засомневался, а слышал ли он вообще вопрос, или он прозвучал в его голове. Он ответил как-бы сам себе.
-Я не знаю пока всё до конца, но есть некоторые планы в отношении заключительного экзамена для класса.
-И что это будет, в том семестре вы нас удивили-снова прозвучал вопрос.
 Учитель, который раз подумал, что такой голос это хорошо, но никогда не знаешь точно слышал ли ты вопрос или только свои мысли.
-Я решил на этот раз предоставить им полную свободу.
В смысле полную свободу выбора. Это может показаться вам необычным, но именно в этом и будет экзамен.
-И что есть подходящая планета, чтобы всё испытать.
Голос не выражал никаких эмоций, а учителю почему-то захотелось, чтобы эмоции были. Ему нужна была поддержка хотя бы в эмоциях.
-Пока нет, но можно попытаться, что-то сконструировать в соседней галактике. Ответил он опять как-бы самому себе.
-Вы хотите чтобы в эксперименте участвовал весь класс?
 Наконец-то в голосе появилось хоть какое-то подобие эмоции. Это подобие эмоции выражало сомнение. Так лёгкий намёк, но сомнение.
Учитель сразу оживился. Ему не свойственны  были сомнения, но в этот раз они были. И от этого он сказал с большим напряжением.
-Да это будет интересно, вот только новенький, не знаю как с ним быть, я ещё его не оценил до конца, слишком мало времени. Он несколько отличается от других, так как пришёл ко мне значительно позднее других.
-Чем же он отличается?
 В тоне галактического разума появился намёк на сарказм. Учитель знал свою цену в межгалактическом сообществе. По отношению к нему сарказм был не своейственнен и то, что он появился несколько усилило его сомнения, но в то же самое время странным образом проснулось некоторое чувство, которое уже давно признано было атавизмом-желание доказать и, наверно, прежде всего самому себе.
 Его ученики почти всегда занимали в высшем галактическом сообществе видные места. Он перестал рисковать, все наработки, которые он с энтузиазмом внедрял в молодые годы, сослужили в зрелости для него не очень хорошую службу-он перестал искать новое, стал меньше экпмриментировать.

 Марлен,женщина 18 галактического сообщества, неизменно восхищалась его успехами и их не частые встречи на симпозиумах и планете отдыха в живую были полны её восторгов по отношению к его работе. Она тоже была учителем и, в определённой степени, его ученицей.
 В последний раз она представила на симпозиуме свой новый проект, он был прорывной, учитель это почувствовал уже после её первых слов. Её благодарили, но отнеслись довольно прохладно. Учитель тоже поддержал её может быть несколько менее того, чем мог бы. Проект отложили, хотя поставили наивысшую оценку. Марлен была расстроена, может быть первый раз он видел её такую. Конечно, она слишком молода, а корифеи в их деле считают, что любой проект должен выдержать время, но его тогда это задело.

 Марлен тогда говорила о том, что адаптация к галактикам может продвигаться более успешно если ученики сами будут создавать на тренажёрах новую жизнь с неизвестными свойствами и в этом деле надо дать ученикам полную свободу.

Надо сказать, что новая жизнь создавалась всегда, но свойства её были заранее выверены и просчитаны, так как по закону межгалактического сообщества никакая жизнь не могла подвергаться уничтожению, даже самая неудачная. Поэтому всякая искусственная жизнь не могла продлять себя или могла, только строго определённое время, заданное межгалактической комиссией. В одной из близлежащих галактик ей было отведено место и там, прекрасная и ужасная, она коротала свой срок, а при её нужности для галактического сообщества забиралась в новые миры. Вся эта жизнь, с заранее заданными свойствами, напоминала биороботов, чем впрочем и была.

Марлен предложила саморазвивающийся проект рассчитанный надолго и заданные там свойства задавались не в угоду межгалактическому сообществу, а логически вытекали из этой созданной новой жизни.
И вот теперь он сам подхватил эту идею, кто бы мог подумать. Он прекрасно понимал своих оппонентов, но и знал возможности своего проекта. Ничто не может так вдохновлять, как неизвестность и ничто не может дать большего вдохновения его ученикам, чем свобода выбора и ответственность за этот выбор.Он знал, что свобода этого выбора несколько условна, так как он учил их и знал меру свободы в каждом.
 Межгалактическая комиссия не сможет положить «под сукно» его проект, как проект Марлен. Он слишком именит и знает как никто о том кризисе идей, который стал уже не «первой ласточкой» в их межгалактических мирах. К тому же прорывные технологии галактик не входящих в их кольцо набирали обороты.

Его двенадцать учеников прошли с ним долгий путь и он уверен в каждом из них, последний, пожалуй самый интересный, ученик Марлен. Парень пробыл в его классе меньше остальных и может кое-что ещё не совсем усвоил. Меры свободы этого парня Лео не знал, он не мог это почувствовать до конца. Это его напрягало и в то же самое время делало работу с этим учеником более интересной. Было в этом парне что-то от самой Марлен, что-то непонятое им до конца и от того завораживающе интересн
Первый разговор с межгалактическим разумом по поводу экзамена был обнадёживающим. Во всяком случае он пробудил в нём, неведомые ранее эмоции.
Осталось послать на рассмотрение свои предложения и ждать. Конечно, никакого другого места кроме их межгалактического тренажёра, этих «яслей» для творчества, они не дадут и,конечно, потребуют гарантий безопасности, с этим можно согласиться. Но уже само то, что вновь созданная жизнь будет развиваться неприкасаемо по своим законам, следующим из логики этой жизни не мало.
Экзамен приближался, а ответа всё не было.
Ученики нервничали, а когда ответ, наконец, пришёл никто не смог сдержаться. Ответ был – Да.

Конечно, место предложили им известное, межгалактический тренажёр, но планету предложили сконструировать самим или «подогнать» какую-то к своим экспериментам. Ещё задавалось ряд параметров и прежде всего безопасность всего межгалактического сообщества и был ещё один пункт, который потряс учителя. На заре своей юности он сам лично создал «в тренажёре» один долгий саморазвивающийся проект. Мир нано-роботов следящих за безопасностью межгалактического сообщества. Вновь созданный мир должен иметь зависимость от этого проекта. Учитель понимал, что это предложение не могло не прозвучать, но то, что именно его проект ограничит его учеников нанесло ему неведомое раньше чувство несогласия.
Он изучал с учениками этот проект своей юности, такой проект был не один, их было много и может более глобальные и масштабные, а его проект так и сидел в «яслях» уже много лет. Правда из него брали регулярно наработки и идеи, но дальше этой галактики-тренажёра не выпускали.
Экзамен близился и торговаться не имело смысла. Межгалактическое сообщество не давало два ответа на один вопрос. Немного свободы он всё-таки выторговал.
Учитель отправился в зону отдыха и размышлений. Он всегда отправлялся туда на период экзаменов. Ученики работали без него. Марлен имела с ним регулярную связь, но не беспокоила его частым общением. Она тоже нервничала, так как понимала, что сама имеет отношение к этому проекту. Учитель ждал. Ожидание было тревожным и радостным, может быть более тревожным и радостным, чем обычно. Это был экзамен не только для его учеников, это был экзамен для него, как учителя.
 Отдых и расслабление могли лишь на время приглушить эту тревогу и радость. Он всегда испытывал приподнятое настроение в период экзамена. Он верил в своих учеников и они приносили ему много радости. Все проекты, созданные ими в экзаменационный период, были прекрасны, точным расчетом и грацией исполнения. Все многочисленные связи проектов и жизни межгалактического сообщества были учтены. Многие проекты были уже внедрены в жизнь межгалактического сообщества и приносили ощутимый результат.

Но неизвестность этого проекта была более чем у других. Этот проект не зависел от жизни межгалактического сообщества он должен был жить своей жизнью, хотя с некоторым ограничением в виде старой, созданной им же программы.

Планета отдыха для учёных была разработана по последнему слову науки. Огромное количество программ было внедрено на этой планете. Она была идеальна по стилю и красоте. Необыкновенной красоты деревья, кустарники, цветы с заданными свойствами радовали глаз и освежали воздух едва уловимыми терпкими ароматами. Он любил кипарисовую зону. Стройные могучие кипарисы образовывали идеальные аллеи и на фоне ярко синего чистого неба были изумительно хороши.
 В зоне отдыха можно было выбрать дом, хотя необходимости в этом не было. Климат на плане идеально соответствовал его желанию. Кустарники образовывали укромные места для отдыха и идеальная мягкая зелёная трава так и манила на ней поваляться. Что многие и делали и ничто не тревожило их отдых. Надоедливых насекомых на плане отдыха не было. Можно было, конечно, заказать красивых бабочек или ещё что-то на любителя.
 Также птиц или животных, но вся живность, как и вся растительность  была не настоящая, голограммы легко возникали и легко исчезали, если надоедали. Деревьям и кустарнику задавались определённые свойства и они были более реальные чем всё остальное, но не могли разрастаться или размножаться. Срок жизни их был долог, а зелёную травку не нужно было стричь, она и вовсе не росла, оставаясь свежей и зелёной, как мягкий ковёр. 
 Планета была сконструирована не без помощи его учеников. Они писали огромное количество программ, которые после обкатки в «яслях», внедрялись, не без успеха, на этой планете.
 Когда-то очень давно, в научных кругах, были споры по поводу этой планеты, некоторые находили её слишком натуральной для отдыха. Нужно было выращивать грунт для некоторой модифицированной, но всё-таки живой растительности и подводить воду. Но учитель Лео настаивал, что это как нельзя более соответствует полноценному отдыху и какое-то количество натурализма не повредит, а напротив, сделает отдых более комфортным. Можно было прикоснуться к дереву, а трава, хоть и нельзя было назвать её полностью биологической, была очень приятна на ощупь и ходить по ней босиком было большим наслаждением. Некоторое постоянство форм и ландшафтов успокаивало и приносило чувство покоя и безопасности.
 Некоторые деревья, по желанию, могли приносить плоды. Когда Лео срывал эти сочные плоды и пробовал на вкус, то испытывал настоящее наслаждение. Но надо сказать, что это редко кто делал, питание на планете отдыха было математически просчитано по калорийности и имело необходимый набор всех витаминов и микроэлементов. Чаще всего это были питательные напитки и таблетки, которые рассчитывались на каждый день умной программой и содержали всё то, что на данный момент было необходимо организму.
 Всё это имело нейтральный приятный вкус, но побаловать себя сочными плодами или посетить шикарные места отдыха с роскошной кухней никому не возбранялось. После таких посещений правда нужно было некоторое время приводить себя в стопроцентную форму поэтому Лео не часто там питался. Он посещал места натурального питания пару раз за период отдыха, но не более того.
Его постоянной гордостью на планете отдыха была программа «умная вода». Во-первых он сам и его ученики когда-то создавали эту программу. Да и его подруга Марлен, тоже учитель, внесла в эту программу многое. Программа постоянно пополнялась и заслужила в межгалактическом сообществе восторженные отзывы.
 Вода на планете отдыха входила в программу «стихия воды» и по желанию могла многое. Она включалась с помощью пульта закреплённого на запястье и становилась поистине умной.
 Она могла быть и на планете и высоко над ней. Когда он плавал в вышине и видел внизу планету отдыха переливающуюся всеми красками, то всякий раз испытывал наслаждение. Спуск на планету тоже был прекрасен. Вода словно на качелях переносила его на планету. Он словно летел вниз, оставаясь в воде. Можно было покинуть эту стихию и лететь свободно, но вода подхватывала его в самом конце пути и кружила, то беззвучно, то под будоражащие или успокаивающие звуки музыки. Она сама знала музыку, которая ему нужна. Она считывала его биополе и всегда приносила только радость успокоения или возбуждения.
 Его стихия это вода. Ласковая и нежная она играла с ним. Она обвивалась вокруг него могучими струями или нежно ласкала его тело. Иногда она подкрадывалась неожиданно тёплая или холодная в зависимости от его настроения. Иногда она словно исчезала, а когда он усталый ложился на грунт, она подползала под него и начинала баюкать поднимая всё выше и выше. Она рассыпалась на брызги, складываясь в слова, которые он хотел услышать. Он никогда не был один, на этой планете его стихия всегда была с ним и никогда не надоедала.
 У Марлен тоже любимой стихией была вода. Когда они были на планете вместе вода не переставая играла с ними, то сближая, то разъединяя их. Она могла носить их по кругу, не давая приблизиться друг к другу,  то поднимала на огромную высоту, а потом вдруг исчезала и они летели вниз, на бешеной скорости, а она появлялась, как огромная воронка у самой планеты разъединяя и вновь сближая их друг с другом. Когда они уставали она уплотнялась под ними играла им их любимую мелодию, колыхая их нежно и умиротворяющее. Иногда она образовывала экран и они смотрели межгалактические новости или фильмы. Но почувствовав их усталость или напряжение экран исчезал, превращаясь нежные колыхающиеся волны.
Из-за этой стихии отдых на планете отдых практически никогда не был для Лео стопроцентным, он часто спорил с Марлен из-за новых новшеств в этой программе  и обкатывал их на себе.
 Марлен хотела ввести в программу живых дельфинов, но Лео хотел ограничиться голограммой. Конечно, прикосновение к плотному живому телу дельфина, его движение и постоянная игра были приятны, но живые дельфины вряд ли выдержали бы то буйство воды, которое часто заказывали люди. Но голограммы дельфинов, которые Лео, в конечном итоге, ввёл в эту программу были прекрасны, так же как и голограммы подводного мира океана. Иногда он играл с дельфинами, а иногда включал голограммы акул. Когда огромное чудовище неслось на него первобытный ужас, заставлял его взлетать под небеса на гребне волны. Лео не был большим специалистом по части морской фауны зато в этом преуспели его ученики. Его абсолютно устраивало, что «Умная вода» на планете отдыха очень быстро приводила его в абсолютную физическую форму. Она сама высчитывала его параметры и задавала необходимую физическую нагрузку, делала массаж его мышц и давала отдых, ровно тогда когда это было необходимо.
 Эту стихию создали его ученики на одном из экзаменов и, наслаждаясь ею, учитель думал о них с благодарностью и любовью. Планета отдыха была огромной, что ему нравилось, так как он любил одиночество. Иногда волны относили его ближе к другим людям, где он имел возможность с ними общаться. Иногда вода делала большую волну и люди исчезали, мгновенно и ненавязчиво.
 Он прекрасно помнил одну встречу с Марлен, в период основной обкатки этой программы. Один раз вода отнесла его на песчаный пляж и, как утихомирившаяся кошка, зашла в берега, словно не зная его. Лео обнаружил, что утерял пульт надёжно пристёгнутый на запястье. Это случилось первый раз. Наверно вода подумает и скоро вернёт ему пульт. Стоит только подождать немного и он снова окажется в водной стихии ласковой и игривой одновременно.
 Девушка на пляже тоже  внимательно поглядывая в волны. Лео не привык общаться с женщинами на этой планете. Он умел отключать желание, всё-таки он был больше учёный, чем поэт. Это на планете отдыха поэтов и других художественных индивидов это желание похоже никогда не выключают. Но там в вихре любви и желания рождались стихи, музыка, художники рисовали свои картины, которые были иногда востребованы в их межгалактическом сообществе. Девушка была очень красивая и чем-то знакомая. Тело её, загорелое и стройное отчётливо вырисовывалось на фоне яркого неба.
 Некоторое время Лео наблюдал за ней. Она не выражала беспокойства, но так же как и он вдруг оказалась вне стихии воды. Может быть тоже утеряла пульт, хотя такое совпадение из разряда фантастики.
 Лео решил подойти. На этой планете отдыха всякий физический контакт с другим человеком был разрешён, но в нём не было нужды, каждый оставался наедине со своими эмоциями и в своей стихии и не особо нуждался в физическом контакте с другими людьми.
 Понятие мужчины и женщины имело место в их сообществе и даже, иногда, выступало на передний край, но так редко, что он таких случаев не знал. Генетики отбирали материал и производили на свет заранее запрограммированных детей. Так как никто не знал из чьего материала создан каждый ребёнок, то любовь к детям в целом была очень глубокой и поистине отцовской и материнской. В производстве некоторых детей, с заранее заданными качествами, принимали участие по нескольку родителей и дети, с каждым поколением, становились всё более умными и здоровыми. А любовь между женщиной и мужчиной имела место быть, но практически никогда она не была постоянной и долгой, так решали и женщины, и мужчины.
 Никто не помешал бы им быть вместе, но огромный водоворот мегагалактик был столь огромен и разнообразен, работа и творчество таким интересными и захватывающим, что удержаться возле друг друга было трудно и, в какой-то момент, всякие отношения начинали тяготить и мешать работе.
 Каждый человек участвовал в целом ряде разработок и научных исследований. Каждый день были новые вводные, новые люди. Мужчины и женщины встречались, держались какое-то время возле друг друга, чаще всего если их работа была в одном диапазоне или межгалактические корабли подбирали постоянные экипажи на долгое время.    

 Большинство людей просто отключали инстинкты, им было так удобнее и легче работать. Научные исследования выявили, что научные достижения, созданные в порыве страсти и любви, не обладали достаточной выверенностью и устойчивостью, а некоторые, созданные в порыве ревности, могли нанести вред скрытыми в них эмоциями. 
 Эмоции было сложно просчитать и большинство отказывалось от них на период работы и расслаблялись только на отдыхе. Но так как отдых был преддверием новой работы и творчества, то и на отдыхе люди стали часто отказываться от сильных эмоций, подпитанных инстинктами.
 Большинство людей, с течением жизни, выбирало себе некий средний пол, внешне оставаясь мужчиной или женщиной. Но надо сказать, что страсти, которые кипели вокруг творчества и науки были не шуточные и ни в какое сравнение не шли со страстью мужчины и женщины. Бороться с этими страстями было сложно, хотя разработанные программы уже могли отключить людей и от них. Но полное отключение от всяких страстей тормозило творчество и тотального отключения от научных баталий не было.
 Лео на период отдыха не отключал себя от инстинктов, но они его и не слишком беспокоили. Стихия воды могла усмирить его страсть достаточно быстро, да и любви к какой-то конкретной женщине он никогда не испытывал.
Очутившись у воды без пульта, рядом с красивой молодой женщиной Лео почувствовал некоторое приятное возбуждение.
 Подойдя поближе он узнал женщину - это была Марлен. Учитель из 18 мегагалактики. Он уважал её труд, считал её прогрессивным и умным учителем. Она часто пользовалась его наработками. Что ему весьма льстило. Он никогда не думал о Марлен, как о женщине. Вернее он думал иногда о том, что она будучи женщиной, во много превосходит  некоторых мужчин по интеллекту. Ему приятно было общаться с ней. Он не знал отключены ли у неё инстинкты, но внешний облик весьма к ней располагал. А её, свойственная женщине твёрдая мягкость, помогала решать многие вопросы в их деле.

 Пео залюбовался на мягкий отлив её кожи, на светлые волосы, развевающиеся по ветру. Необычность ситуации, когда море спокойно лежало рядом не мешая и не помогая ему разобраться в себе напрягало и возбуждало.

 Марлен обрадовалась увидев его.
-О да, его предположение верно. Её пульт утерян, как и его. Ничего не значащие фразы и необычность ситуации подталкивали их друг к другу. Марлен смутилась, по румянцу появившемуся на её щеках, Лео понял, что её инстинкты не отключены.
 Она тоже была на планете отдыха по поводу обкатки программы «умная вода» и вот надо же эта вода «украла» у них пульты. Ситуация была презабавная. Они стали предполагать, как скоро вода вернёт их пульты и вернёт ли вообще или надо заказать новые. Марлен сказала, что в программе учтены такие моменты и надо подождать. Они говорили друг с другом и то, что океан лежал безучастно рядом и никак им не помогал делало их разговор каким-то слишком интимным.
 Через какое–то время он, повинуясь древнему не отключенному инстинкту, положил отяжелевшие руки ей на плечи, она повернула лицо. Сквозь полуоткрытые нежные розовые губы блестела жемчужная полоска зубов. Лео знал женщин и это знание не приносило ему особого беспокойства, но столь сильного возбуждения от женщины он не испытывал никогда.
 Непонятная стихия раскалила их тела и толкнула в объятья друг друга, древний инстинкт вырвался на свободу и захватил обоих жадно и всепоглощающе… Когда тела, слившиеся воедино, мягко освежила вода и на кромке берега они различили свои утерянные пульты Лео поднялся первым. Огромная волна подхватила его и вознесла так высоко, как это только возможно. А потом раскинув руки он лежал там долго-долго, вглядываясь в бесконечную синеву неба, а затем уснул так крепко, как не спал никогда.
 Это была единственная встреча насыщенная такими всепоглощающими страстями.
Несколько долгих дней Лео не мог полностью прийти в себя. «Умная вода» бережно собирала его генетический материал в огромных количествах и пополняла банк спермы невиданными темпами.
Промаявшись несколько дней во власти неизвестного и всепоглощающего чувства, Лео ослабил, а затем и вовсе отключил свои инстинкты. Стихия воды вновь приносила отдых и успокоение. Но остался какой-то страх от того сильного неведомого ему ранее чувства, своя полная подвластность этому чувству огромному и жадному.
  Марлен похоже тоже отключила свои инстинкты, когда через год произошла их новая встреча, то оба были спокойны и углублены в работу. Они улыбнулись друг другу, как старые друзья и разговор их носил сугубо деловой характер.
 Отдыхая этот раз на планете отдыха Лео уже спокойно вспоминал тот случай, он был необычный и что с того? В его жизни было так много всего необычного, что он перестал всему удивляться. С того времени он редко включал свои инстинкты и его работе и отдыху ничего не мешало.
 Марлен появилась на планете отдыха неожиданно.
Она постучала в его бунгало, чем удивила и обрадовала его. Напряжения от ожидания результата экзамена всё-таки было достаточно сильным и Лео хотелось с кем-то поделиться.
Марлен, которая знала о его проекте более остальных, была самым благодарным слушателем. Она ободряла и успокаивала его её доверие к его ученикам было безграничным. Но к концу встречи разговор принял несколько неожиданный оборот.
Результаты экзамена отправлены в межгалактическую комиссию, сказала Марлен. Лео и сам знал это. Осталось ждать несколько часов и он сможет ознакомиться с работой своих учеников.
Время тянулось томительно, ни вода, ни другие успокоительные процедуры не приносили полного облегчения. Да и Марлен как-то излишне нервничала, что было ему не совсем понятно.
-Знаешь, как-то сказала Марлен,- результаты могут тебя удивить.
-Не думаю, что они меня сильно удивят, - ответил Лео.

 Марлен вдруг напряглась. Лео почувствовал её напряжение, но не мог разгадать его причину.
-Я давно хотела сказать тебе, Лео. И сейчас может не совсем подходящий случай, но я скажу.
Лео с удивление посмотрел на Марлен.
Такой тон  был ей несвойственен. Что за загадки?
-Это касается моего ученика Расо.
- Расо, умный парень, что–то есть в нём, что отличает его от других, но это так неуловимо, что вряд ли стоит ожидать от него больших неожиданностей.
-А что тебе в нём непонятно Лео? Голос Марлен задрожал, что уж вовсе было ей не свойственно.
-Он твой сын Лео и должен быть понятен тебе более других.

Инстинкты Лео были отключены, но разум отказывался понимать то, что говорит Марлен.
-Сын?
 Лео часто слышал это слово и знал его, но в их межгалактическом сообществе смысл этого слова без власти инстинктов не имел значения. Ученик, сын-это звучало одинаково, все ученики были в какой-то степени его сыновьями.
 Но Расо, был другой сын. Сын по крови. Может, среди его учеников были сыновья и дочери, по его отобранному генетическому материалу, он, иногда, думал об этом и знал, что его генетический материал имеет большую цену. Но Расо был сын того дня, того дня, который он может вспоминать холодным разумом, но из-за которого уже много лет не включает инстинкты.
-Разве такое возможно… Лео задал вопрос ни себе, ни Марлен. Кому он может задать такой вопрос?
 Ему, вдруг, на мгновение показалось, что он, Марлен и Расо оказались на маленьком островке. Маленьком одиноком островке и огромные волны бегут на него и он, повинуясь какому-то отключенному инстинкту, обнимает  и защищает их от этих огромных страшных волн. И ему легче умереть с ними, чем подняться на этой волне к небу.
Он вспомнил отчётливо, до неведомой ранее боли лицо Расо, мальчишеское, доверчивое, но волевое. Он вспомнил кго движение рукой потирающей лоб. Знакомое движение. Ему казалось смешным, что мальчишка копирует его движение, но так делали многие, а Расо был один из многих. Был…
 Марлен долго молчала.
Затем рассказала сухо и без подробностей, что забеременела в тот день и не смогла лишиться ребёнка, так же как и не смогла отдать его в общественную школу и отдалить от себя. Так делали некоторые женщины, это не было запрещено. Но в науке это редко кто делал, а может и часто Лео уже ничего не знал наверняка.
-Он не такой, как другие. Ты должен включить инстинкт, ты должен спасти его Лео.
-Спасти, о чём ты Марлен? Что ему угрожает? Лео не мог взять в толк, что может угрожать Расо.
 Расо учился у него достаточно долго и мало чем отличался от других учеников.
-Он другой Лео, совсем другой, он не похож на твоих учеников. Я не знаю, что он создаст. Как на это прореагируют.
 Лео слегка оправился от первой новости. Будучи учителем он часто сталкивался с такими вещами от которых у других бы точно был ступор. Его ученики создавала и новые миры, и новые жизни. Они работали в программах, которые учитывали в человеке всё, гораздо более того, что этот человек мог о себе предположить. Он работал с программой для кровных детей, с целью их адаптации. Ему казалось, что он знает о них всё.
 Лео, как истинный учитель, быстро восстанавливался от любого потрясения. Вся информация хранилась в его дополненном мозге и, в нужный момент, на все вопросы находился ответ.
 Он знал, что кровным детям ничего не угрожает, разве только дополнительные тренинги по адаптации. Не было так же запрещения брать кровных детей в ученики, хотя он не знал таких случаев.
-Я умоляю тебя Лео. Марлен смотрела на него расширившимися огромными глазами,
-Я умоляю тебя Лео, включи инстинкты, только они могут нам помочь.

 Лео не мог взять в толк причём здесь инстинкты, но по расширившимся глазам Марлен догадался, что она их включила. В её глазах был первобытный ужас за своего ребёнка. Это чувство матери к своему ребёнку труднее всего поддавалось адаптации и Лео это знал.
Он знал, что будет дальше-истерика или ярость. Марлен кинулась к нему и вцепилась в его плечи. Он не знал её такой, но знал, что так бывает.
-Ты должен, ты ничего не знал о нём все эти годы, я не хотела. Но комиссия именно его отобрала на учёбу к тебе. Марлен упала на пол, обхватив его ноги. Стоны и и просьбы было невыносимо слышать.
 Лео захотелось отхлестать её по щекам, как делали на некоторых тренингах опытные преподаватели, но его рука не поднялась сделать это. Оставив Марлен, он вышел на берег. Пульт мгновенно подогнал к нему огромную волну и мягкая музыка попыталась снять его напряжение.
Он несколько дней не возвращался в бунгало и не общался с Марлен, а когда вернулся её не было.
Он почувствовал от этого облегчение и скрытую тревогу.



ЧАСТЬ 2  ЭКЗАМЕН не окончена(в доработке)*********************************












Через какое-то время он был вызван в межгалактическое сообщество на презентацию экзаменационной работы. Его редко вызывали вживую, чаще всего он видел презентацию здесь же на планете отдыха, технические возможности это позволяли. Раскинувшись на огромной уплотнённой волне он смотрел тогда на огромный экран, который конструировала «умная вода» и наслаждался победами и умом своих учеников.
Лёгкая тревога не покидала его давно, с того самого момента, когда он затеял этот экзамен, но он не любил давать тревоге место в своём разуме.

Работа была смоделирована на огромных межгалактических компьютерах, которые полностью погружали всех в виртуальную реальность. Затем она повторялась в их межгалактическом тренажёре, виртуальная реальность могла быть просчитана на неопределённо длительный срок, она могла делать скачки времени и результаты работы можно было наблюдать, через любой промежуток времени.
Межгалактическая комиссия удобно расселась на своих местах. Работу презентовал Расо.
Бледный и взволнованный он старался ни на кого не смотреть.
Лео с волнением, так ему не свойственным, наблюдал за ним. Как напоминал он его самого, на его первой презентации, та же собранность, скрытое волнение и уверенность в себе и том, что тобой создано.
Марлен была среди зрителей, так как и её ученик участвовал в этой работе.

В зрители приглашались только те, кто имел непосредственное отношение к работе.
Пропуск…..
Планета для презентации сначала напоминала бледную звезду, затем по мере приближения голубой шар. Он был красив этот шар, медленно вращающийся вокруг своей оси и по орбите вокруг согревающего его светила. Ничего необычного в этом не было, так начинались многие презентации. Затем шли сложные математические и физические подсчёты, сухие цифры иллюстрировались образом планеты. Тщательно выверенная орбита, тщательно подобранное окружение других планет, какой-то дальний затерянный угол их межгалактического тренажёра.
- Отдаление от других галактик и планет, крайне необходимо для нашего экперимента - голос Расо был твёрдым, в нём уже исчезли следы предыдущего волнения, он целиком погрузился в работу и словно отключился от реальности.
Когда он подошёл к описанию временных отрезков на планете Учитель поразился филигранной чёткости его мысли. Время предполагалось разбить на года, те промежутки за которые планета делали свой оборот по орбите. Каждый день бока этой планеты, то освещались светилом, то погружались во мрак. Это было удобно для отмеривания времени, что учителю понравилось.
Учитель не видел ничего необычного в созданной им планете, такие планеты были, милый шарик, где всё просчитано и выверено.
Затем стали включать компьютер на промежутки времени в миллионы и тысячи лет. Вот здесь появилось то, что заставило учителя напрячься. Из безжизненного шарика он превращался в живой и зелёный, огромные деревья, кустарники трава покрывали его. Учитель знал это историческое моделирование, но шарик был слишком живой. Компьютер приближал так близко всё, что было создано его учениками.
-За единицу жизни взята была клетка, вроде ничего новаторского и нового в этом не было - известный материал всего живого. Но чем дальше слушал он Расо, тем более сильное волнение испытывал. Никогда раньше он не видел жизнь, наполненную инстинктами размножения так близко и отчётливо. Всё на этой планете хотело жить, всё размножалось, занимало жизненное пространство , боролось за эту жизнь всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Затем стали подниматься другие ученики. Они презентовали свои разработки. Огромное разнообразие растительности и всех форм живого поражало воображение.
Птицы, животные , рыбы, насекомые, простейшие-всё это созданное с филигранной чёткостью плодилось развивалось. Вымирало и вновь рождалось.
Наконец, появились разумные существа. Они были поразительно похожи на них. Они сочетали в себе разум и инстинкты. И этот разум был подчинён инстинктам.

Пропуск….
Они должны погибнуть - это слабая жизнь.
-Нет –голос Расо задрожал, они не погибнут, потому что там буду я.
Марлен вскрикнула. Лео увидел её побледневшее лицо.
-Что значит ты? - вопрос межгалактического сообщества прозвучал не в меру громко или Лео так показалось.
-Они не погибнут, вернее они погибнут если там не будет меня.
-Внедрение жизни межгалактического сообщества было запрещено на тренажёрах.
Расо заговорил взволнованно и убеждённо.
-Живые разумные существа могут получить необходимое развитие только в случае контакта с высшим разумом, отключённым от инстинктов.
Лео услышал смех, кто смеялся он не понял. Наверно все, раз он его услышал.
-Высший разум отключённый от инстинктов не сможет выжить на этой планете без дополнительный средств защиты.
-Защитой будет высший разум.
- Чудо, потрясение толкнёт это общество инстинктов по новому пути. Сначала этот высший разум придёт к ним, такой же как они, а потом они убьют его, но этот контакт не сможет пройти для них даром.
Скачки во времени и Лео увидел планету, так напоминающую планету отдыха, что он просто зажмурился. Она была такой же и неуловимо другой.

-Зачем, нужен этот экперимент - вопрос межгалактической комиссии был скорее удивлённый чем возмущённый. Мы проходили этот путь, зачем эти повторения.
-Повторение, мать учения усмехнулся старейший на собрании.
Расо дрожал, крупная дрожь сотрясало его тело. Это эксперимент о любви, мы вернёмся по кругу к тому что прошли, через любовь.
Отец имеющий высший разум, жертвует своим сыном и через его боль будет развитие любви.
Отец, они знали, кто его отец. Знали с самого начала, с той минуты, когда он стоял на берегу притихшего моря в ожидании своего пульта. Зачем это нужно, Лео чувствовал огромную усталость и боль.
Молчание затянулось.
Лео понял всё это эксперимент в котором он должен дать заключительное слово. Любил ли он своего сына высшей любовью или нет. И через эту любовь их сообщество должно и возможно получит новый толчок к развитию. Кадры, когда озверевшая толпа вела его Расо и нёс на своей спине крест. Пот и кровь стекали по лицу его сына и эта боль была натуральна, слишком натуральна. Он никогда не испытывал такой боли. Ладони Расо пробивали гвоздями,  боль, страдание и что-то ещё неуловимое и высшее было на лице его сына. Как не похож и в тоже самое время был похож он на того Расо, который стоял сейчас перед ними. Спутанные, запекшиеся от живой крови волосы и глаза, глаза Расо полные немыслимого страдания и высшего блаженства.
-Нет,- хотелось крикнуть Лео, всё существо его просило и умоляло крикнуть это нет.
-Да, - он сам не слышал, как сказал это да. Он потерял счёт времени и не знал, когда он сказал это да. Его сын должен погибнуть в немыслимых страданиях и это, только это даст новый путь развития их цивилизации, что нового будет в этот развитии он не знал, компьютеры  делали огромное усилие, но не могли просчитать такое простое и немыслимо сложное высшую любовь отца к своему сыну.
- Мы станем живые - сказала Марлен.
-Мы станем живые, повторил Расо.
Мы сможем общаться, как живые,жизнь и любовь победит и откроет нам пути в новые миры, которые не хотят принять нас.
-А если нет, если новые миры не ждут от нас этого? Лео не знал и знал ответ на этот вопрос.
Он никогда не любил созданное им той любовью о которой говорит его сын. А эта планета, созданная его сыном он будет ненавидеть и любить её одновременно. Она убьёт его сына, но она создана его сыном. Она создана во имя высшей любви.