Возвращение. Часть 7. Глава 1

   Ещё три дня мы занимались в основном детьми, если не считать служб, которые проводились ежедневно в Храме святого Гервея. Какие уж тут проверки!.. Чем больше я присматривался к Ренне, тем больше понимал, что трудно сыскать более честного и скромного человека, привыкшего довольствоваться малым и часто забывающего о собственных нуждах. Дети его обожали, ловили каждое слово, мальчики, как могли, помогали по хозяйству, а малышка Маэля, подставив к мойке табурет, мыла за всеми посуду. Я часто ловил себя на мысли, что если бы Ренне не стал священником, то, наверняка, был бы отцом большого семейства, да ещё и каким отцом! Я ни разу не слышал, чтобы он прикрикнул на кого-либо, но при всём при этом слушались его беспрекословно.
   На четвёртые сутки после смерти Мари-Анн рыбацкое судно причалило к родным берегам. Встречали рыбаков всем селом с печальными новостями. Вдовец долго и безудержно рыдал на свежей могиле возле храма, а потом забрал своих сыновей и дочку, поблагодарив Ренне, повёл детей домой. В комнатах стало слишком тихо. И мы все втроем ощутили какую-то опустошённость.
   Ренне отчаянно рубил дрова, которых и так было в достатке, но, как я понял, именно таким образом он боролся со своими душевными переживаниями. Старый пёс наблюдал за хозяином сочувственно, ему были хорошо знакомы удары топора, он почти не реагировал на них, лишь изредка сонливо приподнимал веки. Седая морда покоилась на вытянутых лапах, время от времени поглядывая по сторонам, он всё ещё охранял этот дом и своего кормильца.
   Эрвэ пытался навести порядок с бумагами, которые хранились в доме пресвитера не в лучшем состоянии, без всякого порядка. Старик недовольно что-то бурчал себе под нос. А я, чтобы не терять времени даром, готовил бесхитростный ужин из овощей на раскалённой плите. Через открытое окно было видно, как Ренне смахивает со лба пот, выпрямляет спину, вновь наклоняется за новым поленом, размахивается и раскалывает его...
   Нам без лишних слов были понятны чувства друг друга. Когда в доме исчезают детские голоса, он становится слишком большим, и чувство одиночества поглощает с новой силой. Хорошо ещё, что мы задержались, как-никак, а Ренне не один в этот вечер, и ему есть с кем перекинуться словечком.
   Но разговор не шёл, даже за ужином настроение у всех было безрадостным. И, вроде бы, мы всё сделали правильно, но на душе поселилась печаль.
-  Нельзя привязываться к людям! Мы сосуды Божьи, и Ему одному принадлежим...  - фраза Эрвэ повисла в воздухе.
   Все вздохнули, продолжая жевать овощное рагу, которое я приготовил без капусты, так как с детства не выношу её запах.
-  Завтра будет новый день, - угрюмо констатировал Ренне, сделав глоток сидра, так, словно ему кусок в горло не лезет.

   И новый день настал. Воскресная служба принесла нашим душам благодатный свет, служили её втроём, и лица прихожан казались уже совсем знакомыми и почти родными.
   Но, как бы ни было нам хорошо вместе, нужно двигаться вперёд, исполнять данное нам поручение.
-  Всё же, Ренне, я настоятельно тебе рекомендую придерживаться той классификации документов, которую я составил, не без труда, нужно заметить! Нельзя так безалаберно и безответственно относиться к отчётам. Если сам не поспеваешь, найди себе помощника, в этом году столько выпускников в семинариях, хоть пруд пруди! И, пожалуйста, заведи себе домработницу!
-  Как ты не понимаешь, Эрвэ, я деньги раздаю нуждающимся. А ты предлагаешь мне отобрать хлеб у детей в угоду собственному удобству?!
   Аббат улыбнулся:
-  Я не ошибся в тебе, мой ученик. Но, в таком случае, будь добр сам вставать пораньше и заниматься уборкой!
   Они пожали друг другу руки и крепко обнялись.
-  Прощай, наверное, больше не свидимся. Стар я уже для путешествий. А вот с Эдуардом поддерживайте связь, мне будет приятно, если вы не забудете друг друга.
-  Спасибо, брат, - он обнял и меня, - ты помог нам...
-  Не стоит благодарности, это наш долг.
   Мы обнялись и пообещали переписываться по мере возможности.

   До соседнего села решили идти пешком. Для меня это прогулка, но для Эрвэ, у которого болят ноги, - большое испытание. Приходится всё время останавливаться и присаживаться, как только отыщется крупный камень или поваленный ствол дерева, на котором можно удобно отдохнуть. Солнце печёт. Чёрная сутана покрылась дорожной пылью, намокла от пота, и кожа по всему телу зудит. Хочется прямо со скалы сигануть в море и не вылезать из воды. Но тропа вдоль берега слишком высока, не спуститься. Утешают лишь порывы солёного ветра, обдувающего наши лица. Чтобы добраться до нужного нам селения, придётся обогнуть скалистый выступ длиною в несколько лье. Иначе получается большой крюк, а время, отведённое нам, подходит к концу. Надо закончить проверку северо-западных приходов и вернуться с докладом к его Преосвященству. Вдоль тропы растёт колючий утёсник, буйным цветом распустивший жёлтые цветы. Ежевика обвивает скалистые склоны, и на ней уже виднеются завязи будущих плодов. Редкие, корявые от сильных ветров, сосны иногда дарят нам спасительную тень...
-  Что-то ты покашливаешь последнее время, уж не простыл ли, Эдуард?!
-  Ничего страшного, Эрвэ! Молодой организм сам справится, да и где в такой глуши лекаря найдёшь? Вернёмся, подлечусь.
   Я старался не обращать внимания на своё здоровье уже с тех пор, как потерял его в детстве. То одна, то другая хворь цеплялись ко мне, возможно, по причине отсутствия селезёнки, а может, по какому-то другому поводу. Лишь к вечеру мы добрались до нужного поселения и попали как раз на ужин к местному руководителю паствы. Я с радостью опустил ношу, так как нёс не только свои вещи, но и поклажу наставника. В доме было шумно, пир, что называется, горой. Увидев незнакомцев в духовном облачении, все замолчали. Находящийся в центре стола клирик встал, вытирая жирный рот рукавом.
-  Кого имею честь приветствовать?
-  Эрвэ представился и представил меня, как своего помощника.
-  Добро пожаловать, гости дорогие!
   Нам тут же освободили места. Чего тут только не было: омары, лангусты, креветки, от крабов только огромные массивные клешни, жареная рыба, порезанные свежие овощи и много спиртного.   
   Компания уже была в изрядном подпитии, человек двадцать мужчин и несколько женщин, которые прислуживали за столом и развлекали бывалых морских волков.
Наше появление поначалу несколько сбило их пыл, но вскоре веселье продолжилось с прежней силой. Хозяину было перед нами неловко, но он не мог остановить пир. Его быстро бегающие маленькие глазки на полном лице выражали беспокойство и плохо завуалированный страх.
-  По какому поводу праздник? - поинтересовался Эрвэ.
-  Встречаем путешественников. Вчера причалили, дабы отдохнуть и пополнить запасы питьевой воды. Наше дело помогать, ведь так! - оправдываясь, произнёс хозяин дома, явно чего-то не договаривающий.
   На простых рыбаков мужчины не походили. Слишком упитанные, чересчур наглые и уверенные в себе. Да и одеты иначе, явно не нуждаются ни в чём. Можно предположить, что вероятнее всего, это контрабандисты. Торговля оружием всегда приносит огромные прибыли. Да, именно так мне показалось. В отличие от обычных рыбаков, эти не выглядели усталыми или отягощёнными жизненными невзгодами и не имели уважения к духовенству. Вели себя развязно в нашем присутствии, то и дело хватая женщин за юбки, и, с каждым новым стаканом, становились всё веселее.
   Мы немного поели, но пить отказались. Эрвэ всё больше и больше напрягался, сдерживая возмущение от происходящего. Но хозяин дома даже не пытался вразумить своих гостей и не предпринимал усилий, чтобы остановить затянувшееся застолье.
-  Позвольте Вас определить на ночлег по соседству, - извиняясь, предложил пресвитер, заметив наше замешательство. - Дело в том, что я уже обещал кров путешественникам, и, как Вы видите, они ещё не готовы утихомириться.
-  Не стоит беспокоиться, - с достоинством ответил Эрвэ, - думаю, нас примут Ваши прихожане.
   Мы вышли из дома, пропахшего алкоголем и табаком, с облегчением вдохнув свежий вечерний воздух.
-  Нужно торопиться, пока люди не легли спать, необходимо найти убежище, твой кашель мне всё больше не нравится, Эдуард.
   Я, и в правду, покашливал, свербило в груди и что-то мешало спокойно дышать.
   Постучали в первый попавшийся дом. Нам не ответили. В окнах темно. Простояв безрезультатно несколько минут в ожидании, я заметил:
-  Может тут и нет никого?! Нужно идти дальше...
   Утомлённый Эрвэ лишь молча кивнул в ответ. Только в третьем доме нам, спустя несколько минут, отворили. Узнав, кто мы и откуда, с радостью пригласили войти.
Хозяйка захлопотала, но мы отказались от угощения и попросили лишь воды и места, где можно было бы прилечь. В доме была всего одна комната: камин и кухонная плита, закрытые кровати на несколько полок, массивный деревянный стол с лавками, сервант с тарелками, большой деревянный сундук для вещей; уголок для молитвы с образами Марии и Иисуса, резное деревянное распятие над дверью, и два узких окна.
-  Сейчас я разбужу супруга, и вы отдохнёте.
-  Даже не думай, дочка! - твёрдо ответил аббат, мы люди привычные, кинь нам на пол какое-нибудь одеяло, вот и все, что нужно скитальцам.
   Женщина соорудила нам нечто вроде постели из того, что отыскала в доме.
   Всё это время мы говорили с нею шёпотом, чтобы не потревожить сон детей и главы семейства, который издавал гудящие трубные звуки, похрапывая.
-  Чем богаты, - извиняясь за скромное ложе, ответила женщина.
-  Мы бы и в сарае заночевали, но видишь ли, простыл мой помощник. Кашель у него сильный. Боюсь, ночной туман совсем его добьёт.
-  Давайте, я ему травки лечебные заварю, у меня есть хороший грудной сбор! Да и плита ещё не остыла.
-  Буду Вам очень благодарен!
-  Сейчас всё сделаю, не беспокойтесь! - она проворно зашуршала по глиняным горшочкам. Свеча на столе потрескивала, создавая ощущение семейного уюта и умиротворения. После разнузданной компании в доме священника, этот уголок показался мне просто райским, но даже сюда доносились отголоски срамного веселья.
-  Как можно так себя вести?! - прислушавшись, женщина зябко укутала платком плечи, словно отгораживаясь от опасных людей. - Вот и тизан* поспел, - хозяюшка протянула мне горячий напиток и ложку с горкой янтарного мёда.
-  Благослови Вас Господь за доброту!
   Я сделал несколько глотков горчащего травяного чая. Приятно согрело внутри. Мёд смазал измученное кашлем горло. Женщина сидела напротив меня в домашнем платье и ночном чепце, словно любуясь родным братом. В её взгляде не было ничего греховного, только доброта и сочувствие праведной христианки.
   Эрвэ уже крепко спал, подложив под голову руку, накрывшись хозяйкиным пледом.
-  Слышите, как орут безбожники? - вновь прошептала она, - до утра не уймутся, окаянные!
-  И часто у вас так?
-  Всякий раз, когда приходит это чёртово судно... Простите, отец, вырвалось плохое слово, - она перекрестилась, вздохнув.
-  И часто они приплывают?
-  Пару раз в месяц, точно. Говорят, тайник у них в церковном доме. Вечно какие-то ящики перетаскивают... - будьте осторожны с ними, святой отец! Бандиты проклятые, всю деревню в страхе держат. Кто осмеливался перечить им, те бесследно исчезали. Мы, когда они здесь, детей дома держим, да и сами стараемся обходить те края стороной. 

* тизан - напиток из трав.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/09/25/811