Философия, поэзия и тайные игры

(Из цикла “Миссия Адепта”)
Предыдущий рассказ см.: http://www.proza.ru/2015/09/16/271


В полумраке ресторанного зала дома писателей было уютно. Эдуард Локаев, и его бывшие сокурсники по Ленинградской артиллерийской академии Михаил Крутов и Виктор Гордиенко устроились у окна с видом на Неву, заказали, для разминки, водку с апельсиновым соком и орешками на закуску, и наступили блаженные минуты душевной беседы.

Они вместе учились и, хотя были совершенно разными по темпераменту и психологическому складу, в последние годы перед выпуском очень сдружились, видимо интуитивно чувствуя в друг друге родственные души и сходную нравственную основу в отношении к людям и окружающему миру. После академии их дороги разошлись. Михаил, несмотря на инженерное образование, добился назначения на командную должность и стремительно двигался наверх по служебной лестнице. Он уже командовал полком, досрочно получил подполковника и сейчас блистал в новеньких погонах на парадном мундире, как влитом сидящим на его атлетической фигуре.

Виктор, вначале, как и Локаев остался служить в академии на одной из кафедр родного факультета, но через полгода, после разговора с незаметным человеком в штатском в кабинете начальника отдела кадров, который сам хозяин деликатно покинул, Гордиенко перебрался в Москву, где успешно поступил, а потом и закончил, так называемую Военную дипломатическую академию – кузницу высших кадров Генерального разведывательного управления. Затем, под прикрытием Внешторга, он три года работал в одной из европейских стран и сейчас, как и Крутов, находился в отпуске перед новым назначением. В своих друзьях  Виктор был уверен, и поэтому общее представление о роде его деятельности они имели.

Когда обмен последними новостями закончился, и началось обсуждение ближайших и долгосрочных планов, Эдуард вдруг спросил: – Братцы, вот мы все куда-то стремимся, хлопочем, а зачем? Какая конечная цель всей нашей суеты? В конце концов – в чем смысл жизни?

На некоторое время повисла тишина. Столь глобальный и вечный вопрос требовал определенной концентрации. Но тем-то и хороша дружеская попойка, что самые каверзные вопросы под влиянием алкоголя и благожелательной атмосферы находят свое немедленное решение. 

– Да нет никакого смысла жизни, – первым бросился в омут спора Крутов, – живи себе, служи, работай. Если сможешь – наслаждайся этой жизнью. Как говорил Екклесиаст: – «Суета сует – все суета!». И еще: – «…нет лучшего для человека под солнцем, как  есть, пить и веселиться …»! Так давайте выпьем за наше здоровье, да закусим чем-нибудь вкусненьким и не будем себе ломать головы философскими заморочками.

– Да, нет, Миша, – не поддержал приятеля Виктор, – вопрос-то интересный, можно сказать, жизнеопределяющий. Ты, кстати, что – библию читаешь?

– А как же, –  ухмыльнулся Михаил, – у меня в подчинении толпа людей и я должен быть готовым к любым вопросам.

– Одобряю! – тоже улыбнулся Виктор. – Но, как говорят англичане, вернемся к нашим баранам. Так вот, я думаю, что смысл жизни в продолжение самой жизни.

– Ага, значит, давайте размножаться! – Крутов довольно потер руки. – А, что нормально! – Трахай все, что шевелится и исполнишь свое предназначение. Мне нравится!

– Ну, не так же примитивно, Мишель, – поморщился Гордиенко, – не обязательно участвовать лично, так сказать, в продолжение рода. Я имею в виду способствование развитию жизни вообще и человеческой цивилизации в частности. Например, ученый или изобретатель, или строитель, да тот же крестьянин, кормящий людей, все они живут не зря, при условии, конечно, что никто из них не наносит вреда природе.

– Ну, а мы, военные – мы же разрушители, значит, мы не укладываемся в смысл жизни? – иронически улыбнулся Крутов.

– Если мы боремся за правое дело, против настоящих разрушителей и тем самым способствуем развитию жизни, значит, смысл в нашей жизни есть. – Виктор похрустел орешком и посмотрел на Локаева: – Ну, а ты сам, что скажешь? Только не говори, что смысл жизни в построении коммунизма.

– А что? Если ты говоришь о смысле жизни, как способствовании развитию жизни, что, кстати, мне нравится, то и построение коммунизма имеет свой смысл. Ведь справедливое устройство общества – это важнейшее условие прогресса. О таком устройстве общества мечтали и древние. А, вообще, мне кажется смысл жизни каждого человека в собственном духовном совершенствовании. В превращении, так сказать, из зверя в собственно Человека, перед которым, может быть стоят задачи космического масштаба. Просто пока мы не доросли до приобщения к высшим мировым силам.

Неожиданно из-за соседнего столика, за которым сразу после прихода друзей расположилась интеллигентного вида пара, поднялся импозантный седовласый мужчина и подошел к приятелям.

– Простите меня великодушно, – слегка поклонился он, – мы, – он показал рукой на свой столик, за которым мило улыбалась сногсшибательная рыжеволосая  девушка, – невольно стали свидетелями вашей дискуссии. Эта тема меня очень интересует. Вы  не возражаете, если мы присоединимся к вам? Да, позвольте представиться, поэт Стеблов Феликс Яковлевич.

Поэт излучал доброжелательность и сердечность, и, хотя Локаев, почувствовав в глубине души легкую необъяснимую тревогу, собрался вежливо отказать непрошеному визитеру, его опередил всегда идущий на контакт с интересными на его взгляд людьми Крутов.

– Ради бога! – прогудел он, поглядывая на очаровательную спутницу поэта. – Будем только рады.
 
Локаев краем глаза отметил про себя легкую тень неудовольствия, скользнувшую в глазах Гордиенко, но возражать было поздно.
 
Через минуту девица, представившаяся поэтессой Инессой, уже сидела рядом с Крутовым, стреляя глазками на Виктора и Эдуарда, а официант переносил с оставленного парочкой литераторов стола шампанское, коньяк и закуски.

Выпили за знакомство, и Стеблов, еще раз извинившись, вернулся к теме разговора, который он прервал.

– Услышав ваш разговор, я не мог не подойти. Буквально на днях у меня родился стих, и мне хочется  поделиться с вами новорожденным. Простите поэту его нетерпение. Он называется «Надежда».

Выдержав небольшую паузу, автор, немного растягивая слога, начал читать:

А может, бытия восторг напрасен?
И я, подобно искре фейерверка,
Сияньем жизни разноцветным окруженный,
Не вижу тьмы, которая, как черт из табакерки,
Вдруг выскочит, когда огонь,
Лишь на мгновение зажженный  кем-то, погаснет…

Но теплится в душе надежда все же,
Что разум вырвется из мрака бессознанья,
Согласно замыслу и воле божьей, 
И память жизни высохнет от слез.
И вот тогда, в просторах величавых мирозданья,
Мне истина откроется в сверканье
Неугасимых первозданных звезд.

Автору похлопали и выпили за его творение.
 
– Вы меня, конечно, извините, но я человек военный и привык говорить без обиняков, – Михаил, вертя рюмку, в упор посмотрел на Стеблова. – О качестве стихов ничего сказать не могу. Я  в поэзии не очень-то разбираюсь. А вот, что касается смысла, – по-моему, чушь все это. В смысле истины, где-то среди звезд. Нет там ничего. Все кончается со смертью. Да и воли божьей никакой нет.

– А мне кажется, наоборот, как раз смысл в этих стихах есть, – с жаром возразил Эдуард. – Я тоже считаю, что земная жизнь это только школа, и, если человек успешно ее заканчивает, его ждут уже космические дела.

– То есть, вы считаете, что есть жизнь после смерти? – с ухмылкой спросил Михаил.

– Да! – в один голос ответили поэты с Локаевым и засмеялись, удивленные столь горячим единодушием. Гордиенко, тонко улыбаясь, промолчал.

– Ну, хорошо, – уже начиная сердиться, завелся Крутов, – приведите хоть один факт, подтверждающий ваши измышления, и я буду рад поверить в эти бредни. И даже признаю существование бога, только – факты, факты, господа хорошие.

– Если под словом Бог понимать неведомые нам силы, создавшие этот мир, то, отрицая его, ты просто лишаешь смысла человеческое существование, – осторожно подбирая слова, вступил на скользкую тропу доказательств недоказуемого Эдуард. – Ведь если цепочка жизни на человеке заканчивается, и он рано или поздно обречен исчезнуть без следа – тогда зачем весь этот мир был создан? Бессмыслица какая-то получается.

– Я и говорю – смысла жизни нет! – буркнул Крутов.

– Это, по-твоему, его нет, а по-нашему – есть! – испросил взглядом поддержки у своих союзников Эдуард, и, получив их молчаливое одобрение, продолжил: – А что касается доказательств жизни после смерти, то человеку просто нельзя этого знать наверняка. Вспомните, еще Шекспир устами Гамлета об этом говорил. Если бы мы точно знали, что жизнь со смертью не кончается, то зачем мучиться и бороться на этой земле? Раз, один удар кинжалом – и на небеса, к богу поближе. Но все дело-то в том, что ты, не прошедший выучку в суровых земных условиях, не закаливший свою душу испытаниями и не обогативший ее земными красотами и удовольствиями, не нужен ему там.

– Вот вы уверены в том, что бог есть, – вступил в дискуссию Виктор, – и, конечно, поскольку это высший разум, само собой, он должен быть милосердным, гуманным и так далее. А тогда скажите – почему наш мир такой жестокий? Чтобы выжить,  всем надо друг друга, извините, кушать. Почему бы богу не сделать так, чтобы все живое на земле получало энергию, например, непосредственно от солнца, а не через поедание себе подобных?

Литераторы молчали, и ответ снова пришлось держать Локаеву.

– Я думаю, все по той же причине – чтобы человек стал Человеком. Ведь, если не надо добывать пищу, то не надо и трудиться, что-то выдумывать, а, значит, ты так и останешься на первобытном животном уровне. А так как смерти-то, по сути дела, нет, и все возвращается в этот мир, то всевышний не так уж и жесток, как нам кажется.
 
Спор начал уже утомлять всех, и Эдуард, почувствовав это, решил разрядить обстановку: – Так давайте выпьем за нас – Человеков и за наше будущее, чтоб оно было! – предложил он, и все с удовольствием выпили.

– Ладно, оставим богу богово, все равно – есть ли он или нет, нам этого узнать не дано, – примеряющее подвел итог спора Михаил, – лучше попросим Инессу прочитать что-нибудь из своего.

Рыжеволосая красавица не заставила себя долго упрашивать:

– Песни у людей разные, – начала она  на распев приятным грудным голосом,
– А моя – одна на века:
Звездочка моя ясная,
Как ты от меня далека!
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоем – вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле.*

* Стихи Ольги Фокиной.

Она читала стихи, поглядывая из полуопущенных ресниц на Гордиенко. Ее голос завораживал, и тут Эдуард почувствовал, что Инесса излучает какую-то энергию, буквально обволакивающую Виктора. На глазах Локаева тот как-то обмяк. Одновременно в его глазах, неотрывно следящими за чаровницей, появился лихорадочный блеск, на смуглых от природы щеках, выступил румянец.
         
– Знаю, для тебя я – не бог:
  Крылья, говорят, не те…

– Продолжала тем временем Инесса,

– Мне нельзя к тебе на небо прилететь!
  Бродят за тобой тученьки,
  Около кружат они…
  Протяни ж ко мне лучики,
  Ясная моя, протяни!

Внимательно вглядываясь в Инессу, Эдуард вдруг явственно ощутил целенаправленную злую волю, исходившую от нее. Тем временем, та, получив свою долю аплодисментов, и, теперь уже глядя в упор на Виктора, продолжила:
 
– Было душно от жгучего света,
А взгляды его – как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился – он что-то скажет…
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.

Эти стихи Эдуард уже слышал на одной из вечеринок у своего друга Панова, когда зашел спор о женской поэзии. Кто-то, в качестве примера женской открытости, страстности переживаний и готовности в любви идти до конца, привел эти строки Ахматовой.

– Нас еще и за лохов здесь держат! – уже не сомневаясь во враждебности намерений навязавшейся парочки, подумал он и с насмешкой произнес: – Насколько я понимаю, милейшая Инесса, это стихи Анны Ахматовой.

Запнувшись на полуслове, красавица медленно повернулась к Эдуарду, и его обжог ее ненавидящий взгляд.

– О, я вижу, здесь собрались не только офицеры и философы, но и знатоки поэзии, – протянула она с иронией, и на Локаева обрушился страшной силы гасящий сознание мысленный удар.

– Кто же она? – мелькнула ускользающая мысль, и на какой-то миг он потерял контроль над происходящим.
               
Кем бы ни была эта рыжеволосая красавица, но она переоценила себя. Внутренние резервы Локаева оказались сильнее. Помимо его воли, какая-то сила отразила ментальную атаку и нанесла ответный удар. Не ожидавшая такого отпора, женщина под именем Инесса оказалась полностью деморализованной. Она безвольно откинулась на стуле, бессмысленно глядя в потолок. Из уголка рта тоненькой струйкой потекла слюна.

Досталось и всем, находившимся  в зале. Затихли голоса, не стучали ножи и вилки, не звенели бокалы. Официанты замерли на своих местах. Феликс Яковлевич, невидяще глядя на Эдуарда, безмолвно открывал рот. Меньше всех пострадали Крутов и Гордиенко. Видимо Локаев интуитивно исключил из числа враждебных субъектов своих друзей. И, все-таки, на какое то мгновение их психика тоже была нарушена.

– Что происходит? – пришел в себя первым Михаил, – какого черта?!

Виктор, первым подвергшийся психологической атаке Инессы, а потом, вдобавок, получивший толику контрудара друга, еще некоторое время пребывал в прострации.

Тем временем, откуда-то к Локаеву пришла уверенность, что надо уходить.

– Миша, ты быстренько рассчитайся и догоняй нас. Потом все объясню. Ждем тебя на выходе. – Эдуард подкрепил свои слова мысленным посылом, и Крутов, привыкший к роли лидера, но военный человек до мозга костей, каким-то внутренним чутьем осознал: сейчас надо беспрекословно выполнять все указания друга.

Через несколько минут все трое благополучно покинули, превратившийся в место засады, Дом писателей. Однако на улице их тоже ждали. Когда приятели двинулись в сторону Летнего сада, за ними, неслышно ворча двигателем, последовал большой черный автомобиль.

– Нас ведут, – тихо сообщил приятелям окончательно пришедший в себя и обретший свой профессионализм Гордиенко.

 У Эдуарда на это счет тоже не было сомнений и он, мобилизовав свою внутреннюю энергию, мысленно воздвиг перед находящимися в машине непроницаемую стену. В тот же момент взвизгнули тормоза и автомобиль, преследовавший их, уткнулся в бордюр.
               
– Да нет, показалось, – как можно беспечнее и в тоже время убедительно, произнес Эдуард.

Он еще раздумывал, каким образом предупредить Виктора о грозящей ему опасности со стороны неизвестных сил, не раскрывая своих недавно приобретенных способностей.
               
Пройдя по Лебяжьей канавке на набережную Мойки, они поймали такси и через полчаса уже сидели в ресторане Московского вокзала, откуда ровно в 23-00, т.е. через полтора часа Красная стрела должна увезти Гордиенко и Крутова в столицу.

– Слушай, Эд, – после выпитой за дружбу рюмки коньяка, начал разговор Михаил, – по-моему, ты лучше всех просек ситуацию с этими поэтами. Что там случилось?

– Ну, не знаю… Мне показалось, что эта рыжая положила глаз на Виктора и пыталась его охмурить. Причем, она, как мне кажется, обладает даром внушения, типа, что-то вроде гипноза. И еще – очень может быть, что эта встреча не случайна. Может быть, конечно, что я начитался шпионских романов, но, вероятно, это все связано с твоей, Витя, работой.

– Что же, вполне возможно, – задумчиво протянул Виктор, – придется мне, друзья-товарищи, подробный отчет об этих событиях  для начальства сочинять. Кстати, а что с ней случилось? Почему она отключилась? – Он пытливо взглянул на Локаева.

– Что я вам – доктор? Почему, да отчего…Наверное, перенапряглась. Не так-то просто тебя, Витенька, захомутать.

Оставшееся время до отхода поезда пролетело быстро. Прозвучал величественный гимн Глиэра, и Эдуард остался на платформе один. Второй раз за сутки он прощался на этом вокзале с дорогими ему людьми. Он и не предполагал, что уже через несколько дней ему самому предстоит отсюда же отправиться в совершенно новую, полную драматических событий, жизнь.


                ***

Из доклада резидента московской нелегальной резидентуры начальнику отдела спецопераций при ЦРУ.

«…Для выполнения поставленной вами задачи по психологической обработке и последующего захвата сотрудника ГРУ Виктора Гордиенко был привлечен обладающий экстраординарными гипнотическими способностями тайный агент Ник.*

* Ник оперативный псевдоним тайного агента ЦРУ Николь Дюранс.

Поскольку Гордиенко неожиданно выехал в Ленинград, было решено воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, операцию провести там, не дожидаясь его возвращения в Москву, где вероятность вмешательства КГБ на порядок больше. В операции была задействована также ленинградская резидентура – агент Овидий и группа обеспечения  в составе четырех человек.

По прибытию в Ленинград, Гордиенко встретился с подполковником артиллерии, неким Михаилом. Затем они заехали по адресу: набережная Фонтанка 90, корпус 5, откуда через тридцать минут вышли в сопровождении человека по имени Эдуард (его фамилию, как и фамилию Михаила, пока установить не удалось).

Анализ их взаимоотношений и содержания разговора, позволяет сделать вывод, что их связывают приятельские отношения и, скорее всего, совместная учеба. Так как по указанному выше адресу находится общежитие Военной артиллерийской академии, логично предположить, что и Гордиенко, и указанные лица являются сокурсниками и выпускниками этой академии. Контакт с объектом удалось установить в ресторане Дома писателей. Из доклада Овидия следует, что Ник успешно начал обработку Гордиенко, но неожиданно и Ник, и Овидий сами подверглись психической атаке и на некоторое время потеряли сознание. Когда Овидий пришел в себя, ни Гордиенко, ни его приятелей не было.
 
Агенты вспомогательной группы не смогли проследить за объектом из-за возникшей, как они все утверждают, перед ними на неопределенное время (точно сказать не могут) какой-то непреодолимой стены. Считаю, что «стена» – галлюцинация, вызванная психическим воздействием.
 
В последствии, Ник, которому была оказана экстренная медицинская помощь, утверждал, что ментальный удар был нанесен Эдуардом. В свете вышеизложенного предлагаю:
1. Принимая во внимание большую вероятность того, что Гордиенко доложит руководству ГРУ о произошедшем, и, следовательно, будут приняты меры по его безопасности, считаю, что операцию по его захвату необходимо временно свернуть.
2. Образы-маски, в которых действовали в этой операции Овидий и Ник,
в дальнейшем не использовать;               
3. Учитывая выдающиеся способности Эдуарда в области психического
воздействия, установить его личность и изыскать возможности вывоза его за пределы Союза для последующего использования».               

                ***

В результате проведенного служебного расследования по факту попытки
психологического воздействия на майора военной разведки Гордиенко, аналитической группой ГРУ были сделаны следующие выводы.

1. Операцию проводили службы ЦРУ (установлено, что машина, преследовавшая Гордиенко у дома Писателей, принадлежит резидентуре США в Ленинграде).
2. Гордиенко, скорее всего, из-за своей активной деятельности в Бельгии, стал весьма мешающей и, одновременно, интересующей руководство ЦРУ фигурой, вследствие чего была предпринята попытка его вербовки или захвата для выяснения какой-то информации, даже несмотря на риск подобной операции.
3. Весьма любопытным фигурантом в деле стал бывший сокурсник Гордиенко – Локаев Эдуард Александрович. По предположению Гордиенко, именно Локаев сумел нейтрализовать мощное гипнотическое воздействие некой Инессы (меры по ее идентификации принимаются). В связи с этим, целесообразно рассмотреть вопрос о привлечении Локаева для работы в нашей системе.

Продолжение:   http://www.proza.ru/2015/09/18/256