Если бы ч. 1. гл. 2

Глава 2

Двор пятиэтажного корпуса  Киевского Национального Университета Технологий и Дизайна занесло умершими за ночь листьями.

В рюкзаке снова завибрировала «нокия». Лина отвернулась от окна, уставилась в тетрадку. Одну за другой заштриховывала ручкой клетки, ожидая, когда Натали наскучит названивать. Пробежала глазами по спинам студентов, остановилась на доске. Преподавательница цветоведения выводила мелом задание. На голову обрушилась противная трель. Лина рывком захлопнула конспект, пережив самую длинную пару.

Студенты исчезли в распахнутых дверях, растворились в обшарпанном коридоре. Уборщица втащила в аудиторию ведро, сгорбилась над шваброй, бубня под нос. Лина распутала наушники от телефона и поднялась. Спустилась по широким ступеням центрального входа, утонув по щиколотку в листве. Не замечая во дворе университета знакомых, повернула к остановке.

Облупленный подъезд девятиэтажки в Днепровском районе оккупировали подростки. Лузгали семечки и плевали в ноги. Лина подняла голову к окнам шестого этажа: тянуть бессмысленно.

Грохоча на весь дом, кабина подъемника остановилась где-то наверху. Лина не стала дожидаться лифт. Она поднималась по ступенькам как грузная соседка по лестничной клетке: переводила дыхание, замирала и вздрагивала от каждого шороха. Наконец, неестественно громко провернула ключ в замочной скважине. Глубоко вздохнула и толкнула дверь. 

Никого. В распахнутом шкафу прихожей немым укором висела сиротливая курточка. Лина привалилась к косяку. Всё как хотела: ни Андрея, ни его вещей...

Настольная лампа разлила жёлтый круг по аккуратной стопке учебников. Лина приложила пальцы к векам, надавила. Но лицо не исчезло, маячило, вгрызалось в мозг. Необходимо его видеть! Мелькнула мысль, что именно так слетает с катушек наркоман, нуждаясь в очередной дозе. Неподвижно постояв, Лина включила компьютер.

Долгие минуты модем жалобно скрипел. Каждая новая страница смеялась, бесконечно загружая рекламные банеры. Гипнотизируя экран, Лина обкусывала ногти, ужасаясь собственным мыслям.

Все оказалось проще и страшнее.

Только когда вышла из автобуса на переполненную остановку, Лина сообразила, насколько наивна. Под вывеской «Киев Палац» собралась толпа. Поклонники с ярко-красными губами осаждали вход. Между колоннами ходили фотографы, поправляли на шеях камеры с длинными объективами, посматривая на окна отеля. Дважды газанув, на бровку прыгнул микроавтобус национальной телекомпании.

Лина решила пройти мимо, когда стайка девушек у парадного входа заволновалась. Поднялся крик. Как спринтеры по команде люди бросились к ограждению. Застрекотали вспышки камер. На фоне белого фасада взметнулись цветы, плакаты, градом полетели записки.

Пытаясь, разглядеть, что твориться, Лина схватилась за железную решётку. Подпрыгнула и влезла на каменный портик у ступеней подвального магазина. Успела заметить тёмные фигуры в дверях отеля. Они скрылись в глубине автомобиля, пока охрана сдерживала людей. Проводив взглядом машину, Лина одёрнула юбку. Господи, зачем пришла?

На противоположной улице вопили подростки, все громче препирались с охраной, требовали впустить внутрь представителей фанатского сообщества. Работники отеля грозили милицией. Привлечённые шумом прохожие останавливались. Многократным эхом от стен отразился грохот петарды. Потом ещё.

Из-за поворота выехали патрульные машины, заградили проезд. Визгливые голоса девушек слились с воем сирен. Кучка "пиротехников" бросилась врассыпную. Полиция без разбора хватала под руки парней и запихивала в автозак. Белая тойота с мигалками запрыгнула на тротуар, примостилась за микроавтобусом телевизионщиков и заглушила двигатель. На фоне испуганных лиц женщина корреспондент глядела в объектив камеры красными от ветра глазами. Она торопливо наговаривала в микрофон, указывая рукой за спину.

Обхватив плечи, Лина пятилась, пока не оказалась в конце улицы. Здание отеля высилось над поредевшей толпой и мерцало строгим белым светом, как выпускница на балу. Лина достала из сумки альбом. Отрывистыми штрихами набросала фасад в нелюбимом стиле – сталинский ампир; прорисовала лепнину под треугольным портиком. Сочные листья фикусов в круглых кадках, симметрично расставленных вдоль стен,  ловили в сети стрелы закатного солнца. Играющие блики не ложились на бумагу. Лина затирала и наводила вновь. Но только неопрятно размазывала. Поймав губами брошенные ветром волосы, присмотрелась к идеальным формам и опустила руку. Фикусы искусственные...

Мысли вернулись к Андрею. Сутулясь на краю дивана, он беззвучно плакал, а она ждала, когда он уйдёт. Не в силах ответить ни на один справедливый вопрос, отстранённо наблюдала руины пятилетних отношений. Вчерашние желания, словно отразились в кривом зеркале. Обесценился диплом графического дизайнера, фамилия – Старкова, новый мольберт. Слёзы застелили глаза. Зелёная масса пластика размылась. Сморгнув, Лина оставила на месте кадок – дыры, и принялась за вычурные вензеля.

Тени удлинились, расчертили тротуар чёрной тушью. Лина прислонила спину к кованой ограде и протянулась под ботинками прохожих ещё одной тенью.

Из-за поворота выехал чёрный мерседес и остановился перед двухэтажным зданием. Зажатую магазином электроники и банком вывеску, казалось, сплющили соседи-гиганты. Высокий мужчина в чёрном плаще и шляпе вырос на тротуаре, в один шаг скрылся за неприметной дверью. Спустя минуту появился, вгляделся в полумрак и ступил на проезжую часть.

Парализованная ужасом Лина следила за прямой фигурой. Опустив пакет с надписью «харчи» на тротуар, мужчина заглянул в альбом. Спустил на переносицу тёмные очки и взял из онемевших пальцев грифель. Парой точных линий добавил силуэт.

Лина попала в шторм. Накрыла волна. Ошпарило кипятком и окатило холодом. Голову кружил терпкий запах одеколона. Перед глазами плясали фиолетовые кляксы, мешая разглядеть в шутливой карикатуре… себя.   

– Привет, – произнёс густой голос короткое английское приветствие. Вернув грифель, мужчина приподнял шляпу.

Стиснув челюсти, Лина боролась с желанием сбежать.

– Как называется ближайший парк? 

Она молчала.

– Ты говоришь по-английски?

Лина кивнула.

– Как называется ближайший парк? – мягко повторил он.

Она не могла ответить, утонула в грудном тембре иностранных слов, провалилась в нависшую над головой фигуру. Лихорадочный взгляд схватился за блеск металлический пуговицы и сфокусировался. Слегка наклонив голову, мужчина ждал.

– … Шевченко, – выдавила она, – парк Шевченко.

– Туда? – он указал за спину.

– Да…  – не глядя, махнула рукой в другую сторону.

Он рассмеялся, сунул очки в карман.
 
– Пойдём, поможешь найти.

Стемнело. Краски слились воедино. Дома, деревья, улицы – все стало монохромным и внятным, словно ночь смахнула избыточность. Осталась суть. Лина запрокинула голову. В свете окон первых этажей под шляпой блеснули глаза.

– Не накрашены… –  заворожено прошептала. – Вы, Крис Берри, – сказала и смолкла.

Он взял за руку. Прикосновение кожи перчаток успокоило, будто решилась трудная задача и ответы сошлись. Сирены в голове смолкли. Лина улыбнулась. Конечно, поможет! Проводит в парк, сделает всё, о чем он просит! Разве может быть иначе?

Вдалеке бренчала гитара. Подростковый баритон с ужасным произношением сипел и свистел, выводя слова американского хита. Мужчина в чёрном, как сама ночь, переплёл пальцы с Линиными и неспешно повёл в противоположную музыке сторону. Позади заскользил такой же чёрной мерседес.

Ветер стих. Кружева теней заплели аллеи парка, усыпанные листвой. Потревоженная птица захлопала крыльями, исчезла в изогнутых тоннелях веток. Освещённая дорога закончилась, уступив место извилистым тропинкам.

Безмолвные фигуры скользили меж старых деревьев, словно призраки охраняющие секреты дремлющего парка. Лина украдкой бросала взгляд на высокую фигуру. Ждала, что она растворится. Но требовательные пальцы сжимали ладонь, неумолимо держа в реальности. Василина шла за руку с неузнанным Крисом Берри, когда охота за ним велась по всему Крещатику. Лучшие клубы и рестораны осаждали дерзкие поклонницы, готовые взять след будто ищейки.

А он… в тихом парке никем не замеченный в вызывающе-огромной шляпе. Кто рискнёт такую надеть? Его длинный плащ тяжело хлопал по ветру. Лина видела подобный только в кино на английских детективах прошлого века. Мужчина не принадлежал городу. Не принадлежал её миру. Она тайком вдохнула чужой волнующий запах, балансируя на грани иллюзии.

Шелест листьев под ногами неторопливо колдовал сказку. Аллея вывела к круглому пруду. На чёрной поверхности покачивались утки. Берри остановился:

– Покормим? 

Они присели на скамейке у кромки воды. Лина заглянула в протянутый пакет. Обычные покупки из супермаркета: французский багет, сыр, яблоки и минеральная вода. Нетипичный, но весьма похожий на холостяцкий – ужин. Разломив булку, Берри отдал половину. Отпуская скованные мышцы, Лина застенчиво улыбнулась. Она не различала в темноте его лица, но остро чувствовала движение своих губ.

Крис размахнулся и закинул в озеро крепкий хлебный шарик. Сонные обитатели пруда вздрогнули, заволновались, устроили переполох. Лина рассмеялась. Отломила кусочек булки, но забросила только в камыш. Берри хмыкнул и направил в воду горсть снарядов. Утки захлопали крыльями, разбивая стеклянную гладь. Лина хохотала. Понимала, звучит громко и резко, будто перебрала с вином. И не могла сдержаться, словно внутри отказал тормоз.

Тишину парка нарушал смех, звучал в унисон с гоготом, переплетался в ивовых зарослях. Разделив еду, Лина с Кристофером съели сыр и яблоки, запили водой. Не сговариваясь, шагнули в неизвестность едва обозначенных среди веток ходов. Блуждали, пока вдруг не вышли из парка. Вынырнули под жёлтый свет фонарного столба.

Заморгав в кольце света, Лина опустила голову. Но Берри вновь отыскал её пальцы.  Шумные улицы сменили тишину безлюдных аллей. Она не чувствовала холод, стеснение, легко парила над тротуаром каждой клеткой чувствуя себя и его. Ночной Киев обрёл яркость, будто умылся и приоделся. Автомобили подмигивали фарами; в домах горели шахматки окон; прохожие улыбались. Город подчинился ритму сердца. Лина различала миллионы оттенков ночи; ноздри улавливали симфонию запахов из распахнутых дверей ресторанов; в ней заговорили остроумные собеседники, знающие обо всём. Она болтала о маме, подругах, учёбе и детстве. Вихрем неслась сквозь воспоминания, планы, и сомнения. Вручала прошлое, настоящее и будущее. Никогда не нападала такая острая
потребность выговориться. 

Лина засмеялась, утратив нить повествования. Кристофер замечательно слушал – сосредоточенно молчал, не перебивал. Она посмотрела под поля шляпы и осеклась, не найдя в густой тени его глаза. И вдруг усомнилась, что ему интересно. Её английский слаб. Она несёт полную чушь...

Эхо каблуков отскакивало от брусчатки. Они прошли квартал в молчании. Пересекли дорогу на мигающий светофор и, не сговариваясь, свернули к гостинице. На повороте Лина вспомнила о мерседесе, следующим по пятам. Она расстроенно смотрела под ноги и пропустила, когда Берри прервал молчание.

Тихий голос завораживал мелодикой пустых улиц и сонных витрин. Нанизывая знакомые слова на нить смысла, Лина напряжённо смотрела на загадочного, волнующего мужчину. Казалось, он говорит не с ней. Запрокинув голову, вещает низким звёздам, что-то требуя у холодных огней. Лина ловила стремительный поток, как могла, разобрала что-то об отце, спящем мире и «чёртовых картинках», которые никогда не спят и ждут.

– Просятся, шепчут.
Лина уловила надрыв в голосе Берри, но не понимала его. Её родители развелись, когда она была младенцем и больше не встречались. Похороны – все, что хранила память об отце. Его жизнь оборвалась на чей-то кухне в бытовой разборке собутыльников. Как головоломку Лина собирала обрывки фраз, словно перепутанные пазлы. 

– О чем шепчут? – тихо спросила, пытаясь вернуть внимание Берри.

Он умолк, сунул руки в карманы. С лёгким шелестом у тротуара остановился мерседес. Крис надел очки, наклонился к приоткрытому окну, негромко отдал указания. Автомобиль тронулся, мягко набрал скорость и, взвизгнув тормозами, резко остановился.

– Выпьем чаю.
 
Лина изумлённо смотрела на огни Киев-Палаца и не сразу поняла, что Берри обратился к ней. Фанаты оставили вход и с воплями нагоняли мерседес: стучали по крыше, колотили телефонами в двери. Следом бежали фотографы, прижимали объективы к стёклам, разряжали вспышки в тонированный салон.

Взяв за локоть, Берри втолкнув Лину в неприметную дверь для провоза багажа. Не успела ахнуть, как очутились в сверкающем холле отеля. Часто моргая, упёрлась взглядом в услужливые улыбки над белыми воротничками. Девушки за стойкой регистрации умолкли. Главный администратор поправил галстук и вышел вперёд, ловя звёздный взгляд за темными очками.

Берри ни на кого не смотрел. Бесцеремонно подталкивал Лину вперёд, ведя к лифту. Но миновать фойе они не успели. Под огромной люстрой из низких кресел поднялись двое мужчин в длинных пальто. Протянув золотые ручки, вежливо попросили автограф. Квадратный вышибала загородил музыканта плечами. Возвышаясь над "бодигартом" на целую голову, Крис остановил расторопного спасителя движением раскрытой ладони. Лина зажмурилась. Мужчина в чёрном поглотил свет в холле и, казалось, сиял – выразительный и чёткий на фоне бестелесного окружения, зыбкого, как отблеск ламп в глянцевой плитке.

Он подписал записную книжку в кожаном переплёте, рекламные буклеты с соседнего стола, поднял голову и предложил охраннику автограф на бейдже. Фигуры в дорогих пальто хохотнули. Беспричинно счастливая Лина ступила место невысокой девушке, которая попросила сфотографироваться с Крисом.

Берри прижал к себе блондинку. Стёкла очков буравили декольтированный вырез платья в распахнутых мехах. Рот растянула обаятельная улыбка. Она очертила ровный ряд белых зубов очень по-американски, и показалась, чересчур открытой.

Работники одобрительно ухмылялись, мужчины с золотыми ручками хлопали Берри по спине. Все хотели пожать ему руку, прикоснуться к плечу, поймать взгляд. В воздухе витал праздник, никто не думал расходиться. Девушка сползла из рук Берри на диван, уступив очередь следующей красотке, прорвавшейся в кольцо.

Лина отошла к стеклянным дверям лобби. Круг в центре зала ширился, в него стекались новые лица. Кристофера обступили стеной. Она видела только его чёрную шляпу. Некоторое время наблюдала, потом отвернулась. Прислонилась к перилам лестницы, и заметила стрелку на колготках, неумолимо скользящую вниз. Так же неумолимо Лина спустилась в мраморный холл отеля с запахом кофе и духов.

Кто она здесь? Ничего умного в голову не приходило. Ещё одна безумная вроде тех, что с воплями преследовали пустой мерседес.