Письма Константина Коровина

        ПИСЬМА К.А.Коровина

1.С. А. КОРОВИН—П. М. ТРЕТЬЯКОВУ [Москва]. 26 декабря 1895
Многоуважаемый Павел Михайлович!
Мой брат Константин Алексеевич, получивши от Вас письмо, просил меня ответить Вам, так как сам он болен. К. А. Коровин родился 23 ноября 1861 года в г. Москве. Я, С. А. Коровин, родился 1858 года 7 августа, также в Москве.
Примите уверение в искреннем моем уважении и преданности всегда готовый к услугам С. Коровин.
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 1, № 1755.


2. К.А. КОРОВИН—И. С. ОСТРОУХОВУ [Москва]. 14 февраля [1888]
Добрейший Илья Семенович!
Посылаю Вам мою картину, пользуясь Вашим любезным предло¬жением. Прошу Вас доставить ее в Петербург на выставку. Прилагаю при сем название картины и адрес.
Поздравляю Вас с успехом. Всегда готовый служить
Константин Коровин
«У балкона»41. Константин Коровин. Москва, Спасская Садовая, дом Мамонтова.
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 10,
№ 3307 и 3308.

3. К. А. КОРОВИН—В. Д. ПОЛЕНОВУ [Рим. Декабрь 1888]
Многоуважаемый и дорогой Василий Дмитриевич! Как хороша скульптура Ватикана! Просто я в восторге. Мы, Савва Иванович и я, больше похожи на зайцев, чем на сколько-нибудь приличных путешест¬венников. Мы уже едем дальше, опять в Милан. Быстрота железной дороги, тряска поезда, бессонные ночи по приезде в город делают из меня идиотика. Вот и сейчас пишу вам письмо из почты, и то почти на ходу.
Я не только работать, но и видеть-то почти ничего не успел.
Был у Сведомских, они просили меня остаться на Новый год, но увы! Работы их мне не очень понравились.
Так, как я надеялся работать, все разбивается при действитель¬ности, и я ничего, видно, и не сделаю..
Поздравляю Вас с Новым годом и желаю всякого благополучия.
Античная скульптура просто поразила меня. Я даже не представлял себе ничего подобного. Живые, совсем живые! Да какие хорошие!
Ваш всегда преданный Константин] Коровин
Поленов, с. 248.


4.К. А. КОРОВИН—В. А. СЕРОВУ Париж. [18]92
Дорогой Тоша и Ольга Федоровна!
Спасибо за письмо. Пожалуйста не ждите от меня чего-нибудь особенного — живописи или каких-либо картин. Я провел и провожу время менее за живописью, больше смотрю и думаю, что писать картины, картинки, писать скорей — выставка! периодическая, этюдная и еще, еще много картин! Полюбил я эти картины, этюды без конца! Я обалдел от картин, а написать ни одной не умею, а рисовать, увы, списать не умею! Никогда не была так полезна для меня минутная поездка за гра¬ницу, как сейчас.
Со мной по моем выздоровлении случилось беда — при переходе в мастерскую украли 1000 Fr., мне гадко ужасно, подло, вот урок — неряшество и доверчивость. Это только за границей и может быть.
Ужасно! Я не хочу и говорить, со дна души поднимается боль. Деньжонок осталось чуть-чуть, из порядочной суммы. Скоро приеду в Россию и привезу одну маленькую картиночку, но кажется, что про¬дам Здесь.
На бедного Макара шишки валятся!
С одним русским художником вчера вечером пошел в Булонский лес кататься на велосипеде, но не мог, падал постоянно, хотя и уже я не пингвин. Тут же увидел Н. Якунчикова, который мне сообщил, что твой портрет О. Ф. Т. был сначала лучше!??
Поклон, друзья мои. С какой бы радостью я увидел бы Вас.
К. Коровин

5.К. А. КОРОВИН—А. М. ВАСНЕЦОВУ Paris. 27 f [февраля] \1893
Дорогой Аполлинарий Михайлович!
Я не такой, как Вы, — пишу Вам, надоедаю.
Как-то ты живешь, милый, посмотрел бы я на всех вас. Тут кругом совсем другие люди — смотрю, слушаю, а думаю о России.
Как твои дела? Что картины? Вы счастливые — у вас покупают, признают, т[ак] сказать, нужны[ми], это не то, что я, выкидыш. Ступай, мол, к черту, или утешай, что нога хочет!
Живу я, брожу здесь [...] года половина, болел доныне.
Писал мало, почти ничего, учился, ей богу, учился. Хорсшо пишут французы. Молодцы, черти! Все ново, но пока в сторону логики правды. Искусство какое-то постоянное, не надоедает. Добропорядочностью не торгуют, какие-то смельчаки. Больно уж техника ядовита — ничего после написать не можешь.
Наслышан я здесь даже об успехах твоих. Хороша степь твоя на передвижной.
Напиши, пожалуйста, поподробнее, буду отвечать.
Вот что! Краски очень хороши в Парижах у нас. Выпишите пар¬тией. Я вышлю вам через контору живо. Холста тоже и проч[его]. Не знаю, чем и угодить!
У Пукенеши Королек! Мне это сказал Щербиновский.
Будь здоров.
Paris, Rue du Delta. 19. Korovine.
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 11,№ 30

6.К. А. КОРОВИН—А. М. ВАСНЕЦОВУ [Париж. 6 ноября 1893]
Милый друг Аполлинарий Михайлович!
В этот приезд за границу взяла меня тоска, а главное — для чего я здесь притворяюсь, для чего я должен работать, когда каждый час, минуту только и думаю о . России милой! и о людях ее чудных. Это неправда все — как я чисто русский и рад этому. А что попробовал с вами [...], и что же — ничего. Ни фига!!!
Как-то ты, Антоша, Сергей поживаете. Поверь мне, слезы лью о «заборах с бузиной» да о березене. Не хочу больше «ляньсье». Ну их.
Твой Костя Коровин.
Мой поклон твоему брату Виктору славному Михайловичу и папе и всем.
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 11,№ 31.

7.К. А. КОРОВИН—А. М. ВАСНЕЦОВУ Париж. [75PJ]
Милый друг Аполлинарий Михайлович!
Только что получил письмо. Сейчас был в Версале и насилу приехал в Париж: попадал все не на те поезда, да и не трудно запутаться, когда они идут ежеминутно, да еще с пересадками. В Версале мне понравились сады и парк, но что мне показалось отрадно, так это то, что напоминает Россию, — трава и некоторые деревья.
В конце твоего письма ты говоришь о загранице. Знаешь ли что? Я бы был на третьем небе от радости, если бы ты приехал в Париж.
Дорога стоит во втором классе от Москвы со всем — и с едой и с [Вар¬шавой] 100 руб[лей]. Жить бы стали в мастерской, — которые здесь недороги, — наняли бы служителя, который бы и готовил поесть, а для тебя, как художника, который пишет по впечатлению, работать в другой совсем стране еще гораздо лучше, т[ак] к[ак] сильней вспоминается родина и суммируются впечатления. Жить здесь стоит столько же, что и в России, а краски и материалы гораздо дешевле. Языку будешь учиться. А я был бы так рад, [друг] АполлинаришаП?
Ты подумай, я совсем один. Вдвоем нам будет гораздо лучше, да и ты ведь все равно хотел ехать за границу. Из Москвы поезд выходит в 12 ч[асов] 30 м[инут] дня. В Варшаве надо ночевать, на другой -день поезд на Берлин в 4.30 дня. В Берлине утром в 8 ч[асов], а в 12 дня уходит в Париж и на другой день утром в 7 в Париже. Паспорт надо визировать у германского консула, это на Трубном бульваре 3. Паспорт дается через день — стоит 10 руб[лей] у г. губернатора в Канцелярии. — Я тебя жду!!!
Если решишь, отвечай телеграммой. Попроси до Варшавы билет у Арцыбушева. Я покуда остаюсь в Париже, а если ты соберешься, то я не поеду в Италию — мы с тобой съездим куда-нибудь.
Будь здоров. — Пишу тебе ночью, лежа.
Поклон московским приятелям.
Тебе преданный К. Коровин
Paris Rue Monsigny (ue Moncini), Hotel de la Neva.
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 11, № 33.


8.К. А. КОРОВИН—С. В. МАЛЮТИНУ Москва. 28 января 1896
Многоуважаемый Сергей Васильевич!
Я имею художественный заказ, поспешный и сложный. Не захотите ли мне помочь в его исполнении80.
Я бы приехал к Вам и объяснил подробно, но, к сожалению, только встал с постели — был тяжко болен.
Не побываете ли у меня? Мой адрес; Кокоревское подворье за Моск[вой] рекой. Жду.
Ваш преданный К- Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, ,фонд 2023, опись 1, № 110.


9.К. А. КОРОВИН—С. И. МАМОНТОВУ Москва. 22 июня \1898~\
Дорогой друг Савва Иванович!
Вот это все время я сижу в Москве и работаю эскизы для Азиатского] отдела90. Вчера у меня были князь Шейнин и В. И. Ковалевский. Им очень понравилось, что я делаю. Положение мое так выяснилось, что я и думать не мог поехать к Вам. А я так устал и так хотелось поехать к Вам. Сегодня был у меня Павел Михайлович*, смотрел мои работы и говорил, что я сделал все, что нужно, чтобы сделать работы к выставке интересными с декоративной стороны. Когда я и он вышли в коридор гостиницы, где я живу (против Охотного ряда, там, где жил Врубель), то П[авел] Михайлович] спросил, как живет С[авва] Иванович]. Я ска¬зал, С[авва] Иванович] в Карлсбаде. Знаете, про Савву Ивановича написали в «Рус[ском] Труде» такие гадости, но я сразу увидел, что тут подтасовка и уж очень видна ложь. Так гов[орил] Пав[ел] Михайлович]. Что я слышу по этому делу, то все смеются и конечно очень хорошо понимают, что громкий выстрел без ядра. К сожалению, я ничего не знаю о делах и не вижу ни [...], никого. Словом, моя жизнь вступила в покой одиночества, что как будто и никогда не было у меня никого близкого. И надежда моя на что-то такое пропала. Я сейчас маленький осколок нашей художественной жизни, никому не нужный, и неизвестно, какое тепло согреет мою душу.
Но все же я думаю, что приплывет корабль, с честью выйдет из борьбы с помойной тиной и счастливей сделается дух.
Я не писал вам оттого, что мне грустно — Вы поймете.
Ваш всегда друг Конст. Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 799, опись 1, № 137.

10. К. А. КОРОВИН—С. И. МАМОНТОВУ [Москва. 1898]
Дорогой друг Савва Иванович!
Сижу сегодня дома и обдумываю эскиз Азиатского павильона. Посылаю взятые у Вас 2 штуки венецианских вазочек и прошу Вас пришлите мне подставку для лампы, т[ак] к[ак] у Вас электричество и Вам, может быть, возможно мне ее отдать — мне не с чем работать. Прилагаю письмо от Телешева.
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 799, опись 1, № 137.

11.К. А. КОРОВИН—С. И. МАМОНТОВУ Петербург]. 5 сент[ября] [1898]
Дорогой Савва Иванович!
Наконец, я нашел фотографию Трубецкого, которая ему очень нужна и о которой он мне писал несколько раз.
Будьте добры, напишите ему по-французски записочку от меня и пошлите эту фотографию. Я очень извиняюсь, очень его люблю, я чув¬ствую от него, Трубецкого, живую радость, искренность в приговорах и суждениях об искусстве. Он чист, и его мнение неподкупно.
Вам преданный К- Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 799, опись 1, № 137.

12.К. А. КОРОВИН—С. И. МАМОНТОВУ Петербург. [1898]
Дорогой Савва Иванович!
Спешу Вас уведомить, что Кузнецов (майолика) тоже заявил на¬мерение выставить на выставке свои майолики отдельным павильоном, хотя боится, чтобы это не вышло похоже на часовню.
Вам бы не мешало подать от себя совет на отдельное место ввиду вторичного Вам приглашения от В. И. Ковал[евского], а то я не буду в состоянии сдерживать за Вами место.
Вам преданный К. А. Коровин
Или дать мне доверенность.
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 799, опись 1, № 137.

13.К. А. КОРОВИН—С. И. МАМОНТОВУ Париж. [1898]
Дорогой Савва Иванович!
Получил Ваши телеграммы, благодарю за пожелание. Дела мои неважны — настроение плохое, тоскую по Москве и о всех друзьях. Живу я в гостинице, где и Петруша и Воргошей. Они целые дни рабо¬тают. Петруша выучивает партии и сделал большие успехи. Мне редкоприходится их видеть, а больше бываю у высокоблагородных дам (чтоб их). Петруша держит себя очень хорошо и делает впечатление спокой¬ного и работящего человека. Живут они очень скромно, надеются у Вас петь и огорчены тем, что их не так понимают, и очень радостно вспоми¬нают театр и говорят все больше о Вас.
Когда я спросил о Маше*, то они мне сказали, что она уехала, не знают куда. Я встретил мадам Ван-Зандт, старуху, она мне очень обра¬довалась и взяла мой адрес — хочет со мной обедать: тут что-то было трогательное.
Я приехал в Париж уж 2 недели, и так как [за] жетон, по поручению г. Поколова, плачу авансом свои деньги, которых уж больше нет. И по¬сылаю телеграммы о высылке мне денег — безрезультатно. За что же со мной так поступать, я уже везде условился и должен вносить деньги авансом — за производство жетона требуют вперед.
Будьте здоровы. Надеюсь скоро приехать и все рассказать под¬робно.
Ваш К. Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 799, опись 1, № 137


14.К. А. КОРОВИН—С. И. МАМОНТОВУ [Париж. 1898}
.. Петруша уезжает в Россию. Он был так рад ехать, и я бы с радостью умчался отсюда и, думаю, скоро вырвусь.
Не пишу Вам оттого, что нечем поделиться, т[ак] к[ак] не важны ощущения. Я чувствую себя проданным человеком. Это не то, что я ждал от жизни, и, видит бог, что много терпел я.
Единственной моей отрадой было видеть своих. И вот у Берт[рами] я увидел Машу*, Гальцыну и слышал, как они пели. Гальцына пела Юдифь. Не знаю, понимаю ли я или нет, но только мне здесь, в Париже, так понравились ария Юдифи и чудный голос Гальцыной. Совершенно иной характер пела Маша, низкие ноты, и голос звучал превосходно. Петруша целые, дни работал все вокализации, и мне не пришлось его послушать.
У меня очень много занято врем[ени] выставкой — постоянные перемены и видоизменения плана и фасада. Приеду, расскажу подробно. Жетон делается и через месяц будет готов.
Посылаю свой поклон своим друзьям — Феде Шаляпину, Клодту, Секару и друг[им}
Также князю милому Трубецк[ому], Мише Вруб[елю] и Малинину, Страхову тоже и проч[им].
Преданный Вам Константин] Коровин
Ухожу из дому к князю в 10 ч[асов] утра, а домой прихожу в 1 ночи. Какова служба — поймите.
Центральный гос. архи в литературы и искусства, фонд 799, опись 1, № 137.



15.К. А. КОРОВИН—И. Е. БОНДАРЕНКО Париж. 25 янв[аря] 1900
Милостивый государь Илья Евграфович, князь просил меня передать Вам, что Вам нужно прийти в Комиссариат для переговоров относительно постройки кустарного: работ много, не нужно ли прибавить рабочих? А также торопиться заказом витрин и уставных частей здания.
Имею честь быть Вашим покорнейшим слугой
Конст[антин\ Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 964, опись 1, № 89.


16.К. А. КОРОВИН—В. Д. ПОЛЕНОВУ [Москва]. 12 октября 1900
Дорогой Василий Дмитриевич! Много раз справлялся, не в Москве ли Вы, но нет, вы в деревне, и я никак не мог поехать, чтобы Вас уви¬деть. Сейчас я занят, пишу декорации и никак не могу оторваться. Я бы так хотел Вас увидеть, мой дорогой, милый друг. Мне бы хотелось так много сказать Вам!
В Париже меня спросили, чтобы я написал, чей я ученик и где учился. Я написал: Professeur Polenoff. Moscou [профессор Поленов. Москва].
Милый мой, никто бы никогда не поошрил меня, и поэтому никто бы не поднял мой дух, если бы не встретил Вас. Это всегдашнее мое сознание. Знайте, Василий Дмитриевич, что Ваш образ, искренность и честность всегда живы во мне. Жаль одно: что я разбил свою жизнь на ненужное, не на то, что я любил, а этого такой большой воз, и все это оттого, что совершенное неверие в себя и себе, и неверие окружаю¬щего, да и все русские такие, а формы искусства тогда только и хороши, когда они от любви, свободы, от непринужденья в себе, а так — веселье, своя утеха; вот тогда оно искусство! Когда оно трудно, предвзято, похоже на урок, — тяжко
Преданный и любящий Вас всей душой
Константин Коровин


17.К. А. КОРОВИН—И. С. ОСТРОУХОВУ [Москва]. 16 июня 1901
Многоуважаемый Илья Семенович!
Крестьянин Ярославской] губернии Панкратий Гаврилович Благов окончил курс Строгановского училища — ученым рисовальщиком; в ноябре сего года должен отбывать воинскую повинность. Просит место преподавателя в четырехклассное городское училище, или гимназию, или прогимназию, состоящие в ведении Министерства Народного Просве¬щения. Попечитель Московского округа — Иван Алексеевич] Некрасов, его помощник — Владимир Дмитриевич Исаенков. Штатная должность означенных выше учебных заведений заменяет службу воинск[ог] повин¬ностью, кажется, сроком службы [ ] по статье или по положению 1872 года.
Еще раз обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой, если можете, окажите там содействие очень талантливому человеку, с пользой могу¬щему послужить на своем поприще в преподавании. Т[ем] более, что просьба его законна и не есть какое-либо нежелание служить, — но служить с пользой своему делу. Статья положения [18]72 года относится к четырехклассным городским училищам.
Искренне Вас уважающий
Констант. Коровин
Городской голова может в этом при желании посодействовать.
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 10, № 3310.

18.К. А. КОРОВИН—Н. Н. ЗВАНЦЕВУ [Москва]. 27 октября 1902
Многоуважаемый Николай Николаевич!
Рекомендую Вам Ивана Сергеевича Федотова как талантливого декоратора. Может, он Вам понадобится. Он и его товарищи, г. Дени¬сов и Орлов, могут вести по сезону художественно и ровно.
С совершенным  уважением
Константин Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 763, опись 1, № 26.


19. ТЕЛЕГРАММА А. П. ЧЕХОВУ [ПОСЛЕ БЕНЕФИСА Ф. И. ШАЛЯПИНА] [Москва]. 3 декабря 1902 ’
Сидим у Тестова и гуртом радостно пьем здоровье дорогого Антона Павловича.
Шаляпины, Андреева, Горький, Серов, Коровин, Стюарт, Грамальди, Телешов, Серафимович, Тихомиров, Скирмунт, Симов, Мария Чехова, Кундасова, Бунин, Филитисы, Пятницкий, Пешкова, Ключевский, Ски¬талец, Крандиевский, Розенберг.
А. П. Чехов. Полное собрание сочинений, т. XIX, с. 547.

20. К. А. КОРОВИН—И. Е. ЦВЕТКОВУ [Москва]. 4 февраля 1903
Многоуважаемый Иван Евменьевич, не можете ли дать на выставку журнала «Мир искусства» принадлежа¬щий Вам портрет Н. Д. Ч., если нет, то черкните словечко109. Выставка «Мир искусства» открывается в Петербурге] в этом месяце 12 числа. Искренне Вам преданный и уважающий]
Константин] Коровин
Малая Дмитровка д. Баранова, кв. № 1, Москва.
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 14,
№ 49.

21. К. А. КОРОВИН—А. М. ВАСНЕЦОВУ Москва. 14 апреля 1904
Милый Аполлинарий Михайлович!
Прошу тебя быть в Конторе театров (угол Каретного и Б. Дмит¬ровки) в субботу эту к 11 часам утра с эскизами. Я там буду.
Иск[ренне] преданный Константин Коровин
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 11,
№ 32

22.К. А. КОРОВИН—С. И. МАМОНТОВУ [Москва]. 23 октября 1904
Дорогой Савва Иванович!
Я сейчас только приехал из Петербурга и целый день был на экза¬мене в Школе. Сейчас получил Вашу карточку — хотел бы приехать к Вам, но чувствую себя простудившимся и не совсем хорош. Не приедете ли Вы ко мне. Простите, но я право не очень-то здоров. Все, что я знаю о постановке Сережиной пьесы, я Вам расскажу. Мой адрес Средне- Спасский пер[еулок], Каретный ряд, дом Кривошенко, бывший Шик, кв. № 11.
Ваш Константин] Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 799, опись 1, № 13

23. К. А. КОРОВИН—А. И. ЮЖИНУ Москва 6 апр[еля] 1906
Дорогой Александр Иванович.
Сегодня получил известие, что должен уехать в Петербург. Вы себе представить не можете, как мне тяжело. Время мое совсем не при¬надлежит мне благодаря моей службе. Я понимаю всю неловкость поло¬жения по отношению к художественному кружку119 и еще более к Вам. Извините и простите меня великодушно; я совершенно не нахожу вре¬мени написать Ваш портрет. Откладывать далее я не нахожу возможным и прошу поручить заказ другому лицу.
Примите мое глубокое сожаление и искреннее извинение перед Вами и обществом.
Искренне Вас уважающий и преданный Вам
Константин Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 878, опись 1, № 1240.


24. К.А.Коровин – И.С.Остроухову, Москва 5 мая 1907
Многоуважаемый Илья Семенович!
Художник Николай Николаевич Комаровский, которого знает Се¬ров и многие другие, кончил Школу живописи — натурный класс, просит Вашего содействия у Московского городского головы для поступления на должность учителя рисования во вновь открывающиеся городские школы. Пожалуйста, сделайте что возможно, т[ак] к[ак] этот Комаров¬ский находится в стесненных обстоятельствах и ему крайне нужно место.
Комаровский был близкий товарищ Левитана.
Вам глубоко преданный
Константин Коровин
Отдел рукописей Третьяковской галереи, фонд 10, № 3311

25.К. А. КОРОВИН—Н. А. ПОПОВУ [Москва]. 3 марта 1909
Дорогой Николай Александрович!
Хотя я себя и не считаю компетентным, тем не менее я беру на себя смелость рекомендовать вам мою симпатию Валентину Петровну Вери¬гину, артистку с развитым чувством прекрасного. Мне кажется, что Вам в Вашем деле она была бы пригодна. Я ей посоветовал обратиться к Вам.
Искренне Вас ценящий и уважающий
Константин Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 837, опись 1, № 184.


26.К. А. КОРОВИН—А. И. ЮЖИНУ Москва. 21 апреля 1909
Дорогой Александр Иванович!
Посылаю Вам рисунки костюмов к Самозванцу и прошу Вас пере¬дать их по назначению. Костюм Марины не окрашен, предоставляю окраску вкусу артистки137.
Искренне Вам преданный
Коровин Константин
Завтра буду на репетиции.
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 878, опись 1, № 1240.


27. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Москва]. 26 октября 1909
Дорогой Владимир Аркадьевич,
посылаю Вам это письмо спешно, т[ак] к[ак] оно большой важности. Сегодняшняя генеральная Золотого петушка была с значительным числом публики, т[о] е[сть] своих, и вот Вам мнение мое и моих друзей. Золотого Петушка ставить в императорском театре нельзя; кругом были неприличные смешки и отдельные мнения: «удивляюсь, как разре-шили ставить эту оперу»; особенно произвел впечатление марш. Бооль ушел, по-моему, демонстративно, с первого акта, хотя на мое замечание, что опера груба и карикатурна, ответил как-то уклончиво и настаивал на постановке. Верьте мне, что меня не обманывает предчувствие, и Вы, как ответственное лицо, будете иметь неприятности. Если «Союз рус¬ского] нар[ода]» усмотрел в «Анатеме» богохульство, то для меня ясно, что все Ваши враги воспользуются постановкой «Золотого] Петушка», чтобы обвинить Вас. Вот одно мнение. Лешковская сказала: «Как могли пропустить эту оперу в императорский] театр». Она сказала это Кома¬ровской, и та предупредила меня.
Я думал, что красотой я убью грубую тенденцию, но оказалось, что мало. Оказывается добиваться ясного произношения слов была лишнее — стало тенденцией]. Ее можно ставить с большими купюрами, и я даже думаю убрать русские костюмы. Мнений и смеха было много, серьезно подумайте над моим письмом, покуда еще не поздно, все можно исправить. Мое сомнение было так велико, что я сам хотел ехать в Пе¬тербург предупредить Вас. Тем более, что оперу можно отсрочить ввиду неполной ее готовности. Придется Вам обязательно приехать и про¬контролировать. Мой совет немедленной телеграммой остановить по¬становку. Я сам не ожидал того неприятного впечатления, которое она производит.
Материально театр, т[о] е[сть] дирекция не теряет, т[ак] к[ак] деко¬рации и костюмы годятся для «Снегурочки». Страдаю в этом случае только я. От постановки все в большом восторге.
Верю, что Вы все это примете как надо. Мое дело Вас предупредить и дружески посоветовать.
Искренно Вас любящий
Константин Коровин
Поклон глубокий Гурли Логиновне и всем Вашим.
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225749.


28.К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 29 октября 1909
Дорогой Владимир Аркадьевич!
По получении от Вас телеграммы я был вызван Боолем, который, заведя разговор о постороннем, вдруг спросил меня, писал ли я Вам. Я ответил, что телеграфировал общее впечатление о «Петушке», упомя¬нув, что танцы Додона неэстетичны. «Знаете, Петушок отложен, — ска¬зал Бооль, — я говорил, что его ставить опасно, но ведь это было же¬лание Владимира] Аркадьевича». «Простите, — сказал я, — когда мною Вам было передано либретто, Вы сами сказали, что не находите ничего в нем памфлетного». Бооль ответил: «После запрещения Гершельмана я имел на эту постановку свой определенный взгляд, но не высказывал его, т[ак] к[ак] меня об этом не спрашивают».
Вообще тон ко мне был возмущенный, хотя он и очень сдерживался. После того, как я ему сказал, что я, как художник, телеграфировал Вам, что впечатление от сцены танцев Додона балаганно и грубо, Бооль ответил: «Разве Вас Влад[имир] Аркадьевич] просил об этом», а потом заявил, что он сам хотел поднять вопрос о «Золот[ом] Петушке», т[ак] к[ак] там есть по крайней мере двадцать мест, с разрешением которых он не согласен. Мне это показалось странным, т[ак] к[ак] утром я ему говорил о своем отрицательном впечатлении, и он промолчал. К вечеру было назначено заседание. Бооль был очень любезен и всецело был за то, чтобы сделать изменение, хотя на мой предложенный вопрос о двад¬цати причинах, не мог назвать ни одной, кроме платка на Додоне. Либретто было рассмотрено, и собрание решило переделать несколько стихов, имеющих неловкий характер. Переделку их Бооль взял на себя!
б-го назначили первое представление, и я просил бы Вас не разре¬шать его постановку до тех пор, пока Вы сами не прослушаете генераль¬ную. Таково же мнение и Ф. Шаляпина.
Прессе мною было сделано объяснение, что «Петушок» не идет оттого, что хор и оркестр недостаточно готовы, что и было в газетах.
В Петербург приеду в этот понедельник. За победу мою на засе¬дании Обухов, благодаря, сломал мне руку. Сердечно кланяюсь многоуважаемой Гурли Логиновне, Александру Дмитриевичу, Головину, Вячеславу, Всеволоду, Ирине, Сереже мой привет.
Преданный Вам и любящий
Константин Коровин
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225748.

29. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 20 декабря 7909
.. Я собрал материал для «Богемы». Хорошо сделать Париж ночью во всю сцену Болыи[ого] театра, будет живо и весело — все так увлечены.
На запрос Дягилева вновь я ответил такой телеграммой: «Отка¬зываюсь сделать декорации Хованщины в Париже Коровин».
Приехать не могу, т[ак] к[ак] выставка, а то не найду места — займут другие. Надо повесить картинки... 140
Отдел рукописей Центрального Театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225764.


30.К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 79 января 7970
Дорогой Владимир Аркадьевич,
Чрезвычайно обрадован и тронут Вашим письмом. Благодарю Вас за Ваше внимание и сочувствие. Я только теперь немного прихожу в себя и начинаю интересоваться окружающим. Как я рад, что Вам понравилась «Саламбо»141. Отовсюду слышу об этом неожиданном для меня успехе. Вышла эта неожиданность отдаленности эпохи, ориги-нальность красоты этого странного мира. Только умеют ли это понимать. Не могу взять на себя всего успеха. Голов явился большим выразите¬лем задуманного. Кажется, только много бутафории и картонажей. Что-то очень Вальц постарался.
Спасибо большое за высланные деньги. Страшно было думать, что могу умереть, оставив одного Лешу и запутанные счета.
Теперь у меня к Вам большая просьба; вопрос этот мучит меня всю мою болезнь. Прошу Вас будьте добры приказать, чтобы мне к каждому новому году был выдан счет, сколько от меня получено холстов с деко¬рациями и сколько холста мне было выдано, так как я не могу добиться счета. Чувствую, что здесь где-то «зарыта собака»... Отчет не подво¬дился уже одиннадцать лет, а на мою просьбу об отчете мне ответили: «Очень запутано и велико дело».
Умоляю Вас, дорогой Владимир Аркадьевич, прикажите все это распутать до нитки. Пишу Вам оттого, что это очень серьезно. Что я буду делать, если на мне окажется огромный долг. Простите за взвол¬нованное письмо, но вообще я болен, взволнован и измучен и мысли не дают мне покоя.
Если, бог даст, выздоровлю, с радостью поеду с Вами в Карлсбад. Я не в больнице оттого, что меня боятся перевозить и простудить, а у меня ежедневная испарина. Захворал я молниеносно и должен был остаться в гостинице, где у меня мастерская... Кажется, я поправлюсь не скоро.
Ваш Константин Коровин
Отдел рукописей Центрального Театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225771.


31.К. А. КОРОВИН—С. Т. ОБУХОВУ Москва. 16 февраля 1910
Многоуважаемый Сергей Трофимович,
Господин Голов передаст Вам условие на декорации к комедии Бомарше «Свадьба Фигаро». Т[ак] к[ак] я заболел, то не успею его пред¬ставить вовремя, но ведь это все равно. Надо его оплатить гербовым сбором. Деньги на сей предмет посылаю.
Сообщите мне, чем болен Николай Константинович*, прошу Вас, пожалуйста.
Сумма оплаты в прилагаемом условии была обусловлена Николаем Константиновичем.
Я не могу стоять на ногах. Так утром снова температура нормаль¬ная, вечером повышается.
Вам преданный и уважающий
Коровин Константин
Центральный гос. архив литературы и искусства,
фонд 917, опись 2, № 1


32. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 19 февраля 1910
Дорогой Владимир Аркадьевич.
Простите, что я не сразу отвечаю Вам на письма, вот Вы подумаете, что я мог писать Вам о холсте, деньгах, а не ответил на Ваши пре¬красные, полные доброго сердца письма. Но во время сильного жара я был совершенно уверен, что тут же умру (хотя и теперь надеюсь нага, но уж очень я слаб), и мне представлялся Леша, представлялось мне, что украдут из мастерской холст, подадут счета за этот холст, что отнимут у Леши последние деньги, все это перемешивалось с больным бредом. Ведь когда Вы были у меня, был маленький просвет в 2—3 дня, а потом опять началась] болезнь, чуть ли не хуже начальной. А теперь милостью божьей чувствую улучшение и такой теперь в силах написать Вам — хотя устал. А поручить другим письмо не всегда бывают такие условия. Лазарев приглашал другого врача, был’ консилиум, новый доктор не велел давать никаких лекарств, что течение болезни медлительное вследствие переутомления организма и нравственных огорчений и беда еще не миновала, не расстраивайтесь.Только что получил Ваше письмо, общее. Как я благодарю Гурли Логиновну, Всеволода, Александра Яковлевича — я тронут до слез; благодарю Вас за ласку и дружбу и любовь. Нынче ходил, держась, кругом кровати. Надо было видеть до чего, должно быть, смешно. Ноги так тонки, что страшно смотреть.
Декорации «Фигаро» вышли, говорят, дивны. Их пришлось Голову делать с золотом и много переделывать, уходя от эскизов — требование Платона...142
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225782.


33. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 6 марта 1910
Дорогой Владимир Аркадьевич!
Прилагаю при письме интервью со мной; меня беспощадно одоле¬вают газетчики. Я, как и следовало ожидать, напоролся. Всему тому, что я сказал, этот с. с. придал окраску жидовствующего либерала, и я вышел у него каким-то прохвостом и безбожником. Такого вздора я, несмотря на свою болезнь, надумать, наговорить не мог. Все написанное не только не отвечает, но противоречит моим убеждениям143. Я был так взволнован, прочитав это интервью, что через присяжного вызвал этого господина газетчика и наорал на него и выгнал. Опровержения мне несоветовали помещать, т[ак] к[ак] опасались, что разгорится подлая журнальная история. ,
Сейчас был консилиум с Мамоновым. Телеграмма Вам была послана. Очень растроган Вашим письмом, как мог поспешил ответить на Ваши добрые сердечные советы...
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225784.


34. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Москва. 23 марта 1910]
... У меня был Н. К. Бооль и был очень любезен, репертуар оперы решен, кажется, так: «Богема» в конце сентября, «Гугеноты» подбором могут быть переделаны из «Эсмеральды», «Гибель богов» в конце октября — начале ноября144.
Я получил телеграмму и письмо от худож[ника] Сапунова. Он про¬сит меня рекомендовать его писать декорации в Мариинский театр, а хотя Мейерхольд и будто бы обещал ему, но я помню, как он же говорил, что эти художники его погубили у Комиссаржевской. Я думаю, что Сапунов будет с музыкой не лучше Стелецкого. Я уже довольно постра¬дал от этого милого моего ученика.
В Художественном театре есть артистка Барановская, которая играла жену — «Жизнь человека», Ирину — «Три сестры», Душа Света — «Синяя птица»145.Теперь ей дана Офелия и тем не менее она делает пред¬ложение перейти в Малый театр, т[ак] к[ак] она замучилась в Художест¬венном] театре машинным творчеством. Я уже боюсь говорить, т[ак] к[ак] конечно, когда ее пригласят, то окажется, что это сделано для прибавки жалованья в Художественном] театре. Но на этот раз Бара¬новская просит серьезно и была у Сумбатова. Тот ей обещал. Вот она Клеопатра и потому была уверена, что уже поступила, но ответа она от Сумбатова не получила уже полтора месяца. Желает она получать 2400 р[ублей] в год.
Все это мне передал Эфрос. Он говорит, конечно, Гзовская хорошая, ловкая актриса, но Барановская талантливее...
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225813.

35.К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Москва]. 11 апреля 1910
Дорогой Владимир Аркадьевич!
Посылаю статью, не лишенную интереса. Что слышно — это, гово¬рят, что писал ее Нелидов!!? У меня неприятности в школе — хочу уходить.
Ваш Коровин
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225811.

36.К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 13 апреля 1910
Дорогой Владимир Аркадьевич!
В школе я одержал победу — власть дают тем, кто понимает спра¬ведливость (конечно, это там, где есть понимание). Сильная власть, если она справедливость, есть благо, эмблема власти и есть только справед¬ливость, но когда власть не справедлива, то она произвол и насилие. И вот мне пришлось бороться с непониманием таких элементарных ве¬щей. В результате — моих учеников, выгнанных советом из моего класса и без моего участия, приняли обратно. Мне было светло и радостно от того, что в людях можно разбудить чувства добра и справедливости.
У меня большое желание ехать в Париж, но доктор советует избе¬гать города. В Курорт, санаторию поеду непременно. Так настаивают Мамонтов и друг[ие]. Удаль у меня большая, но кишка тонка! Устаю до полного изнеможения очень быстро и раздражаюсь. Эскизы к «Фаусту» делаю, выходят, по-моему, удачно.' Если их приобретут тысяч за 60, то я покажу капитану Шаляпину, как надо играть в рулетку (не пока¬зывайте этих строк А. Д. Крупенскому, а то он меня сошлет в каторгу).
Был у меня Лаврентьев. Очень счастлив, что поступает в помощники режиссера. Если вспомните, то дайте ему жалованье со дня утверждения в должности — он бедный человек (конечно, если это возможно)...
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225810.

37. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Москва]. 27 января 1911
Многоуважаемый Владимир Аркадьевич.
Бутафорская часть в нашем Московском театре представляет из себя исключительную специальную особенность. Можно сказать, что это фабрика мебели Мельцера или симпатия к мебели бутафорской части. Все другое, что было потребно для бутафории для оперы и балета отда¬валось на сторону. Эта мебельная бутафория осталась и сейчас.
Надо было бы поставить во главе дела бутафорской мастерской человека с разнообразными познаниями в этой области. Предпоследний раз Вы дали согласие реформировать это дело, как в Петербурге, и, кажется, Сергей Трофимович* это записал при Вас, но записку потерял и, кажется, на это дело сам не решится.
В костюмерной мастерской у нас английские закройщики и закрой¬щицы выдумали для чисто британской складки не делать костюмов менее ста рублей, а потому от персонажей, которых никак нельзя одеть, за отсутствием английских опер, английские костюмы в.янут. Эту ан¬глийскую болезнь следовало бы прекратить. Пришлите русского док¬тора, а кстати также около каждого английского костюмера ставить на случай русского помощника.
Хорошо бы сделать заседание с монтировочной частью, с Управляю¬щим, с Заведующими репертуаром балетным, драматическим, оперным, режиссерами, дабы раз на весь год определить трату средств на каждую из предъявленных постановок и возможность определить эти средства как на более интересные и сильные в этом репертуаре. Вообще надо об этом подумать серьезно, дабы не поставить случайно Корсара или Добрыню Никитича148 и сделать перерасход в 600 000 рублей. Монтиро¬вочная часть разнообразна и неуловима. По-русски сказать, как бы на¬ходится в бегах. Ищешь в конторе, «они-с на репетиции», — говорят Вам, а на репетиции говорят, что «они ушедши в костюмерную». В костю¬мерной говорят — «в конторе» и т. д., а на самом деле все они заняты литературой драматической. Кто пишет «Ключи счастья» и «Юрия Ми¬лославского»149. По-моему, определите их лучше в Литературный ко¬митет. Художники Лавдовский и Гейблюм уже записались. Лавдов- ский, кажется, выслужил уже пенсию, а Гейблюм годится только в по¬мощники и почему-то только г. контролер Пеньков пришел в восторг от его кисти. Для Малого театра надо других художников.
Обращаясь за репертуаром к режиссеру, за разъяснением пьесы, что надо для постановки, то происходит нечто таинственное. Ни за что не узнаете, кто режиссер. Я понимаю, что режиссеры называются так только нарочно, но все-таки надо как-нибудь достать данные, чтобы знать хотя бы, откуда выходит артист в данной декорации: справа, слева или из середины. И зачем это скрывать упорно и долго, ц лично не совсем понимаю. Принимая во внимание, конечно, что время не деньги и что у меня нет денег, а потому я и могу долго находиться в скитаниях, заблуждаясь в отыскивании истины и за йена хождением сделав декора¬ции без окон и дверей, реально лирической идеализации, принужден буду с разбитым вдохновением, которое я кладу на жертвенник своего отечества, перемазывать эту декорацию, не веря своим глазам, а также и режиссеру.
Итак, декорации для драматического Малого театра «Зал Суда» (в «Свадьбе Фигаро») переписывались три раза, а в«Марии Стюарт»— шесть.
Простите за это ерундистое письмо, но надо все-таки организовать части потолковее. В настоящее время работы мои к «Хованщине» и к «Коньку» окончены. Я послал Мецнеру письмо и счета, а Вам эскизы декораций «Хованщины», а также рисунки костюмов к этой опере. Я очень устал, а притом, стыдно говорить, захворал бронхитом и вот уже шесть дней не выхожу. Эскизы к «Хованщине», раскрашенные по¬том без всякой радости, считаю неудачными. В газете «Утро России» была подлая инсинуация. Сказано, что дирекция осудила поступок Шаляпина, назвав хамством, за что была оштрафована. Не поехал я в Петербург это время только потому, что надо было оканчивать ра¬боту. Пятнадцать декораций — это порядочная штука. Теперь, Влади¬мир Аркадьевич, с 15 февраля прошу Вас, пожалуйста, дать мне отпуск на полтора месяца и, если я даже никуда не поеду, то я полтора месяца буду в каком-то безответственном отдыхе. Как бы хорошо, если бы можно было при Вас, в Ваш приезд, сделать заседание монтировочной части, Управляющего, Южина, Горского, Шкафера и выяснить, урегулировать дело так, чтобы меньше было бестолковщины. Конечно, Вам смешно читать, что я говорю.
Надеюсь, что Лев Данилович не задержит выдачу мне денег, так как у меня сейчас ничего нет. Мне порядочно еще надо платить, а остав¬шиеся я кладу на имя Леши, что успокаивает одну больную сторону моей души....
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 228298.

38. К. А. КОРОВИН—А. И. ЮЖИНУ Москва. 7 февраля 1911
Многоуважаемый Александр Иванович.
Одна моя петербургская знакомая, некто Вера Александровна Кондратьева-Барбашова, обратилась ко мне с просьбой устроить ей свидание с Вами по нужному ей делу.
Будьте любезны сообщите ей, когда Вы можете ее принять. Адрес ее: Гост[иница] «Дрезден».
С глубоким уважением Вам преданный
Константин Коровин
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 878, опись 1, № 1240.


39. К. А. КОРОВИН—А. И. ЮЖИНУ Москва. 11 марта 1912
Дорогой Александр Иванович!
Пожалуйста, прошу Вас, примите и выслушайте артиста Ивана Федоровича Булатова. Прилагаю здесь письмо о нем Алек. Алексеев [...]. Конечно, была бы радость, если бы прекрасный состав нашего Малого театра еще бы обогатился хорошим артистом.
Вас уважающий и преданный
Коровин Константин]
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 878, опись 1, № 1240


40. К. А. КОРОВИН—Н. С. МОРГУНОВУ Москва. 14 апр[еля] 1912
Многоуважаемый Николай Сергеевич!
Я передал г. Грабье свою картину «В Крыму» для Вашей выставки. Был очень тронут Вашим любезным письмом.
Вас уважающий Коровин Константин]
Центральный гос. архив литературы и искусства, фонд 807, опись 1, № 18

41. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Виши. Июнь 1912]
Дорогой Владимир Аркадьевич
В Москве я пробыл до 11 июня; снял фотографии для «Живого трупа» и сделал эскизы, так что уехал! и хорошо сделал. Сильно болели кишки, похуже, чем в Петербурге, — тогда доктор Уманский и нашел сильный колит. Дошел до того, что ежеминутно ревел, теперь странно вспомнить. Причина болезни — нервное переутомление [...].
Пробуду я здесь до 19 нашего июля.
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225920

42. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Виши. Июнь-июль 1912]
... Здесь такая жара, что невозможно ни думать, ни работать. Шаляпин все еще удручен газетной травлей и минутами впадает в отчаяние и плачет, но все-таки теперь стал поспокойнее...150 Доктор велел мне продолжить курс лечения еще на 2 недели и сказал не пре¬кращать режима совсем, иначе вернется вдвое сильнее: есть вовремя и в спокойствии, т[о] е[сть] не есть в заботе... Я до того привык суетиться и быть в волнении, бояться опоздать, что-то не так сделать, что и здесь никак не могу отстать от этих забот. А на самом деле, смотря на Салон, поражаешься слепоте массы художников, а до чего все они уверены и обольщены своим умением — какая пошлая лавка. Шаляпин говорил после репетиции «Дон Кихота» (он поет здесь), что такая рутина, что ни певцы, ни музыканты ничего не понимают и разевают рты, когда он говорит об искусстве, и говорит «extraordinaire», но в gaulais критик г. F. называет его гением за роль Дон Кихота...
Проездом в Париже в Hotel Scribe я написал Париж вечером — кажется, удалось движение и огни улицы...
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 225919.


43. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 19 сентября 1912
ТЕЛЕГРАММА
Уезжаю Крым на три дня. Необходимо. Сожалею, что не застану Вас Москве. Благодарю за доброе Ваше письмо. О Спящей надо еще пого¬ворить о сроке и другом. Козловский дал мне 200 за [ 19] 12 год.
Коровин
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 226020

44. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Париж. 8 ноября 1912
Дорогой Владимир Аркадьевич!
Сегодня Всеволод* принес из школы рисунки, которые он стал делать по вечерам, и они были очень хороши, так что моя совесть совер¬шенно покойна перед Вами; в таком серьезном вопросе и шаге жизни, на который был введен Всеволод. Я очень, признаюсь, побаивался его «меренхлюдии» и думал, что в деле, где ему придется работать без любимой им фантастики, он, чего доброго, поймет эту серьезную сторону (рисунка) как только ненужное принуждение и, слава богу, именно вчера я увидел, что он увлекся рисунком, и теперь можно считать, что дело его пойдет отлично.
Гурли Логиновна выглядит гораздо лучше и живут они в комнатах хороших и отлично. Обеды в большой комнате очень хорошие, и так там чинно, что даже говорят шепотом. Я старался глотать тоже потихоньку, тоже хотел показать, что мне совестно, что я глотаю пищу. Не то что у нас в Москве — осетровой костью подавился!... Если здесь в табль¬доте осетровой костью подавишься, то все кругом сейчас же умрут раньше тебя от воспитанности и манер. Нравится мне здесь, я бы в Россию не уехал, там у нас хотят как-либо оплевать, какую-либо устроить вам пакость: Пеньков, околоточный в Гурзуфе, Козловский, и зачем это?... Я, конечно, нездоров — бронхит и маленький плеври- тик. Сижу дома, задержусь на неделю. Боюсь Кита в «Коньке», и если можно отодвинуть спектакль на 2 недели. Спасибо Вам за деньги, их получил. Приятель Вюрига заказал мне два этюда Парижа, заплатил за них вперед 2 тысячи франков — потому я взял в Париж Лешу — как ему здесь нравится. Он пишет это письмо Вам.
Ваш Константин] Коровин
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 22601

45. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Москва. Январь] 1913
Пять дней как я уже приехал и на днях пришлю в Петербург деко¬рации к «Жизни за царя» и приеду сам...
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 226032.



46. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ [Москва]. 9 марта 1913
Дорогой Владимир Аркадьевич!
Благодарю Вас очень за заботу — деньги я получил и еду завтра в Крым на пять дней.
Сегодня была интересная репетиция «Цена жизни». Репетициями руководил все время Немирович и делал актерам ценные указания, вроде того, что они не понимают, что говорят на сцене. Очень рад, что оба — Блюменталь и Рощина оказались хороши, особенно исключительно хо¬рош был Блюменталь — вся публика и Немирович были от него в вос¬торге. Он был лучше всех — так просто и так сильно. Тем не менее первое представление будет играть [М. Ф.] Ленин — старшинство службы.
Меня спрашивают, как это три директора будут вести театры. Пресса полагает, что будут ссориться. Был у меня Комиссаржевский. Мне понравился, кажется, серьезный и понимающий человек.
Говорят, что Шура Бенуа уже стал режиссировать в Художествен¬ном] театре, но поссорился с Станиславским...
Отдел рукописей Центрального театрального

47. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. [Июнь 1913]
Я в Москве, стараюсь скорее отработать [...], а то побаиваюсь долгов. Не могу сказать, что очень было бы приятно сидеть, но что же делать — виноват я сам.
Сегодня отправил в Петербург последние рисунки костюмов и большую декорацию «панораму» к «Спящей красавице». Чувствую себя неважно, досадно все лето пропало, хорошо еще то, что омерзительная погода, а то было бы еще досадней.
Надеюсь, что, как заверну работу посильней, приехать к Вам в начале июля; конечно, возьму с собой краски.
Молю бога, чтобы Вы побыли директором года два-три. Я бы отра¬ботал свои глупые обстоятельства, хотя на это есть пословица, сделанная для меня: «Век живи, век учись, а дураком умрешь». Сегодня вечером я еду на [...] на два дня. Он меня звал и я еду ловить рыбу, хотя взял и краски.
Работаю «Спальню» и «Замок [...]» для «Спящей» и потом «Царство Мороза» для «Щелкунчика»...
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 226070.

48. К. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 9 августа 1913
.. В Москве видел Головина; он писал портрет и уже давно уехал в Петербург.
Я все время живу в Москве; к концу этого месяца я думаю окончить многое к «Спящей красавице» и уехать; теперь я не могу, т[ак] к[ак] приехал Леша, без матери; он держит экзамены в реальном учил[ище]... Такого тяжелого лета у меня никогда не было, и, несмотря на мой задор и кураж, я собой недоволен, работой, очень устал, и обстоятель-ства, и душевные силы не важны... Посылаю [в] Отрадное Гурли Логиновне книгу о «Кубизме», русский перевод, в ней есть несколько красивых вопросов, идущих от художника Сезана, остальное плохо... Я чув¬ствую, что начинаю стареть, и уж не так могу работать. Буду ждать Вас в Москве.
Отдел рукописей Центрального театрального музея, фонд В. А. Теляковского, № 226071.

49. к. А. КОРОВИН—В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ Москва. 14 мая 1914
Дорогой Владимир Аркадьевич!
Сегодня смотрел декорации, уцелевшие от пожара156. «Руслан» почти весь цел. Некоторые из картин укорочены, обрезаны обгорелые части, почти все в пятнах и облезли от воды. Одна декорация совсем сгорела, а именно «Шатры Ратмира», также и задняя — транспарант «Замок Ратмира» и апофеоз.
Нет «Демона», «Жизни за царя»; «Садко» — осталась только арка от площади в Новгороде. «Онегин» весь сгорел, осталось одно дерево. «Золото Рейна» и «Гибель богов» — остались некоторые части. У «Кор¬сара» цела половина 1 акта и гарема, часть скал, кое-какие кулисы, но все это надо основательно реставрировать, так как вдоль от брусков по всем декорациям идут светлые, обмытые полосы или прогоревшие дырочки от огня157. На все это грустно и тяжела смотреть. Я рад, что хотя уцелело многое в «Руслане». Надо сказать спасибо прессе — она вся единодушно и трогательно отнеслась к трагедии погибшей ценности красоты и сгоревшей сказке. Особенно жалели «Корсара», «Царя Сал- тана», «Руслана», «Саламбо». Газеты до сих пор посвящают трогательные заметки мне. Я получил много сочувственных писем и телеграмм из России и заграницы. Вопрос поставлен просто: приказать, нанять... Я прекрасно понимаю, что всякой фабрике можно сделать [декорации] в неограниченном количестве, но императорский театр должен стоять на высоте художественного вкуса, высокого порядка и вряд ли Москву можно [зазвать] произведениями без темперамента и переживания, сде¬ланными ad hoc. Предложение Ваше, Аллегри и Логвина меня удивило. Что Вы! Господь с Вами... Это совсем излишне, так как я организую дело с хорошими художниками, которые возьмутся от себя и сделают хорошо и ново. А потому будет несомненно интересно смотреть поста-новки в новой концепции, а не повторение, подражательное прежнему. Будьте покойны, соображаясь с репертуаром, можно постепенно, уси¬ленно работая многим лицам, сделать без ущерба интересам театра. Приехать положительно не могу, т[ак] к[ак] сейчас началась уже работа «Жизнь за царя», исправление «Руслана», «Демона». Боюсь, что С. Т.* представит в кабинете серьезность положения театров в Москве с удалым ахом и придется постоянно просить прибавок, так как он захочет успо¬коить и сказать русское «ничего». Надо сказать прямо, что потеря почти всего. Это верно. Что даже исправленное не продержится, потому что истлела и разрушилась ткань. Поэтому надо сумму сказать разом. Особенно надо поддержать балет. Он ведь весь на постановке. Суммабудет не менее 150 000 руб[лей]; чтобы создать вновь подобный репертуар в возобновленном виде. Года два с половиной-три придется усиленно поработать многим лицам.
Не волнуйтесь, все будет хорошо. За декорации новые я назначил плату менее прежней. Будьте здоровы, поправляйтесь. Кланяюсь Гурли Логиновне, Всеволоду.
Ваш Коровин Константин
Мясницкая, д[ом] Немчинова, 48, кв. 10.
Я сожалею, что приходится терять лето, но хочется всячески помочь делу, потому-то грустно будет после видеть «дешевку». Многие поду¬мают, что здесь я преследую выгоду. Это неверно. Так же неверно, как генералу, идущему в бой, платят жалованье и что он только за жало¬ванье идет в бой, и Вы только за жалованье переносите муки мучени¬ческие на своем посту. А потому, чтобы удовлетворить экономов, я беру дешевле и даже что дадут.
Удивляет меня то, что когда я назначил дешевую сумму, то я пой¬мал радостный взгляд даже у хорошего человека С. Т. Почему это?... Разве контора императорских театров и представители Дирекции ссудная касса маклака. Тут что-то есть страшное. Вот эти все стороны делают получаемые деньги какими-то проклято противными. И, несмотря на мое желание поправить дело, пролить всю энергию, поражает душу скорбью и хочется бросить дело. С. Т. сердечно и дружественно пони¬мает положение дела в театре, всячески хочет помочь, хорошо ко мне относится и верит новому интересу театра [к] новой работ[е], но боится Пенькова. Цену за декорации распределили так: дописать «Руслана», исправить все декорации (а некоторых картин недостает половины) — 2500 рублей. Новые декорации, большие архитектурные акты — 1200 р[ублей], менее же даже — 1000 руб[лей], даже до 300 руб[лей], из кото¬рых лично я получу менее 1/3. Неужели же деятельность моя в театре стоит дешевле среднего тенора. Простите, что я Вам пишу это, ведь надо же когда-нибудь мои бескорыстные стремления [высказать]. Вы мне написали письмо, что надо готовить холст. Вы были распорядительны и правы, так как это было первое, что я сказал в конторе, но до сих пор ничего нет. Холсты мы не шьем. Вам надо было просто дать приказание. Конторе в Москве шить немедленно 50 занавесей. Это стоит около 5000  …..