Носорог

               
    Генерал-майор государственной безопасности Александр Иванович Дрон сидел с закрытыми глазами, обхватив голову руками, и покачивался в такт маятнику огромных напольных часов. При этом он исторгал звуки, напоминающие  рычание  раненного носорога. На зеленом сукне рабочего стола была выстроена горка из шести томов Ленина, на которую опирался застекленный портрет Сталина в золоченой раме. По правую руку лежал именной «Маузер» с дарственной надписью:
 
СТОЙКОМУ БОЙЦУ С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ А.И. ДРОНУ.  ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ОГПУ В.Р. МЕНЖИНСКИЙ.

   Полчаса назад он снял портрет со стены и поставил перед собой. Генерал долго смотрел  в глаза генералиссимусу, пытаясь что-то понять или получить ответ на жизненно-важный вопрос. Настолько важный, что Александр Иванович даже привстал со стула, как будто хотел заглянуть внутрь портрета. Он стал приближать свое лицо, пока ВОЖДЬ ВСЕХ НАРОДОВ не растворился совсем и тогда стекло отразило искаженную болью морду раненого зверя.

   В школе Сашку Дрона все обзывали «полудурком». Даже учитель Ройзман однажды при всем классе сказал: «Видел всяких, но такого осла…» Насмешки одноклассников – одно дело, но слова учителя оставили глубокую рану в его душе. Сашка даже помышлял убить Ройзмана и сделал бы это без сожаления, встреть он его где-нибудь в темном переулке. Сказать по правде, ума Господь пацану не дал, но в другом не обидел.  Выносливость и рвение к любой физической работе имел такое, что в некоторых случаях вызывало страх. Как-то покойный папаша заставил мальца яму выгребную под новый сортир выкопать, а сам спать завалился. Хорошо мамка вовремя пришла, он такой «котлован» успел вырыть, что весь дом  мог туда съехать. Не зря о таких говорят «заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет». Прямо про Сашку сказано.
Кстати, у всех Дронов по отцовской линии была одна любопытная особенность, о которой никто, кроме самих Дронов не догадывался. Лобная кость у всех была необыкновенной толщины и крепости, могли башкой кирпичи разбивать. Да что там кирпичи? Так, пустяк. Дед Сашкин исколесил всю Европу с цирком Дурова. Номер у него был «ЧУГУННЫЙ ЛОБ». Начинал со всякой ерунды вроде кирпичей, а заканчивал кокосовым орехом. Сашка своими глазами видел дома пожелтевшую старую афишу с дедом, который раскалывал неизвестный мальчишке плод.
Отец тоже был артист еще тот, правда, другого жанра. После того, как ему на лесопилке отрубило два пальца, начал получать пособие по инвалидности, которое пропивал с дружками все до копейки. Мать надрывалась в прачечной, а по ночам из солдатских портков шила детскую одежду. Хоть какая, но копейка, на нее можно было купить лишний кусок хлеба. Отец возвращался затемно и, если не был пьян «в стельку», начинал «воспитывать» мать, Сашке тоже перепадало. Перед самой революцией Дрон-старший неожиданно бросил пить и стал приносить в дом разные книжки. Сашка читал ему вслух по слогам, не понимая смысла, да и слова там были чересчур заумные, вроде «интернационал». Пыхтя и краснея, он пытался выговорить эти незнакомые слова, но в результате всегда получал пару затрещин от своего родителя. Однажды отец торжественно объявил, что поступил работать в артель инвалидов, а в подтверждение высыпал на стол кучку серебряных рублей. Мать обрадовалась, схватила рубли и побежала купить Сашке новую обувку. Зима на пороге, а у него оторванная подошва на правом ботинке проволокой прикручена. Оказалось,что монеты фальшивые и мать всю ночь провела в полицейском участке, там пытались выяснить, откуда у нее  эти рубли? Этой же ночью отец ушел из дома и больше его не видели. Через несколько дней все Иркутские газеты писали, что полиция задержала банду, которая под видом инвалидной артели штамповала фальшивые деньги. Руководили бандой двое ссыльных большевиков. Фамилию одного Сашка запомнил – Грабовский. Фальшивые денежки пересылались в Питер на партийные нужды, поэтому из столицы был откомандирован жандармский подполковник, который лично курировал это дело. Он и руководил задержанием банды. При задержании были убиты двое, одним был Дрон-старший, а вторым, тот самый столичный чин, руководивший операцией.

   Подробности этого нашумевшего дела Сашка узнал позже, когда поступал на службу в ВЧК. Главным Иркутским чекистом оказался Грабовский, он-то и рассказал, как был убит Сашкин отец и о том, как тот спас ему жизнь. Оказывается, когда жандармский подполковник с револьвером в руке ворвался в помещение артели, Дрон-старший разбежался и со всего маха нанес ему удар лбом такой силы, что голова жандарма треснула, как кокосовый орех. Грабовский сбежал, выскочив в окно, а Дрон-старший был застрелен подоспевшими сыскарями.
   Так Сашка поступил на службу в Иркутское ЧК. Грабовский сразу приметил, что Дрон-младший туповат и в нем полностью отсутствуют необходимые чекисту качества. Но долг перед его отцом перевесил. Очень скоро стало понятно, что недостаток ума его подопечного полностью компенсируется фанатичным рвением к порученной работе. От этого неуемного рвения Грабовскому становилось  иногда тревожно, но не за Сашку, а за себя самого.

   Служба в ВЧК помогла Дрону вспомнить об их родовой особенности. При конвоировании в поезде особо опасной эсерки, дама попросила Сашку отвернуться, желая поправить чулок. Неожиданно в его голову уперся «Браунинг». Дамский пистолетик не заметили при обыске и сейчас он упирался прямо в Сашкин лоб. В момент, когда эсерка нажала на курок, вагон качнуло и пуля долбанула  Дрона под углом. Услышав звук выстрела, в купе ворвался еще один чекист и помог Сашке скрутить эсерку. Хорошо, что в соседнем вагоне ехал бывший военный фельдшер и оказал Дрону первую помощь. Делая перевязку, он обратил внимание на толстенную лобную кость молодого чекиста. "Во время войны", - сказал он, - "мне приходилось повидать немало черепно-мозговых ранений, но, чтобы вот так…пуля отскочила ото лба…"
 
   Это ранение и последующая реорганизация ВЧК в ОГПУ стали для Дрона трамплином в служебной карьере. Да и в самом Дроне произошли некоторые физические изменения. На том месте, куда угодила пуля, образовалась выпуклая мозоль. Вначале Сашка жутко стеснялся похожего на рог образования и даже пытался соскоблить, но ничего, кроме боли это не  приносило. Со временем он привык к своей мозоли и даже стал всячески закалять и тренировать. Для этого он зашил в грубую мешковину мелкую щебенку и каждый день лупил себя по лбу. Коллеги открыто посмеивались над  Сашкиными заскоками и между собой звали его «носорог».
 
   С тупой решимостью носорога Александр Дрон бросился в самую гущу борьбы с кулачеством. Его рвение и непримиримость к врагам революции были замечены вышестоящим начальством. Не обошлось без участия Грабовского, который уже служил в центральном аппарате ОГПУ. Сашку пригласили в Москву. От самого  Председателя ОГПУ он получил «Маузер» и новое назначение. Тогда же произошел неприятный для Дрона разговор, который состоялся в кабинете Грабовского. Тот сказал своему протеже прямо в глаза, что считает его очень недалеким и посоветовал не проявлять инициативу, не посоветовавшись с ним. А в конце разговора без всяких церемоний жестко отрезал:

   - Ты, Сашка, конченный балбес и своим тупым фанатизмом можешь причинить вред нам обоим. И еще, я слышал, ты колотишь себя по лбу щебенкой. Ты эту дурость брось! Погляди на себя в зеркало, смотреть страшно, прямо носорог какой-то.

   От этих слов кровь прилила к Сашкиному лицу, а нарост на лбу стал пунцовым, как стоящее в углу знамя.

   Очередную реорганизацию в «органах» Сашка встретил в новом облачении с тремя «шпалами» в петлицах. Старший следователь НКВД Александр Иванович Дрон стал примером для всего Управления. Пока его коллеги едва справлялись с одним делом, капитан ГБ Дрон умело разоблачал сразу несколько коварных заговоров против Советской власти. Он беспощадно выкорчевывал «врагов народа» в высших партийных и государственных органах. В  его кабинете раскалывались все, даже те, кто прошел царские застенки и горнило Гражданской войны. Часто попадались старые знакомые Дрона. Однажды он лицом к лицу встретился со своим бывшим школьным учителем Ройзманом. Ползая на брюхе в собственном дерьме, тот просил пристрелить его, но Сашка выбил из этого старого маразматика еще двадцать имен «врагов народа», которые действовали в Наркомпросе. Даже у себя под боком ему удалось раскрыть диверсионно-террористическую организацию. Были арестованы десятки сотрудников во главе с бывшим наркомом Ежовым. Попал под этот каток и комиссар государственной безопасности третьего ранга Грабовский.

   Старший следователь НКВД капитан государственной безопасности Александр Дрон не удивился и не обрадовался, увидев в своем кабинете Грабовского. Тот сидел и делал вид, что они не знакомы. А может, и правда не узнавал, над ним уже, как следует, поработали другие следователи. Из пустой глазницы сочилась сукровица, а второй глаз заплыл так, что едва открывался. Сашка взял свой стул и поставил напротив стула, на котором сидел Грабовский. Внимательно осмотрел месиво, которое еще неделю назад было лицом всесильного комиссара ГБ, потом взгляд соскользнул вниз, туда, где на кителе остались три дырочки от двух орденов Красного Знамени и ордена Ленина.

   Дрон потянулся к графину, наполнил стакан и плеснул в лицо Грабовского. Потом наклонился и в самое ухо прошептал:

   - Что, сука, не узнаешь? Кто из нас оказался умнее?

   - А, это ты, носорог ? Далеко пойдешь, я всегда знал, что ты рано или поздно займешь мой кабинет.

   - Сейчас я тебе дам бумагу, падла, и ты напишешь мне все, как есть.
Сашка встал и обошел вокруг стола, чтобы  взять лист бумаги и карандаш. Тем временем, Грабовский оценил расстояние до графина с водой, который Дрон по неосторожности оставил с краю. Сашка положил перед ним чистый лист и коротко приказал:

   - Пиши.

   - Что писать?

   - Сам знаешь, сука! Как организовал в органах НКВД диверсионно-террористическую организацию с целью убийства нового наркома товарища Берия.

   Грабовский взял в руку карандаш, повертел его , помолчал, а потом сказал:

   - Мелко мыслишь, Сашка, я всегда говорил тебе, что ты – дурак. Я сейчас напишу тебе, как хотел убить вождя мирового пролетариата товарища Сталина.  А ты мне за это… В общем, расстегивай поживее наручники, а заодно налей водички… потом поговорим.
 
   От волнения у Сашки вспотели ладони, раскрытие заговора против самого Сталина сулило такое продвижение по службе, что все остальное казалось детским лепетом. Он вскочил со стула и бросился исполнять просьбу Грабовского. Когда Дрон нагнулся и  расстегнул наручники, бывший комиссар ГБ третьего ранга схватил за горлышко графин с водой и со всей силы ударил своего протеже по башке. От неожиданности Сашка шлепнулся на пол и снизу вверх с обидой смотрел на смеющегося Грабовского. Однажды, когда он был пацаном и шел с матерью за ручку по базару, калека протянул ему конфетку. Сашка развернул ее, а там был завернут слюнявый окурок. Калека смеялся, а Сашка заплакал от обиды, что его обманули.
Сидя на полу, он испытал те же чувства, как тогда в детстве. Грабовский продолжал смеяться, пока Дрон вставал и отряхивался от осколков стекла.

   - Что, носорог, съел?

   Последние слова Грабовского произвели взрыв в его голове посильнее, чем удар графином, который, кстати, не оставил ни малейшего следа. Сашка подошел сзади и резко наклонился, почувствовав, как рог входит в темя Грабовского.

   Дрон редко допрашивал арестованных в кабинете, боясь запачкать светлый ореховый паркет. Для этого в подвале существовали специально оборудованные комнаты с цементными полами, которые хорошо впитывали кровь. И вот теперь, он с ужасом глядел на расползавшуюся лужу и сожалел о испорченном паркете. Вызвав дежурного, он раздраженно бросил:

   - Убрать, - скомандовал старший следователь и сел писать докладную.

   Этот случай никак не отразился на карьере Дрона, наоборот, вместо нагоняя, Сашка получил очередное повышение, так как дело о заговоре в органах НКВД  довел до конца. А через год он уже сидел в кабинете Грабовского в звании комиссара государственной безопасности.

   В этом звании Александр Иванович Дрон встретил Великую Отечественную Войну. Его перебрасывали с фронта на фронт, где он, со свойственным ему фанатизмом, вскрывал различные заговоры среди военных высшего звена. Будучи начальником Особого отдела Белорусского фронта принимал участие в боях, был дважды ранен и контужен. Закончил войну с тремя орденами Ленина и кучей других наград, многие из которых получил вполне заслуженно за личный героизм. После победы прошел переаттестацию и уже в звании генерал-майора государственной безопасности продолжил службу в МГБ СССР. Боролся с «безродными космополитами» и прочей «нечистью» неистово и фанатично, как и прежде.

   Ни одно событие в жизни Дрона не произвело на него такого воздействия, как смерть ВОЖДЯ ВСЕХ НАРОДОВ. Даже известие о начале войны с фашистской Германией он пережил спокойней, чем смерть Сталина. В разные периоды у Александра Ивановича были начальники, которых он боготворил и свято верил в их непогрешимость. Они направляли его в борьбе с любой «контрой», пока сами не становились «врагами народа». Так произошло с Генрихом Ягодой, «железным наркомом» Николаем Ежовым, с генерал-полковником Абакумовым, наконец, с последним наркомом – Лаврентием Берия. Всех этих людей Александр Иванович боготворил, однако,  они были всего лишь начальники,пусть и самого высокого ранга. Но Иосиф Виссарионович Сталин! Для генерала Дрона – это был не «вождь мирового пролетариата», как для большей части советских людей. Для него это был некий ВЕРХОВНЫЙ БОГ, который гораздо выше и могущественней Бога Небесного, в которого он не верил, но в глубине души допускал его существование.
 
   Генерал-майор государственной безопасности Александр Иванович Дрон продолжал покачиваться в такт напольным часам. Более получаса назад он вернулся с экстренного совещания, на котором зачитали «секретный доклад Хрущева на XX съезде КПСС» о культе личности Сталина.
   Александр Иванович перестал раскачиваться, резко встал, подошел к шкафу с книгами и стал один за другим методично выдергивать новенькие, ни разу не открывавшиеся тома Ленина. Он тряс каждый прежде, чем бросить на пол, пока из очередного тома не выпал маленький крестик на шелковой нитке. Это был оловянный нательный крестик, который ему надели при крещении и который он всю свою сознательную взрослую жизнь хранил, боясь выбросить. Александр Иванович обрадовался и поднял его. Он вернулся на свое рабочее место и стал рассматривать, как будто увидел впервые, а потом одел поверх кителя.
Маленький крестик провалился между орденами Ленина. Александр Иванович взял в руки портрет Сталина и со всей силы ударил вождя между глаз. На пол посыпались мелкие осколки стекла. В памяти всплыло воспоминание из детства и он явственно услышал смех того калеки с конфеткой...
 
   "Суки !" - неизвестно кому сказал Дрон и с отвращением швырнул на пол дырявый портрет. Он взял в руку именной «Маузер» и прочитал дарственную надпись:

СТОЙКОМУ БОЙЦУ С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ…

   "Суки!" - еще раз сказал генерал-майор государственной безопасности Александр Иванович Дрон и нажал на спусковой крючок.