А я учился у профессора Патефона

Однажды в начале 80-х я участвовал в симпозиуме по хроматографии. Симпозиум проходил в Чехословакии. Не помню в каком городе. В Праге, Брно или в Братиславе. Банкет, посвященный закрытию симпозиума, проходил в ресторане, где можно было к стандартному ассортименту оплаченной выпивки заказывать всё, что душе угодно. Так получилось, что сидящие за нашим столом начали соревноваться в щедрости. Кто-то заказывал коньяк для всех, а кто-то шампанское для всех. Кончилось это соревнование тем, что все капитально упились, а упившись, стали петь. Сначала все пели что-то одно, а потом каждый стал исполнять свой репертуар. За большим столом сидело много народа. От каждой страны от одного до пяти человек. Так что рёв стоял невообразимый.

Рядом со мной сидел редактор журнала "Journal Chromatography". Фамилию его я не помню. Мы с ним пели итальянские песни. У него был очень красивый голос, а я просто громко орал. Получалось у нас неплохо. В процессе пения редактор постоянно морщился от того, стоял невообразимый шум от нескольких одновременно исполняемых песен, причём на разных языках. Наконец, он не выдержал и сказал: "Пошли на свежий воздух!" Было часов 11 ночи. Вы вышли, с нами вышло ещё несколько человек. Мы громко пели. После того, как мы исполнили пьяными голосами "Санта Лючию", редактор вдруг остановился и сказал: "Я учился пению в Италии у профессора N. А Вы у кого учились?" Я хотел пошутить и сказал: "А я учился у профессора Патефона!" Петь Санта Лючию я действительно учился у патефона. Мой отец после войны привёз много пластинок из Австрии и произведённый в Англии патефон. Редактор серьёзно и с большим уважением посмотрел на меня и сказал: "Чувствуется, что Вы учились у хорошего специалиста!"

Я не думал, что он не поймёт моей шутки и воспримет всерьёз "профессора Патефона". Мне стало страшно неудобно. Поскольку редактор воспринял мою шутку всерьёз, получилось так, как-будто я его обманул. Я тихо-тихо отстал от группы поющих товарищей и отправился в отель.