Фрагмент повести Наши в Парагвае. Часть первая

 
    - Что он тебе сказал?
- Да ничего такого особенного…
- Не ври! Я же знаю тебя. Просто так вогнать тебя в краску невозможно!
- Спросил, где я такое платье купила. Потом говорит, -«…можно было и покороче…»
- А трусы вы не обсудили? Зачем  в его кресло залезла? Львов золотых стала гладить?
- Он сам предложил посидеть.
- Ты что, дура совсем? Не понимаешь, что это Президент страны?
- Это для Вас он Президент, для меня – привлекательный, молодой мужчина.
- Я Илье расскажу, он тебе покажет привлекательного мужчину.
- Илья-то? Да ему насрать на меня. Только и думает как к Фреду, в его кильдым смыться.
- Ты не на тусню приехала, а на официальную встречу. И не развлекаться, а работать, переводить. Сколько раз говорить, переводчика вообще не должно быть видно на таких встречах. Ты просто переводишь, по возможности, без вранья, но должна создать иллюзию прямой беседы. А не быть третьим участником, соваться, куда не просят.
- Когда это я искажала перевод?
- Не об этом я сейчас, выпячиваться не надо!
- Борис Михайлович! Ну что Вы ко мне придираетесь? Вспомните, как было. Сначала мы все вместе сидели за большим столом, я переводила честно и не выпячивалась. Игорь, ну скажите, разве не так?

    Игорь Шлаг, российский консул в Парагвае, худой, длинный пессимист, голосом и манерой говорить похожий на сатирика Коклюшкина, предпочел не вмешиваться…
- Вначале, когда была официальная часть, - ныла Марина, - и Вы с президентом разговаривали, еще участвовал министр иностранных дел, я все переводила как надо.  Игорь мне помогал, - тут она опять попыталась привлечь консула, - а потом Вы сами велели мне записать информацию, которая у Президента лежала на его столе. Мы отошли, и Президент  предложил мне сесть в его кресло, чтобы удобнее было записывать. Потом мы отдельно немного поговорили. Чего тут такого?

    - Марина, - уже почти миролюбиво завершил Ставский, - кончай придуриваться! Прекрасно  понимаешь, что я имею в виду.
Этот разговор состоялся на ходу, когда живописная делегация проходила по галерее президентского дворца. Впереди быстро шел Борис Михайлович Ставский в черном костюме и белой сорочке с галстуком – директор концессии. Рядом, неспешно перебирая длинными, страусинными  ногами, шествовал высоченный консул, за ними, еле успевая, цокала 15-ти сантиметровыми каблуками, в коротком, темно-коричневом платье переводчица Марина.

    Эта молодая, привлекательная девица с заранее подготовленной прической в виде вызывающих красно-белых прядей,  упорно продолжала привлекать к себе внимание мужчин. Охранники президентского дворца в нарушение устава  все как один сначала брали равнение налево, их взгляды намертво приклеивались к Марине и головы по мере передвижения цели медленно поворачивались направо, пока Марина не удалялась. Собственно, весь колорит делегации она автоматически и создавала.

    Была страшенная жара, солнце нестерпимо нацелилось точно из зенита и ожидало, пока они вынырнут из-под спасительного укрытия галереи. До машины по открытому пространству было еще метров 200, в автомобильной сауне температура зашкаливала, их костюмы мгновенно стали непригодными для дальнейших официальных встреч. По крайней мере, в тот день.

***

    Ставский вывел автомобиль на оживленные улицы Асунсьона. Жизнь в столице активизировалась перед началом сиесты. Люди сновали по улицам, продавали, покупали, пили матэ, кричали, спорили, обнимались, ругались… Сотни мотороллеров, мотоциклов, маленьких старых автомобилей непрерывно гудели, просачиваясь в любую щель на дороге. Среди них вдруг появлялись огромные внедорожники-пикапы типа «Dodge Ram 3000», на которых любили ездить богатые, пожилые ранчерос в ковбойских шляпах.  Джипы не суетились, двигались плавно, словно большие корабли в набитой мелкими суденышками гавани.

    Практически все водители и пассажиры потягивали мате из металлических трубочек в виде ложек с сеткой на конце, опущенных в  разнообразной формы, цены и украшений небольшие сосуды. Машина российской компании была заметна в этой круговерти. Одно из первых приобретений  – желтый «Ленд ровер» с зелеными эмблемами «Кэмел трофи», мощным кенгурятником с парой дополнительных огромных фар-прожекторов, со специальной балкой над крышей, где были закреплены еще 4 фары, верхним багажником с двумя запасными колесами и огромной, круглой эмблемой с цветами российского флага и названием фирмы.

    - Президент  действительно классный парень, - размышлял за рулем Ставский, - инженер, бывший военный летчик, говорят, из испанской королевской династии, высокий, спортивный красавец. Марине такие гранды и не встречались никогда, зря на нее наехал. С другой стороны, не демонстрировать же мне радость… Да и поскромнее ей надо держаться, не укрепилась еще наша компания в высшем обществе. Кстати, надо не забыть, что он дал Марине список «русос бланкас» для испанской транскрипции фамилий русских солдат и офицеров для памятника. Еще потеряет, чего доброго, с нее станется…
Узнав о шансе открыть нефтяные  залежи в стране, Президент сильно воодушевился… Концессия, надо понимать, стала под  надежную защиту…

      
ГЛАВА I         КОНЦЕССИЯ

    Эта история началась еще в прошлом, 1996 году в одном из кабинетов «Зарубежгеологии» в Москве. Ставский с заместителем, своим старым приятелем Николаем, собирались в Штаты искать возможности  проведения сейсморабот, и зашли к знакомым ребятам с бутылкой коньяка. В разговоре один из них из  огромной кипы бумаг на окне не без труда нашел проспект, небрежно бросил его на стол, подняв кучу пыли:
-  Вот, один чудак из Америки прислал. Посмотрите, вдруг пригодится. Нам такое не по профилю, да и не до этого сейчас.

    В самолете внимательно изучили проспект. Там предлагалось без тендера выполнить сейсмоработы на участке в Парагвае. Какой-то неизвестный американец оформил разведочную концессию на севере этой страны и приглашал желающих поработать, но не за деньги, а за долю в деле. Дело обещало открытие нефти и автоматическое переоформление разведочной концессии на добывающую. В тексте проспекта особо подчеркивалось, что нефтяной закон Парагвая дословно списан с канадского.  Неожиданностей в формальностях  быть не может. 

    Понятно, в условиях безденежья 90-х такое предложение мало кого могло заинтересовать. Кроме того, добыча нефти – это совсем другой бизнес, но в памяти предложение отложилось.
 
    Сначала прилетели в Хьюстон. Походили по разным фирмам – потенциальным заказчикам.  Подрядчиков здесь своих хватало,  для участия в тендерах много чего надо было подготовить, словом, внедриться  можно, но быстро не получится. На ужине с друзьями в яхт-клубе получили совет посетить еще Ванкувер, как более перспективный центр сейсмического рынка. Кто-то кому-то в Канаду тут же позвонил и рекомендовал российских сейсморазведчиков.
 
    Решили до Сиэтла добираться на автомобиле, затем на самолете в Канаду. Машина уже была арендована: самая большая, которая оказалась в рент-компании - такой уж у настоящих геофизиков стиль. Зато все удобно, мощно, и спать сзади можно. Не американцы же какие, чтобы ночевать в скучных мотелях! Купили карту США, выбрали маршрут, прикинули – где-то в районе 4 тыс.км, и двинулись. Понятно, стартовал, да и до этого все время рулил по городу старший пилот Ставский.
 
    Поехали сначала на запад, по направлению Сан Антонио, потом свернули на север, поплутали по разным второстепенным дорогам, километров через 200 выехали уже при луне на хайвэй, задолго до Темпла. Когда стало совсем монотонно, Ставский решил смениться. За руль сел Николай. Надо сказать, что был он человеком необыкновенного мужества и атлетического телосложения, но несколько флегматичным и медлительным.

    Сначала он обстоятельно подогнал под свою крупную фигуру кресло, потом зеркала, попробовал педали, затем покрутил зачем-то руль туда-сюда, как пилоты АН-2 перед стартом, наконец, прицепил ремень безопасности. Такая капитальная подготовка вселяла уверенность. Потом запустил мотор и тронулся, вернее, произвел неожиданное и перегрузочное ускорение. Он, видимо, не рассчитал мощность американского автомобиля, не ожидая от такой махины подобной прыти. Тут же, не успев до конца отпустить правой ногой педаль акселератора, он левой срочно нажал на педаль тормоза.  Ставский, приготовившись на заднем сидении укладываться, в момент экстренного торможения слетел на пол:
  - Ты чего, б..дь, творишь? – завопил он из под сидений, – Стань на обочину!
Машина, дергаясь от робких и коротких страховочных торможений, медленно пришвартовалась.
- Ты зачем двумя ногами орудуешь?
- Так я первый раз на автоматике, - оправдался бедный Николай.
- А раньше ты потренироваться не мог? Около яхт-клуба была стоянка пустая 100 на 200.
- Ты же мне не давал попробовать!
- А ты хоть раз попросил? Ведешь себя как гад е...учий!

    Это определение «гад е...учий» придумал не Ставский. С таким криком однажды жена Николая рубила топором его красный пиджак, когда у нее зародились подозрения в антисемейной деятельности мужа. В данном случае выражение послужило разрядкой и успокоением: ничего страшного мол, сейчас научишься.

    После недолгой тренировки, благо дорога была пустая, поехали правильно. Ставский уже стал засыпать, когда снова остановились.
- Что случилось? – вскинулся Ставский.
- По-моему, мы не туда заехали.
- Как не туда? Тут по карте одна дорога.
- Был поворот направо, - обреченно сообщил Николай.
До Ставского дошло: основная трасса и съезды были одинаково обильно обозначены светоотражателями, которые в свете фар сбивали с толку непривычного к таким удобствам водителя.
- Езжай прямо.
 
    На следующей развилке Борис Михайлович терпеливо объяснил:
- Коля, видишь, на указателе написано «Exit»?  Это выезд на местную дорожку, не обращай внимания. Нам надо на Темпл, потом на Абилин по дороге № 20. Так что дуй прямо и никуда не сворачивай.

    Ночь прошла без происшествий, с рассветом  заправились и пошли позавтракать.  Николай выглядел совершенно измотанным. В довершение своей первой смены, он почистил зубы кремом для бритья, перепутав его с зубной пастой. Водители в туалете немало повеселились, глядя на гирлянду пузырей, предательски вылезающих изо рта, и на очень удивленный взгляд русского коллеги в зеркале.
 
    Дальше ничего, особо интересного не происходило. Ехали они по бесконечной Америке, стране автомобилистов. Все так ладно и удобно для водителей было устроено, все предусмотрено, неделями из-за руля можно не выходить. Но меняться на заправках приходилось: очень просто по таким дорогам и с такими вежливыми и разумными водителями управлять такой удобной машиной. Поэтому людям, привыкшим к жизни в постоянно стрессовых условиях, было трудно - хотелось спать.

    Иногда геофизики приободрялись при виде какой-нибудь американской диковины. Например, на бесконечных полях, отделенных от шоссе проволочным забором, они заметили необычное поведение коров. Коровы во всю прыть с разных сторон поля неслись к джипу, на котором фермер установил какое-то, привлекающее их устройство. Возможно, там была сирена со специальными сигналами, к которым коров приучили, и они организованно собирались на передвижной водопой.

    Ближе к ночи вел Ставский. Дорога была пустой. Изредка они обгоняли большие фуры, на кабинах которых установлены огромные зеркала, антенны радио и масса разных лампочек по всему периметру фуры. Дальнобойщики переговаривались на специальной частоте – это наши геофизики знали из кинофильмов, и уже приняли приметную машину с хьюстонскими номерами в свою семью. Все на этой дороге наверняка уже знали об утренних пузырях Николая, многих российский экипаж обгонял по нескольку раз, поскольку останавливался гораздо чаще. Задолго до очередного обгона дальнобойщики уже знали, кто приближается, приветствовали разными огнями и высовывали из боковых окон кулаки с поднятым большим пальцем. Именно с большим, а не средним.
 
    Въехали в ночь. Никаких признаков контроля скорости не было заметно, и Ставский держал около 100 миль/час. Проехали еще пару часов, постепенно стал нарастать свист шин на появившихся плавных поворотах дороги. Остановились на площадке, вышли и оказались в горах.
 
    Множество звезд ярко блестело в чистом, прохладном воздухе. Было очень тихо. В лунном свете угадывались контуры гор. Оказалось, этому автомобилю было все равно, двигатель одинаково хорошо тянул на равнине и на подъеме. Поэтому Ставский не сразу догадался о смене ландшафта. Так они попали в горную часть Америки. Судя по карте и зареву, впереди был город Альбукерке. Они разглядывали карту в свете плафонов.
    - Вот сюда нам надо, - показал Ставский, - на северо-запад, направление Солт-Лейк-Сити. Помнишь, олимпиада там была?
- А вот, смотри! – заволновался Найк, - Лас-Вегас! Совсем близко. Давай слетаем на денек, чего на такой машине не прокатиться? Всю жизнь мечтал в знаменитых казино поиграть.
- Так пиджак же красный утилизировали!
- На кой там пиджак? Там даже в шортах заходят… Смотри, Боб (они уже перешли на американский образ жизни), Большой Каньон рядом!  - совсем разошелся медлительный Найк, - поедем, а? Когда еще такая возможность будет?

    Ставский с сомнением разглядывал карту, что-то его смущало…
- Вот мы куда поедем! – Вдруг осенило его, - Не на запад в Вегас, и не на северо-запад к Соленому Озеру. Поедем мы на север!
- А это зачем?
- Затем, мой Паганель, что там, в городе Денвер живет большой друг геофизиков, мистер Джек Радофф.
- Из-за Джека, крюк такой делать?
- Джек может дать нам работу.
- Жди, даст… бесплатно!
- Мы что теряем, если просто заедем и узнаем подробности?
- Да на хер он нужен?! Поедем лучше в каньон.
- Каньон посмотреть ты еще успеешь, а в Денвере можно на горных лыжах покататься.
Этот довод пересилил все остальные, они поехали знакомиться c неведомым Джеком.