В строю-12 Помдеж по части. Иван Чичинов

 
         Глубокой осенью стали возвращаться повзрослевшие за лето птенцы – командированные вояки с целины и с картошки. Петьку и Сашку тоже отозвали со складов. Редкий гость батареи – Юра Жильцов, еще раз успел посетить постоянный свой санаторий – гарнизонную губу. Подходя к казарме, Петька услышал гул. «Вернулись!» Радовался он, радовались ему. Вот они – птенцы Горового! Сержант Михаил Навалихин, Миша Яршо, Семен. Вскоре решился вопрос о рядовом Абышеве то есть – о Сашке. Дальномерщик из него вышел на все сто, а вакансии в Петькином взводе пока нет. Комбат Коростелев слишком дорожил Сашкой. В ожидании утреннего развода батареи, балагур Крюков предсказывал: «Ну что комбат скажет? Поругает Филонова, похвалит Абышева…» Почти после каждого наряда, будь то кухня, будь караул или еще какой вид службы, Сашка получал от комбата очередную благодарность. Вообще, Сашка - выходец с Алтая, житель Тюмени, не считал армейскую жизнь тяжелой. У него все дела спорились, всё шло как по маслу. Комбат рассудил так: «Всё равно он фактически у меня, в батарее, пусть пока все остается по-старому. Числится в батарее, а когда надо – будет во взводе у начальника артиллерии».

         Снова пришла разнарядка с продовольственных складов. Видимо, понравились Петька с Сашкой складскому коллективу, требовались снова рабочие – батарейцы. Комбат со старшиной решили послать четверых. В их числе оказался первогодок – грузин Цилукидзе. Они с комбатом жили как кошка с собакой. «Вот кого бы отправить в учебку на полгода, научиться подчиняться старшим!» – думал Петька. Для молодого Цилу понятия дисциплины как таковой вообще не существовало. Округлив глаза, разинув рот и выпятив вперед нос, он мог «качать права» сколько угодно и где угодно. А перед кем их качать? Конечно, перед главным в батарее – комбатом.
        И вот Цилу начал осваиваться на новом месте. Глотнув после картошки воздух свободы еще раз, он, наверное, задохнулся и его «понесло». Рванул в вечернее время в город, нашел где что выпить и решил гульнуть дальше, по полной, на Брестских улицах. Его громкий голос услышал ближний патруль. Не сумев убежать от него, Цилу решил просто так не сдаваться. Начальнику патруля, лейтенанту, он не стал представляться, а с ходу влепил ему в ухо. Досталось и рядовому в глаз, и лишь сержант сумел сбить Цилу с ног. Не повезло всем: и батарейцам, не успевшим глотнуть воздуха свободы, и комбату, воспитавшего такого ухаря, и дежурному вахтеру на КПП складов. А главное, кончилась свобода - прежняя, которую лишь один «разгильдяй» закрыл, считая себя лучше других. Никто из командированных на склады больше не гулял свободно по улицам Бреста. «Влепили» Циле два года дисбата, и еще два года предстояло ему дослуживать срочной.

         Подходил к концу первый год Петькиной службы. За окном казармы  ноябрьская хмуро-ненастная туманная погода. Хрипота и кашель, что донимали в прошлогоднюю зиму, давно исчезли и не возвращались. Наверное, болезни махнули на него рукой: «Хрен с ним, не будем больше его донимать, покахыкал, и – хватит!» Однажды Петька не мог уснуть сразу после отбоя. Мысли растекались, включая автоматически картинки минувшего, вчерашнего былого. Он сам критически их оценивал. Петька так и не привык к особому отношению к нему комбата. «Без меня комбат, как без поганого ведра» - вспоминал он всякий раз  известную поговорку. Надо делать расписание занятий? – Надо! Ленкомнату оформлять? – А как же! В то же время, в наряды он ходит со всей батареей. Правда, иногда освобождает его комбат, бывает такое, но не так уж часто.

         Распрощались с дембелями недавно… Якушин Миша теперь снова в своем городе Горьком… Юра Катькало исчез, как-то незаметно. Хватился Петька, а напарника по ленкомнате нигде нет. Где Юра? «Так он дембельнулся. Позавчера». А позавчера Петька был в карауле. Переделал список вечерней проверки… Искал Петька ему замену среди новеньких, но так и не нашлось никого. А может и был кто, с такими данными, но не афишировал их. Как сам Петька в недавней учебной роте. Там старшина тоже искал писаря. Давал и Петьке ручку: «Пиши печатными буквами.» Петька специально накарябал что-то кое-как. Старшина нашел другого. А тут уже не отстанут.

         Да! Надо написать домой, что недавно ему присвоили звание младшего сержанта. Пришлось искать, а потом пришивать лычки. Вроде, как и рад, а перед другими неудобно. «Смотри, смотри! – подмигивали батарейцы, - Расцвел Петька… Идут ему лычки…» Но, с другой стороны, никто не удивился. Все знали про его учебку, «Днепр», и все другое. Петька успокаивал себя: "Я же не лезу сам никуда… Просят… Заставляют…" Вообще, в речах капитана Коростелева редко звучали слова: «Я приказываю, мой приказ» и так далее. У него в запасе было много других, не дергающих слух слов, чтобы подчиненные сделали то, что надо. Он не держал ни на кого никакого зла, всегда защищал своих батарейцев, даже Юру Жильцова и Цилу от несправедливости других. Их уже нет в батарее, но память отношений осталась.

         Пошел второй год Петькиной службы. Всё уже стало привычным, однообразным – нередкие сеансы оформления Ленкомнаты, недельные полковые, батарейные учения, на которых не было пока видно Горового… Однако кое-что изменилось. Например, когда комбат нес наряд дежурного по части, то он стал брать Петьку помощником своим, «помдежем», и целые сутки тот носил повязку на рукаве с соответствующей надписью. Обязанностей много – и караулы накормить, и то и сё… на кухню заглянуть, проверить все внутренние наряды, и прочее…  Вскоре Петьке пришлось выполнять даже часть старшинских обязанностей – водить батарею в баню, в столовую. Старался делать все так, как и его старшие командиры без крика, спокойно. Поначалу Петька удивлялся – ведь могли «старики» - батарейцы послать его куда подальше, и он не стал бы жаловаться, но нет… Видно, правду гласит поговорка: «Как аукнется, так и откликнется».

         А пока – каждый день – подъем, утренняя порция масла как признак прожитого дня, развод на разные занятия, редкая строевая подготовка, политзанятия…
         Но были, как говорится, и люди в наше время. Соседом по казарме была зенитная батарея. Она никаким образом жизни не отличалась от других подразделений. Только ее комбат был пониже Коростелева, постарше да пошумливее, да старшиной были срочники. И вот однажды после подъема и зарядки ведет Петька свою батарею в казарму. Что это? Сначала он подумал, что соседи – зенитчики играют в какую-то детскую игру типа «Замри – отомри»! Резкие, как у немцев, команды, глупые лица рядовых и сержантов, соседей по койкам. Вся Петькина батарея тоже разинула рты. Оказывается, с учебки прибыл новенький выпускник, по фамилии Череп, в звании сержанта на должность старшины батареи. Начал он службу на новом месте с наведения в батарее таких же порядков, что и в учебке. И началась у соседей «сладкая жизнь». «Букварь» оказался не только буквоедным, но и по натуре беспощадным к подчиненным. Однако «овес» его не пришелся по вкусу его «коням», и недолго кормил им зенитчиков строгий старшина.
         Вскоре пожелал он поступать в военное училище. Видно,  в нем заговорило желание стать владыкою после старшинской должности. Освободившееся место занял «свой» батареец и все вернулось на свои места.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/03/519

*******
Фото из интернета - спасибо автору!