Вампир Ван Ден Пир. Глава Первая

Маленькая девочка, лет семи-восьми на вид, забавлялась со скакалкой, азартно прыгая через неё в ночной темноте и нисколько не заботилась о том, что её игры могут побеспокоить кого либо из соседей.
 
Откуда-то с улицы доносился далёкий лай собак и деликатный шелест автомобильных шин, шуршавших по залатанному асфальту в нескольких кварталах от тёмного тупика в одном из переулков Cтарого Города, где и стоял заброшенный дом с заколоченными окнами и расползшейся по швам ветхой кровлей, в котором она жила.

На перекошенной, словно искажённой кривой улыбкой рот, ветхой входной двери красовался тяжёлый ржавый замок, а над ним алела бессмысленная, сделанная краской надпись, каковую девочка никак не могла прочесть: "!tsohg eht fo eraweb".
 
Иногда, сквозь небрежно заколоченные подгнившими досками оконные проёмы и проржавленные металлические решетки, в наполненную тьмой комнату проскальзывали огни автомобильных фар и тогда девочка устраивала беготню за этими электрическими зайцами, со смехом пытаясь поймать их в ладони.
 
Но это случалось крайне редко, так как сюда почти никто не заезжал, ведь по соседству ютились такие же изрядно потрепанные годами, задыхавшиеся от переизбытка тишины и пыли, обветшалые дома без жильцов.
 
Хотя в полуразрушенных зданиях уже много лет не проживали люди, но жизнь в них всё-таки теплилась, как присутствует она в холодном омываемом горной рекой минерале, притаившимся на дне и скрывающим в своём безмолвии жгучую тайну своего вулканического рождения. 
 
Облезлые фасады плотно обрастали плющом, словно покрытые густой бородой лица утомлённых, давно прекративших бриться путешественников, и это придавало их треснувшим стенам оттенок мрачного очарования.

Девочке очень нравилось играть одной в этом глухом месте, но порою она испытывала неопределенное волнение и у неё появлялось желание разделить свой досуг с кем-то ещё.
 
Иногда она слышала невдалеке какие-то  пугающие крики и шум, причину возникновения которых не могла объяснить.
 
Девочка шла на звук, но всякий раз это заканчивалось ничем: существовала незримая  граница переступить через которую ей было невозможно, и это была ещё одна неразрешимая загадка, над каковой без устали трудилась её мысль.

Она стояла на тускло освещённом луной перекрёстке, упёршись в невидимую стену, тщетно пытаясь ступить на бордюр, с которого начиналась другая улица, а из мрака узкого переулка доносился женский плач и отчаянные призывы о помощи, переходившие затем в стоны и всхлипывания.

Ей отчаянно хотелось прийти на помощь плачущей женщине, к тому же она абсолютно не испытывала страха перед тем, кто мог бы служить причиной её страданий, но, увы, оказаться на противоположной стороне улицы никак не могла. 

Она впервые испытала нечто похожее на отчаяние, хотя и не знала, чтобы сделала окажись лицом к лицу с чудовищем, которое истязало несчастную.
 
Однажды, бродя по домам и играя с оставленным в них старыми вещами, - что доставляло ей большое удовольствие, - она сделала открытие, что она не так уж и одинока, как ей до сих пор представлялось.

Катаясь на некогда огнегривом, а теперь сделавшимся серо-коричневым, колченогом деревянном коне, она уловила чьё-то присутствие в разгромленной комнате, со свисавшими со стен грязными гирляндами заплесневевших обоев.

- Кто здесь? - она продолжала удерживать в руках пыльную шею скакуна, безумно таращившегося в темноту одним-единственным глазом.

Ответа не последовало.

- Ну, ладно! Выходи! Я же знаю, что тут кто-то есть! 

В тёмном углу прихожей появилась высокая тень.

- Привет! Кто ты? - радостно воскликнула девочка, вскакивая с лошади и подходя к незнакомцу, в чёрных перчатках и френче, наглухо застёгнутым на крючок под самым подбородком.

- А почему у тебя голова замотана и из лица торчит какая-то палка?

Вместо ответа фигура вышла на центр комнаты и, - несмотря на то, что лицо полностью скрывала серая, в несколько слоёв обмотанная вокруг головы повязка, осмотрелась вокруг так, будто прекрасно видела и сквозь неё.

- А твой шарф не мешает тебе видеть?

- Я вижу не глазами. Да и ты - тоже, - внезапно послышался глухой низкий голос, - Просто ты ещё этого не знаешь. 

- Чего не знаю? - спросила девочка, подойдя к незнакомцу влотную и глядя на него снизу вверх.

- Того, что глазами ничего увидеть нельзя. 

- А для чего же они тогда нам? - рассмеялся ребёнок.

- Тебе тут нравится?

- Так не честно! Ты не ответил на мой вопрос!

- Будем считать, что я не знаю ответ.

- А почему у тебя вместо носа из лица торчит деревянный сук, ты знаешь?
 
- Чем больше ответов на вопросы ты получишь, тем печальнее станет твой взгляд.

Девочка задумалась и какое-то время молчала, искоса поглядывая на странного субъекта, продолжалжавшего рассматривать убогую обстановку разгромленной квартиры.

Он проводил руками по закопченной керамической плитке над останками кухонной плиты, как будто это могло помочь ему что-то вспомнить, и странно наклонял голову набок, словно прислушиваясь к своей памяти.

- Есть один вопрос, ответ на который, меня точно не опечалит, - хмуря брови и теребя край юбки, заявила девочка.

Незнакомец в ответ только скривил скрытый за повязкой рот в жутковатой улыбке.

- Почему я не могу перейти на другую строну улицы? Там, где растёт дерево с маленькими яблоками? 

- А тебе хотелось бы?

- Спрашиваешь тоже! Конечно! Я ведь будто мышь, запертая в амбаре!- ребёнок даже подпрыгнул от возбуждения.

- Возможно, я сумею помочь тебе. Но не сейчас. 

- Почему не сейчас?! - она всплеснула ладонями.

- Я слишком слаб. Мне нужна кровь.

- Что тебе нужно? - переспросила девочка, - Кровь? Так возьми мою!

- Нет. Твоя не годится.

- Это ещё почему?! - сморщив лоб и надув губы, она смотрела на человека во френче исподлобья: - Чем плоха моя кровь?

- Я разве сказал, что она плоха? 

- Нет, - тихо проговорил ребёнок, опуская голову и отворачиваясь в сторону.

- Тогда давай не будем говорить о том, чего нет.

- Я тебя совсем не понимаю! - воскликнула девочка, наклоняясь вперёд всем телом и тут же выпрямляясь: - Ты говоришь какие-то непонятные вещи! Чего, по твоему, нет?

- Ты напоминаешь мне маленькую, капризную, недовольную всем женщину. Ты не ведёшь себя, как дитя. У тебя даже повадки взрослой женщины.

- Хватит говорить мне гадости! Я - девочка! Просто...Просто я не взрослею! Вот! 

Она неожиданно задумалась над собственными словами и, опечалившись чему-то, тихо прошептала:

- Я не взрослею почему-то. Не взрослею...

Когда она обернулась, то обнаружила, что находится в квартире одна. Собеседник так же странно исчез, как и появился.

- По-английски ушёл, - прокомментировала случившееся девочка, и, вздохнув, добавила: - За кровью, видимо.


Непреодолимая сила увлекала его куда-то, затягивала в бетонную сельву города, к тому, что было ему так необходимо. 

Он не шёл, не бежал, а парил в пространстве, плавно огибая деревья, дома и холмы и жадно, словно хищный зверь, вбирая воздух ноздрями, в надежде отыскать то, что привлекало его больше всего.

Кровь! Её сладковатый аромат, и терпкий, чуть солоноватый, как у выдержанного благородного вина, вкус! Пить, глотать её, слизывать её... Какое наслаждение! И после...После - это волшебное чувство! Невероятное ощущение всемогущества и силы! Диковинное преображение! Немыслимый эмоциональный и физический подъём! Неповторимое ощущение! Как будто мышцы наливаются, становятся стальными, а за спиной - вырастают крылья! 

В нём сейчас было только это, одно-единственное и всепоглощающее, родственное жажде жизни стремление, заполнявшее собою не только внутреннюю пустоту от пробелов в памяти и вакуум знаний о себе самом, но даже, казалось, заменявшее дыхание.

Он пытался вспомнить, кто он, откуда, и почему, а главное, как оказался в этом городе, но настоятельная потребность мешала ему думать, делалась навязчивой, словно зуд, невыносимой, будто внешне выглядевшая невинной, изощрённая пытка. 

Он не мог ни на чём сосредоточиться, а каждое его действие носило скорее инстинктивный, нежели осмысленный характер, и единственное, чего он почему-то остерегался, так это насилия на пути к осуществлению своего желания. 

Что-то подсказывало ему, что если он и мог чем-то похвастать в прошлом, то только не пацифизмом и филантропией, однако, каким бы вычурным и противоестественным даже ему самому не представлялось это миролюбие, он непоколебимо отметал соблазн впиться в яремную вену одного из многочисленных прохожих, над головами которых бесшумно пролетал.

Он находился уже неподалеку от станции переливания крови, когда его внимание привлекло скопление зевак у оживлённого перекрёстка, где, в тусклом уличном освещении матово поблёскивала груда дымящегося металла.

Инстинктивно почуяв смерть и почти всегда сопутствующую ей возможность поживиться, он без раздумий спикировал вниз, едва не сбив с ног одного из окруживших место автомобильной аварии созерцателей.

Мужчина, получивший неожиданный толчок в спину, испуганно обернулся назад, но никого не заметив, тихо выругавшись и подняв выпавший из рук телефон, зашагал прочь, не переставая боязливо оглядываться.

- Никто не вызвал скорую помощь? - осведомился полный господин с массивными часами на запястье левой руки.

- А зачем? Все мертвы, - не вынимая сигареты изо рта процедил сквозь зубы сухощавый брюнет.

- Откуда ты знаешь? - бесцеремонно бросил толстяк.

- А разве не видно? - не удостоив собеседника взгляда, проговорил, чуть искривив губы в улыбке поджарый субъект, продолжая смотреть прямо перед собой.
 
- Ты что, врач?! - не унимался, всё более раздражаясь, обладатель отливавших золотом часов.
 
- Полицию надо вызывать, - как бы между прочим заметила не броско одетая женщина средних лет, поправляя очки на переносице.

- Полиция скоро будет на месте, - бодро сообщил кто-то из толпы.

В одной из машин замер, безвольно уронив голову на грудь, продолжавший упрямо удерживать деформированный руль водитель, а оказавшийся в салоне дымящийся двигатель лежал на его коленях, словно кошка и шипел, прожигая кожу правого предплечья. 
 
Шофёра другого авто, транзитом через лобовое стекло, выбросило на асфальт, и, хотя перелёт был не таким уж и дальним, посадку удачной назвать было сложно: его труп, неестественно вывернув шею, прислушивался к мостовой, игнорируя разговоры заворожённых зрелищем смерти прохожих, и, плотно прижавшись к шоссе щекой, с застывшим в постепенно мутнеющих зрачках удивлением, сонно вглядывался в разверзнувшуюся перед ним бездну. 
 
Убедившись, что незаметен для окружающих, мрачный субъект приблизился к одиноко замершей на пассажирском сиденье барышне в синем платье, чья голова была запрокинута, длинные золотисто-пшеничные волосы разметались по плечам, а полузакрытые карие глаза косились на проткнувший грудь зазубренный кусок железа, один из наконечников которого, отливая хромом в электрическом свете фонарей, разорвав как велюр платья, так и нежный шёлк кожи, зловеще демонстрировал свое остриё из-под её левой ключицы.

Его обоняние, поначалу сбитое с толку коктейлем из запахов гари, парфюма, бензина и нагретого пластика, наконец ощутило изысканный аромат, исходивший откуда-то снизу, предположительно от зажатых покорёженным металлом ног красавицы.

Сделавшись мягким, пластичным, он компактно сжался, скользнув к ней на руки, словно большая змея, и весь затрясся от возбуждения: сразу и безошибочно распознавал он это утончённое, терпкое амбрэ редкой группы крови, крови, столь же редкой, сколь и прекрасной на вкус.
 
Бедро дамы было рассечено, словно подушка вспоротая перочинным ножом, но вид медленно сочившейся из него алой жидкости показался настолько необыкновенным и прекрасным, что на несколько мгновений околдовал и ввёл мрачное создание в ступор, однако, выйдя из оцепенения, оно бесцеремонно отбросило мешавший подол платья в сторону, и принялось жадно, с нескрываемым удовольствием, пить тёплую, как парное молоко, слегка отдававшую черносливом и шоколадом, быстро пьянившую его кровь.

Не брезгуя ни чем, он аккуратно слизал небольшую лужицу прямо с кожаной салонной обивки, а затем, мимоходом отмечая, что в аромат крови вплетается едва уловимый запах персиков, который источала загорелая плоть женщины, вновь приник к ране как пьявка, теряя себя в нахлынувшем на него наслаждении. 

Неизъяснимое блаженство снизошло на него, сознание подёрнулось дымкой, а все звуки сделались приглушёнными и, утрачивая на пути к его слуху значительную часть силы и громкости, долетали холостыми, будто износившимися и стёршимися по дороге.
 
Он вновь ощутил себя ребенком, лежащим на коленях у матери, щекой ощущая медитативно-монотонный ритм её пульса и полностью ушедшим в переживание лениво-медового блаженства от её прикосновений к своим волосам, котороми она играла, кончиками пальцев нежно массируя кожу его головы.

Словно сквозь сон он слышал сирену спешащей, а затем и подъехавшей полицейской машины, суетливую возню парамедиков возле покорёженного остова авто, топот ног в бессмысленной спешке тянувших каталки санитаров, отрывистые переговоры между спасателями и копами.

Из сладостного полусна его вывел неожиданный людской крик и мёртвая, повисшая вслед за этим испуганным воплем, напряженная тишина.

Он медленно поднял голову и увидел, что женщина, с расширившимися от ужаса зрачками, смотрит на него, но тут же сообразил, что кричала не она, а кто-то из массовки.

- Что вы делаете у меня между ног? - услышал он ее голос внутри себя и понял, что она обратилась к нему не произнося слов.

- Это не то, что вы думаете, - пошутил он в ответ.

- Почему у вас лицо замотано шарфом, господин Буратино?

- Быстрее! Она жива! - возбужденно констатировал кто-то из полицейских.

- Так теплее? А деревяшка - какого дьявола в физиономии? - не дожидаясь ответа, спокойно наблюдая, как распиливают крышу седана в попытках вызволить её из груды металла, сотрудники спасательной службы, дама заметила: - Что-то тут не так, мистер Нинзя! Я совершенно не чувствую боли. И, скажите на милость, долго вы ещё будете сидеть у меня между ног?

- Странно не это, а то, что вы меня видите. Теперь, думаю, у нас одна дорога, - проговорил "Буратино", непринуждённо усаживаясь рядом на усыпанное стеклянной крошкой, изувеченное сиденье.

- Одна дорога!? Что ты имеешь в виду?! - от переизбытка эмоций женщина перешла на "ты".

- Мы сейчас вам поможем. Потерпите ещё немного, пожалуйста, - обратился к ней полицеский с рыжими усами, и, быстро повернувшись, обронил куда-то в сторону: - Быстрее! У неё шок! Начался бред!

- Ты в слух-то не распространяйся особо, ладно? А то тебя в психушку эти бравые парни быстро пристроют, - кривя в улыбке рот, проговорило утолившее свою жажду существо, - Я сам пока что мало понимаю из происходящего. Даже не знаю, как называется этот город. Сам попал сюда недавно. Но, думаю, что мы теперь как-то связаны.

- Чем связаны?! Тем, что ты непонятно чем занимался у моих ног? Или, пока я была без сознания, успел сделать что-то такое, о чём я не знаю?! - и она одним движением удалила из своей груди кусок железа так, словно это была заноза.

Тут же, по синему бархату платья, постепенно увеличиваясь в размерах, стало медленно расползаться темно-красное пятно.

Завороженно глядя на то, как, расправляя прекрасные лепестки, распускается на груди новой знакомой кровавая роза, загадочный персонаж вновь ощутил негу и дурманящий туман в голове:

- Меня твоё мясо не интересует абсолютно. А вот кровь твоя, это я вынужден признать, великолепна, - он даже сглотнул слюну, произнеся последние слова тихим, хриплым голосом.
 
- Так ты упырь?! Ты упырь, Буратино?!

- Не знаю. Всплывают какие-то обрывки из прошлого..., - и он мотнул туго забинтованнной головой так, будто это могло помочь ему отделаться от болезненных воспоминаний, - Мне нужно время, чтобы понять кто я.

- Да я всё поняла! Ты вурдалак, Буратино! Кровь мою пил, мерзавец!

- Подозреваю, что только благодаря этому инциденту, ты сейчас находишься не по пути в морг. Что ты смотришь на меня такими глазами? Я - скорее всего, некая смесь вампира и призрака, а вот ты теперь - чистая вампиресса. Я нечаянно передал тебе тёмный дар.

- Я?! Вампиресса?! Что ты такое говоришь?!

- Нервничать и пугать криками людей, пытающихся тебя вызволить из недр этой консервной банки, уж точно не стоит. Общайся со мной не открывая рта. Тебе теперь это вполне по силам.

В этот момент спасателям удалось снять крышу с изувеченного транспортного средства, превратив его в нечто отдалённо напоминающее кабриолет:

- Вы сможете подняться самостоятельно? - обратился к женщине всё тот же рыжеволосый полицейский.

- Сейчас попробую, - ответила она и попыталась встать, играючи освобождаясь от торчащего из голени металлического стержня, но внезапно обнаружила, что вторая нога сломана.

Секунду-другую она растерянно смотрела на неприятно желтевший в яркой синеве платья обломок берцевой кости, но затем, грубо, с хрустом, вправила кость обратно, вдавив её в мышцу так, что на пальцы брызнула кровь. 

Наблюдавший эту сцену рыжеволосый полицейский, застыл, изумлённо глядя на то, как окровавленная женщина, непринуждённо покидает машину, лихо перебросив ноги через останки боковой двери.

- Могли бы и руку подать, - заметила она, поправляя облегающее её соблазнительные формы велюровое платье.

- Извините, - пробормотал полицейский, - Я вижу такое впервые.

- Все вы, мужчины, так говорите, - уронила она и зашагала было прочь, но угодила под прессинг карауливших её выход медиков.

- Не нужна мне ваша больница! Я чувствую себя прекрасно!

- У вас шок! К тому же мне нужны ваши показания! - пришёл наконец в себя блюститель порядка.

- Это у вас шок, а не у меня. И мне нечего вам рассказать, так как момент аварии я, к сожалению, пропустила. Любуясь пролетающими мимо пейзажами, разговаривала по телефону. К тому же я совершенно не знаю шофёра. Он сам вызвался меня подвезти.

- А ваши данные?! - в отчаянии протянул к ней руки другой полисмен, до сих пор стоявший поодаль и что-то записывавший в блокнот.

- Мои данные останутся при мне, - похлопав себя по бёдрам, эффектная блондинка решительно прорвала круг собравшихся возле неё людей в униформе и сделала несколько быстрых шагов в сторону, на мгновение скрывшись от взоров толпы за кузовом машины скорой помощи.

Рыжеусый полицейский попытался было догнать излишне экзальтированную женщину, но за автомобилем, к своему глубочайшему изумлению, он никого не обнаружил.

Обменявшись бессмысленными взглядами с водителем, он продолжал посматривать по сторонам в полнейшем недоумении, а его более резвый напарник устроил нелепую беготню взад-вперед, в надежде найти внезапно испарившуюся пострадавшую.
 
 
 
 
- Как тебе это удалось? - женщина удивлённо смотрела на своего странного спутника.
 
- Я просто выразил намерение. А затем сделал то, что хотел. 

- Мы перенеслись с тобой метров на пятьсот по этой улице и нас никто не заметил! Фантастика! 
 
- Я совершенно точно знаю, что раньше этими способностями не обладал. Для меня самого случившееся - новый опыт. Я могу делаться видимым, если захочу. Это - я точно знаю. Знаю, что могу быстро перемещаться, фактически летать. Но забирать в тень, пусть даже на несколько секунд, другое существо, это...Это мощно! Правда, не факт, что получится снова.
 
- Что значит "забирать в тень"?

- Делаться невидимым для смертных.
 
Женщина, вдруг помрачнела:

- Вампир, вот мы идём по улице, но скажи на милость, куда?

- В никуда, практически. Просто идём. Без цели. Кажется, люди в подобных случаях, используют в качестве определения глагол "гулять". Тебе надоедали полицейские - я увёл тебя от них. Чем ты недовольна?
 
- Чем недовольна? Многим! У меня голова кругом идёт! Я ничего не понимаю! Я не понимаю, что происходит! Почему ты со мной? Почему я не чувствую боли? 
 
- Я уже сказал, что думаю по этому поводу.

- Да бред ты высказал! Бред! - она громко выкрикнула эти слова и несколько прохожих вопросительно на неё покосились.
 
- Кошмар! На меня люди смотрят! Я вся изодрана, как кошка, которую трепала свора собак! Надо что-то с этим делать. 

- Не привлекай к себе излишнего внимания своим поведением. Контролируй эмоции. Для прохожих ты не вполне адекватная, разговаривающая с собой женщина в испачканном кровью наряде. 
 
- Понятно. Идти рядом с тобой и помалкивать? Это тебя устроило бы?

- Ты уже можешь говорить со мной не произнося слов. Просто используй это умение. Чем больше ты будешь нервничать, тем меньше у тебя будет получаться и тем уязвимее ты будешь. А между тем, ты многое способна сделать самостоятельно. Как в случае, с поломанной ногой, например. Смотри! Ты видишь, что рана почти затянулась? Как и на бедре, к которому я приложился. По сути, тебе всего лишь надо сменить платье и ты перестанешь привлекать внимание к своей персоне.

- Я не перестану привлекать внимание, даже если поменяю гардероб - запомни это! -  женщина улыбнулась своей собственной шутке, однако под воздействием какой-то мысли, вновь внезапно помрачнела: - Мне надо обдумать моё новое положение. 

- Обдумай, - равнодушно промолвил мрачный субъект.

- Во-первых: я не чувствую боли и раны заживают на мне, как на собаке. Во-вторых: я тебя вижу и не знаю кто ты, но остальные - тебя не видят. И в третьих: я подозреваю, что со мной случилось что-то непоправимое. Послушай...,- она пристально посмотрела на спутника, - А почему, собственно, ты увязался за мной? Чего ты хочешь? И что ты делал в раздолбанном авто у моих ног? Неужели действительно пил мою кровь?

- Ответ тебе не понравится.
 
- Плевать, - женщина остановилась и сжав кулаки, смотрела на стоящее перед ней создание, - Говори! Я приму любую правду.

- Ты больше не сможешь жить так, как раньше. Скорее всего, тебе придется бодрствовать ночью, а днём - спать. Кроме того, периодически тебе будет необходима доза... крови.

- Я что же...как наркоманка теперь?! А где мне брать эту чёртову кровь?!

- Просто так пить её у смертных нельзя. Это убивает.

- Почему же ты меня не убил, а?! Ведь это ты меня заразил?!

- Не сравнивай нас. Я отличаюсь и от обычных вампиров, а уж от неофитов, вроде тебя, и подавно. Я думал, что ты уже мертва, потому и польстился на твою плазму. По идее, это должно было тебя добить, но, видимо, я невольно передал тебе что-то от себя, какой-то мощный внутренний посыл и ты, вместо того, чтобы умереть, обрела вечную жизнь.

- Что за чушь?! Какую "вечную жизнь"?

- Во всяком случае, стареть ты больше не будешь.

- Да ну! Опять врёшь мне?!

- Либо ты начнёшь разговаривать нормально, либо останешься в гордом одиночестве. 

- Боже мой! Вот напугал! Да можешь смело проваливать туда, откуда появился!

Её собеседник скривил лицо в своей фирменной улыбке, проделав при этом характерное движение, будто открывая невидимые ворота.

На мгновенье он задержался, похоже, что-то обдумывая, но затем, шагнув за незримую дверь, бесследно исчез.