Тяга к родовому гнезду

ТЯГА К РОДОВОМУ ГНЕЗДУ

УРМАН
«Урман», в переводе с башкирского значит «лес». В настоящее время так называются одновременно и большой посёлок и железнодорожная станция примерно в 60-и км от Уфы в сторону Челябинской области.
Так уж сложилось исторически, что с этим посёлком у меня связано много воспоминаний. А для нашей семьи – это ещё и Малая Родина, ведь именно неподалёку от Урмана родился мой отец, именно там жил в раннем детстве, и именно из Урмана ушёл в 41-ом на фронт его отец (мой дед), чтобы уже никогда туда не вернуться.

В день 70-и летия Победы мы всей семьёй приехали в Урман, чтобы положить цветы к монументу, на котором, в списке тех, кто не вернулся с войны, есть и имя нашего деда. День выдался дождливый. Вечный огонь пришлось реанимировать с помощью зажигалки. Цветов уже было много, народа – никого. Положив свои тюльпаны, мы постояли немного под мелким, моросящим дождём, почтив память деда молчанием, и сфотографировались на память.

На обратном пути заехали взглянуть на то, что осталось от дома, который когда-то был нашим. Дом и баня сгорели полностью несколько лет назад, когда на военных складах, что находятся рядом с посёлком, стали рваться снаряды. Тогда эти снаряды разлетались во все стороны - на кого Бог пошлёт, и многие дома в посёлке сгорели.
 На участке уцелели только большой сарай, который мы когда-то с отцом вместе строили и туалет. На месте дома лежало несколько обгоревших брёвен, да и от бани остались одни головёшки.

Я вспомнил, как несколько раз приезжал сюда из Уфы на велосипеде. Три часа с лишним уходило на дорогу. Однажды я приехал, когда все уже уехали, а ключей у меня не было, и мне пришлось крутить педали обратно. А если уже проехал 60 км, то ещё 60 – это был уже явный перебор! Но вот так мучились люди, когда ещё в помине не было мобильников  .
- А твоя яблоня уцелела, - заметила сестра, - осенью на ней столько яблок было!
На самом деле там было две яблони рядом. Их верхушки возвышались уже выше сарая, на ветках только начинали появляться цветы. Почему две яблони были посажены вплотную друг к другу, я ещё расскажу.

Мичуринские опыты с выращиванием яблонь из семечек, и их прививка – это целая эпопея. Довольно грустная эпопея. Тогда мои эксперименты никого не интересовали. Свой триумф я праздновал в одиночку. Как говорится: нет пророка в своём отечестве, как и в своей семье не может быть своего Мичурина. 
 Дом был продан отцом в конце 90-х годов, но об этом будет отдельная, довольно комичная история.

Дождь продолжал хлестать в лобовое стекло машины. Мы ехали домой, и я решил спросить отца: каким запомнил он День Победы? Как узнал о ней?

СОЛНЦЕ ПОБЕДЫ
- А очень просто: вижу во сне яркое - яркое солнце, на котором по кругу написано: ПОБЕДА. Просыпаюсь от радостного крика мамы: «Победа! Вставайте, лежебоки! Победа! Мы победили!»
А я ничего понять не могу, думаю: «И зачем она так кричит? Я ведь и так знаю уже, что победа».
Для отца победный  45-й стал юбилейным - в декабре ему исполнилось 10 лет.

Бабушка наша - личность героическая, и в этом нет никакого преувеличения – она на самом деле награждена была медалью «Мать –героиня».
Дед пропал без вести под Старой Руссой в 43-м году в возрасте 37 лет, оставив её с пятью детьми.
 Во время войны, разгружая вагоны, она поранила руку. Рука стала нарывать, и её хотели ампутировать, но бабушка не дала. В принципе, остаться с такой оравой (три дочери и два сына) без руки, и умереть было, наверно, почти равнозначно. Она стала лечить руку самым примитивным способом, который только и был доступен: примочками из мочи и разжёванного хлебного мякиша. И рука была спасена! А впереди была трудная и длинная жизнь, но вдали от нас – на Северном Кавказе, куда она уехала с четырьмя детьми. Видимо, там было проще выжить. А отец рано пошёл работать, потому и остался в Башкирии.

 ДОМ
Покупая дом в селе Урман, отец как бы возвращался на Родину. Практически это было родовое гнездо. Сам дом - это сруб – пятистенок, с обычной двускатной крышей. Внутренняя стена отгораживала жилую комнату от сеней. В комнате была большая печь, две кровати , комод и стол . Угол слева от входа, возле печи был кухонным. Два окна выходили на улицу (Чехова), а два других – в сторону участка.
На нашу загородную дачу мы отправлялись, как правило, в выходные. Сказать по правде, в те годы я больше тяготел к веслу и речным просторам, чем к  земле, но считал своим долгом помогать родителям. Участок был большой – 30 соток, и  всегда хватало. Насаждения были только кустарниковые – вишня и смородина, и именно этот недостаток я пытался исправить, когда занялся выращиванием яблонь. Мне это было просто интересно – практически из ничего создать что-то. Да и чего греха таить: так я сам для себя нашёл занятие там, где трудиться иной раз не было никакого желания.
Кроме того, для меня это было практическое применение тех знаний, которых я нахватался, пока учился в лесном техникуме.

КАК Я ВЫРАЩИВАЛ ЯБЛОНИ
Всю осень и зиму собирал семечки от яблок. За 2 -3 месяца до посадки смешал семена с мокрым песком и поместил в холодильник . Семена не взойдут, если не пройдут стратификацию – им надо создать условия, как будто они провели зиму на открытом воздухе и в благоприятной среде.
Для экспериментов отец мне выделил клочок земли за туалетом размером чуть больше того, который отводят для могилы: примерно 1 Х 3 метра. Ему были не интересны мои опыты, но, видимо он понимал моё настроение – сам был туристом, пока не потянуло к земле.
В начале мая на этой земле я и посеял семена яблони. Сейчас не помню, сколько было всходов всего. Факт тот, что через год на 22 сеянца я привил почки разных сортов яблонь. Они хорошо прижились, но должно было пройти ещё года четыре, прежде чем на них появились бы плоды.
Довести до конца эксперимент отец не дал. Хорошо помню тот жаркий летний день, когда я своими же руками погубил свой многолетний труд. Отец, не помню уже по какой причине, настоял на том, чтобы я эти саженцы из-за туалета убрал. Возможно, он думал, что яблоки появятся на ветках гораздо раньше.
 
Скрипя сердце, я взялся их пересаживать, чего никак нельзя было делать. И не только потому, что корневая система деревьев уже хорошо разрослась, и её было практически невозможно выкопать, не повредив, но и из-за жары – в это время года саженцы не пересаживают. Конечно, все пересаженные деревья  вскоре погибли от жары.
 Пересадил я, правда, не все саженцы, но остальные выкорчевал и выбросил отец. Каким-то чудом уцелели два деревца. Они росли чуть в стороне от других,  продолжают расти рядом и сейчас,  смотрятся как одно целое, и до сих пор плодоносят. Мне даже удалось попробовать свои яблоки в тот день, когда мы поехали в Урман последний раз – дом продавать.

 КАК ОТЕЦ ДОМ ПРОДАВАЛ
Причина, по которой дом пришлось продать, стара как мир. В 96-м году умерла мать, а спустя два месяца в больницу с инсультом угодил отец. Короче, о прежней счастливой жизни на своей земле речи уже быть не могло. Кроме того, каждую зиму в дом залезали воры. Они ломали ставни, выламывали и разбивали окна, и были это не какие-нибудь посторонние гастролёры, а грабители, так сказать, местного разлива.
 Отец однажды чуть ли не застал их на месте преступления: они не смогли за один раз унести весь инструмент, а когда пришли за второй ношей, отец был уже дома, и даже видел в окно, как они какое-то время топтались за забором. Ворами оказались два родных брата, а их дом располагался наискосок от нашего, на другой стороне улицы.
Кроме всего прочего, моя сестра давно вышла замуж, у неё было двое детей, да и я женился, и организовать нас на какие-то совместные действия стало довольно трудно.
Когда собирались в Урман, отец, который сроду не держал в руках больших денег, попросил меня взять с собой пистолет: «Мало ли что! Мы же в банк поедем». Я ещё пошутил тогда, что с пистолетом мы деньги добудем и так, но портупею на себя надел, и пристроил под мышкой тяжёлый «Макаров», заряженный, правда, всего лишь мелкими шариками.

Схема передачи владений в собственность была проста: вечером должна была приехать одна из покупательниц ( а дом купили две сестры преклонного возраста), переночевать с нами – двумя мужиками, в нашем доме, а утром на машине, вместе с отцом ехать в райцентр переоформлять документы и в банк за деньгами. Бабка сказала, что деньги с собой не взяла. «Тоже, вероятно, по той же причине, по какой отец просил взять пистолет», -  подумал я.

Дело было осенью, но листья ещё не опали. Мы приехали раньше бабуси, и я мог навестить свои яблоньки. Про урожай яблок я только слышал от отца и сестры, но сами плоды ещё в глаза не видел. Яблок на ветках уже не было, но я машинально нагнулся и пошарил рукой в траве. Так, в первый и последний раз я попробовал яблоки со своей яблони – в траве их нашлось целых два! Яблоки были – загляденье -  среднего размера, жёлтые, с розовыми пятнами на боках.

Веранда была завалена какими-то мешками, и когда я спросил, что это, отец сказал, что бабки уже приезжали и в этих мешках находится то барахло, которое они привезли с собой.
Старушка приехала вскоре после нас. Стемнело, мы натопили печь и стали готовиться ко сну. Бабка собиралась спать, не раздеваясь, чуть ли не на голой .
- А что, у Вас там – в мешках одеяла разве нет? – спросил отец.
- Да есть где-то… искать же надо… сейчас, в темноте разве найдёшь!
Отец, ни слова не говоря, вышел, и вскоре занёс один из мешков:
- Может здесь?
Завязка с мешка соскользнула, и отец просто вытряхнул его содержимое. Вслед за одеялом на кровать неожиданно посыпались пачки денег! Бабка бросилась закрывать свой капитал всем телом!

Мы и сейчас без смеха этот эпизод не вспоминаем. В полной темноте из кучи мешков отец взял именно тот, в котором лежали деньги!
- Мне этот случай другой напоминает, - признался отец, - тёща как-то, царство ей небесное, попросила меня достать ей с полатей валенки. Стал доставать, нащупал валенок, достал: «Этот?» Бабушка только хотела сказать, что это не тот, как из него косяком посыпались новенькие красные десятки.
- О!  - удивилась бабушка, - а я уже и забыла, куда положила их! Этот, этот!

Потешались мы и сами над собой, когда вспоминали «Макаров» у меня под мышкой, который, когда стал раздеваться, я не знал куда деть.
- Бабка увидала бы пистолет, все деньги отдала бы сразу!
-  И дома никакого не надо!

И вот, спустя почти двадцать лет, мы стояли у руин этого дома.
- Вовремя ты, однако, продал его, - заметила сестра, а отец только покачал головой, глядя на это полное запустение и разруху.
- Да, может быть…
 Но стоимость земли с тех пор выросла в разы и сейчас даже без дома за этот заросший бурьяном клочок земли с сараем из шлакоблоков и туалетом наследники сестёр- старушек просят миллион.
«А ведь велика тяга к родовому гнезду, - подумал я, - если сестра уже приезжала сюда осенью и интересовалась ценой участка! И кто знает: может быть, мы сюда ещё вернёмся?» Ведь говорят же: сколько волка не корми - он всё равно в лес смотрит, то есть в урман...

30.09.15.
Прицко И.