Возвращение. Часть 7. Глава 3

   Боязливо оглядываясь по сторонам, вошли хозяйка дома с мужем и ахнули.
-  Господи, помилуй! Что натворила здесь эта старая ведьма...
-  А больной-то наш, целёхонький! - Падрик перекрестился.
   Я встал с колен,  горьким взглядом обвёл приютивших меня людей, но не смог сказать им ни слова упрёка.
-  Где Эрвэ?
-  На кладбище Ваш наставник, отец, уже второй день, как покоится.
   У меня подкосились ноги, я слышал обрывки фраз в бреду, но в сердце ещё теплилась слабая надежда... Женщина помогла мне сесть на лавку, участливо поддержав.
-  Как это случилось?
-  Утром того дня, когда у Вас началась горячка, аббат попросил нас позаботиться о Вашем здоровье, а сам направился в соседнее селение, как он выразился: "за подмогой к Ренне", хотел разобраться с "бандитским притоном", - это его слова, - и отвезти Вас в больницу. Мы дали ему хлеба в дорогу, и он ушёл. Но уже к вечеру разнеслась по деревне дурная весть: совсем недалеко отсюда, не будет и лье*, сорвался Ваш наставник со скалы, нашли его на берегу с разбитой головой.
-  Скажите, а заходил ли он в дом местного священника перед тем, как ушёл?
-  Да, кто ж его знает, мы за ним не следили. Но наш священник отпел его чин по чину, от гроба не отходил.
-  Почему похоронили здесь? Кто позволил?
-  Так жарко же. Куда его повезёшь? Вы в горячке метались, боялись, что тоже помрёте... - Магдален утёрла слезу, - мы и доктора Вам вызвали, сказал он, что у Вас чахотка, лекарств дал, только лучше от них не становилось. Я детей-то к свекрови отвела, от заразы подальше. Три дня от Вас не отходила, все дела забросила...
-  Не причитай, жена, это любой бы сделал, окажись он на нашем месте. Жив отец, и слава Богу! Ты лучше уборкой займись, а я пойду барашка захороню, после ведьмы есть его страшно, того гляди, отравишься...
   Он взял тушу и ушёл. Женщина стояла в растерянности, не зная, с чего начать.
-  Помыть бы Вас надо, сил нет смотреть, весь в кровище...
-  Помогите, буду благодарен.
   Она опустила руку в чан с водой на плите.
-  Ещё тёплая... Слава Богу! - приволокла большой железный таз, повесила себе на плечо полотенце. - Раздевайтесь, я полью.
   Стащив с себя влажную от пота и крови рубаху, бросил всё на пол.
-  Не стесняйтесь, преподобный отец, я Вас уже всего обтирала, ничего нового не увижу.
   Мои щёки вспыхнули от стыда, но одному было не управиться. Мочалка у них жёсткая, из пеньковой верёвки, вода еле тёплая, но всё ж не ледяная. Магдален растирала мне грудь и спину, а волосы помыли желтком от куриного яйца. Грязь смывалась, и душе становилось легче. Про себя я читал молитвы к Пресвятой Богородице.
   "Радуйся Мария, благодати полная, Господь с тобою, благословенна ты между жёнами и благословен плод чрева твоего! Святая Мария, Матерь Божья, молись о нас грешных ныне и в час смерти нашей... Под твою защиту прибегаем..."
   Когда с мытьём было покончено, женщина обернула меня полотенцем, я начал обтираться, и в этот момент пришёл её муж. Я не знал, какой будет его реакция на мою наготу, но он всё понял правильно.
-  Помылись, вот и славно! Бельё смени ему, Магдален.
-  А то бы я без тебя не догадалась! - она протянула мне чистую рубаху своего мужа.
   Я с благодарностью её принял и быстро оделся, от души отлегло.
-  Пойди сожги эти тряпки во дворе, стирать я их не буду!
   Падрик согласился, что лучше избавиться от болезни и колдовства.
   Хозяева ещё долго всё отмывали. А у меня не было сил даже пошевелиться. Накрытый двумя одеялами, я согрелся и вскоре крепко уснул. А утром нового дня всё уже не казалось столь страшным и мрачным. Молодой организм набирался сил, и хотя кашель всё ещё мучил меня, с ним можно было жить.

   Почему священник этого прихода не навещал больного? Почему не соборовал? Пусть это останется на его совести. Видно, понимал, что для него будет лучше, если я умру.
   Ренне, как только его известили, приехал на телеге со старой кобылой, которую у кого-то выпросил. Поблагодарив милосердных хозяев, приютивших меня, мы вместе осветили их дом на прощание, погоревали над свежей могилой Эрвэ и отправились в дом, казавшийся мне уже родным. Ещё неделю я гостил у Ренне, набираясь сил и мужества отправиться в путь, мне было необходимо поведать обо всём случившемся Епископу, записи Эрвэ о проделанной нами работе были безвозвратно утеряны, и я оставался единственным свидетелем его последних дней.

* Сухопутное лье (льё от фр. lieue) — старинная французская единица измерения расстояния равная 4444,4 метрам (длина дуги 1/25 градуса земного меридиана; 4,16 версты).

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/05/1298