Стриптиз

 Времена трудные. Да просто ужасные, послевоенные. Бедность, не смотря на тяжкий труд, беспросветная. И даже в селе...

Когда-то эта семья была знаменитой  на несколько сёл!
А батю и в губернии знали. Но те времена давно минули. И теперь они, Галицыны, почти такие, как все.

 У Марии, старшей дочери Ксении, родился мальчик после двоих своих сестёр - старшей Любови и стал погодком Арины.

Задумались над его именем. Оказалось, это очень непросто.

Счастливая мать хотела назвать своё сокровище Львом! Она давно мечтала, что маленького сына будет называть Лёвой, а его друзья будут громко звать его:
- Лёвка! Лёвка!.. Ни кого другого нет с таким именем.

Дарья, втайне горевавшая о минувшем, очень остро переживала, что они теперь  такие бедные. Поэтому она, словно вымещая досаду на дочери, твердила: таким беднякам имя "Лев" не подходит. Следует назвать его Прошкой.

Дочь обижалась:

- Намекаешь, что он... Проша - поПРОШАйка?  Назову Львом!

Отец мальчика молчал. Ему очень хотелось назвать единственного сына
Иваном, в честь своего отца. Но, зная свою жену, и не заикался
о своём желании.

Итак, здравствуй, Лев Константинович!

Мальчик был слегка болезненным, но, преодолевая нездоровье, обычное для
младенцев иногда не совсем обычное, рос. Бог наделил его прекрасным характером,
великолепным музыкальным слухом, большими способностями к учёбе.
Однако, закончив школу, он тем и ограничился. Приобрёл рабочую специальность электросварщика. Зарабатывал хорошие деньги и был тем доволен.

Арина, посещавшая танцевальный кружок, который вели в их клубе студентки Культурно-просветительного училища, научила его танцевать вальс. У Льва была прекрасная фигура, необыкновенная стать в танце! Всем девушкам хотелось с ним танцевать.
Но при первых же звуках вальса он бежал к сестре, боясь не успеть пригласить.
Ими любовались.
 
Лев всегда был добродушен и внимателен ко всем родственникам, но
просто обожал свою маму! Не было случая, чтобы он ей хотя бы "Уууу"
сказал на любое её слово.

Приходя вечером после танцев или кино, он тихонько заходил в спальню
родителей, укрывал спящую маму ещё одним одеялом: очень боялся, что ей
зябко.

К папе он относился с холодком: не мог простить ему, что МАМА его выбрала,
а он обращается с ней без признаков обожания. За это Лев - за глаза, конечно,- сначала величал отца гренАдером Фанагорийского полка, а потом, когда пришедшая в гости бабушка не выговорив (или переиначив?) спросила: "ГАРНАДЁР дома?" (у них с зятем шла глубоко скрытая война) стал его так и называть. Мама подключилась. И они, заговорщически, спрашивали друг друга, даже и без надобности, о Гарнадёре. И смеялись тихонько.
Арина и старшая сестра, папины любимицы, на это не велись, им и смешно не было: папу они обожали.

Идёт время. Жизнь налаживается. А у Галицыных давно всё хорошо: Константин Иванович работяга отменный - с семи лет он подружился с топором, который тогда ему вложил в руки его отец Иван Абрамович. (Надо же какое сочетание имён! Но оно подлинное!). И теперь Константин трудится всё светлое время суток - с рассветом на "шабашке, в положенное время в строй бригаде, а потом до темна снова на "шабашке". Вот они и дом возвели хороший, и во дворе не бывает тихо: мычание, хрюканье, блеяние, разноголосый птичий гомон оглашают округу, извещая о достатке и благополучии их хозяев. Но тёща Константина не жалует - его отец когда-то, Бог знает, как давно, работал на её семью - он был отменным мастером и изготавливал и ремонтировал ткацкие станы, а теперь, получается, дочь Дарьи за сыном работника(?!)...

Корову громадную, выхоленную, Мария встречает у ворот заранее - строгая животина не терпит невнимания к себе. Если подойдёт к запертым воротам, может и молоко не отдать в этот вечер...

И вот такое случилось. Мария со Львом бегом бегут домой: автобус, на котором они возвращались из райцентра, сильно задержался в дороге. Коровы вернулись из стада и от их Тамарки можно ждать всего, что угодно.

А Тамарка уже стоит перед закрытыми воротами. Сначала она нетерпеливо переминалась, мотала хвостом, потом глаза её стали наливаться кровью, она "набычилась", стала копытом рыть землю.

Мария со Львом прибежали, распахнули ворота и... корова пошла на Марию,
нагнув голову и выставив рога.

- Тамарааара, Тамааара! - ласково успокаивала её хозяйка, соседи видели это,
закричали - убегай, - но  Мария - то ли ноги не слушались, то ли надеялась усмирить питомицу,- чуть пятилась назад, белея лицом и сжимаясь в комочек.

И тут громадина сорвалась и бросилась на женщину, в ужасе зажмурившую
глаза. В это же мгновение, каким-то нечеловеческим прыжком на холку корове
взметнулся Лев. Он намертво вцепился в рога, прижавшись к её голове зарычал в ухо животному страшным звериным рыком... 

Животное метнулось в свою загородку. Лев соскочил со взбесившейся строптивицы и каким-то обычным движением, без признаков волнения, закрыл ворок.

С тех пор уже никто не называл его Лёвкой!
Обсуждая этот случай, соседи говорили, что вот так и рождаются байки об оборотнях - увидишь такое раз, век не забудешь! Не зря парня львом-то назвали: ЛЕВ он и есть!


Пришло время - забрили парню лоб. 
В армии Лев служил с охотой. Ему нравилось всё: и военно-патириотическая подготовка, и строевая. Служил связистом. Отменный музыкальный слух и обычное во всём прилежание скоро вывели его в ряд классных спецов морзянки.

Женитьба Льва... Тут мог произойти сбой, уж слишком всё неправильно начиналось. Однако, Бог  милостив. "Отслужил, как надо!" - точно, как в песне.
После армии он уехал в Северодонецк, где прекрасно устроился.

Старшая сестра Люба была очень озабочена тем, что брату уже двадцать пятый год пошёл, а он ещё не женат. Она активно принялась за дело, но что-то успехов в этом "предприятии" не наблюдалось.

Наступила годовщина смерти отца. Рано покинул он этот мир.
Сказалась тяжелейшая его боевая и трудовая жизнь. Помянули. Заполночь, всех проводив, расправившись с посудой, остатками еды, установкой мебели, уставшие, легли спать. В темноте Люба спросила:

- Лёвик! У тебя там девушка есть?

Лёвке хлопоты сестры давно поперёк горла.

- Люб, ну их к дьяволу (это его любимое и единственное ругательство), этих девушек,- отвечает он уже сонным голосом.

- Лёёвик! А у нас тут в селе, у тебя девушки нет? - Любу совершенно не смущает ругательство брата. Мама и Аришка изо всех сил сдерживаются, чтобы не рассмеяться.

- Нету. Проводил пару раз одну. Это не в счёт, - отвечает Лев. Он почти заснул и бдительность утратил напрочь.

Люба аж подскакивает на постели:
- Кто она? Расскажи! Я её знаю?

- Танюшка... Ефимова...

Люба валится на подушку:
- Да это же самая лучшая девчонка! Студентка! Красавица!.. - скороговоркой
проговаривает она. - Аришка! - тут же обращается она к сестре. - В шесть утра вы с Колей (муж Аришки) пойдёте домой к Тане. Договоритесь, что мы вечером придём свататься.

- Чегой-то мы с Колей пойдём? - сквозь смех, который уже разрывает смешливую
молодку, выдавливает из себя Аришка. Ей тем более смешно, что муж - служит
в милиции, уже в хорошем чине и звании, в форме приехал... пойдёт договариваться...
- Мы не пойдём! - уже без смеха говорит Аришка, незаметно подталкиваемая мужем.

- Хорошо, мы с Яшей пойдём. А вы останетесь, готовкой будете заниматься, не с пустыми же руками идти и не объедки для такого дела тащить.

Аргумент настолько веский, что ни Аришка, ни Коля не пикнули - готоооовить?!
Только не это!!!

Лёвка спит. Спи, дорогой! Твоя судьба решена. Если Аришка согласилась идти...
кончилась твоя холостяцкая жизнь!

Ровно в шесть Аришка с Колей вышли на улицу. Боже! Как же красиво!
Раннее Рождественское утро. (Отец умер на Рождество)
А сейчас почти темно, но красота природы тем могучей! Тем величественней!
Всё вокруг бело! Иней запушил всё вокруг так основательно, что и небо кажется в инее. Звёзды сквозь него мерцают, даже кажется подпрыгивают, приплясывают...

Снег под каждым шагом скрипит, звук разносится, ударяется о промёрзшие препятствия, возвращается и несётся мимо, где-то далеко замирая, становясь неслышным.

Аришка и Николай, забыв или не в силах думать о возложенной на них миссии,  идут не спеша, останавливаются полюбоваться на красоту и... целуются.

Как же это здорово: поцелуй с любимым на морозе, под низким великолепным шатром, с ощущением одних в целом мире! Во всей вселенной!

Подходят к... пункту назначения... Рань. В окнах редко, у кого огонёк.
Постояли у двери. Стой не стой - надо стучать.

Ну, как такое возможно? А ведь эта нелепость, несуразность сейчас происходит.
И Аришку вдруг покинула решимость, она сказала, что умрёт, а стучать не будет.    А Николая, наоборот, кураж посетил!
Что его так раззадорило? Поцелуи? Или необычность ситуации?
И он постучал.

Вышла мать Тани - тётя Лена. Увидев перед собой мужчину в форме милиционера, она явно испугалась, но, заметив Аришку, пригласила их в дом.
В доме всего две комнаты. Во второй - горенке - спит Таня. У неё началась
зимняя сессия и она готовилась к экзаменам дома.

Незваные-нежданные разместились на предложенные стулья.
"Речь повела" Аришка.

- Тёть Лен! Ты знаешь нашу семью... Всех нас знаешь и не в одном поколении...
Мы хорошие...

Наметилась пауза: Аришка не знает, что говорить дальше, а на помощь ей никто не спешит.
Вдруг, ничего не понимающая тётя Лена поспешила:

- Хорошие, хорошие! А что вы пришли-то так рано?  Что вас привело?
(Удивиться было чему: она жила далеко от дома семьи Аришки и друг у друга они бывали крайне редко).

- Мы пришли сказать, что наш Лёва намерен жениться на Тане, - как в воду бросилась Аришка.

Таня из своей комнаты мгновенно отреагировала:

- Как это - жениться? Мы с ним даже и не встречались никогда! Вместе со всеми
несколько раз прошли  из клуба, а потом два раза постояли у моего дома, посмеялись... он что-то весёлое рассказывал...

- Тань, ты лежи, не вставай. Мы тебя хорошо слышим - это Аришка заговорила опять.
Что попало говорит, но, чтобы не молчать. Честно сказать, она и не очень
помнит, какая она, эта Таня, сама сразу после школы уехала из села.- Таня, ты взрослая девушка. И поймёшь мои слова... (беспомощно оглядывается на мужа. Боится своей речи и своего молчания Аришка) Совсем не важно, о чём он с тобой говорил. Важно, что он нам о тебе говорил... Лев сказал, что чуть ли не с детства
мечтает о тебе, но не решался к тебе подойти...

- Это Лев-то не решался?! - снова голос Тани, - да он, что ни вечер,
меняет девчонок!

- Конечно, меняет! Зачем они ему постоянные, если это не ты?

Тётя Лена как-то неуверенно вступает в разговор:

- Таня учится. Правда на последнем курсе.

Легкотня это отразить,
даже более похоже на аргумент в пользу Лёвки.

- Пусть доучивается! А Лёвка содержать будет! Он же сейчас плазменной сваркой занимается, у немцев обучался. Ну, Тань, у тебя же глаза, сердце есть - разве они не говорят тебе, как Лев к тебе относится?

Образовалась пауза...

-Соглашаешься?- прерывает неловкость Аришка, глядя на занавешенную дверь в другую комнату.

- Не могу сказать определённо. Я его мало знаю и у меня при его имени ассоциации с  доном Жуаном... - это удар под дых. Но Аришка уже обрела свою обычную уверенность.

- Таня, ты повторяешься. Мы уже знаем, почему он ни с одной не задерживается... Ну, что ж. Мы уходим. Возвращаться нам будет стыдно: половина улицы нас провожала. Вторая половина подтянется, чтобы первыми узнать о результате. Переживают за нас. А может кому и весело станет, что нам тыкву вынесли...

От такого вранья Николай заморгал часто-часто и почти спиной к присутствующим повернулся.

Аришка решительно встаёт.

Таня, услышав движение, звуки отодвигаемых стульев, поспешно говорит:

- Да я же не отказываю! Я в недоумении!..

Всё! Крепость пала!

- Тёть Лен, мы сегодня вечером придём к Вам. Шесть человек будет с женихом -
закрепляет успех Аришка.

- Да надо же подготовиться: кормить-поить... робко лепечет бедолага-мать...

- Картошки поджарь на большой сковородке, остальное мы принесём, -
уже командует "сватья".

На улице Николай крутит головой, приговаривая: ну, ты... ну, ты..! И не думал, что ты такая!

Как там Лёвку "обрабатывали" в это время - Аришка и не спрашивала. Вернулись, а он уже готовенький, на всё согласный.

Наверное, без мамы не обошлось. Сказала она ему, небось, так тихонько:
- Сынок, пора жениться. Было у тебя самого время найти невесту - не нашёл.
Сестра тебе помочь хочет. Не отказывайся.
А он и в этом случае маме "ууу" не сказал...

Помолвка прошла на высшем уровне! А тётя Лена призналась за столом, что самогонка у неё заквашена. Как увидела милиционера - всё внутри у неё оборвалось... И уж она вообще ничего говорить не могла, на всё согласна стала!
Зажили молодые на славу! Обосновались на Тульщине, куда направили по распределению Татьяну. От Лёвки только и слышно: Танюшка да Танюшка!
Двоих сыновей родили, вырастили, выучили, поженили. Уже и внуки у них - всё честь по чести.

 Хорошо живут Таня со Львом. Лев всю жизнь трезвенником остаётся, даже курить бросил. Но годы берут своё: Танюшку то давление, то щитовидка донимают.

А Лев Константинович, как и всегда, балагур, смешлив. С сыновьями-мальчишками возится, женЕ во всём помогает... Дачу обустроил - загляденье! И всё с настроением, с песней.

И как-то, почти вдруг переменился - просто другим человеком стал. В работе неутомим, но настроение у него от благодушия до бешенства меняется без промежутка. Таня и говорит ему:

-Лёв, давай походим по врачам, обследуем тебя. Ты же сам замечаешь, что иногда не можешь себя в руках держать. Может, тебе работать поменьше надо: пенсия хорошая, сыновья поднялись... а ты таксуешь в Москве. Я боюсь за тебя.

- Да, пойдём. Не успеваю заметить, как с катушек слетаю.
Это не дело.

Прошёл обследование и щитовидку проверил - одна половина в узлах, вторая увеличена. И всё не операбельно.

- Это я от тебя щитовидкой заразился! - в сердцах сказал он женЕ.
И тут же хохочет - такое сморозил!

И решили они с женой, что Лев дня на три-четыре уедет на свою родину, там он посвятит всё время своей любимой рыбалке. Один будет на речке, в тишине, благодати. Целыми днями... Лучшего отдыха и придумать невозможно. Успокоится,  в
 в себя придёт в родных местах. А апрель - самое время для ловли плотвы. Скучать не даст, косяком прёт!

Собрался основательно: он же любитель со стажем! С детства  любит рыбачить.

Дорога занимает около десяти часов. Едет, поёт! Всё перепел, уже и "Соколовский
хор у яра" с чувством пропел. Он его бабушке Дарье всегда пел под гитару -
папа выучил мастерски играть. Ой, да и не перечислишь, что пел. И с дисков слушал.
- И что раньше не приходило в голову одному поехать, насладиться?! - думал он то и дело.

Приехал к брату жены. Его там любят, с радостью встречают всегда: он хоть и шумный, но такой весёлый, добродушный, со всеми общий язык у него, все
хохочут... и это настроение какое-то стабильное. Всё отлично! Просто класс!
Рано утром он уже на берегу родной тихой Берёзовки. Накачал резиновую лодку, сложил в неё всё необходимое, и просто нужное. Еды для себя положил, чтобы из-за этого не возвращаться к машине.

Ну, всё. Гребёт потихонечку вверх по течению. Все места родные, знакомые. Вот
проплыл Золотые ворота, Царские ворота, на подходе Святые ворота... Так называются извивы реки. Тут можно остановиться: редко кто заплывает в эти места - почти пять километров от села. Робинзонада!

Подкормил рыбку с любовью, с душой, со всеми присловьями, какие знал и какие на ходу придумал. Солнышко! Ой, какое солнце! Нигде оно так не светит, как здесь,
в райских родных местах!

Разложил удочки. Благодать! Но, как дышится! Какие звуки из векового леса, который с обеих сторон обступает берега!

Поклёвочка, что надо! Вот и первая рыбка! Хороша! Не удержался, поцеловал её, родимую! Клюёт, ещё одна на крючок основательно села!.. Радость! Восторг! И не видит счастливый рыбак, что за спиной у него творится! А за спиной в полнеба надвинулась туча!

Дождь капнул несколькими неимоверной величины каплями и сразу обвалился ливнем! Побросал Лев удочки в лодку и на вёсла... Гребёт, наваливается, а дождь и не думает униматься. Льёт и льёт! Да такой холодный! И деться от него некуда!

Всему бывает конец. Пришёл конец и этому затяжному дождю. Они одновременно остановились: рыбак у берега, а дождь последней каплей шлёпнув Льва, промокшего до последней ниточки, по носу...

Лодка более половины водой налилась. Ещё бы, ливень и такой продолжительный!
Плавает в ней и прикормка, и наживка, и еда рыбака... Кое как выволок Лев лодку, через край поплескал, освободился от размокшей кашицы.

Кинул надутую лодку на багажник, остальное в машину и - скорее отсюда выезжать надо: хоть и отлогая, но очень длинная гора, пока она окончательно не размокла, тогда уж и неизвестно, сколько здесь проторчишь.

Выскочил! И непонятно, что помогло: лошадиные силы движка или сила отборного "красноречия", которое цензурой не приветствуется и печатным не считается.

Едет. Трясёт всего от холода до последней жилочки, до последней клеточки.
Надо бы сказать: зуб на зуб, но в его положении - челюсть на челюсть не попадает!

Проехал несколько промежутков между улицами. Нигде ни души... Да он на это и внимания не обращает. Подъезжает к продмагу. Их в селе всего несколько. А село большое, поэтому народу тут всегда изобилие. Вырулил он на местечко повыше, прямо перед окнами  магазина, и от входа в него метрах в пяти. Открывает дверцу, выходит, стаскивает лодку с багажника. Открыл вентиль, чтобы воздух сходил, а сам раздеваться стал, лихорадочно. Руки дрожат, сам дрожит. Никак мокрое стащить с себя не может. Бросил раздеваться, стал лодкой заниматься... нет, надо мокрое снять... каждое решение он озвучивал диким, во весь голос ором.

Стал снова раздеваться. Люди проходят: кто обежать норовит, кто мимо поскорее шмыгнуть.
Наконец, Лев разделся до трусов. Влез в машину, вещи свои сухие достал. Натягивает их, а они прилипают, тянутся, не поддаются.

Бедняга чуть не плачет... А к окнам магазина продавцы и покупатели прилипли.
Сроду такого не видели.
От долгого сидения согнувшись и усилий спину у бедолаги заломило так, что хоть вой. Выбрался он из машины, выпрямился кое-как, руками поясницу подпирает, спину выгибает и орёт, что в голову приходит. А сам в футболке и трусах...

Эта процедура долго продолжалась. Наконец, Лев переоделся, переобулся,
не заходя в магазин, уехал.

Примчался он к родственникам, сказал, что поехал домой и - за руль!..

Ночью позвонил в свою квартиру. Жена обомлела: что ещё не так?

Он стал, как это и всегда уже бывает, своей Танюшке пересказывать приключение.

- А что, нельзя было переодеться где-нибудь в укромном месте?
Хоть под любым кустом? - спрашивает жена.

- Да почему? Я мог и там, и там переодеться... - перечисляет Лев
знакомые им обоим места, уже попивая, приготовленный женой чай.

- Ну, вот, а что ж ты им стриптиз-то устраивал? - спрашивает, жена улыбаясь.

- А кто его знает! И что я к магазину попёрся переодеваться... А стриптиз удалсяяяя: настоящий, долгий! Разнообразный!

В магазине гоготали, глядя на меня, аж стёкла дребезжали! И на улице все, кто подальше отбегал от меня голого - гоготали, как бешеные!

А я психоваал! Ох, как психоваал! Вот это отдохнууул!
И захохотал оглушительно.

- Спать! - приказала жена.

- Иду, Танюшка, иду.

Лег Лев и говорит Татьяне:

- Всю дорогу ехал и думал: что это я так распустился?
На тебя, на пассажиров, а уж на внуков - Боже упаси, голос повысить.
А тут, как бесноватый, какой. Стыдно было и сейчас не прошло...

С тех пор и без лекарств успокоился, остепенился. Вот как стриптиз-то иногда действует.