Возвращение. Часть 7. Глава 7

   Обживаюсь потихоньку на новом месте, привыкаю к людям и к городу, расположенному на высоких холмах. Бесконечно подниматься по крутым улочкам вверх и спускаться вниз, навещая больных, отпевая умерших, мне помогает Бран Бозек, часто и подолгу ожидающий меня у ворот со своей престарелой лошадкой. Мы нашли ему добротную, тёплую обувь, надёжный плащ от ветра и дождя, и современную шляпу, с которой не стыдно выйти в люди. Одежда не новая, но ещё послужит: качественная и в хорошей сохранности.
   Бран стал для меня не просто наёмным извозчиком, а человеком, через которого я узнаю о местных традициях, о жизни людей, об их судьбах. Он любит поговорить и этим скрашивает мой досуг, а мне, в свою очередь, приятно позаботиться о нём, разделить с ним трапезу, дать добрый совет.

   В феврале получил от Даниеля скорбную весть о кончине нашего любимого отца Марка. Он пишет, что смерть учителя была тихой и мирной: "Усоп без мук и страданий, представ пред Господом подготовленным и умиротворённым..."
   Я знал о том, что старец слаб и тяжело болен, но всё же эта весть глубоко потрясла меня, и начался новый кризис чахотки, из которого пришлось долго выкарабкиваться. Лишь с приходом весны почувствовал облегчение. Вновь запели птицы, зацвели сады, и здоровье моё улучшилось.

   Лето пролетело, как всегда, чересчур быстро, а за ним нагрянула дождливая осень. Получив однажды щедрое вознаграждение от местного богача за соборование его тяжелобольной дочери, после которого она неожиданно исцелилась, я купил Брану коляску, и нам удалось за недорого приобрести у знакомого фермера лошадь по имени Даная. Наш возничий начал работать на себя самого. По воскресеньям он посещает церковные службы, возможно из чувства благодарности ко мне, но хочется верить, что не только по этой причине, но и наше общение, разговоры дали свои благие плоды...
   Когда я нуждаюсь в его услугах, Бран по-прежнему рад мне помочь, и это приятно, ведь теперь я катаюсь бесплатно. Благосостояние моего друга улучшилось, и он стал привлекать многих девушек. Только выбрать из них одну-единственную, никак не удаётся. Ему нравятся все и сразу, и тут уж я не помощник...

   Чего греха таить, часто ловлю на себе задумчивые, мечтательные женские взгляды.  Стараюсь не замечать, не думать об этом, настраиваться на духовное. Прихожане -  доверенные мне Господом Богом души. Будь то старик или ребёнок, мужчина или женщина, здоровый или больной, праведный или грешник - всех я должен принимать одинаково терпеливо, с милосердием и добротою.
   Несмотря на то, что все мы такие разные, во время богослужения происходит чудо, объединяющее нас. И в глазах, обращённых ко мне, я вижу Его любовь. Церковь -  живой организм, он дышит в едином порыве, пропитан единой энергией, связан одним духом. Трудно подобрать слова, чтобы описать это чувство - единение всего живого и сущего в благословении Небес.
   Это мой дом. Моё призвание. Нет и не могло быть другого выбора в моей жизни...

-  Отец Эдуард, к Вам пришли, - домоправительница Ренеа больше не сердится на своего подопечного, она поняла, что это пустая трата сил и нервов. Теперешний уклад в корне отличается от установленного здесь предшественником. Нет, в отсутствии чистоты и порядка нас не упрекнёшь, в чём-то я даже совершенный педант, но моя жизнь мне не принадлежит, и с этим приходится мириться: всегда иметь запас продуктов, готовить с расчётом того, что в нашу дверь постучится очередной нуждающийся, которого нужно принять и накормить... Отказывать я никому не могу, хотя иногда приходится туго.
 
   На пороге показалась молодая женщина с распухшим от слёз лицом. Оставшись со мной наедине, она внезапно упала на колени и, рыдая, начала причитать, что ей некуда больше идти.
-  Ради Бога, встаньте! Встаньте, дитя! - я помог ей подняться. - Садитесь и успокойтесь.
   Налив из графина в стакан родниковой воды, что привозит мне один добрый прихожанин в больших дубовых бочках, я предложил ей попить. Дрожащими руками она утолила жажду и перевела с трудом дыханье.
-  А теперь спокойно поведайте мне о своей беде.
-  Святой отец, меня выгнали из дома. Родные отреклись от меня!.. - она пыталась сдержаться, но слёзы текли рекою.
-  Этому есть причина? - я старался помочь ей найти слова и силы, чтобы их произнести. - Всё, что Вы скажете здесь, останется в тайне, как на исповеди, обещаю Вам.
-  Я беременна, но человек, сотворивший это со мной, не может ответить за свой поступок, так как он уже женат и известен в нашем городе. Господи! Что же мне теперь делать? Я уже ходила на мост, но меня заметили и прогнали оттуда жандармы...
-  Зачем Вам мост? - я даже не сразу сообразил, о чём она...
-  Чтобы окончить с этой жизнью, избавить родных от позора.
-  Боже упаси! При чём здесь мост?! Дитя моё, Вы хотели грех покрыть ещё бОльшим? А о ребёнке подумали? Он-то в чём виноват? Вы задумали лишить его Богом данной жизни!? Да ещё и таким ужасным образом.
   Она посмотрела на меня взглядом полным отчаяния, рукой обхватила свой чуть заметный животик:
-  Теперь ни мне, ни ему жизни не будет.
-  Всё можно исправить и преодолеть, пока мы живы! Смерть - вот, чего уже не изменишь! Вы думаете, ТАМ вам будет лучше?
-  Хуже уже быть не может!
-  Как же Вы ошибаетесь... - я взял её холодные ладони в свои и стал их согревать. - Всё наладится. Вот увидите, мы найдём выход, самым наилучшим образом для Вас и малыша. А сейчас постарайтесь успокоиться, дрожите, как веточка на ветру. Сейчас я принесу Вам травяной чай, наша домоправительница прекрасно его готовит. Посидите, погрейтесь и постарайтесь больше не плакать! Это вредно для ребёнка. Сегодня Вы переночуете в этом доме, а завтра мы поищем Вам убежище...

   Я вышел из комнаты, прикрыв за собою дверь. Тревожно было на душе, страх, что девушка убежит, и что-нибудь сотворит с собой, заставлял меня всё время оглядываться назад. Но в комнате было тихо, не слышно шагов.
-  Ренеа, уважаемая, не составит ли Вам труда... - я не успел договорить.
-  Приготовить бродяжке ужин? - грубовато отозвалась она.
-  Не называйте так нашу гостью, - тихо, но твёрдо предупредил я. - Ей нужна комната, а с ужином я справлюсь сам.
-  Ещё чего не хватало, чтобы пресвитер тарелками стучал! Идите, Ваше преподобие, я свою работу знаю. В конце концов мне деньги платят, чтобы Вам жилось спокойно. Но подумайте, - она перешла на шёпот, - что скажут люди!.. Простите, я всё слышала, она слишком громко рыдает. Вы собрались приютить блудницу, спутавшуюся с женатым человеком!
-  Если я позволю ей сейчас уйти, она что-нибудь сотворит с собой. Что для Вас дороже: две человеческих жизни или людская молва? - тихо, но твёрдо ответил я. - Постелите ей в гостевой, а завтра я что-нибудь придумаю.
-  Погубит Вас Ваша доброта, отец Эдуард!
-  Пусть будет так, если Богу угодно...

   Девушка сидела у огня, согревая ладони. Слёзы высохли, но в глазах всё ещё таилось отчаяние. Я сел рядом, пододвинув к ней стул.
-  Ради Бога, расскажите мне всё, как есть, иногда от этого становится легче.
   Она молчала ещё какое-то время, опустив глаза, словно решая, с чего ей начать.
-  Я работала на табачной фабрике, Гаэль Лё Дюк, мой начальник... С первого же рабочего дня он оказывал мне знаки внимания, но так, чтобы никто не знал об этом. Постепенно его ухаживания становились всё более настойчивыми, даже некоторые девушки из нашего цеха начали замечать их. Гаэль - красивый мужчина, хорошо обеспеченный, обаятельный и имеет родственные связи с самим директором...
-  Вы знали, что он женат?
-  Да, - лицо молодой женщины зарделось, - знала. Но надеялась, что он возьмёт меня на содержание, мне бы и этого хватило, лишь бы быть рядом с ним. Мы ведь так любили друг друга!
-  Но он этого не сделал?
-  Он вышвырнул меня как безродную собаку, узнав о беременности, и пригрозил, что если кто узнает о нём, не сносить головы ни мне, ни моим родным. Ведь три брата и отец, все на фабрике служат, ему уволить нас ничего не стоит, желающих устроиться на работу много больше...
-  Негодяй! - я возмутился до глубины души, вспоминая этого человека на воскресных службах рядом со своей расфуфыренной женой, что всегда так свысока, надменно смотрит на окружающих.
   "Достойная друг друга пара. Ну, попадись мне он ещё раз в исповедальне!" - человеческий голос возобладал во мне над священником.
-  Если мои близкие потеряют работу, мы все пойдём по миру.
-  Поэтому ты ничего не сказала родителям?
-  Я молчала, пока живот не начал расти. Первой заметила мать, она рассказала отцу, а братья меня чуть не забили. Теперь я для них больше не существую. У меня нет работы, нет дома, нет семьи! - она вновь разрыдалась.
   В этот момент с подносом в руках появилась Ренеа. С тяжёлым вздохом она покачала головой, но, к счастью, промолчала.
-  Кушать подано! 
   Разогретая запеканка с беконом, помидорами и свекольным салатом, травяной чай с мелиссой источали аппетитный аромат.
   Девушка была голодна. Я оставил её спокойно поужинать, а сам отошёл к окну и, глядя на проезжающие мимо экипажи, думал о жизни, о судьбе несчастной Нолюэн, о том, какие шаги предпринять, чтобы помочь ей. Потом мы долго разговаривали и лишь когда я увидел усталость в глазах беременной женщины, проводил её до комнаты и посоветовал отдохнуть, как следует.
 
   Мне в эту ночь не спалось. Жизненная трагедия, разыгравшаяся на моих глазах, не давала покоя. Я молился, просил Господа помочь найти правильное решение, подсказать что предпринять, но ничего не приходило на ум, пока, наконец-то, глубокий сон не закрыл мои тяжёлые веки.
   Снился дом. Я снова маленький и неуверенный в себе ребёнок. Мамина тяжёлая рука отвесила очередной подзатыльник. Сёстры посмеиваются надо мной, и я жду, очень жду, когда случится чудо, и придёт она, моя спасительница, и тогда снова захочется жить...
   Мерлен, мне всегда будет не хватать твоей чистой, святой любви!
   Ожидание, горькое и сладостное одновременно. И только одна мысль: "Всё будет хорошо!" - надеждой согревает мне душу. Нужно немного подождать, потерпеть, и всё обязательно наладится...

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/14/901