Океан внутри... Глава 11

К середине февраля погода начала уставать и время от времени давала выходной ветрам, снегу и гололёду. В такие дни было здорово прогуляться после пар, и братья с удовольствием наматывали километры по городу. Хотелось побывать везде, испробовать всё, и Боря с отчаянным старанием придумывал развлечения для них с Лёшкой. До этого они успели уже и в зал игровых автоматов сходить, где оторвались по полной, расстреливая друг друга из «лазерных ружей» или размахивая руками в подобии боксёрских перчаток перед виртуальными противниками; и на лыжню встать, взяв напрокат две пары инвентаря и преодолев одними из первых трассу для престарелых любителей зимних видов спорта. Борька потом долго ржал над тем, что их по ошибке запихнули в группу «Здоровье» для тех, кому за… много лет. Но всё же само приключение и возможность проехаться по лыжне вдвоём по заснеженному лесу были для братьев самым главным.

В один из дней Лёшка прибежал домой с двумя пригласительными на открытие демократичного бильярдного зала для простых смертных, располагающегося в торговом центре. Естественно, братья во всеоружии пошли туда, для того чтобы с пафосом покатать шары, но большее время игры они снова проржали, так как смогли попасть в лузу, лишь толкнув сам шар, а не биток. О дуплете или абриколе и мечтать нечего было. Как оказалось, теории, вычитанной в инете, или картинки, наблюдаемой по телеку, недостаточно, чтобы возомнить себя великими бильярдистами, но собственная манера игры и способы катания шаров у братьев были на высшем уровне: народ, наблюдающий за этим цирком, остался удовлетворён. И благодаря этому парни выиграли небольшую часть призового фонда как самая весёлая пара, и им презентовали в качестве награды две порции бесплатного колумбийского кофе, сваренные в кафе торгового центра. Так что тот вечер прошёл вполне весело. 

Иногда Борька и Лёха позволяли себе смыться с учёбы, чтобы оказаться дома пораньше, пока родители не вернулись с работы. Эти часы они проводили с толком и расстановкой, вернее – без толка и с довольно своеобразной расстановкой, преимущественно горизонтально и вполне азартно. Обоих заводила возможность побыть наедине и насладиться таким необычным и удивительно сильным влечением. Парни совершенно не думали - хорошо ли это и как далеко можно зайти. Это первое время Боря напрягался по поводу их отношений, сжирая себя своими сомнениями. Через неделю он уже легко соглашался со своими доводами, постоянно циркулирующими в голове, мол – что естественно, то не безобразно. Лёха для него стал  не просто родным и дорогим человеком, а важным и очень ценным. И если бы Борька верил в существование любви между парнями, то мог бы даже сознаться, что влюблён в брата по-настоящему. Но он продолжал сомневаться, что такие чувства являются реальными в мире мужчин, поэтому убеждал себя, что это страсть, привязанность к родному человеку и… братская любовь. Именно такие чувства, скорее всего, были и у Лёшки к нему. Ведь они уж почти восемнадцать лет знают друг друга! А влюбились только сейчас? Нет, так не бывает, это зашкалившая за рамки допустимого братская любовь. Точка. Другого объяснения Боря найти не мог.

Родители не могли им нарадоваться. Сыновья очень сдружились и ходили друг за дружкой. Даже по дому помогали с каким-то детским воодушевлением. Мама так вообще пребывала в полнейшем восторге.

- Мальчики, как же я рада! Вы такие у меня молодцы, - всплеснув ладонями и прижав их к груди, она часто замирала, любуясь сыновьями.

- Мам, ну, чего ты? Будто мы Нобелевские лауреаты какие-то, - отмахивался Лёшка.

- Ну, правда, мы дети как дети, хоть и взрослые уже, - поддерживал брата Борька. – И вообще-то это вы с отцом виноваты!

- Боренька, что ты такое говоришь? – ужасалась женщина. – В чём мы виноваты?!

- В том, что мы такие хорошие! – выдавал Боря, и все вместе начинали смеяться.

- Вы у меня лучшие, и порою мне кажется, что простила бы вам всё на свете, даже если бы вы… тьфу-тьфу-тьфу… сделали что-то ужасное, - с довольно серьёзным лицом выдавала женщина.

- Ну, мы вроде не собирались… - начинал дурачиться Борька. – Но, раз такое дело, можем попробовать!

Естественно, мать ужасалась, начинала  изображать грозность, и тут же братья получали от неё лёгкие хлопки кухонным полотенцем за такие глупости, но уже через пару секунд она снова обнимала своих драгоценных детей, и каждый из троих признавался, что любит их всех, ведь они семья.

Приближалась непонятно отчего настолько популярная дата -  четырнадцатое февраля, праздник всех влюбленных. Но, странное дело,  в Японии в этот день был праздник голых мужчин, в США — День презерватива, в Германии  вообще — День психически больных. Но в их стране все молодые и не очень люди с размахом и трепетом отмечали  День Святого Валентина.

Накануне, когда все студенты как полоумные бегали с заготовками «неожиданных сюрпризов» в виде мишек-заек-сердечек, братья отбывали учебную повинность. Лёха на занятиях отсутствовал уже вторую пару - мозгами, а тело покорно изображало присутствие. Голос лектора журчал предвестником весенних ручейков, а в голове снова и снова всплывало, как он вчера вечером смотрел вместе с братом старый фильм по ноутбуку, лёжа затылком на его животе. И фильм не запомнился как-то, хотя говорят - хороший, классика. А потом они улеглись вместе спать, точнее - Лёшка забрался в постель к брату, и они ещё долго ласкались, пока Бориска не выгнал младшего под страхом немедленного жёсткого изнасилования. Лёшка вздохнул - вот уж точно, только обещает. Какая трагикомедия: жить вместе и не иметь возможности уединиться, а всё потому что и парни домой с учёбы, и родители приходили практически в одно время.

Вполголоса слушая материал, Лёшка достал мобильный и, опустив его себе на колени, набрал сообщение: «Я тебя ненавижу!!! Ты опять сбежал утром!!! Без утреннего секса, как ты мог?!» - и, ухмыляясь, нажал кнопку «отправить».

Этот братский крик души застал Борю во время перемены, когда они переходили из одного корпуса универа в другой. Телефон завибрировал в кармане джинсов, и парень на ходу полез рукой за ним. Когда же он раскрыл жёлтый конверт и прочёл, то невольно выругался вслух.

- Что? Баланс на счету нулевой? – поинтересовался Генка Воробьёв, притормозив и оглянувшись на товарища.

- Да нет, как раз пополнили, - хмыкнул Боря и тут же, удерживая телефон в руке и набирая большим пальцем символы, накатал ответ братишке: «Маленькая сволочь! Это с кем у тебя секс по утрам, когда я ухожу? Ненавидь дальше!» и вереницу смайлов с языком.

- Бориска, как же тебя легко порадовать. Пополнили счёт, и ты расцвёл! Прям майская роза, - заметил одногруппник.

- Птица, не обольщайся, от тебя потребуется сумма намного больше, чтобы я хотя бы улыбнулся, - кинул Боря и отправил смс-ку.

Его ответное сообщение вызвало у Лёхи желание закатить умильно глаза. Вспомнилось, как Борька пытался уцепиться за «платоническую любовь», пока однажды Лёшка не разъяснил ему суть такой любви расхожей шуткой, что это «когда любишь ты, а трахает Платон». Под влиянием этого воспоминания Лёшка набрал: «Хотелось бы - с тобой! А так - с Платоном!» Нажав отправление, он попытался стереть улыбку с губ и изобразить заинтересованное внимание. Ах, чёрт, как же приятно получить от него эту «маленькая сволочь»! Да всё от него приятно, чего уж там…

- Прошу напомнить тем, кто пренебрегает занятиями, что им придётся отрабатывать каждый пропуск! - голос лектора неожиданно приобрёл металлические нотки и нажим, так что Лёшка автоматически перевёл для себя эту фразу и также на автомате кивнул, что понял. И тут же вскинул брови от пришедшего в голову простого и очевидного решения проблемы места и времени. Вот же он заучка, да и братец тоже хорош, такую очевидную возможность упускают…

Когда очередное сообщение пиликнуло на мобильном Бори, он хмыкнул. Лёха вёл себя так развязано, что у парня даже кулаки зачесались, чтобы наподдать этому наглецу хотя бы легонько и по мягкому месту. Но всё же вся эта переписка была очень милой, будто они игрались, а не всерьёз высказывали свои мысли. Именно поэтому Боря набрал: «Кто-то явно нарывается! Я ведь могу и не сдержаться… Хм, по-моему, кто-то УЖЕ нарвался и должен молить о пощаде! Браво!!! Провокация удалась». Перечитывать не хотелось, потому что тогда бы он всё стёр, поэтому Боря мигом нажал кнопку и прижал мобильник к губам, растянув их в глуповатой улыбке.

Когда пришло новое сообщение, Лёшка открыл его сразу, потому как телефон из рук так  и не выпустил. Начал читать и почувствовал, что краснеет. Воровато оглянувшись, наткнулся на заинтересованный косяк Кирилла, но приятель ничего не сказал, только усмехнулся и с деланым равнодушием откинулся на спинку стула. Лёха помаялся ещё немного, но не дочитать было выше его сил - и он опять уткнулся в экран. Уже откровенно улыбнувшись на заявление, что «провокация удалась», он тут же начал набирать ответ: «Тогда встречаемся через полчаса дома! И до пяти вечера я готов молить о пощаде. Со стонами. Вскриками. Покорно. Податливо. И только попробуй не прийти!!!»

Отвечал Боря уже по дороге к остановке. Как только он прочёл «приглашение-угрозу», моментально сменил маршрут и на удивлённые крики Воробьёва лишь отмахнулся рукой. Второй рукой он уже набирал ответ. Там было всего три буквы: «ЕДУ».

К дому он подходил воодушевлённым и немного сомневающимся. Всего пара недель, как они с Лёхой обнаружили в себе эту взаимность, а Борька уже становился зависимым. Его тянуло к брату, и от этого было немного не по себе.

Поднявшись на этаж, Боря позвонил в дверь. Ему хотелось, чтобы Лёшка его встретил, причём встретил так, как хотелось обоим, так, как они не могли позволить себе это делать в обычные дни в пусть незримом, но присутствии родителей дома. Он нажал на кнопку звонка, а  сам облокотился о косяк. Скрестив ноги и поставив одну на носок перед другой, он изобразил на лице безмятежность и похоть. Лёшке это должно было понравиться!

Лёха действительно уже был дома. Из глубины квартиры простучали дробно босые пятки, и дверь, щелкнув замком, плавно открылась. Лёшка, казалось, ел глазами своего брата - Борька был неотразим в тот момент, таким младший старшего никогда не видел - точнее, никогда не видел его таким для себя. Чтобы всё это дерзкое и роскошное великолепие юности было направлено на него в попытке завладеть! Вобрав в себя взглядом этого преступно-желанного, незнакомо-родного Борьку от небрежно-изящной позы ног до подрагивающих в улыбке губ, Лёшка схватил его за плечи и втянул в дневной полумрак коридора, чтобы сцепиться в отчаянном, сладком, пугающе-страстном поцелуе. На этот раз никто никого не оговаривал, не пытался притормозить или осторожничать. Они почти не разговаривали, только один раз, когда Борька всё же притормозил из опасения причинить излишней резвостью боль, Лёха хрипло выдохнул:
- До дна!

- Что?

- Всё! Пить, падать, брать и отдаваться. Хочу - до дна!

Это было какое-то маленькое сумасшествие. Словно в последний раз. Они жадно сминали друг друга и временами причиняли боль, но от этого только всё больше вспыхивали. Боря моментами был очень нежен и пробовал сдержать свой пыл, в глазах проступала забота, а движения становились ласковыми, но как только он видел, как у Лёхи начинают трепетать ноздри, а во взгляде проглядывает нетерпение, он плевал на свою деликатность и снова отдавался животным инстинктам.

Несмотря на то, что дома они были совершенно одни, давать волю голосу не решались, поэтому вся истерия выплёскивалась сдавленным шепотом или редкими крепкими словцами вперемешку с их именами. Лёшка был удивительным: жадно пылким и смиренно трогательным одновременно. В голове у Бори вертелся вопрос – он точно никогда и ни с кем? Он совершенно девственник? Вот совсем-совсем? Откуда в брате столько раскрепощённости и желания? В голове же Лёши не было ни единого вопроса, только лишь мысль – он  мой! Думать о том, что брат когда-то встречался с девчонками, их целовал и даже чем-то занимался в постели – он давно перестал. Почему-то Лёша был уверен, что и Борька всё это забыл. Может, не раз и навсегда, но, по крайней мере, в этот отрезок времени. А на будущее он и не загадывал, очень уж привык жить днём сегодняшним, а сегодня они вместе! Большего счастья грех было желать. Лишь бы продлилось оно как можно дольше.

Праздновать Валентинов день (и заодно день сумасшедших голых мужчин в одних презервативах) они собирались со всей компанией на даче Серого. Причём, дабы не разменивать праздник на банальную пьянку, журналисты скреативили и решили организовать вечеринку в стиле боди-арт – что подходило под все праздники сразу! И, разумеется, снять всё это на камеру и сделать репортаж. Благо, та самая новенькая девчонка, недавно появившаяся в компании, была в этой области на уровне профи – собственно, она идею и подкинула.

Когда в жарко протопленном с утра доме основной контингент оказался в сборе и решил, что веселье пора начинать, новенькая (точнее – Нова, как прозвали её то ли девчонки, то ли она сама) кинула задорный клич:

- Ну, что, парни, кто самый смелый? Кого первого начнём разрисовывать?

Самым смелым и самым шустрым оказался Вовик – во-первых, он был неравнодушен к теме украшения собственного тела, а во-вторых – к самой художнице. Раздеваться решили до плавок, поначалу Вовка заявил, что и их готов снять, но потом как-то замялся и с темы срулил. Сеанс превращения хомо сапиенс вульгарис в арт-объект проводился в самой светлой, но небольшой комнате на втором этаже, в центре которой стоял низенький, широкий столик, заставленный красками. Любопытных попросили удалиться, остались только те, кто хотел себя попробовать либо в качестве художника, либо в качестве модели. На приватности процесса настояли модели-девушки, не пожелавшие раньше времени показываться топлесс на публике.

Лёшка и Борька тоже были среди любопытствующих. И как только зрителей попросили «на выход», Лёха тут же заявил, что желает поучаствовать.

- Борька, давай я тебя попробую разрисовать! Не получится – смоем! Дашься? – и младший игриво подмигнул. Борька попытался было перевести всё в шутку и отказаться, но Лёха так упрашивал, что старший, в конце концов, сдался – раз уж так хочется братику…

Творческий процесс освободил их от хлопот по организации застолья и прочей кутерьмы, да и вообще оказался достаточно забавным: все были на подъёме и от богемной обстановки, и от самого процесса. То и дело слышался смех, хохмы сыпались, словно горох из прорванного мешка, девчонки хихикали и взвизгивали от щекотки, да и парни зачастую тоже. Комментировали удачи и ошибки, у кого-то получалось очень даже неплохо, кому-то Нова помогала.

Лёшка с великим вдохновением колдовал над братом. Больше всего ему нравилось водить по нему кистью, иногда – просто пальцами, вымазанными в краске, слышать тихие угрозы с намёком на неизбежную расправу ночью и при этом сохранять невозмутимую физиономию, выдавая себя лишь подрагивающими в сдерживаемой улыбке углами рта.

- Что за хрень, Лёха?! Что ты вообще пытаешься изобразить?

- Да какая разница?! Как тебя ни намажь – ты у меня всё равно почти Аполлон!

- Мазила! Не подлизывайся, не поможет! И знаешь, что?! Я тебя потом тоже разрисую!!!

- О, неееет!

- О, даааа!!!

В конце концов, Борька действительно раздел двойняху и вымазал его красками в ответ, превратив в ходячую радугу с головы до пят. Сам Боря был покрыт какими-то завитушками и вензелями, так что оба брата вид имели весьма колоритный.

Когда сеанс росписи по телу подошёл к концу – солнце уже зашло, по дому разносились ароматы жареного мяса, острых специй и свежей зелени, возбуждающие дикий аппетит; музыкальная установка глушила тугой волной хитов, и сквозь бухающие басы доносилось звяканье посуды и бутылок. Хотелось уже окунуться в веселье с головой, вывалиться в общий зал и устроить шоу в новом, столь необычном виде – проще говоря, побеситься под музыку.

Лёшка к тому времени жутко оголодал, но спуститься вниз, в толпу, пока краска не подсохла, было нельзя. Зато Борис мог уже передвигаться вполне смело.

- Жрааать хочууу! – подвывал Лёха, втягивая носом прилетающие снизу ароматы.

- Ладно, сиди сохни, - сжалился старший. – А я сейчас раздобуду чего пожевать! – и тут же смотался.

Кто-то из свежепокрашенных моделей залез на пружинный матрас, лежавший прямо на полу и начал прыгать на нём, как на батуте. Лёшка решил, что это отличная идея, так скорее можно высохнуть, и пристроился рядом.

- Привет! – улыбнулась модель. - Прикольно тебя разрисовали!

- Привет! – отозвался Лёшка с такой же дурацки-довольной улыбкой. - А тебя-то как здорово! Ты типа леопард?

- Ага! – модель повернулась к нему попой, и Лёха чуть не упал от неожиданности и хохота. На заднице красовалась кошачья морда, рисовала явно Нова – зверюга вышла как живая. Но видеть столь выразительные глаза на заднице – это что-то!

- Шииик! – искренне протянул парень.

Девчонка обернулась и тоже засмеялась.

- Меня Вика зовут, а тебя – Лёша? Или Боря?

- Неужели нас спутать можно? – поразился Лёха. - Не, Бориска – это тот, что покрепче. А я, разрисованный, кажется, вообще стал похож на конфету-сосульку, знаешь, есть такие леденцы в форме палочек?

- Знаю, очень симпатичные конфетки, - игриво ответила Вика, продолжая подпрыгивать на батуте. - Ты как, сохнешь? – и она ткнула в парня пальцем. - Ещё совсем немножко– и можно будет идти!

- Ага. Здорово ты это придумала с матрасом!

Поболтав ещё немного, молодые люди, в конце концов, решили, что обсохли достаточно, и двинули по крутой деревянной лестнице вниз, в гущу веселья.

Боря же слонялся по первому этажу, пробираясь между такими же расписными телами и теми немногими, кто оставался в полном сознании, стеснительности и, естественно, одежде. Он решил, что виной всему малое количество алкоголя, влитое в эти самые целомудренные тела, и поэтому, завидев очередную девчонку в одежде и без капли краски на теле, решил сагитировать её в свою веру.

- Ты не боишься тут так ходить? Это нарушение местного закона. Могут ведь и арестовать, - начал свою «проповедь» Борька и протянул девушке стакан с каким-то алкоголем, который взял со стола.

- Кто? – недоверчиво спросила она и приняла стакан, хоть и не выпила из него.

- Вон, спайдермен, например! – и Боря кивнул головой в сторону товарища с разводами паутины поверх красного фона вдоль всего торса. Низ супергероя был спрятан под джинсами.

- Мой вон – зелёный, так что есть кому надрать зад твоему таракану, - улыбнулась девчонка и показала на парня в разводах.

- Ну, во-первых, не таракан, а паук, а во-вторых… твой-то кто?

- А хрен его знает, дух леса вроде.

- Это Нова его так? Как-то расплывчато, фиг поймёшь.

- Не! Я ей не доверяю, брательнику разрешила моего расписать под хохлому, а тот кисточку второй раз в жизни в руках держал. Первый – в деревне, когда мы бабке забор красили.

Поржав ещё пару минут с этой девчонкой, рассматривая роспись на слегка уже пьяных телах, Боря двинулся дальше в поисках перекуса для себя и Лёхи. Дойдя до стола, он застал лишь остатки мяса, вторая очередь ещё готовилась, а овощами сыт не будешь. Но на дорожку Борька всё же взял со стола ещё один стакан с алкоголем и подтаявшими кубиками льда, огурец и веточку укропа, а затем отправился на кухню. Там он рассчитывал найти хоть что-то готовое к употреблению.

Тем временем по дому всё больше распространялось веселье. Кто-то весело отплясывал, а кого-то прорывало на идиотские анекдоты. В прихожей парочка разрисованных парней устроили дорожку для боулинга, сбивая найденным где-то футбольным мячом пирамидки из обуви гостей. Боря решил, что на обратном пути он присоединится к этим весельчакам, но пока что его целью была кухня.

Когда он наконец-то добрался до пищеблока, то первым делом заглянул в холодильник. Но там из готового были лишь яйца в миске, поверх которых лежал клочок бумаги с надписью «варёные». Борька взял в рот свой огурец и потянулся за ними.

- Приветик, - раздался голосок, и Боря выглянул из-за открытой дверцы холодильника. – Ты Боря? А я Вика. Хочешь, кошечку покажу?

Борька и ответить не успел, как девушка повернулась спиной и прогнулась в пояснице, выставляя напоказ свой рисунок ниже спины.

- Не подавишься огурцом? – она хихикнула и подошла поближе. – Дашь откусить?

Боря кивнул, и девушка тут же приблизилась, чтобы куснуть огурец.

- Вкусно, - протянула она и тут же снова попросила: - А яйца дашь попробовать?

- Чего? – не понял парень и наморщил лоб, удерживая на ладони стакан и между пальцами огрызок огурца.

- Ты бука, - надула губки она и тут же улыбнулась: - Твои яйца. Которые в руке.

Боря глянул вниз и увидел, что таки схватил в ладонь два куриных яйца. Стало смешно. Это как он выглядел? Голый разрисованный парень с торчащим изо рта огурцом и двумя яйцами в ладони! Был бы трезвее, сам бы угорал.

- Ты тут один? – девушка начала водить пальцами по запястью Борьки. Она явно флиртовала, и даже кусок огурца, зажатый в руке парня, как-то разом вздёрнулся кверху.

- Вообще-то с братом.

- Брат не в счёт, - почему-то засмеялась она. – А девушка у тебя есть?

- У меня есть рыбки. Вернее, они Лёхины, - продолжал тупить Борька.

- Может, покажешь их мне? – напирала девчонка. – Вика любит юрких рыбок, - и она игриво подмигнула, а её рука скользнула по телу парня вниз.

Борька был в замешательстве. Посылать не хотелось, девчонка ведь незнакомая. Но и принимать эти несуразные заигрывания было глупо. А Вика тем временем продолжала окуривать его дурманом своего напора.

- Какой красивый рисунооок… - протянула она и присела на колени перед Борькой. Её рука тут же скользнула по ноге парня, от колена и выше, а вторая прижалась к животу.

- Может, я отойду, а? Издали рисунок лучше смотрится, - начал мягко вырываться из цепких ручек девушек Боря. – Будешь трогать, краска слезет, жалко…

- Жалко, что ты такой непонятливый, - проговорила девчонка и потёрлась щекой о бедро Бори.

- Мать моя… - простонал парень и махом выпил из стакана. Там оказался чистый ром и крошки почти растаявшего льда, отчего лицо тут же онемело. Он даже глаза прикрыл от полученной дозы ледяного алкоголя и на секунду откинул голову назад.

- Шикарно, - вдруг раздался голос Лёхи, и Борька моментально пришёл в себя, открыв глаза и дернувшись всем телом.

Лёха, сжав губы и уперев руки в радужные бёдра, мрачно взирал на открывшуюся ему картину - игривая Вика внезапно обернулась вероломной, напирая на брата что твой бульдозер, а сам братец… братец, видно, по старой памяти был совсем даже не против…

- Лёшик! Иди к нам и покажи своему братику, как надо с девочками себя вести! - надув губки, подкинула хворосту игривая Вика. И видя, что Лёшка так и не двигается, в очередной раз сменила тон, защебетав радостно: - Блин, мальчишки, вы оба такие классные! Оба мне нравитесь до ужаса, я отказываюсь выбирать! – и, протянув руку, она зацепила младшего за край плавок и потянула на себя, не отпуская и старшего.

Боря смерил взглядом чужие пальцы на резинке трусов брата и абсолютную инфантильность к этому самого Лёхи. Он даже не отпрянул! Не отбросил её руку! И слова не молвил!

- А кто-то отказывается верить! – театрально воскликнул Боря и перекатил варёные яйца в руке как китайские шары для медитации. Алкоголь очень плодотворно лёг на голодный желудок, а язык молол всё, что хотел: - Может, ещё разок наверх подняться и попросить Нову, чтобы она тебе и под плавками тело разрисовала? Будет чем похвастаться перед Викой.

От издёвочки брата Лёха усмехнулся, словно оскалился, по-хозяйски запустил пальцы девушке в волосы и сжал прядь на затылке.

- Да мы уже напрыгались с Викулей наверху, похвастались друг перед другом всем, чем можно. Верно, малышка?

- А почему бы не продолжить и не углубить? - девушка блеснула томным взглядом на Лёху и обвела языком губы, подыгрывая. Видимо, Лёха в этот момент выглядел перспективнее Бори.

- Ты охренел, да? – вкрадчиво понизив голос, поинтересовался Борька. Его взбесило это пошлое – «малышка». Было противно. Хотелось Лёхе сначала в челюсть заехать, а потом рот с мылом ему помыть. – Вот тебе и попраздновали, бля…

Он кинул варёные яйца в пустой стакан, сверху огрызок огурца и всё вместе поставил на тумбочку. Только не знал, куда руки деть, хотелось засунуть их в карманы, но ввиду того, что он всё ещё был лишь в трусах и краске, сцепил их в замок и вывернул, потянувшись и хрустнув суставами.

- День святого Валентина… С праздником тебя, скотина, - продекламировал он вроде как никому и фыркнул на парочку. – Думаю, вам будет не скучно. Но ты, Вика, не стесняйся, будь понастойчивее… - он сделал шаг к брату и, немного склонившись, прошипел тому почти в лицо: - Лёшенька любит пожестче.

Лёхе показалось, что его окатили кипятком. Или, наоборот, ледяной водой. Он как-то сразу почувствовал себя почти голым в доме, полным незнакомых людей, и ему показалось, что все смотрят на него, нелепо разрисованного, и потешаются. И на всеобщее посмешище его вытолкнул родной брат, единственный друг, любимый безоглядно и безоговорочно.

- Двуличная тварь! - тихо, но отчётливо вытолкнул из себя Лёшка. - Что, второй тур пейнтбола? Ты-то у нас любишь сначала подыграть, потом обломать? Давай, мастер съёма, поищи себе в другом месте.

- А это уже не твоё дело, - скривив лицо в подобии ухмылки, Боря грустно вздохнул. Слышать всё это от брата было до ужаса обидно и гадко. А упоминание о той игре в пейнтбол – вообще запрещённый приём. – Да, вот такая я сволочь. Где ж другого взять? Что, не нравлюсь, Лёля? Ладно, подзаебался я чота…

Лёшка вспыхнул от детского прозвища и прищурил глаза. Так его называла только мама или друг Вовка, коверкая имя в Лёлика. Девушка же, сидящая на полу и удивлённо взирающая на двух стоящих и негромко переговаривающихся братьев, понемногу офигевала. Было и непонятно, и интересно – что здесь происходит-то? Она пыталась вникнуть, но парни продолжали разговаривать на пониженных тонах, да и музыка, долбящая по всем дому, очень мешала. Она уж было собралась воззвать к их совести, обратить внимание на себя – полуобнажённую диву, как вдруг Борька несильно толкнул брата раскрытой ладонью в плечо, а тот моментально ответил, но уже сжатым кулаком. Следующим ответил Борькин кулак в бок Лёшки, и тот вытаращился изумлённо-негодующе, резко втянул в себя воздух, после чего обеими руками вцепился в брата, пытаясь его то ли уронить, то ли убить об стену. Но помешала обнаружившаяся под ногами какая-то дачная мебель - и парни загремели сначала этой мебелью, перекрывая веселье, а потом - и сами грохнулись на весёленькие плетёные половички. Вика взвизгнула и вскочила.

- Ого, да у нас тут прямо свадьба! - весело завопил какой-то обормот. - Как же весело - драка!

- Да чего вы стоите, разнимите их! - кричала на парней Нова, но те посмеивались и не торопились лезть в разборки между двойняхами, думая, что вся эта кутерьма - часть перформанса. 

Наконец, хозяин сообразил, что дело неладно, и, крикнув стоявшему неподалёку Вовику, растащил братьев. Оба напоминали лешаков - краска на телах смазалась, глаза яростно сверкали.

- Всё нормально! – рявкнул Борька, когда Серый прихватил его сзади руками и сжал их кольцом. – Отпусти.

- Ты его убьёшь, придурок, - зашипел на друга Серёга. – Мозги есть?!

- В жопе мозги, - снова огрызнулся Борька, сверкая глазами на запыхавшегося Лёшку, рядом с которым для страховки стоял Вовка и даже вроде как оттеснял двойняху своим телом.

- Так достань из оттуда! Или у тебя спинной мозг стёк?! – продолжал отчитывать его Серый. – Что на тебя нашло? Или вы из-за девки?

- Из-за выебосов, - ответил Борька и рванул, наконец, руками вверх, сбрасывая оковы друга.

- Её, что ли? Так ты брось, она того не стоит, - вроде как успокоился друг, шепотом сообщая подробности. – Викуля у нас девочка ветреная, но очень общительная, так что на контакт идёт охотно. Но не обольщайтесь, она со всеми такая.

- Да мне похер! И на неё, и на всех! – вспылил Борька, ещё раз зыркнул на брата и вышел из кухни.

Лёха молча развернулся и пошёл в другую сторону к лестнице, ведущей на второй этаж, в комнату, где некоторое время назад они с таким азартом скидывали свою одежду.
Там уже никого не было, и, оказавшись один, Лёшка почувствовал некоторое облегчение. Спешно одевшись, схватив внизу шапку и на ходу попадая руками в рукава куртки, Лешка вывалился из ставшего вдруг невыносимо душным дома в темноту февральской оттепели, словно в проточную воду нырнул. Опрокинутое небо, казалось, дрожало и лихорадочно мерцало крупными и частыми за городом звёздами. Пахло талым снегом, и Лёшке, всё ещё разгорячённому, казалось, что это снег подтаивает от него. Ожесточённо вбивая в наст ботинки, он прямо по целине зашагал в сторону шоссе.

Всё это арлекинское веселье внезапно показалось пустой фальшивкой, жалкой попыткой прикрыть отсутствие чего-то настоящего, и оставаться было настолько тоскливо, противно и вообще поперёк, что Лёха, не думая, махнул пешком. Вяло мелькнула мысль о попутке, но потом её закрутило водоворотом совсем иных рассуждений и утянуло куда-то на дно, так что парень шагал и шагал, автоматически переставляя ноги и не реагируя на проезжающие мимо легковушки и фуры.

«Неужели он просто поддался и ничего не чувствовал? Неужели со мной было как со всеми его девками – просто потому что встало? Как он тогда выразился – «настроился». Он настроился, я подвернулся… А потом подвернулась эта Вика с кошкой на аппетитной попке. Чёрт, даже я на неё пялился, а Борька… понятно – запал. Тебе всего лишь уступили очередной раз, Лёлик. А ты размечтался. Хотел до дна? Ну, вот тебе и дно. С размаху в табло. Ты и так получил больше, чем было возможно. Хорош унижаться, баста!»

Лёшка остановился и перевёл дыхание, огляделся. «Добро пожаловать в реальность!» - мелькнуло в голове. Вот ветер, весенний уже ветер. Не злой, не добрый – он просто есть. И если душно – он тебя освежит. Если холодно – продует к чертям, вплоть до двухстороннего воспаления лёгких. И весь фокус в том, чтобы не выскакивать под этот ветер раздетым. Вот Борька. Брат. Готовый уступить. И пока он уступал – было охрененно. Но это не могло продолжаться вечно. И значит – надо просто вовремя уйти. Например, сейчас. Самое время. И не домой, как обычно, а… да хоть к Киру!

Вдалеке показались фары очередной легковушки. Лёша перешёл на обочину встречной полосы и поднял руку… В это же время и Борька поднимал руку, но только для того чтобы упереться в холодное стекло окна. Он видел, как уходил брат. Во дворе на столбе горела лампа, и пока двойняха не скрылся за калиткой, Боря провожал его спину, сжав руки в кулаки. Но даже когда прошло порядочно времени, он всё ещё продолжал так стоять и смотреть невидящими глазами в холодное стекло, теперь ощущая его леденящую поверхность. Примерно так же было и внутри – зябко до онемения.

- Эй, ты чего тут? – в комнату заглянул Вовка и, прикрыв двери, подошёл к другу. – Лёлик и Болик не поделили игрушку?

Парень запрыгнул на подоконник и заглянул в лицо Борьке. А тот так и продолжал пялиться в никуда. Какие мысли были у него в голове, и что он собирался делать, Вовка не знал, но что-то ему подсказывало, что всё произошедшее сильно срубило друга.

- А помнишь, как вы в детстве из-за воздушного змея поругались? Тогда ваш батя смастерил для вас крутую штукенцию, мы все с пацанами обзавидовались, - начал вспоминать Вовка. – Только у вас был такой змей! И мы тебе давали «плату», чтобы ты разрешил пару минут со змеем побегать. Я тогда тебе половину своих марок гэдээровских отдал, - Вовка усмехнулся. – А рыжий - значки. А потом ещё его мамаша к твоим приходила ругаться, потому что малой, оказывается, в общей куче и дедов орден тебе отдал.

Борька улыбнулся той истории. Он, и правда, в детстве был шебутной малый, а Лёшка всегда преданно шёл за ним по пятам. А разругались они из-за того, что тот вечером надумал воспитывать Борьку, мол, некрасиво с друзей плату брать, нужно делиться просто так, от души. А Борька обозвал двойняху остолопом. Он долго потом пояснял, что все эти «драгоценности» можно выменять у старших мальчишек на поездку на мотоцикле. Конечно же - пассажиром. Но это было так круто, и Борьке настолько этого хотелось, что он был готов даже на вот такой заработок. Взрослые парни называли его шмакодявкой и ни в какую не хотели подпускать к мотоциклам, а уж о том, чтобы прокатить малого на нём, и речи не было. Но Лёху такое пояснение не убедило, и он всё равно считал, что брат – жмот. В тот раз они не разговаривали аж до следующего вечера…

- Ты говорил тогда, что вы враги на всю жизнь, помнишь?

- Я такое говорил? – удивился Боря и наконец-то снял онемевшую руку со стекла. – Не помню, Вовка.

- А я помню, - он спрыгнул с подоконника и встал рядом с другом. - Тебе тогда казалось, что это кровная обида, и вы никогда не помиритесь.

- Вот дурак, - улыбнулся парень.

- Да и сейчас ты не лучше, - Вовка приобнял за плечи друга, чуть привстав на цыпочки, и легонько потряс его. – Всякое ведь бывает. Расслабься.

- Думаешь? – нахмурился Боря и внимательно глянул на друга детства. – Всё-всё проходит?

- Всё, что ты хочешь промотать как неинтересные моменты в фильме. У меня так всегда – сначала думаю, что катастрофа, не переживу, а потом вдруг понимаю, что неприятный момент пролетел как секунда. Понимаешь, когда миришься снова, кажется, что и не было ссоры. Всё моментально забывается. Просто нужно это время пережить.

Боря с уважением уставился на друга. Вовка, такой шут и балагур, вечно веселящийся и мало к чему относящийся серьёзно, вдруг стал очень мудрым и взвешенным.

- Спасибо, дружище, - Боря тоже обнял товарища и тиснул в благодарность.

- Помогло? Вот и классно, - обрадовался Вовка. – А теперь – пить, кутить и развлекаться!

И парни отправились на первый этаж, чтобы влиться в шумный коллектив, который неуёмно веселился, давно позабыв о драке и предаваясь радостному празднованию дня Святого Валентина.