О мировоззрении суфиев...

Мистика Востока, эзотерика Ислама, истоки современной психологии, болеро Равеля – у всех этих и многих иных явлений жизни один источник с глубинным и до конца не осознанным именем Суфизм. Не зря за последние десятилетия он стал популярным не только среди последователей Ислама, но и интеллектуалов западной культуры.

Такие имена, как Омар Хайям, Авиценна, Ал-Газали, Руми составляют мистический круг вечного суфийского братства. По праву из этого круга и Умар ибн Али ибн аль-Фарид. Он не оставил после себя многостраничных трудов, он был поэт, суфийский поэт. Подчеркиваю это, поскольку в Исламе истинной поэзией считается лишь та, которая ведет к просветлению души человека на пути познания Бога - его творений и законов. Остальная поэзия осуждается, как и всё, что туманит разум человека.

Но когда это подлинная поэзия, то как просто, кратко и с глубоким проникновением отражает она Истину, для описания которой порой пишутся многие тома книг. Разве прост ответ на вопрос, как понимают Веру в братстве суфиев и их последователей? Казалось бы, конечно, нет. Но всё что от Бога – просто. Правда, отразить Его простоту кратко могут только поэты-мудрецы.

К таким шедеврам красоты и мудрости относится приводимый ниже отрывок из поэмы «Стезя праведного» -

Не без Моей всесильной воли неверный повязал «зуннар» —
Но снова снял, не носит боле, с тех пор как истину узнал.

И, если образ благостыни в мечетях часто Я являл,
То и Евангельской святыни Я никогда не оставлял.

Не упразднил Я Книгу Торы, что дал евреям Моисей, —
Ту Книгу мудрых, над которой не спят в теченье ночи всей.

И, коль язычник перед камнем мольбу сердечную излил, —
Не сомневайся в самом главном: что Мною он услышан был…

Известно правое Ученье повсюду, веку испокон,
Имеет высшее значенье любой обряд, любой закон.

Нет ни одной на свете веры, что к заблуждению ведет,
И в каждой — святости примеры прилежно ищущий найдет.

И тот, кто молится светилу, не заблудился до конца:
Оно ведь отблеск сохранило сиянья Моего Лица!

И гебр, боготворивший пламя, что тысячу горело лет,
Благими подтверждал делами, что, сам не зная, чтит Мой свет:

Блистанье Истинного Света его душа узреть смогла,
Но, теплотой его согрета, его за пламя приняла…

Вселенной тайны Мною скрыты, их возвещать Я не хочу,
И мира зримого защита — в том, что о тайнах Я молчу.

Ведь нет такой на свете твари, что высшей цели лишена,
Хотя за жизнь свою едва ли о том помыслит хоть одна!..

/пер. Д. Щедровицкого/