Согласие на примирение

За телевизор отдали три с половиной пенсии!  А этот дурак  взял и угробил  его. Вроде мирно  сидели, пили чай  - и  на тебе: в экран импортного телевизора полетела чашка!   Жена заявила: «Я с этим  сумасшедшим  дальше жить не буду!» Собрала свои пожитки и…  Уйти далеко она не могла – некуда, но перенесла свой скарб в другую комнату и грозилась поставить  замок. Чтоб знал.

Митрошкин хоть и переживал, но виноватым себя не считал. Ну не мог он поступить иначе! Потому  что кто же выдержит,  когда эти сволочи  топчут святое?!  Хотя телевизор, конечно, жалко, аппарат  ни при чем, это он признавал.

Соседи ему говорили: «Слушай, нельзя так нервничать. Не нравится тебе передача – переключись на другой канал или вообще выключи ящик. Нажми маленькую кнопочку - и  все дела, никаких проблем!»
 
Советовать легко. А ты попробуй  выдержи, когда тебя выворачивают наизнанку!
А именно это и делало с ним телевидение.

Самым великим человеком всех времен и народов  Митрошкин считал Ленина. Он был для него и сейчас живее всех живых. Сталина тоже ценил и был убежден, что не следовало выносить его из мавзолея. Однако это сделали по недомыслию  сами коммунисты, и он в конце концов смирился. Но Ленин!.. Он с ужасом смотрел, как и в газетах, и на телевидении  всё чаще всякие пигмеи бросают  тень на этого великого человека. А теперь и вовсе собираются потревожить его вечный покой. Тогда-то и полетела в экран злополучная чашка, будь она неладна. Телевизор было все-таки жалко, по нему выступают не одни  дураки,  есть и дельные передачи.

Жена, между тем, ходила по квартире с поджатыми губами, не проявляя  никаких склонностей к примирению.  Тоже ещё  демократка самоделковая!  Именно так он называл свою половину во время  довольно частых баталий, возникавших  между ними по поводу прошлой и нынешней жизни. Совершенно  политически незрелая женщина, элементарных  вещей не понимает! Казалось бы,  дураку  понятно: есть эксплуататоры, а есть эксплуатируемые, но  до некоторых это не доходит. Горбачев, говорит, сделал правильно, теперь стало лучше. Да что лучше? Подумала бы своими куриными мозгами!

Но если о политическом примирении не могло быть и речи ( в этих вопросах Митрошкин считал себя неизмеримо выше), то во всём остальном он не мог не отдать жене должное:  и готовит  хорошо, и чистюля, и масса других хороших качеств. Только теперь эти качества были с нею, а ему оставалась одна бытовая неустроенность. Жена надолго уходила к соседке или читала книжку, закрывшись в своей комнате. А он больше сидел в кухне, потому что смотреть в зале на разбитый  экран радости было мало.  Суп, правда, сварила. Но есть этот суп или нет, он пока не решил. Поесть – вроде как признать свою вину или попросить прощения. Нет уж! Он сварил несколько яиц и съел их без всякого  аппетита,  потому что соль так и не нашел.  Она всегда всё ставит на место, а где это место, хрен его знает! Он нервно стучал дверцами стола, кухонных шкафов, даже довольно громко сказал: «Никогда  в этом доме ничего не найдешь!» - но она из своей комнаты не вышла.  Ну и ладно, подумаешь!

Прошло несколько дней. В квартире Митрошкиных всё оставалось по-прежнему. Дарья Ивановна (так звали хозяйку)  сначала с тайной улыбкой наблюдала, как муж старается игнорировать приготовленную  еду и давится то вареными, то жареными яйцами, но потом забеспокоилась:  этот упертый баран вконец испортит себе желудок, и ей же потом придется отпаивать его всякими отварами. Хотя её всегда удивляла и возмущала  нетерпимость мужа к мнениям  других людей,  ей всё-таки было по-человечески жалко его: он  же не виноват, что природа создала его именно таким. Да и столько прожито вместе.

Приближалось 7 ноября. Когда-то это был главный в стране праздник – годовщина Великого Октября. Дарья Ивановна хотела вспомнить, какая это будет годовщина, но не стала напрягать свой мозг: какая теперь разница?  Теперь это День согласия и примирения или ещё как-то.

А вот муж обязательно будет праздновать. И она вдруг подумала: «А что если сделать своему  большевику подарок  к этому дню – помириться?» Он будет рад. Телевизор всё равно не вернешь, а дуться друг на друга до конца дней своих – глупо. Тем более, не так уж много их осталось, этих дней. Конечно, не просто помириться, а поставить условия. Например, нечего ему пялить глаза на «Секс с Анфисой Чеховой»!  Оно и ничего бы, гляди, если интересно. Но он же насмотрится, а потом  начинает  приставать, старый кобель! Во-вторых, нечего швыряться в экран чашками!  Согласна,  это трудно. Её и саму уже сколько раз подмывало швырнуть  чашку в бесстыжие  глаза этой Анфисы, но нервы надо сдерживать. А иначе японцы не поспеют делать нам телевизоры.