Оля, Гл. 48

Гл. 48
Оля была счастлива, не смотря на бытовые трудности. А их с лихвой хватало. Мать все-таки уволилась. Случилось это почти сразу после 8 марта. Валерия Викторовна с гордостью поведала Оле, как после очередного упрека со стороны Наины, «высказала ей все в лицо», а потом бросила заявление об уходе.

Оле пришлось скрепя сердце тащиться на предприятие и увольняться, ведь трудовая книжка была открыта на ее имя. Наина поглядывала на нее сначала сочувствующе и спрашивала:
- Ну почему она такая? Чего ей не хватало?
Оля пыталась защитить мать:
- У нее детство было тяжелое. Она с мачехой жила.
- Но ведь давно уже не ребенок. Должна понимать, чего мне стоило ее сюда устроить. А если б трудовая инспекция? Я же ее прикрывала, как могла… И вместо благодарности…

- Она еще от шока после переезда не отошла, - неуклюже объясняла Оля. А что она еще могла сказать? Проводила ее Наина очень холодно, да и Оля пыталась уйти поскорее, ей все казалось, что вот-вот начнется разговор об их отношениях с Артемом. Но Наина эту тему не поднимала. Ничего не знала? Или не считала нужным лезть в личные дела сына?

А Валерия Викторовна наслаждалась Олиным пересказом истории увольнения:
- Вот, думала Наинка тебя к себе в приспешницы забрать? Чтобы ты как Луцкие за ней бегала? Против матери пыталась настроить? А дудки. Молодец, Оля, мать никогда нельзя предавать. Мы с тобой вдвоем против всего мира!

- И как мы теперь будем жить? – грустно спросила Оля.
- Чего ты все ноешь? Бог нас не оставит. Я что-нибудь придумаю.
Но время шло, а Валерия Викторовна ничего не «придумывала». Олиной стипендии едва хватало на более чем скромный набор продуктов и поездки домой. Она покупала пачку макарон на неделю и варила «супы». Макароны обжаривались в подсолнечном масле, потом высыпались в кастрюльку с водой вместе с картошкой. По вторникам на домашках можно было наесться печенья, которое щедро подавали к чаю. За чей счёт оно покупалось, Олю особенно не интересовало. Иногда по четвергам они с Галей ездили на молитвенные служения, благо проезд в городском муниципальном транспорте по студенческому билету был бесплатным, хоть и длительным - молились в центре города на квартире у Зоряновых, в дюжине остановок от студенческого общежития. Но мероприятие заканчивалось обычно небольшим фуршетом с бутербродами и фруктами. На выходных иногда они с мамой устраивали себе «загрузочный» день, как называли его в шутку, покупая окорочка или сосиски. Позволить себе большее можно было только после редких подработок. Олю выручали все те же объявления и поквартирные опросы, которые она делал для маркетингового агентства. Начавшие семинары не оставляли времени на более серьезную, постоянную работу.

Но свидания с Артемом сглаживали все эти проблемы, позволяли не думать о них. Да и церковная жизнь отвлекала. Она становилась все насыщеннее.

В апреле в станицу приехал пастор. До этого местную ячейку курировали из Краснодара, время от времени наезжали «столичные» лидеры, и вот, наконец, решив, что народу в станице достаточно для образования самостоятельной церкви, прислали сюда семью Скориков. Было им уже за сорок. Глава семейства – Виктор, высокий, худощавый, с очень подвижным лицом и неожиданно низким для такой фигуры голосом производил впечатление человека умного и энергичного. Его жена, Мария, напротив все время выглядела усталой, даже изможденой, двигалась медленно, словно только отходила ото сна. Может быть, уставала с детьми? У пастора было три дочери и годовалый сын.
Оля как-то сразу сблизилась со Скориками. Детей она любила и с удовольствием в выходные нянчилась с младшими – Семеном и Лизой, помогала старшей – восьмилетней школьнице Алисе с уроками, выслушивала детские секреты средней – Аришки. Нужно ли говорить, что Мария была всегда рада ее визитам, приглашала заходить почаще. Со своей стороны Скорики тоже пытались отблагодарить маленькую семью переселенцев, помогали продуктами, которые в это сложное время были весьма кстати, вещами. Валерии Викторовне они тоже очень нравились. Сначала…

Так и проходили весенние выходные. Утром были служения, днем Оля ходила к Скорикам, пила чай с Марией, выслушивая ее «женские» разговоры, вечером встречалась с Артемом. Вот только Виктор Скорик смотрел на нее как-то странно и – она видела это – все собирался ей что-то сказать, но потом переводил беседу в другое русло, хотя Оля явно чувствовала: не о маме он собирался спросить и не об учебе в университете.

Как-то в субботу она в очередной раз пришла к Скорикам. Поиграла с Семкой и Лизой, пока Мария готовила обед, - с малышами та ничего не успевала сделать по дому. Когда Мария управилась с делами, а утомленные возней погодки уснули, Оля собралась домой.

- Оленька, подожди. Попей чаю с нами, - позвала жена пастора.
Оля торопилась. Сегодня Артем обещал приехать раньше. Но Скорики настаивали, и, чтобы не быть невежливой, пришлось согласиться. За чаепитием Виктор поглядывал на жену, а она – на него. Наконец Мария как бы между прочим сказала мужу:
- Вить, проверь у Алисы уроки, пожалуйста.

Это выглядело очень странно, Оля не помнила, чтобы Виктор когда-то уделял внимание детям, но сейчас он встал, предварительно уточнив:
- Так ты сама?
- Да, лучше я сама.
Оля глянула на них удивленно. А Мария, опустив глаза, положила в ее тарелку еще один пирожок:

- Ешь, вкусный.
Она все не решалась сказать то, зачем оставила Олю.
В проеме кухни опять появился Виктор:
- Я с девчонками на рынок схожу.
- Да-да, - рассеянно проговорила Мария, - идите…
И вскоре в окно Оля увидела, как пастор выходит за калитку со старшими девочками.

http://www.proza.ru/2015/11/03/1096