Лебединая песня

                «Вернись и вспомни о себе»

                Джалаледдин Руми



    - Кто это был?
    - Понятия не имею. Раб божий. Хотел пить. То и дело глотал слюни и облизывал обсохшие губы.
    - Как он выглядел?
    - Лицо у него было вытянутое, а взгляд был неопределенный.
    - А во что был одет?
    - Был в обносках. И плащ, и панама на голове были старье.
    - Ты дал ему воды?
    - Дал, разумеется. Я же не изувер какой-нибудь.
    - Наверное, выпил все до последней капли, да?
    - Как ни странно, нет. Уставился на чашку какое-то время, а потом вернул и удалился...

*       *     *

    Не помню, сколько улиц я прошел? То ли две, то ли три. Очень люблю прогуливаться. Шагать по тротуарам – мое любимое занятие.
    Стук, который раздается во время ходьбы, заставляет сосредоточиться и прислушиваться к нему.  Тяжесть шагов при этом зависит от степени загруженности мозга и сердца на тот момент, и еще от величины и веса плит на тротуаре. В результате, от постукивания раздаются не монотонные звуки, а различные по тембру. В зависимости от угла зрения на них дома, деревья, машины, силуэты людей иногда воспринимаются в движении, а иногда создается иллюзия бутафории.
    Сегодня необычный день для меня. После ряда удач, кажется, что я проделал еще несколько шагов на пути к важной миссии. Я – человек неординарный. Верю, что придет время, и этот мир изменится благодаря мне. И это придает мне уверенность в себе.
    Стрелки часов показывают время 18.30. До начала балета «Лебединое озеро» остается полтора часа. Жаль только, что я не нашел своего друга Н., чтобы он мог составить мне компанию. В кармане пальцами я разглаживаю билет, на котором помечено 13-ый ряд, 13-ое место. Как-то не обратил внимания на эти «чертовы дюжины», когда покупал билет. Но, в любом случае, следует учитывать цифру «13». По меньшей мере, проводя пальцами по поверхности билета, ощущая оттиски с цифрами «13», я убеждаюсь, что это все-таки необычная цифра.
   
*       *     *

    «В школе на занятиях дети сперва делали записи в черновике, где могли зачеркивать и перечеркивать, а после исправлений ошибок переписывали свои работы в беловик... Всевышним же нам дается одна тетрадь, чтобы написать свою биографию. Зачеркивать и перечеркивать здесь не разрешается. Ошибки тут стереть невозможно. Записи в этой тетради надо вести так обдуманно, чтобы не приходилось потом исправлять. Здесь надо семь раз отмерить, один раз отрезать», - сказал человек в обносках. А потом спросил:
    - У тебя, разумеется, был и черновик, и беловик? Я прав?
   «Да» - пробормотал я.
   Вздохнув, он продолжил:
    - Поскольку родители мои были люди бедные, они не могли купить мне две тетради. У меня никогда не было черновика. Так что я не имел права на ошибки.

*       *     *

    - Пас...
    - Сиссонне...
    Девушки, и в самом деле, были как лебеди. В белоснежных пачках из тюли они танцевали в два ряда. Когда один ряд двигался вперед на кончиках пальцев, другой в это время отходил назад.
    Махая руками словно крыльями, становились на ступню, регулируя каждое «па» с движениями рук. Мужчина, с тонкой бородой посреди сцены, направлял балерин, показывая движениями пальцев рук. При этом говорил какие-то термины:
    - Пас...
    - Темпе...
    - Сиссонне...
    Девушки были тоненькие и длинноногие. Губы у них красные, но не от помады, глаза и брови – черные не от туши и карандаша.
    Талия их, казалось, может пролезть через обручальное кольцо.
    А как они были кокетливы...
    И свежи как нераскрывшиеся бутоны...
    Тонкобородый мужчина громко произнес:
    - Девушки, скоро восемь. Заканчиваем репетицию. Кордебалет, снижаем темп и сводим на нет...
   Потом  повернулся в сторону закулис:
   - Идет корифей!!!
    Еще не стихло эхо от его команды, как появилась фея в черной тюлевой пачке и, кружась словно юла, дошла до середины сцены.
    Она была прекрасна и тонка, словно роса на лепестках в весеннее утро...

*       *     *

    Мне надо пройти еще одну улицу.
    Люди сегодня выглядят почему-то мрачновато.
    Н. в тот день не смог завести свою машину, и ему пришлось поехать на метро. Как он говорит, люди были словно озабочены чем-то, грустны. Каждый был занят своим любимым телефоном. В прежние годы же все было по-другому. Пассажиры подземки улыбались друг-другу, были более обходительны в отношениях к другому...
    Должен сказать, кстати, друг мой тоже не простой человек. Он руководит проектированием огромного водохранилища на Северо-Востоке страны.   Интересно, что он делает сейчас? Такой спектакль упустил.
    И на звонки не отвечает.
    Он собирался в Париж лететь, на отдых. Думал, хоть какое-то время не видеть назойливых журналистов. Те совсем замучили бедного. Дело в том, что из-за строительства пришлось спилить деревья на каком-то участке лесного массива и засушить небольшое озеро. Это и явилось причиной атаки на моего друга работниками прессы. Они подняли шумиху вокруг этого. Как можно, мол, это же уничтожение флоры и фауны...
    В одной газете в тот день писали,  что вследствие уничтожения леса и засушивания озера тысячи птиц могут погибнуть.
    И никто не хочет подумать о том, сколько пользы может принести строительство этого водохранилища.
    Но почему он не известил меня о том, что летит в Париж?
    ...И в самом деле, люди сегодня ведут себя очень странно. Молодой человек, который задел меня за руку, не изволил даже извиниться. А та супружеская пара, которая ругается посреди улицы, никого во внимание не принимает.
    Ну что изволишь сказать той женщине, что положила пакет с мусором на край тротуара?
    Стрелки часов показывают 18.54. До начала спектакля остается чуть больше часа.
    Интересно, где расположено 13-ое место 13-го ряда? Посередине ли? Как оттуда видна сцена?
    Уже который раз иду на балет, но все еще не удалось запомнить расположение мест в зрительном зале Театра Оперы и Балета. В принципе, так оно и должно быть. Мой мозг – это камера хранения для более важных информаций.
    Нарушение экологического равновесия в результате научно-технического прогресса, а также экономического штурма ведет постепенно к утончению озонового  слоя стратосферной прослойки в атмосфере. Это очевидно. Мы не можем остановить прогресс. Так что, я работаю над путями воздействия на естественный состав воздушного слоя, для спасения атмосферы, которая считается потолком Земного шара и защищает его от разрушительного воздействия метеоритов и других инородных тел.
    Выходит, совсем скоро я могу перестроить мир.
    Есть еще время. Спускаюсь в полуподвальное кафе, чтобы выпить чашку кофе.
    Поскольку официант знает меня как постоянного клиента, не спросив  ничего, приносит и ставит на стол чашку с турецким кофе и сахарный песок в розетке.
    Кто знает, есть ли среди тех птиц,  которым грозит гибель от засушивания озера для строительства водохранилища, лебеди? Или они не обитают в тех краях?
    Голоса молодых людей, сидящих за соседним столом, нарушают тишину в полумрачном помещении:
    - Ты слышал,  вчера мужчина в Сабунчах (поселок в Баку-ред.) застрелил жену, тестя, тещу и двух своих шуринов?
    - Правда?
    - Да. И еще, по «Euronews» показывали, как в Австралии маньяк, ворвавшийся в школу, убил 13 школьников...
    - 13?! – переспрашиваю я сидящих за соседним столом...
    Вопрос, заданный мною, пополам рассекает пар, выходящий спиралью из чашки.

*       *     *

    «Мне надо было взять горсть песка с морского берега. Нагнувшись, я стал подбирать по одной песчинке, в результате потерял время. А вы черпаете песок, объединив ладони» – сказал мужчина с несуразным лицом, одетый в обноски.
    - Что вы сказали? – с безразличием переспросил я, не вдаваясь в суть его слов.
    Он разжал ладонь и показал линии на ней.  Они, подобно паутине, переплетались между собой. Невозможно было определить, где начало, где конец. Эти линии исчезали в лабиринте, как в пучине.
*       *     *

    Боже мой, что я вижу?!
    Никогда не мог подумать, что когда-нибудь мне придется встретиться с Драконом, явившемся из других миров и извергающим огонь, как это бывает в сказках. Притом ни где-нибудь в отдалении, а в самом центре города: посреди проспекта Бейбутова, где кипит движение автомобилей и пешеходов. Нет, мне не мерещилось. Это был юродивый непонятно какого цвета, окрашенный словно в глянец из разных цветов: черного, коричневого, желтого и зеленового. Это был он, но с еще нераскрытой пастью, из которой может извергать огонь. Чтобы стереть разницу между реальным и вымышленным образами, я взабрался на его липкую шею (как только осмелился на это, не могу понять), обеими руками стал разжимать его стиснувшиеся губы и выдирать сплетенные клыки. Пасть у него полностью открылась, но огня в ней не было. Его пришлось искать мне самому. Я стал высекать огонь из зажигалки, а когда ничего  не получилось, решил воспользоваться костром, который разжигал недалеко сутулый дворник из сметенного с тротуара мусора. Огонек не воспламенился, а лишь сверкал иногда.
    Тогда я обхватил его за шею и стал душить. Глаза у Дракона выходили из орбиты. Я думал увидеть гнев и презрение в глубине его покрасневших глаз, но наткнулся на безмерное равнодушие и беспечность. Я стал бить кулаками  по его окаменевшей голове, пытался разорвать ему лицо. Однако мне не удалось сделать ему больно. Я лишь расшиб себе пальцы.
    Вдруг мне показалось, что этот Дракон мне кого-то напоминает. Во всяком  случае, его лицо, особенно взгляд, я, кажется, где-то видел.
    Видать юродивый догадался о моих мыслях, так как тоже стал вглядываться в меня, хлопая намокшими глазами, словно и я ему кого-то напоминал.
    Вскоре он сосредоточился, сделал глубокий вдох и решил исполнить мое желание: надув щеки, стал извергать огонь. Языки пламени, распространялись налево и направо, сжигая все вокруг.
    Своим ужасающим зрелищем Дракон поверг в шок тех, кто находился поблизости на этот момент.
    Люди в панике стали убегать оттуда. Случилась давка. Сталкивались автомашины, толкали и сваливали друг друга  люди. В один миг все эти раздавленные нечто и некто превратились в чудовище.
    О Боже, что же я творю!
    Этот же за секунду может уничтожить все и всех... Я в ужасе набросился на Дракона. Взобравшись к  его пасти, попытался голыми руками погасить огонь. Обжег себе пальцы и застонал от боли...

*       *     *

    «Хорошо родиться до того, как умереть. Ты успеваешь прожить, учишься ходить. Если сможешь хорошо ходить, то в награду получаешь возможность летать, а если нет, то в наказание должен пресмыкаться. Жизнь для тебя становится залом ожидания, где можешь располагаться на противоречиях то серого, то красочного мира, и живешь в бесконечном ожидании своего конца. Живешь в надежде на то, что будет лучше, но в конце приходится утешаться тем, что не стало еще хуже...
    Так и есть. Лучше родиться до того, как умереть. Хоть успеваешь прожить какое-то время. Ужаснее всего умереть до того, как родиться», - сказал мужчина в обносках.
    И вдруг, посмотрел на меня, прищурившись, и спросил:
    - Ты из каких? Первых или вторых?
    «Прилип как банный лист», - подумал я про себя. Тут он сам выручил меня: «Несомненно, из первых, как все».
    А потом добавил с иронией: «Может, думаешь, что тебе удастся перестроить мир? Запомни: те, кто отравляют сознание людей, намного опаснее тех, кто отравляют воздух, землю и воду».
    Несмотря на хриплый голос, речь у него была внятная. «Все вы на одно лицо: одинаково ходите, питаетесь и удовлетворяете свои потребности.   Одинаково обманываете и изменяете. Часть из вас служит Богу, а часть так же служит Дьяволу. Одинаково и ваше рвение на свет в утробе матери в течение 9-ти месяцев. Умираете все вы так же одинаково за 9 минут, когда  Бог посылает за вами ангела смерти. Любви в вас столько, сколько ненависти, а счастье ваше соразмерно с вашим несчастьем. Радости и веселья в вашей жизни столько, сколько горя и печали».
    И вдруг спросил сердито:
    - Когда ты перекусил в последний раз?
    Я непроизвольно взглянул на свои наручные часы и вспомнил про фаст-фут, что купил и поел недавно у станции метро «Академия Наук». «Прошло три часа», ответил я. (Вспомнил даже молодую нищенку у кафе, с дрожащей протянутой рукой, которой подал 5 манатов (национальная валюта Азербайджана–ред.). Хотел сказать и об этом, но промолчал).
    Я окончательно убедился, что этот человек не отвяжется от меня, и от этого сконфузился как машина, движение которой ограничено.
    - А когда в последний раз ты скормил свою душу? – спросил мужчина.  Своим вопросом он загнал меня в тупик. Ограниченное движение мое полностью остановилось.
    Вообще я мог бы ответить ему по шаблону, приукрасив свою речь высокопарными словами, но понял, что это не удовлетворит его, и поэтому предпочел промолчать.

*       *     *

    Танец черного лебедя словно заколдовал белых птиц. Они завороженно следили за красивой пластикой и мимикой балерины.
    Она махала руками словно крыльями. Черный отблеск от ее наряда распространялся и ложился на белые пачки застывших белых лебедей.
    Мужчина с тонкой бородой хлопнул в ладонь и взволнованно крикнул:
    - Боже! Какое очарование! Корифей, быстро за кулисы!!! Я не могу смотреть на тебя! Кордебалет, вы торжествуете, создаете гала, быстро!  Грандиозное гала!
    Как бы нехотя, медленными шагами черный лебедь удалился в глубь сцены.
    Построившись в два ряда, белые лебеди снова стали танцевать, взмахивая крыльями.
    Тонкобородый мужчина продолжал громко повторять:
    - Pas de chat!
    - Pas de ciseaux!
    - Pas de poisson!

*       *     *

    Дракон все извергал огонь. Обжигая свои руки, я старался погасить пламя, но мне не удавалось.
    Вдруг огненная лава стала извергаться уже из его глаз. Все вокруг было охвачено огнем. Горели дома, деревья, машины и люди...
    Я понял, что голыми руками мне не потушить это пожарище, и стал проклинать себя: «Боже, что же я наделал!»

*       *     *

    И вдруг в помещении запахло гарью. Зрительный зал заполнился дымом.  Девушки в недоумении прекратили репетицию. Увидев, как начал гореть зал, тонкобородый мужчина стал кричать:
    - Пожар, пожар! Персонал! Мы горим!!!

*       *     *

    «То, что видит человек, передает об этом информацию на мозг и сердце.  Сигнал от глаз на мозг и сердце – это как эскалатор в два направления. Но почему-то с годами информация от глаза передается только в одно направление – на мозг! В итоге сердце из-за неосведомленности становится бесчувственным, начинает каменеть», – сказал тот человек. «Если присмотреться, – сказал он, – не отличишь окаменевшего человека от камня, одеревеневшего – от дерева и ставшего железным – от железа».  И еще добавил, когда горит мясо, не получается яркого огня, а дерево, железо и камень вместе горят приятным ярким пламенем, похожим на фейерверк. Раскаяния, которые потом вы испытываете, не может оградить вас от совершения грехов».
    Дальше сказал, ликуя: «Количество грехов у вас соразмерно керосину, который будет уготовлен для сжигания вас на костре...»

*       *     *

    Я беспрерывно набирал номер мобильного телефона своего друга, но бесполезно.
   ... Наконец, он ответил. У меня застыла кровь в жилах, когда услышал его прерывистый голос сквозь шуршание в трубке.
    - Ты представляешь... В Париже – в Мулен Руж объявился дракон...

*       *     *

    Были слышны шум, крики и стоны. На небе образовался толстый слой дыма. Стая серых воронов стала атаковать слой дыма. С каждым разом птицы с жадностью клевали дым. Люди в панике бросились бежать, сваливая на ходу кого попало: женщин, детей и стариков.
    Мое внимание привлек черный силуэт, единственно неподвижный в этой суматохе. Это была нищенка, которую видел я у кафе, куда заходил недавно, чтобы перекусить. Она стояла с протянутой рукой и просила милостыню...

*       *     *

    Балеринам, протирающим глаза от едкого дыма, задыхаясь, удалось кое-как выбраться в фойе, а оттуда – на улицу.
    Но первым покинул зал, отталкивая девушек, мужчина с тонкой бородой.
    Исполнительница же роли черного лебедя почему-то пыталась узнать, какое из кресел стало причиной возгорания. В результате, была охвачена огнем. Пачка на ней из черной тюли сразу воспламенилась.
    Языки пламени с 13-го места в 13-ом ряду стали подниматься еще выше, как бы отмечая удовлетворение от своей добычи...

*       *     *

... Вдруг я вспомнил, откуда мне знакомы глаза Дракона, извергающего огонь. Я узнал его по неопределенному взгляду и вытянутому лицу. И одет он был в старье...