Когда деревья стали белыми. 13

Открыв почти потайную дверцу в приделе храма, Зосимыч сказал:

- Пойдём… - и махнул рукой предлагая идти вперёд. Я встал на первую ступень лестницы, ведущей куда-то вверх, и она сама понесла меня дальше…

- Стой, окаянный… - простонал старик мне в спину. – Дай на хорах дух перевести…
Я остановился. Налево вела небольшая дверь и, открыв её, я оказался на балкончике, внутри храма…

Господи, тот самый купол, что казался снизу просто разрисованным красками, теперь был настолько близок, что можно было рассмотреть выражение лика каждого из ангелов, обрамляющих Христа. Их, ангелов, было около двадцати, и каждый из них был особым. Добротой, радостью, счастьем обретения... Я видел каждого из них прямо напротив себя и не мог подобрать слов тому, что они выражали…

- Вот и добрались мы до ангелочков небесных, – сказал старик, усаживаясь не небольшую лавку, – да каждый шаг дальше всё более труден.

- Тяжело? – участливо спросил я старика.
- Тут, Славка, не в возрасте дело…

Это я и сам уже видел. Несмотря на то, что до ангелов Божиих, казалось, было уже рукой подать - дотронуться до фресок, венчающих купол, не хватало каких-то сантиметров, потянувшись за которые можно было запросто вывалиться с балкона. Как там его Зосимыч назвал? Хоры, вроде…

- Почему хоры? – спросил я.
- Поют здесь во славу Божию, Вячеслав.
- Петь-то поют, а и отсюда до ангелов не дотянуться,  – ответил я.
- А ты думал, что на полста ступенек  к небу поднялся, так к ангелам приблизился? - улыбнулся старик. – Тогда космонавты с Богом должны через каждые полтора часа здороваться…
- Почему через полтора часа?
- Гагарин оборот вокруг земли за сто восемь минут делал… Это вы уже не помните, а мы ведь пытались через дедовы очки первый спутник  рассмотреть повнимательнее… Ну, - Зосимыч поднялся. – Пошли дальше.

Мы снова тронулись в путь. Вверх нас вела уже узкая деревянная лестница. Потому я перед каждым своим шагом пробовал следующую ступень, прежде чем опереться на неё всем своим немаленьким уже в этом возрасте весом. Не зря же говорят про расцвет лет. Я бы ещё добавил к этому максимум веса. Так что, шёл я с опаской, за что и услышал сзади:

- Шевелись, малохольный, а то ведь я и опоздать могу…

Куда боялся опоздать Зосимыч я уже знал, но опасность здесь подстерегала буквально на каждом шагу, и я всё так же шёл, не спеша.

- Ну шевелись, дурья башка! – настаивал старик, – лесинам, если они под крышу прятаны, века ничего не будет. Ступай смело! Я в позапрошлом годе здесь ходил, так скрипу ни разу не услышал.

Скрипов, действительно, не было. И я, сначала нерешительно, а потом уже более уверенно добавил шагу.

- Куда же ты так торопишься? – набрался я смелости и спросил старика, ожидая услышать что-нибудь про смерть.

Но тот ответил неожиданно:

- Марье в полдень должен отчитаться: как дела.

Вот те на! Я всю жизнь думал, что Зосимыч крутит женой, как хочет, попуская ей некоторые её слабости, чтобы она не считала себя обиженной, а тут во какая вырисовывается история… Зосимыч, словно почуяв мои мысли, продолжил:

- Чего старуху зазря с ума сводить? Обещал отзвониться в двенадцать, так ей каждая минута в первом часу года жизни стоить будет. Стой, Славка, дай-ка я первый…

Я остановился прямо перед открытым люком. Зосимыч едва протиснулся между мной и стеной, так смешно стараясь вжать в себя живот, словно от этого зависело его будущее, и поднялся на площадку к самым колоколам.

- Ну, с Богом!

Я остался стоять на лестнице, не зная спуститься ли ниже, или остаться тут. Вроде бы из соображений конфиденциальности стоило уйти, и я только что собрался сделать первый шаг, как в люке появилась рука с телефоном.

- Слава, включи… - буквально простонал старик сверху.

Я аккуратно взял телефон из его руки и нажал клавишу с красной трубкой. Через несколько секунд заиграла знакомая нокиевская мелодия, и тут же сверху донеслось нетерпеливое:

- Ну, давай же!

Поднимая руку, я успел заметить, как экран телефона озарился мутным синим светом. Господи! Черно-белый. Сколько лет назад у меня был похожий телефон, только другой фирмы…

Я передумал спускаться вниз, потому как старику снова могла срочно понадобиться моя помощь. Это было важнее стеснительности в самых обычных вещах, которая часто проявляется в его годы надо и не надо. Что такого мог сказать Зосимыч Марье Ивановне, чего мне слышать не стоило?

- Маш!... Маша! Да…Нет, даже не доставал… Зачем, если не болит?... Для профилактики? Я ж «Тромбоас» для профилактики… Нет, не промочил. Нет… Ты же кокину печку знаешь: все кости прогрел, ещё год смогу бегать, как новый… Маш!... Маша!... Да слышу, я слышу… Ма-ша!... Да… Да… Нет… Да… Маш, я сказал, что нет. Приеду вечером поговорим… Да…, Ладно, Маша, нам пора собираться – скоро Петька прискачет на своём горбуньке… Да… Да… Давай…

- Вот бабы дуры… - пробормотал Зосимыч через пару минут, спускаясь ко мне. – Два месяца грызла за лицензию, что столько денег перевёл на это, а тут даже не спросила, добыли ли или нет… - старик от непонимания женщин развёл руками и заодно протиснулся мимо меня по лестнице.

- Иди, Слава. С Богом! – и он неспеша направился вниз.

Я выбрался на звонницу.

Ветер, которого казалось бы, и не было на земле вовсе, вдруг надул мои лёгкие так, что мне показалось, что я вот прямо сейчас полечу. 
От неожиданности я ухватился за поручни площадки, и только каплю успокоившись, смог осмотреться…

Село, лежащее подо мной, было почти незаметно: снег, покрывающий крыши домов, сливался с белизной полей, а  берёзы, казавшиеся вчера великанами, не закрывали уже своими ветвями обзора, потому как остались тоже где-то, пусть и не так далеко, но внизу. Зато мир, открывшийся мне в этот момент, оказался беспредельным...

Белые лоскуты полей на все четыре стороны сменялись бледно-серыми горбинами лесов, уходящих вдаль до новой белизны поля. Только овраг, у которого Зосимыч рассказывал мне про дедов портсигар, выдавал направление, по которому мы сюда и пришли. И овраг этот тоже казался где-то совершенно рядом. Казалось, стоило только протянуть руку…

Даже сама Земля с такой высоты уже не казалась плоской, а заворачивалась своими краями куда-то вниз, словно молодой груздок, подтверждая свою круглую форму...

- Господи… - вырвалось у Славки.

Только сейчас он заметил, что уже вовсю светит солнце, а туч на небе почти не осталось. Словно бы они с Зосимычем только что обтирали от пыли не иконы, а само небо. Долгие, несмотря на полдень, тени тянулись по белому, делая мир контрастнее, чётче. Рельефнее. Каждый бугор, который мог видеть Славка с колокольни, заканчивался длинной тенью, а там, где или бугорок был невелик, или был вдалеке от глаза, виднелась только его тень, ползущая по белому покрывалу.
Сколько времени Славка мог бы ещё смотреть на этот мир,  но... тут телефон поймал связь, и брякнула первая эсэмэска.

«Ленка звонила» - с радостью подумал я, но это ещё в пятницу пришла зарплата на карточку.

Звякнуло снова, и опять Сбербанк. Предлагал взять кредит. За двое суток, что меня не было в сети, я оказался не нужен никому. А чего я ждал? Так поступить с Ленкой,  и чтобы она потом звонила через каждые пятнадцать минут, надеясь, что я отвечу? Нет… Ленка слишком гордая – ещё не известно возьмёт ли сейчас трубку.

«Впрочем, она может выскочить из дома на минутку, оставив телефон, или просто его не услышать из другой комнаты – у Ленки на трубке стояла очень тихая мелодия. Или ещё что... Я же не договаривался, как Зосимыч, звонить в двенадцать».  Ещё даже не нажав кнопку быстрого вызова на телефоне, я уже морально готовился к худшему, объясняя его чем угодно, только не своим собственным поступком.

Ещё пару минут я мялся, глядя на телефон, соображая, позвонить ли сейчас, или уж объясниться после своего триумфального возвращения домой, но то ли решился, то ли палец сам дернулся, и вызов пошёл. Я приложил телефон к уху и замер.

- Алло, – ответила трубка Иркиным голосом…

Продолжение:
http://proza.ru/2015/11/17/2354


Рецензии