Гостинец из США

   Близость мирового империалистического монстра на Чукотке ощущалась всегда. Правда, умозрительно. Приграничная торговля  отсутствовала, экономических интересов сопредельные территории не имели. На границе периодически ловили нарушителей, больше каких-то чудаков, чем шпионов или диверсантов. А в целом над проливом висел занавес из недоверия и враждебности: работала пропаганда, стояли в шахтах ракеты, периодически в северном безмолвии прогревались танковые моторы (?!)
 Наши коренные народы, конечно же, помнили свои довоенные посещения  родственников, тому подтверждение американские винчестеры,  все еще верой и правдой служившие охотникам. Некоторые не забыли и английский язык, а кое-кто носил интересные имена типа «Окей». На карте США и СССР разделяли, как известно, всего 4 километра морской глади между двумя островами Диомида.  Малый Диомид,  именуемый американскими эскимосами Ингаликом, в ясную погоду можно было разглядеть с нашего Большого Диомида, еще величаемого островом Ратманова. Здесь находится самый крайний северо-восточный пограничный пост страны.
Попав сюда, я постоянно задумывался над глупостью и одержимостью, с которой шла «холодная война», установившая нелепые законы искусственного забвения, особенно среди родственников-эскимосов и чукчей. Похожие чувства испытывали многие.  Смелые и умелые люди моря даже с риском для жизни зимой ухитрялись в известные времена преодолевать поля движущихся льдов и достигать соседней территории, на которой жили их братья и сестры.
 
- Я свою родню вижу только в снах, страшно хочется поговорить с ней, пожать руки, обняться, поделиться мастерством танцора, - как-то обмолвился мой хороший знакомый, улыбчивый и молчаливый Яков Тагъек, руководитель фольклорного ансамбля «Уэлен» (из одноименного прибрежного села), популярного в округе и известного на Дальнем Востоке.
 
В этом, самом отдаленном селе в стране, как нигде чувствовалась близость Аляски, родной сестры Чукотки. В прошлом 80-100 километров опасного Берингова пролива охотно преодолевали на байдарах люди с обоих берегов, бросали якоря  суда торговых компаний и промысловых шхун. Шла и развивалась обычная жизнь соседей с ее нюансами, тесными неформальными связями.  И после войны — бац — и все оборвалось.

У меня же, любителя литературы приключений, был свой интерес к Аляске, описанной любимым писателем Д.Лондоном. Разжигали любопытство история освоения полуострова русскими миссионерами и путешественниками, а также эпопея российских староверов, скитавшихся по белу свету и осевших на севере Американского континента. Но, как говорится, близок локоток, да не достанешь - транспортного сообщения - никакого, пограничный контроль жесточайший, на море можно было наблюдать, в основном, военные корабли сторожевого толка.  Доходило до веселого абсурда: любители грибов и ягод, идущие в безлюдную тундру, брали с собой паспорта, как требовал закон о пограничных территориях . Как будто на огромной пустынной территории могли встретиться граждане других государств и незнакомцы вообще! Впрочем, молва «промывала» мозги на тему иностранных подводных лодок, высаживающих на Чукотку разведчиков, но случаев таких народ почти не знал. На памяти — всего одна история этого рода, связанная с судном «Гринписа», команда которого в борьбе за сохранность китов нарушила границу и высадилась в селе Лорино. Возможно, этот костерок недоверия разжигали спецслужбы обоих супер-держав с помощью различных «уток», но узнать правду могли лишь избранные.
Пять лет житья на линии противостояния СССР и США интересными для человека не назовешь, ведь не будешь же раздувать кадило пограничного патриотизма бесконечно, постоянно бдеть и бдить.  Надоело это и мне. Чтобы «освежить» жизнь уже затевался новый переезд в неизведанные Камчатские края, но тут грянула перестройка, добавившая интереса в северные реалии. Вдруг ожила приграничная жизнь, к нам хлынули репортеры со всего света и соседи с того берега. Простой народ в отдаленных поселках удивлялся напору гостей. Один мой знакомый поинтересовался у американского путешественника Пола Шурке о причинах пристального внимания к Чукотке.

- Да мы уже где только не путешествовали, а у вас ни разу не бывали, восполняем пробел,- ответил Пол.

С помпой, небывалом размахом ,прошла совместная  советско-американская экспедиция «Берингов мост»(«БМ»), сначала по Чукотке и следом - по Аляске. В поселки экспедиционеры, кто на лыжах, кто на собаках, приходили с черными от солнца и мороза лицами, но глаза выдавали радость людей, понимание историчности момента. Встречали их словно героев, наверное, как на Эльбе (да простится мне такое сравнение). Сельские клубы ломились от народа, когда соруководители с обоих сторон Дмитрий Шпаро и Пол Шурке рассказывали о приключениях в заснеженной тундре, слаженности действий людей разных национальностей в экстремальных ситуациях. Нам, северянам, особенно приятно было обнаружить в группе «БМ» знакомые лица земляков, которые из-за пестрой экипировки выглядели будто иностранцы. На площади райцентра Лаврентия, где буйствовал митинг в честь желанных гостей , я столкнулся нос к носу с Н. Эттыне из заполярного села Нешкан. Знал парня не один год, публиковал о нем зарисовки в местной печати как о борце классического стиля, тренере, мастере спорта СССР. Д.Шпаро не случайно взял нешканца, почувствовал, что на него можно положиться в кромешной пурге. Он прекрасно знал особенности коренных людей, причуды чукотской погоды, их мастерство управления собачьей упряжкой.
- Да я и английский неплохо освоил в школе и институте, что помогло быстро сдружиться с американцами, - объяснил Николай свое попадание в список участников «БМ» когда мы пили с ним «кирпичный» чай в спортзале местной школы, где разместили путешественников на ночлег.

Заглянули сюда и еще два знакомых человека, также из Нешкана, местный рыбак Костя Серый и предприниматель Володя Зиборов. Они, по словам записных северных доброхотов, проявили способности к самодеятельности, а точнее — на многокилометровом пути по Чукотке шли на лыжах за официальными участниками экспедиции. Также останавливались, но поодаль, на отдых и ночевки. Некоторые иностранцы чуть-чуть волновались из-за присутствия не прошенных гостей и даже сообщили в СМИ о своих догадках, мол, эти ребята из КГБ по долгу службы отслеживают движение группы. Западные газеты охотно подхватили версию и смело фантазировали дальше. Эттыне сначала просто смеялся, ведь он-то знал своих земляков, любителей путешествий на лыжах, потом долго растолковывал, что спецслужбами здесь и не пахнет. Ему помогал в этом и Шпаро, но лед недоверия не мог растаять так быстро.

-Мне кажется, американцы все равно не поверили в то, что нас сопровождали простые энтузиасты спорта, - высказал догадку Николай.

- Шансов попасть в список участников «БМ» из-за большой конкуренции у нас не было, вот мы и решили с Володькой просто пройти следом, хоть таким образом поучаствовать в грандиозном событии, - пояснил Серый.

Случай с «чекистами» ни сколько не уменьшил воодушевления, с которым двигалась экспедиция по распадкам, сопкам и льдам озер, рек, моря. На импровизированных подиумах, прямо на морозе, звучали пламенные речи о конце «холодной войны», чукотский бубен ярар радостно вещал о возобновлении полноценной жизни людей по обе стороны Берингова пролива. Эпицентром этого эмоционального подъема, бесспорно, стала поездка делегации Магаданской области, в которую тогда входил ЧАО, на Аляску. По счастливой случайности попал в эту уважаемую компанию, состоящую из руководства, прессы, известных людей Севера и я. До сих пор в альбоме храню открытку, выполнявшую роль билета в безвизовом перелете из села Лаврентия на остров Малый Диомид. Американская страна просила только об одном, не брать с собой оружия.  А о нем мы, простые люди, даже и не слышали.
В двух вертолетах, взявших курс на США, северяне обнаружили в  салоне трех незнакомых молодых людей из столичной прессы. Вели себя они как-то обособленно и не проявляли естественного желания включаться в работу. Чуть более получаса провели мы  в воздухе над Беринговым проливом, и винтокрылые машины осторожно приземлились на маленьком скалистом американском островке, похожем на один большой птичий базар. И не было в многоголосой толпе встречающих и прилетевших счастливее людей, чем эскимосы и чукчи — лица светились радостью, которая не имела возможности проявиться прежде. Импровизированные братания шли и среди всех участников исторической встречи. Мне ковбойского вида мужчина, в знак доверия и расположения, откровенно изложил личное мнение о «правильном» участии советских военных в корейской войне. Другие эмоционально обсуждали объединяющие темы союзничества в войне с немецким фашизмом, организации помощи по «Ленд Лизу», а кто-то просто рассказывал об удачной охоте в общем Беринговом море, которое плескался у ног вчерашних врагов. И все они, непохожи на этих врагов, многоязычной ватагой переместились в спортивный зал местной школы, самое большое помещение на острове. На волне эмоционального подъема здесь загремели ярары, и танцоры продемонстрировали свой восторг с помощью небольших фольклорных номеров. Не обошлось без приветственных спичей, обмена подарками. Мне бравый американец Стив вручил кассету с записями негритянских звезд джаза, а в обмен получил бутылку русской водки. Оценив выправку парня, я его сразу же записал в сотрудники ЦРУ, думаю и он сомневался в заявленной профессии журналиста. Но верить в это не хотелось в такой редкий весенний день, на краю Евразии, где проходит общая граница двух великих держав и где время остановилось на долгие 40 лет.
Приветливые хозяева после первого вала эмоций предложили гостям-соседям познакомиться с островом, жизнью аборигенов. Домики стандартного типа оказались довольно скромными, но удобными. Как и на Чукотке в подобном поселке имелся маленький магазинчик, но в нем, в отличие от нашего, можно было товар не просто купить, но и выменять на что-то, например, изделие из кости моржа, кита, оленя. Мы ходили по дорожкам верх-вниз, смотрели с террасок на хмурое скованное льдом море и приходили к известному выводу — все тут такого же цвета — мартовский спрессованный снег, лед, небо, также свистит в ушах штормовой ветер. Да и люди мало отличались от наших: страсть к охоте, приверженность к северному неспешному образу жизни. Они также оптимистичны, случаются у них семейные праздники и даже болезни. Я случайно попал а группу людей, которые интересовались здравоохранением. Зашли в небольшое помещение местной больнички, где дежурил всего один врач. Через переводчика, он объяснил нам, что как таковых больниц в таких маленьких населенных пунктах на Аляске нет, а здесь вроде оперативного консультативного центра. Доктор на месте ставит предварительный диагноз, оказывает первую помощь и дает команду летчикам легкого самолета  по транспортировке больного в госпиталь ближайшего города. Погода — не помеха для авиаторов, на винтокрылых машинах установлены новейшее навигационное оборудование. Все мы в этом убедились воочию — неожиданно усилился ветер, полетели снежные хлопья, а маленький самолетик, напоминающий немного АН-2, вибрируя крыльями, смело поднялся в воздух и взял курс на Анкоридж, столицу штата.

- Мобильная система, но и наша медицина в экстремальных условиях тоже работает неплохо, - включилась в диалог с американским эскулапом хрупкая стройная женщина О.Д. Эттувги, известный врач на Чукотке.

Она тут же достала (словно в доказательство сказанного) свой инструментарий — набор медицинских иголок и махнула рукой человеку из нашей группы  в пуховой куртке с эмблемой местной корпорации «Нано». Этот средних лет мужчина иногда морщился от боли, у которой, как известно, праздники свои. Быстрее всех среагировала Ольга Дмитриевна, предложила помощь, ведь иголки она  брала на всякий случай. И он представился в разгар приграничного братания.  Через час мы уже увидели другого американца, улыбающегося, забывшего о «стреляющей» спине. Эх, подумалось мне, сколько бы за десятки лет жители по обе стороны Берингового пролива сделали друг другу полезного! Мысль эта снова пришла в голову при посещении учебных классов американской школы. Попав на уроки физкультуры, мы с удивлением узнали, что многие упражнения, напрягающие  спину, пользующиеся популярностью в советской системе образования, здесь попросту запрещены. Якобы для сохранения «здоровья» спины. Или другое из запомнившегося: в некоторых классах гости заметили детей с явными дефектами при рождении. Проблема пьянства коренного населения Аляски, как выяснилось при дальнейших встречах, стоит острее нашей, и тут можно было бы использовать общий опыт противостояния злу. В эти счастливые часы общения казалось, что так и будет. Звучали на разных языках речи мэров, партийных лидеров области и округа, общественных деятелей, просто северян про окончание «холодной» войны и наступления эры дружбы и сотрудничества... Эти бы слова да богу в уши!

Троих молодых московских коллег я встретил у стойки, где все желающие пили кофе и закусывали непомерно большими  сандвичами, продолжали оживленно общаться. Вполголоса они сообщили о своем намерении просить политическое убежище в США и предложили сделать тоже за компанию, так сказать, в знак журналистской солидарности. Даже не раздумывая, отказался сразу.

-Почему? - удивился самый старший из парней и перечислил преимущества такого шага.

-А от кого мне бежать? - вырвалось само собой.- От любимых жены и дочери, друзей, восхитительных российских просторов, симпатичных коллег, могучей русской литературы?

- Все, все, все,- замахали руками ребята, все ясно, - но на всякий случай попросили никому не сообщать о намерении.

Таких качеств за собой я не замечал, поэтому успокоил потенциальных перебежчиков и пошел искать по спортивному залу героев для репортажей. Накал взаимного праздничного настроения не ослабевал, люди искренне верили, что все плохое уже позади и пора наводить мосты сотрудничества. А я, работая ручкой и диктофоном, подспудно горевал об испорченном празднике. Ведь это бы первый безвизовый визит к соседям почти за полвека, а тут такая некрасивая история намечалась.
К вечеру, когда иссякли слова и силы, мы сели в вертолеты и стали ждать всех припоздавших, но троих москвичей так и не дождались. Хмурый секретарь Магаданского обкома через полчаса дал отмашку на взлет. У него тоже испортилось настроение, ведь все так было хорошо, искренне, дружески. С пафосом и негодованием откликнулись на следующий день советские СМИ, они сообщали о московских «перекормленных» мальчиках, детей высокопоставленных чиновников, предавших Родину и т. д. А я просто жалел, что случайно попался на пути перебежчиков, да и о том, что не привез из командировки полноценных подарков для родных, разве что сверток сандвичей, пахнущих почему-то цветами.
Некоторые последующие приграничные события на Севере развивались, как ни странно, по такому же сценарию: обязательная ложка дегтя в бочке меда. Задумали морские зверобои прибрежных чукотских сел доплыть до материковой Аляски на вельботах  (как их предки когда-то), и получив разрешение соседей, преодолели коварные течения Берингова пролива. Также радость текла рекой, гудел ярар, звучали чукотская и эскимосская речь, кипела импровизированная ярмарка. А в итоге все испортил советский чиновник некто Т., не внявший предостережениям ФБР: приобрел стрелковое оружие и пытался его провести. Некрасиво получалось и с частной торговлей сувенирами из кости моржа из-за демпинга. Нет, не складывался позитивный сценарий новых приграничных контактов, как с Финляндией например. Так и не открылось регулярное транспортное сообщение, только чартер, первая волна туризма постепенно сошла на нет. Разве что один проект работает до сих пор: ежегодно на Чукотке проходит гонка на собачьих упряжках «Надежда», также иногда  наши каюры принимают участие в международном состязании «Айдитород». Конечно, атмосфера на обоих берегах отчасти поменялась, исчезли напряженность, страх после снятия ракет в чукотском поселке Гудым и т. д., но хрупкие ростки тесного сотрудничества постепенно зачахли. Словно небо поскупилось на дожди.

А нынче оно, общее северное небо, снова в тучах и молниях угроз. В угоду геополитическим интересам опять отданы гармоничные отношения двух народов, особенно тех его представителей, которые живут в приграничных районах России и США. Не секрет, что Арктика, как новая и последняя на Земле кладовая углеводородов, вообще может стать ареной военного противостояния.  «И снова бой, покой нам только сниться». Неужели человечество в высоких широтах обречено на бесконечные  «холодные» и прочие войны?