В мусорной мекке

               
   Наш девятиэтажный дом стоял в центре города Благовещенска. Через дорогу — полноводный быстрый Амур, а на том берегу — Китай. Грех было не попользоваться важным стратегическим местом, и я, на своем восьмом этаже иногда брал в руки любимый  морской бинокль, крутил колесики настройки резкости и рассматривал на пляже сопредельной стороны китаянок. До улиц соседнего города Хэйхэ мой бинокль уже не доставал, а пляж, пожалуйста, вот он. Девушки из Поднебесной выглядели интересно: сплошь яркие брюнетки,  стройные как модели. На них, видимо, с симпатией, посматривал и каменный Ленин с моей стороны реки, установленный на центральной площади города. Как ни иронизируй, а это тоже приверженцы социалистической идеи, пусть и раскосые. Иногда возле памятника собирались с красными знаменами местные коммунисты. Они одобрительно кивали в сторону другого берега Амура, где  на российских торговых дрожжах стремительно поднимался современный город. В начале 90-х приграничная торговля получила большое ускорение — туда шли тысячи КАМазов, оттуда — тонны дешевого ширпотреба. Областной рынок переживал свой ренессанс, пусть и с китайским лицом.

- Никогда бы не подумала, что у нас тьма торгашей, посмотрите, Юра, улицы забиты людьми с огромными пошитыми из клеенки сумками, а ведь в городе много кораблестроителей, энергетиков, работников легкой и перерабатывающей промышленности, - удивлялась соседка Лена, учительница с интеллигентным лицом.

   Соглашаясь с ней, я тему не развивал, так как замечал в командировках по стране — комки и палатки, и просто разложенные на земле вещи - это нынешняя  Россия. Она отказалась, в силу разных причин, от промышленного производства, сельского хозяйства и сконцентрировалась на товарно-денежных отношениях. Народ приамурский вез в соседний  город кухонные ножи, ложки, местный фарфор, бытовые приборы еще советского производства и даже собак (что запрещалось), а возвращался с пуховиками и кроссовками. Попервости случалось много смешных и не очень веселых историй. Одну рассказал коллега Николай Тюменцев, с которым мы играли в одной футбольной команде. Его жена приобрела на рынке симпатичную китайскую куртку, и по очень умеренной цене. Носить бы вещь да и носить, только радости не получилось. Первый же дождик к ужасу женщины превратил куртку в бесформенную кучу материи. Опытные дельцы объяснили сей феномен просто: одежда пошита в кустарной мастерской, вместо синтетического наполнителя, стоящего денег, кустари использовали обычный камыш, точнее его распущенный початок, превращенный в пух. От влаги этот природный материал сразу терял форму. Кому-то смех, а кому-то слезы. Наши торговые партнеры шли на всякие ухищрения, чтобы получить прибыль. Например, скупали в Благовещенске сотнями офицерские шинели, вычесывали специальными щетками шерсть и вязали из нее красивые кофты, потом красили. Яркие, недорогие — они пользовались у дальневосточных модниц спросом. Никто и подумать не мог, что симпатичные кофточки сделаны из российских шинелей, коих на рынках после распада Союза было пруд пруди.

   В себе я желания заниматься мелкой коммерцией не находил и сосредоточился на других делах: рекламе, работе совместных российско-китайских предприятий, взаимоотношениях  национальных диаспор. В Благовещенске, хоть он и находился рядом с Китаем, жило много корейцев, по вечерам распахивались двери десятков корейских ресторанчиков.

- Почти все они феноменальные труженики, деликатные и вежливые люди, - не скрывал очарования корейцами Павел Энмытагин, мой родственник по линии жены.

   Вчерашний заведующий лабораторией в Благовещенском сельскохозяйственном институте, он, как и многие, задумался о хлебе насущном, ведь в вузе платили гроши. После женитьбы на изящной кореянке Наташе, обстоятельства сами подтолкнули Павла к мелкому бизнесу. Вариант выживания предложила молодая супруга — она прекрасно готовила свои национальные блюда из морковки, капусты с окончанием «ча» из местного папоротника и других растений и овощей.    Мне приходилось по долгу службы заглядывать на знаменитый Приамурский рынок, где около Наташи всегда стояла толпа любителей корейской еды. Увидев своего дальнего родственника, эта приветливая женщина всегда насыпала в кулечки всяких восточных яств для пробы. Отказаться было невозможно, да и делать это не хотелось, пахучие специи сами разжигали аппетит. Так я, с ее подачи, пристрастился к удивительно полезной и разнообразной кухне, а когда приходил в гости к Энмытагиным, иногда помогал измельчать овощи и обрабатывать папоротник. Хозяйка все делала тщательно, с хорошим настроением. На их просторной кухне наблюдал как кипятится растительное масло, осторожно сыпется перец, присланный земляками из Ташкента, готовится соус и блюда из сои. Однажды с Павлом даже принял участие в сборе дикоросов, а заодно увидел во всем великолепии Дальневосточную тайгу. Выискивая «завитушки» папоротника, двоюродный брат моей жены рассказал свою историю переезда с севера.

   Родом он из села Омолон, что находится рядом с  известным «полюсом холода» Оймяконом. После школы поступил и закончил сельхозинститут в Благовещенске. Вернулся на родную Чукотку, но проработал в округе недолго, заболел туберкулезом. Врачи настаивали на переезде в более комфортный климат. Так парень вернулся в понравившийся город счастливого студенчества, центр Приамурья. Здесь ситуация стабилизировалась, и северянин не стал искушать судьбу всякими переездами. Встретившаяся на его пути девушка Наташа долгое время не могла понять: «Какой он национальности?» Спрашивать по этическим нормам не решалась, пока Павел  рассказал о холодище, в котором он родился и вырос. Я и сам не находил различий во внешнем виде чукчей и корейцев: раскосые, коренастые, спокойные, выдержанные — схожие черты можно было продолжать и дальше. Разве что отношение у них к снегу разное. Южане знали только одно его значение, а у северян в языке 26 названий снега, тут между народами просто температурная пропасть.  В меню у первых преобладали овощи, у вторых -мясо. Ничего, у молодых людей все сошлось и получилось, появились прекрасные дети. А Павла даже включили  в руководящий орган корейской диаспоры в Приморье. Выходит, приняли за своего.

   В моей конторе тоже торговые дела с Китаем шли успешно, товарооборот рос, ассортимент расширялся. Руководитель, зная что я с семьей живу в однокомнатной квартире, предложил интересный вариант увеличения пространства: мы продаем «однушку», а он добавляет деньги на «двушку». Так и порешили. Найти покупателя в доме, именуемом в областном центре «кораблем», труда не составило. Молодой курчавый парень Олег сразу вручил мне запрашиваемую сумму, сказав, что оформит все позже — надо было ехать за товаром в сопредельный Хэйхэ. Приятно иметь дело с таким покупателем! Деньги однако мне «жгли» руки, таких сумм держать не приходилось, и я положил увесистую пачку долларов в пенал нижней части газовой плиты, о чем уведомил жену Гулю. Она кивнула головой в знак согласия, а я засобирался в командировку в КНР. Там состоялась праздничная встреча российских и китайских пограничников, журналистов. Соседи с двух сторон Амура традиционно отмечали профессиональный праздник военных с зелеными погонами. Много было приятного, в том числе и на столе, красивые тосты на двух языках, фейерверки. А у меня не выходила из головы речь китайского пограничного генерала о том, что наша страна добровольно отдала территории вновь возникшим государствам. Он этого понять не мог. Мы, кстати, тоже. Но поезд от станции «СССР» до пункта «РФ» уже давно проследовал...

- Деньги на месте, все в порядке? - спросил я Гулю на следующий день, когда пограничный вертолет доставил нас домой.

  - Какие деньги? - недоумевала жена.

- Что с тобой? - следом воскликнула она, увидев перед собой абсолютно белое вытянутое лицо.

- Ну те, за продажу квартиры, - пытался я унять волнение и прыгающие веки.

    Интуиция подсказывала — случилось непоправимое. Действительно, внизу плиты никакого бумажного пакета не оказалось. Гуля, любительница чистоты, после продажи мебели капитально наводила шмон и выбрасывала все ненужное. Отправила в мусоропровод и пакет. Видимо, на мое предупреждение она кивнула механически, не отметив в памяти важности свертка ...В нашей однокомнатной квартире наступила гробовая тишина... Потом заплакала дочь Люба, словно окаменела супруга, заполыхали молнии и в моей голове.

- Что делать? Куда бежать? К кому обратиться за помощью? - были написаны вопросы на трех наших лицах. К чести всех — тема виновности не поднималась вообще.
- Надо посмотреть в мусоропроводе! - первой из ступора вышла Люба.

  На поиски коммунальщика, у которого хранились ключи от контейнера ушло 15 минут. Узнав в чем дело, тот спросил о времени  выбрасывания пакета. Пожилой мужчина покачал головой и сказал, что «тот»мусор сегодня утром отвезен на городскую свалку. Но нас было уже не остановить — натянутые нервы требовали действий. Срочно позвонили друзьям, чете Примак, имевшей автомобиль. Николай сразу понял, что дело табак и примчался через полчаса. Чуть меньше затратили мы времени на то, чтобы добраться до главной свалки областного центра. Первый попавший человек, похожий на бомжа, показал направление, куда надо двигаться. Над огромной территорией заброшенного карьера  кружили полчища воронья и витали отвратные запахи, но поверхность свалки была ровно зачищена бульдозером.

- Да это типаж  задворок цивилизации, - мелькнуло в голове первая мысль.

  Соответственно в  стране отходов существовали свои порядки, техника, рабсила и руководство. К нему мы и рулили. Ни офиса, ни домика увидеть не пришлось. В центре полигона, однако, наткнулись на импровизированное сооружение из ящиков с различными продуктами и напитками. В середине этого полузамкнутого  пространства под открытым небом восседал на большом шикарном кресле грязноватого вида упитанный господин. Руки его украшали помпезные перстни, а на груди поблескивала на солнце золотая цепь.

   -Копия Попандопуло из фильма «Свадьба в Малиновке», - шепнул на ухо Николай,- но побогаче того.

- Чем могу служить? - приятны баском поприветствовал нас глава или смотрящий, а может и бригадир.

   Не дожидаясь ответа, начальник свалки, видно из бывших ответственных работников, спросил - кто что будет пить. На столе красного дерева, стоящего прямо на земле, появились коньяк, водка, ром и даже текила.

  -Откуда это все у вас?- не удержались от вопроса мы с Николаем.

  -Ребята, все что вы видите на столе и на мне, из одного места, мусоропровода , - отрекомендовался Пал Палыч. - Люди выбрасывают все: красивую мебель, модную одежду, золото и бриллианты. А просроченного продовольствия, которое ничуть не хуже свежего, у нас пруд пруди.

   В доказательство сказанного хозяин этого «острова сокровищ» предложил отведать икорки и осетринки, балычка и французского сыра. Есть и пить в столь непривычной обстановке, да после пережитого стресса не хотелось. Мы попытались направить беседу в деловое русло, но Пал Палыч попросил не торопить события и выпить хотя бы бельгийского пивка. Делать нечего, попробовали прекрасного пивка, послушали пространные речи о русском гостеприимстве, когда надо незнакомца накормить, напоить, а уж потом и о деле слово молвить. И только затем лидер мусорной республики Шкид соблаговолил выслушать нас.
- Чем могу помогу, - отреагировал вальяжный Палыч и минут пять говорил с кем-то по рации. - В трех бригадах ничего подобного не находили, а следом после переборки мусора прошел бульдозер и все сравнял. Были золотые часы, упакованный чешский хрусталь, банки черной икры, новые подписные издания классиков и даже картины, а вот доллары не попадались...

- Эх я, наивняк, кто же при здравом уме отдаст (да еще в нелегкие времена) добровольно 10 тысяч долларов, - это наконец заработала моя голова после схлынувших эмоций.

  Видя разочарование на лице гостя мусорный король даже пытался утешить нас, снова предлагал выпивку и закуску и даже звал в гости сюда. Ха-ха-ха!
- Глядишь, кто-нибудь выкинет миллион долларов, вот мы и поделимся, - не мог сдержать хорошего настроения Палыч. Этого я уже вынести не мог и стремительно зашагал к машине.

   Последующую неделю семья прожила как в полусне. Приходили коллеги, соседи, знакомые, почти все не могли поверить, что такое могло произойти. Но ведь не выдумали же мы эту историю! Как-то сразу поблекли все прелести города Благовещенска, который прежде представлялся лучшим городом Дальнего Востока, размах местного рынка. Мы с женой в сердцах уволились из фирм и нацелились уехать в более благоприятные места. Но как бы скверно не было на душе, в семье совсем не звучало упреков. Негласно печальная наша история оформилась в сознании как «гнев богов» за что-то. Впрочем, в начале девяностых  личная трагедия не выглядела особенной. Беды лились на людей ледяным душем, каждый выкручивался как только мог. А мы....мы просто смирились с потерей и отдались воле обстоятельств. Потом еще пару раз фортуна нам показывала свое не самое лучшее место: зависали без работы и денег. Энмытагины как могли поддерживали  в дни испытаний, потчевали чамчой и китайской водкой, настоянной на змеях и даже предлагали совместный бизнес. Этим прекрасным людям, настоящим дальневосточникам, вторил и мой товарищ Юрий Болотовский, местный палеонтолог.
 
- Ну хочешь, тезка, я тебе кость одну подарю, - нашел новый способ поддержки этот солнечный человек.

   Такое предложение для непосвященного показалось бы странным. Надо было знать Юру, ученого до мозга костей, фаната палеонтологии. Предлагал-то мне он кость...динозавра.
            
Болотовский спал и видел себя в созданном им палеонтологическом музее, в котором стоит динозавр, собранный из натуральных костей, добытых в раскопках. Тогда, в начале 90-х годов мечта казалась несбыточной: денег хронически не хватало. Чтобы «двигать науку» палеонтолог со товарищи ходил в геологические партии, искал и находил способы извлечения золота из отвалов. И вот этот человек предлагал мне самое дорогое, что у него было — кость исследуемой рептилии... Этого поступок очень меня взволновал и окрылил.
 
   Потеряв деньги я в считанные месяцы приобрел много друзей. Они помогли мне преодолеть «время бурь», восстановить статус кво и двигаться дальше по дорогам необъятной России.