Донбасс - Гонения на христиан

Часть первая - начало гонений

Нынешней войне на Донбассе предшествовала массированная проросийская пропаганда. Однако люди, которые имели религиозные убеждения, оказались более устойчивы к ней, чем остальные. Именно поэтому уже в начале войны большинство протестантов Донбасса сохраняло лояльность Украине, а не оккупантам или незаконным вооруженным формированиям. С православными дела обстоят сложнее, ведь многие православные идентифицируют себя так не по религиозным, а по идеологическим причинам. Полагаю, что вообще все, кто имел какие-либо ценностные ориентиры, будь то протестанты, православные, вайшнавы или мусульмане, имели иммунитет к пропаганде, и потому сторонниками «русского мира» воспринимались как потенциальные враги.

Ценностное самоопределение человека всегда формирует иммунитет к идеологии, а потому ксенофобы видят опасность в любом человеке, у кого есть ценности. Именно поэтому сторонники «русского мира» видели в большинстве христиан Донбасса врагов – "сектантов" и "раскольников", что послужило мировоззренческой и "юридической" причиной репрессий против христиан в регионе в 2014-15 гг.

Отношение христиан Донбасса к смене власти и войне

Победу Революции достоинства на киевском Майдане многие жители Донбасса встретили с настороженностью. В христианских церквях молились за власть, несмотря на то, что многим не нравилась коррупция и произвол властей. Однако избиения и расстрелы протестующих в Киеве заставили задуматься, как относиться к протестам против преступлений старой власти и к новой власти, установившейся революционным путем.

Церкви нуждались в ответах на эти вопросы, но для того, чтобы выработать единую позицию, необходим церковный собор, на котором был бы дан анализ революционных событий с позиции Слова Божия. Поскольку такого собора не было, каждый епископ определял своё отношение к смене власти самостоятельно. Единой позиции по этому вопросу в церковной среде не сложилось, поэтому в большинстве церквей предпочитали воздерживаться от выражения политической позиции. Однако война заставила многих самоопределиться, и не только на словах, но и действиями заявить о своей позиции, включившись в работу по оказанию помощи нуждающимся жителям зоны боевых действий и украинским военным.

В разных городах Донбасса события разворачивались примерно по одной схеме. Сначала начинают ходить слухи о том, что якобы идёт «Правый сектор», потом происходят захваты административных зданий при полной безучастности милиции, мобилизация люмпенов, которые чувствуют себя полными хозяевами улиц, затем люменов оттесняют наёмники с военными навыками, после чего появляется тяжелое вооружение и профессиональные военные без опознавательных знаков. В этих условиях даже те пасторы, кто ранее не поддерживал Майдан, становились на сторону Украины.

Перед началом войны большая часть населения поддалась пророссийской пропаганде, однако сейчас на освобожденных от сепаратистов и российских военных территориях преобладают проукраинские настроения. Впрочем, в среде протестантов преобладание сторонников целостности Украины сложилось уже перед началом войны, и в этом плане они оказались дальновиднее других своих земляков.

Алексей Пальченко, дьякон небольшой пятидесятнической церкви «Любовь Иисуса Христа» на окраине Краматорска, рассказал автору, что из двадцати протестантских церквей города лишь в одной поддерживают сепаратистов. Сам он в период оккупации отвозил на украинские блокпосты помощь, которую собирали прихожанки его церкви – пенсионерки в почтенном возрасте. Они скидывались на помощь украинским военным из своих крошечных пенсий, сами готовили, квасили капусту для них. В то время украинская армия была еще абсолютно не готова воевать, и Алексей сам видел, как сепаратисты, используя людей в качестве живого щита, захватили самоходную артиллерийскую установку «Нона», которая потом вела обстрелы украинских позиций из жилых кварталов Славянска [1].

Беспомощность армии на начальной стадии войны вызывала полное недоумение у людей, надеявшихся на защиту украинского государства.

Начало репрессий в Славянске

Как показала практика, чтобы начать репрессии, не нужно особых усилий или политической воли. Достаточно создать соответствующую структуру и предоставить ее самой себе. Где-то на оккупированных территориях подобные структуры не успели или не посчитали нужным создать, и репрессии населения не коснулись. Однако в Славянске, Горловке, Донецке на основании доносов людей кидали в подвалы, пытали, даже убивали. Помимо специальных структур, на оккупированных территориях бесчинствовали объединения казаков и автономные террористические группировки, среди которых печально известная «Русская православная армия». Сразу же появились и те, кто готов написать донос, «настучать», чтобы первым успеть выслужиться перед более сильным. К сожалению, никакой особой подготовленности общества не потребовалось, чтобы вернутся к временам произвола ЧК и НКВД.

В Краматорске до арестов христиан дело не дошло, однако некоторые пасторы получали от сепаратистов предупреждения, что они числятся в списках на арест, и поэтому вынуждены были покинуть город. Однако в Славянске, контролируемой Стрелковым-Гиркиным, аресты служителей и активных прихожан протестантских церквей начались довольно быстро.

16 мая по приказу террористического руководства города был арестован епископ евангельского объединения «Церковь Божия Украины», старший пастор церкви «Добрая весть» в Славянске Алексей Демидович. Перед этим сепаратисты уже приходили за его братом – пастором Сергеем Демидовичем, что-то искали у него дома и в гараже, заявляя, что якобы он «работает на Америку». К счастью для него, Сергей Демидович был в это время в Киеве и избежал ареста, а вот Алексей был увезен в подвал, в котором с завязанными глазами просидел семь часов. Затем явился назначенный сепаратистами мэр Славянска Вячеслав Пономарёв и распорядился выпустить Алексея Демидовича. Сам Пономарёв – бывший наркоман, который в своё время проходил реабилитацию в одной из протестантских церквей, поэтому протестантская деятельность ему была знакома. Этот первый арест другие пасторы восприняли как предупреждение и покинули оккупированный город, что, возможно, их спасло. После отъезда пасторов сочувствующие им ополченцы признались прихожанам: «Если бы пасторы не уехали тогда, то они никогда не смогли бы это сделать».

Захваты церквей боевиками

Пастор евангельской пятидесятнической церкви «Добрая весть» Пётр Дудник рассказывал, что когда сепаратисты нагрянули в первый раз, то пытались его обвинить в поддержке Майдана и искали какой-то «компрамат». Им нужно было какое-то оправдание для начала гонений, но когда они ничего не нашли, то уже без всяких оправданий просто отобрали церковь. «Все вооруженные, в масках. Были люди с нашего города и даже с нашей церкви, – рассказал пастор Пётр, – один даже сказал, что ходил в воскресную школу... Через четыре дня они снова пришли и сказали, что будут дежурить, так как здесь удобное место для снайперского прицела, потом совсем всех выгнали и сказали, что здесь будут казармы. Проживало до ста человек». После бегства сепаратистов украинским военным потребовалось три грузовика, чтобы вывести всё оружие из здания церкви [2].

Первоначально захваты церквей производились в оккупированных городах неупорядоченно, и из храмов христиан выгоняли далеко не везде, многие церкви и молитвенные дома сепаратисты не тронули, однако православных «раскольников» они изгоняли сразу. Управляющий Донецкой епархией УПЦ Киевского патриархата архиепископ Сергий (Горобцов) в феврале 2015 г. рассказал, что 30 из 40 приходов Киевского патриархата на оккупированной территории прекратили деятельность, большинство духовенства вынужденно было эмигрировать из-за угроз со стороны сепаратистов, а оставшиеся вынуждены служить подпольно [3].

В этом смысле протестантам повезло больше, здания у них отбирали не систематично, как у православных, не входящих в Московский патриархат, а по мере появления нужды. Пастор церкви «Ассамблея Божия» в Донецке Сергей Косяк 30 декабря 2014 г. привел в Фейсбуке известные ему сведения о захватах церковных зданий. В мае 2014 г. сепаратисты захватили церковные здания в Горловке и Снежном, а в Донецке – реабилитационный центр «Вечерний свет», взяв 29 человек в плен и избив некоторых реабилитантов. В июне 2014 г. захватили церкви в Торезе, в Шахтерске и в Дружковке, две церкви в Горловке, а в Донецке – реабилитационный центр «Скала спасения» и весь комплекс Донецкого христианского университета. В августе 2014 г. захватили церкви в Донецке, в Елоновке, в Горловке, в сентябре 2014 г. - в Донецке и в Ровеньках. Захваты церквей очень часто сопровождались арестами пасторов. Некоторым пасторам пришлось пройти через пытки [4].

Пресс-центр гражданского движении «Все вместе!» в марте 2015 г. сообщил, что на протяжении 2014 г. боевиками были захвачены здания и помещения двенадцати христианских общин, один церковный приют для детей, христианский университет и три реабилитационных центра для алко- и наркозависимых. Кроме этого, в результате обстрелов пострадали пять зданий церквей, три из которых сгорели [5].

Однако количество захваченных зданий может оказаться значительно больше. В частности, несмотря на то, что сепаратисты наиболее терпимо относились к баптистам, по данным Совета церквей евангельских христиан-баптистов по состоянию на сентябрь 2014 г. только у них было отобрано 7 церквей, и три церкви были разрушены [6]. Относительно «терпимое» отношение к баптистам проявилось в том, что в г. Антраците сепаратисты дважды захватывали здание баптистской церкви «Дом молитвы для всех народов», но потом возвращали обратно [7].

Всё же репрессии не были тотальными, в силу разных обстоятельств они не затронули некоторые города и не коснулись многих христиан. Многие христиане на оккупированных территориях ничего не знают о гонениях на своих единоверцев, а полной картины репрессий в настоящий момент пока не видит никто. Чем страшнее действительность, тем больше стремление не замечать ее, поэтому людям свойственно не обращать внимание на репрессии, пока они не коснутся их лично. Самоопределиться на основе отдельных отрывочных знаний о происходящем трудно. Большинство людей составляет мнение на основе случайных ситуаций, и оно редко бывает адекватно действительности. Однако религия дает человеку ценностные ориентиры, позволяющие ему самоопределиться независимо от случайных обстоятельств. Поэтому адекватность восприятия ситуации на Донбассе напрямую была связана с осознанностью собственных религиозных убеждений. Война и репрессии побуждали христиан самоопределяться. И они самоопределялись по-разному в зависимости от степени зависимости от случайных обстоятельств и осознанности духовных ценностей.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Из устного интервью А. Пальченко, данного автору статьи 10.05.2015.

[2] Из устного интервью П. Дудника, данного автору статьи 19.04.2015.

[3] When god becomes the weapon. Report prepared by Center for Civil Liberties and International Partnership for Human Rights in the framework of the Civic Solidarity Platform. April 2015. URL: http://www.irs.in.ua/files/publications/
2015.04_Report_Religious_persecution_in_
occupied_Donbas_eng.pdf  P. 15.

[4] URL:
[5] Гоніння на християн в «ДНР» та «ЛНР»: священнослужителів вбивають, церковні будівлі відбирають // Сайт «Всі разом!» от 11.03.2015. URL:

[6] Разрушили жертвенники твои... // Сайт ВСХ ЕХБ. URL:
[7] Жизнь церквей Восточного региона // Сайт ВСХ ЕХБ. URL:

Часть вторая - идейные основания репрессий против христиан

Полной картины о религиозных репрессиях на Донбассе, неподконтрольном украинским властям, в 2014-15 гг. пока ещё никто не составил. Думаю, что и сами сепаратисты плохо представляют, что у них делается. В зависимости от обстоятельств кто-то из сепаратистов непосредственно пытает протестантов и "раскольников" в подвалах, а кто-то может ничего не знать о репрессиях и даже лично дружить с многими «сектантами», однако у всех сепаратистов есть общие идейные основания, которые делают репрессии возможными.

Поиск врага «русского мира»

Репрессии против христиан Донбасса первоначально были обусловлены не прагматическими соображениями укрепления власти, а иррациональными, связанными дуалистическим мировоззрением, основанным на поиске врага. Инструментом распространения дуалистического мировоззрения может стать какая-либо конкретная идеология – коммунистическая, нацистская или предлагаемая под видом православия идеология «русского мира» в агрессивной ксенофобской трактовке.

Носитель дуалистического мировоззрения может не иметь стройной идеологии, но он нуждается в образе врага, благодаря которому можно объяснить все проблемы и сложности жизни. Пока врага нет, мир ему кажется слишком сложным, а любые трудности – дезориентирующими и непонятными, поэтому такой человек цепляется за любой образ врага. Слепая вера в «майдановских нацистов» и «киевскую хунту», за которыми якобы стоят злобные американцы, связана с тем, что носители дуалистического мировоззрения очень хотели, чтобы это всё оказалось правдой.

В представлении сепаратиста мир делится на своих и врагов. Враги во главе с США испытывают иррациональную ненависть ко всему русскому, устроили революцию в Украине, привели к власти нацистов и их руками воюют против России. В основе этой картины мира лежит поиск врага. Сепаратисты потому уверены, что власть в Киеве захватили нацисты и воюют с собственным народом, что они хотят, чтобы это всё было правдой. Без врага они чувствуют себя потерянными, не зная, как оценивать все проблемы и трудности жизни, с которыми приходится сталкиваться. И не важно, кто враг – кого преподносят в его качестве с помощью пропаганды, в того и верят. Пропаганда российских СМИ выстроила предельно примитивную картину мира, в которой сепаратисты получают готовые ответы на все вопросы и обретают чувство собственной значимости, ощущая себя героями. Поэтому любое сомнение для них уже невозможно.

Многие сепаратисты мыслят также предельно примитивно в системе «наши»/«не наши», и им не важно, кто назначен врагом. Но есть и те, кто идеологически оправдывает войну именно с Украиной якобы защитой «русского мира». Идею «русского мира» сформулировал Патриарх РПЦ МП Кирилл (В.М. Гундяев), тем самым подменив православие чуждой ему идеологией. По мнению Кирилла, ни украинский, ни белорусский народы не имеют ценностных оснований для собственного существования, помимо идеи общего с великороссами "русского мира": «Религиозное измерение Русского мира является источником миролюбия наших людей. Непросто сегодня хранить эти ценности. Но нужно понимать, что без этих ценностей не будет существовать ни русский, ни украинский, ни белорусский народ, а всё будет переплавлено в некоем котле цивилизаций» [1].

Однако с началом войны идея «русского мира» приобрела агрессивную геополитическую интерпретацию, в которой наиболее экстремистские сепаратистские группировки усмотрели оправдание силового объединения «разделенной» русской нации. Для них Украина – это "западный проект", украинского языка "не существует", это «новояз» на основе польского, а украинцы на самом деле – это русские, которым пытаются внушить, что они отдельная нация. В понимании этих группировок необходимо присоединить Украину к России, а со всеми, кто демонстрирует принадлежность украинской традиции, нужно поступать как с врагами «русского мира». Столпом «русского мира» является православие в версии Московского патриархата, и все, кто придерживается другого исповедания, либо потенциальные, либо явные враги – передовой отряд Америки, якобы испытывающий иррациональную (демоническую) ненависть к «русскому миру».

С «раскольниками» сепаратисты не церемонилось, всех православных служителей, не относящихся к Московскому патриархату, выгнали из их приходов сразу (что, возможно, и спасло их), а вот что делать с протестантами – этот вопрос решили не сразу. Наталья Брадарская, супруга расстрелянного дьякона евангельской пятидесятнической церкви «Преображение Господне», рассказывала [2], как к ним приходили военные. Их привлекло роскошное здание церкви с колоннами в центре города. «Американцы? Проамериканская церковь?» – спрашивали сепаратисты. Они не могли поверить, что здание бывшего Дома культуры было полностью восстановлено самими прихожанами и только на пожертвования: «Вам американцы помогают, американцы наши враги, а мы – Русская православная армия». Сначала военные решали, отобрать здание или нет, но потом сказали: «Пока молитесь», и захватили другую церковь – «Добрую весть», которая была на возвышенности, что с военной точки зрения удобнее.

Неопределенность критериев для репрессий

Подвергая христиан репрессиям, сепаратисты ещё не знали, куда это заведёт и где нужно остановиться. Судя по всему, у них вообще не было критериев, чтобы определять, кого нужно терпеть, кого изгонять, а кого расстреливать. Примером может служить история Анатолия Онищенко, пастора из Красного Луча. Когда арестовавшие его сепаратисты сами не смогли решить, позволить ему жить или расстрелять, то обратились с этим вопросом к православному священнику, который учёл наличие у пастора детей и определил ему жить.

Цель первых арестов состояла в том, чтобы выработать на будущее критерии для приговоров. Задача для сепаратистов была непростой, так как логично выстроенной идеологии они не имеют. Декларируемая ими идеология «русского мира» основана на произвольных демагогических утверждениях, которые каждый понимает по-своему. Поэтому единственным объединяющим принципом всех сепаратистов стал поиск врага. Но в условиях войны его нужно было уже не теоретически, а практически выделить из среды местных жителей.

Сепаратисты живут в иллюзорной картине мира, где они окружены врагами и чувствуют свою особую значимость и свободу от ответственности. Любое сомнение в этой картине не просто болезненно, но разрушительно для всего, чем человек оправдывает собственную значимость и собственное существование. Поэтому сомневающиеся воспринимаются не как обычные враги, а как угроза придуманному ими миру. От врагов надо избавиться, но ведь у них есть родственники и друзья. Если всех изгонять или расстреливать, то тогда не останется сторонников. Но для того, чтобы заглушить внутренние сомнения в придуманной картине мира, нужны именно сторонники, которые бы считали сепаратистов героями.

Показателен эпизод с Натальей Брадарской, которая обращалась к сепаратистам в поисках мужа. Никто не хотел ей помочь, пока наконец один из них, представившийся как заместитель главного по безопасности, предпринял кое-какие усилия (правда, безрезультатные), после чего сказал: «Странный вы народ, вы нас звали, а теперь не поддерживаете». Стремление чувствовать себя героем в чужих глазах для него было столь важно, что он не заметил абсурдности упрека, высказанного женщине, мужа которой захватили сами же сепаратисты [3].

Аресты на оккупированных территориях проводили как автономные группировки боевиков, так и создаваемые сепаратистами специальные службы безопасности. Выяснилось: чтобы начать репрессии, достаточно определенным людям дать соответствующие установки и освободить их от ответственности. Многим христианам пришлось пройти подвалы и пытки. Во время пыток добивались не столько информации (доносчиков и без того хватало), сколько того, чтобы человек оговорил себя. К пыткам относились серьезно, так как с помощью них надо было выработать правила, как поступать с врагами в будущем. Поэтому на основании каких-либо формальных признаков нужно было кого-то отпустить, а кого-то расстрелять, чтобы на практике определить образец того, как в дальнейшем поступать с "сектантами и раскольниками".

Особенно сильно от репрессий страдал Славянск. 2 июня прихожанина местной церкви «Добрая весть» Геннадия Лысенко, помогавшего беженцам выбраться из Славянска, задержали на блокпосту, сообщив: «На тебя есть ориентировка». Забрали все документы, телефоны, завязали скотчем руки и глаза. Допрашивали во дворе: «Возил продукты украинской армии на посты?»; «Передавал информацию о блокпостах сепаратистов в городе?»; «Зачем вывозил мертвых бандеровцев?» Последний вопрос отнюдь не казался допрашивающим абсурдным. Всё происходило как в 37-м году, когда следователь знает только один правильный ответ, и если ответ неправильный, то получаешь удар в спину, сзади в голову, в бок кулаком или прикладом автомата. Один из вопросов был такой: «Почему не православный? – Предатель, потому что не православный». Интересовала их также структура церкви «Добрая весть», служители церкви, кто из них остался в городе [4].

Все люди в картине мира сепаратистов делятся на тех, кто может делать то, что хочет, и на «лохов». Если «лох» проявляет достоинство, то это нарушает целостность картины мира, и вызывает сильное негодование у сепаратиста. Особенно их раздражает, если чувство собственного достоинства проявляют их жертвы. Как рассказывал Геннадий Лысенко: «Стоящий сзади уткнул в спину автомат, передернул затвор и нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. После этого начали задавать вопросы, почему я не дернулся, почему не упал. Начался новый круг вопросов…». Наконец его отправили в подвал, сказав, что на рассвете расстреляют, однако допрос повторился вечером следующего дня. Допрашивающий был профессионалом, дословно помнил предшествующий разговор. В конце беседы он взял Геннадия за шиворот, поднял с табурета, и сказал: «Ты вообще расстрельный, но я решил тебя помиловать» [5].

Для нормального человека такие пытки и угрозы расстрелом – бессмысленная жестокость, но сепаратисты мыслят иначе, считают, что дают слабину, выпуская врагов из-за того, что у них есть родственники, друзья среди горожан, с которыми предстоит как-то уживаться в будущем. Но в их понимании кого-то всё равно надо расстреливать, иначе что это за война?! Поэтому рано или поздно они должны были решиться на кровавую карательную акцию.

Карательная акция в Славянске

8 июня, на праздник Троицы, сепаратисты похитили четырех христиан: Виктора Брадарского (40 лет, 3 детей), двух сыновей пастора – Рувима (29 лет, неженатый) и Альберта (24 года, женат) Павенко, а также Владимира Величко (8 детей, 41 год). Захватили их не на блокпосту, как Геннадия, а после службы на выходе из церкви «Преображение Господне», когда все расходились после молитвы.

Захваченных христиан вывезли на «Пожарку» (пожарную часть, где был оборудован подвал для арестованных), где подвергли пыткам. В три часа ночи их повезли на машине одного из арестованных в наиболее глухой район Славянска, где и были найдены тела погибших и эта машина сгоревшей. Возможно, террористы сначала имитировали, что отпускают задержанных, а затем расстреляли машину. Владимир Величко погиб в сгоревшей машине. Сыновья пастора церкви – Рувим и Альберт – были расстреляны сразу, как выбежали из машины. Стреляли в них с остервенением, всадили много пуль. Одному из них выстрелами разнесло полголовы. Виктор Брадарский успел отбежать в сторону реки к камышам. Пули настигли его в спину в метрах пятнадцати от машины.

После этого сепаратисты решили скрыть убийство от родственников. Милиция также ничего не говорила, хотя очень быстро обнаружила тела и сгоревшую машину. Только когда в город пришла украинская армия, выяснились обстоятельства убийства. Супруга расстрелянного дьякона рассказывала: «В захваченном здании СБУ сепаратистское руководство говорило нам, что задержанные отрабатывают за то, что они занимают проамериканскую позицию, роют окопы на Семеновке. Обращалась много раз ко всем, кто только был там у них, все кормили обещаниями: ждите, ждите пятнадцать суток, месяц и т.д.».

Также она обратилась к отцу Николаю, священнику Московского патриархата, потому что он лично знал её мужа, и тот с уважением к нему относился: «Священник меня выслушал. Сначала говорил: "Не пойму, о ком идет речь", но потом вспомнил Виктора. Отец Николай сказал: "Двести процентов, что они живы". Начал наставлять: "Заблудшая овечка, куда ходишь, нужно вернуться в православную церковь". Пообещал перезвонить через несколько дней, но звонка я не дождалась и пошла к нему сама. В лицо мне он ничего толком не сказал, увиливал, ходил вокруг да около, говорил, что еще не выяснил, не смог. И начал что-то говорить, что нашими молодыми людьми было привезено то ли биологическое, то ли химическое, то ли фосфорное оружие. На самом деле по бизнесу они привозили металл для строительства, но на слуху было, что протестанты – сыновья пастора – для украинской армии привезли именно оружие. И отец Николай начал говорить об этом так, будто всё это правда, и что он сам был свидетелем, как шел дым, что его разум затуманило, и он стал неадекватно стал себя вести» [6].

Хотя сепаратисты видели врагов во всех протестантах, но жертв карательной акции выбрали произвольно, даже не из волонтёров, помогающих жителям покидать город, а из простых служителей церкви. Ясных критериев, как выбирать жертв, у них не было. Вместо того, чтобы использовать карательную акцию как метод устрашения, они стали пытаться скрыть её, что говорит о внутренних разногласиях в оценке целесообразности проведения подобных акций. Вместе с тем, не только сепаратисты, но даже сочувствующий им священник РПЦ МП пытались как-то оправдать для себя похищение четырех христиан. Пример о. Николая показывает, что какое-то оправдание, пусть даже нелепое, психологически было необходимо. Сепаратисты едины во мнении, считая, что окружены врагами. Но кого считать врагом и как с ним поступать? – При ответе на этот вопрос выявляются самые разные позиции, от умеренных до фанатично-экстремистских. Поэтому одни могут не задумываясь убивать, другие – стыдливо покрывать убийство и искать ему оправдания. Этим объясняется то, что, несмотря на проведение кровавой карательной акции, сепаратисты не решились использовать её как показательный пример в назидание другим.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Патриарх Кирилл (Гундяев). «Слово пастыря». Выпуск от 6 сентября 2014 года // Официальный сайт Московского Патриархата. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/3728242.html

[2] Из устного интервью Н. Брадарской, данного автору статьи 16.04.2015.

[3] Из устного интервью Н. Брадарской, данного автору статьи 16.04.2015.

[4] Из устного интервью Г. Лысенко, данного автору статьи 19.04.2015.

[5] Из устного интервью Г. Лысенко, данного автору статьи 19.04.2015.

[6] Из устного интервью Н. Брадарской, данного автору статьи 16.04.2015.


Часть третья - УПЦ МП во время конфликта

Противники Украины под видом православия привнесли на Донбасс идеологию «русского мира» в ее самой агрессивной трактовке. Православие как религия подменялась политической идеологией, которую сепаратисты понимали как «Православную веру Московского Патриархата», закрепив это понимание в конституции ДНР, принятой 14 мая 2014 года. В её преамбуле говорится, что Верховный совет принимает Конституцию, «исповедуя Православную веру (Веру Христианскую Православную Кафолическую Восточного Исповедания) Русской Православной Церкви (Московский Патриархат) и признавая ее основой основ Русского Мира». Тем самым сепаратисты противопоставили под видом православия особое вероучение, являющееся "основой русского мира", не только всему христианству, но и всем православным Церквам, не принадлежащим Московскому патриархату. Девятая глава конституции ДНР закрепляет это вероучение в качестве господствующего:

«2. В Донецкой Народной Республике первенствующая и господствующей верой является Православная вера (Вера Христианская Православная Кафолическая Восточного Исповедания), исповедуемая Русской Православной Церковью (Московский Патриархат).

3. Исторический опыт и роль Православия и Русской Православной Церкви (Московский Патриархат) признаются и уважаются, в том числе, как системообразующие столпы Русского Мира».

Этой статьёй сепаратисты также противопоставили себя большей части верующих Донбасса, поскольку особенностью Донбасса является значительное конфессиональное разнообразие. На конец 2014 года в Донецкой области (включая и оккупированные территории) зарегистрировано 1 795 религиозных организаций, из которых – 1 723 религиозные общины. Православные религиозные организации составляют около 49 %, из них 42,9 % – религиозные организации Московского патриархата. Протестанты всех направлений имеют более 700 организаций – 40,9 % от общей численности, из них более 12 % харизматические церкви и более 10 % баптисты. Также в области зарегистрировано 38 мусульманских, 19 иудейских, 14 буддийских и 8 вайшнавских религиозных организаций. Кроме того, некоторые церкви на оккупированных территориях вынуждены были приостановить свою деятельность из-за насилия со стороны сепаратистов. В этих условиях насаждение доминирующей религиозной идеологии неизбежно должно было привести к религиозному конфликту.

31 мая 2014 г. митрополит Донецкий и Мариупольский УПЦ МП Иларион сделал архипастырское обращение о прекращении смуты на Донбассе, в котором заявил: «К сожалению, все стороны нынешнего противостояния считают свои действия правильными, но для верующих людей ценностным ориентиром является одна Истина – Господь наш Иисус Христос, Который сказал, что превыше всего – любовь Бога к человеку, а человека – к ближнему. Поэтому Церковь не имеет права поддерживать и не поддерживает кого-либо в этой смуте и братоубийственной войне. Не будет Божьего благословения на тех, кто нарушает заповедь "Не убий!", совершая Каинов грех» [1].

Дипломатическая формулировка запрета благословлять воюющие стороны вызвала недовольство сторонников «русского мира», которых нейтралитет Донецкой епархии УПЦ МП абсолютно не устраивал. Многочисленные фотографии, на которых православные священники благословляют "повстанцев" и освящают их боевые знамена, свидетельствуют, что многими священниками данное архипастырское обращение было проигнорировано [2].

4 июля 2014 на "YouTube" было опубликовано видео «"Ополченцы" стреляют с территории церкви в Славянске». Видео засвидетельствовало стрельбу самоходной артиллерийской установки «Нона» с территории захваченной евангельской пятидесятнической церкви «Добрая весть» в Славянске, сопровождаемое молитвами и пением двух православных священников [3]. Стоит отметить, что пока «Нона» стреляла с территории церкви «Добрая весть», украинские военные ответный огонь не открывали, что говорит о наличии в украинской армии специального приказа, защищающего церкви. В других случаях ответный огонь велся. В частности, ответным огнем был разрушен детский приют церкви «Добрая весть», когда данная «Нона» открыла огонь с его территории по украинским военным. Прихожанам церкви едва удалось успеть вывезти детей, однако имущество приюта спасти не удалось [4].

16 апреля 2014 года архиепископ Святогорский Арсений (Яковенко), наместник Свято-Успенской Святогорской лавры, обратился по поводу необоснованных слухов о присутствии российских диверсантов в лавре и категорически заявил: «Среди такого количества людей, имеющих доступ во все храмы и корпуса Лавры, просто невозможно кого-то где-то скрывать» [5]. В это время лавру охраняли пророссийски настроенные казаки. Есть вероятность, что в монашескую среду могли быть внедрены агенты под прикрытием. Эти подозрения высказал волонтер и прихожанин церкви «Добрая весть» Геннадий Лысенко, рассказав о нескольких инцидентах за год до начала войны, когда некоторые насельники лавры, одетые как монахи, требовали от посетителей удалять фотографии, если они случайно попадали в кадр, а один «монах» даже едва не ударил местного жителя. Так вели себя далеко не все, а только те, кто отличался военной выправкой.

Также Геннадий Лысенко рассказал, что в усадьбе «Вилла Марии», превращенной в культурный центр УПЦ МП, разместились пришедшие в Славянск боевики. По его словам, православный священник о. Виталий организовал размещение военных в «Вилле Марии» и вел "пастырскую работу" с ними [6]. По свидетельству научного сотрудника Славянского краеведческого музея Валерия Ступко, 12 апреля 2014 года вооруженные люди в масках вышли из «Виллы Марии» по направлению горотдела милиции, которое они захватили [7].

Эту информацию также подтвердила Неля Штепа, мэр г. Славянска: «Пять дней назад вот эти вооруженные повстанцы собрались за городом Артемовском в двух КамАЗах, после этого, по согласованию с нашим православным батюшкой отцом Виталием, они разместились у него в православном центре... Мне позвонили жители и сообщили, что около 150 полностью вооруженных человек вышли из этого православного центра и к ним присоединились 300 человек, которых пригласил отец Виталий – это бывшие афганцы и военные, которые примкнули к этим повстанцам. Этим 300 людям повстанцы дали полные полномочия и они сегодня, что хотят, то и делают в городе» [8]. На следующий день, 13 апреля, благочинный Александро-Невского округа г. Славянска УПЦ МП Николай Фоменко открыто поддержал сепаратистов, заявив на встрече с ними, что церковь "не будет стоять в стороне" [9].

Позиция клириков УПЦ МП в отношении к воюющим сторонам далеко не однородна, многие считают, что необходимо занимать нейтралитет, всячески помогая бедствующему населению. В частности, пресс-секретарь УПЦ МП о. Георгий Коваленко на пресс-конференции в мае 2014 года поддержал украинские власти и осудил сепаратистов. Он отметил, что прихожане церкви есть среди военных, участвующих в АТО, их командиров и местного населения. «Необходимо уважать власть, потому что у нее есть меч, чтобы защищать добро от зла. Если человек незаконно берет в руки оружие, если человек фактически захватывает заложников и целые регионы – это зло», – заявил о. Георгий Коваленко, напомнив, что УПЦ МП еще в 2007 году осудила «политическое православие» – явление, когда церковь пытаются использовать для решения каких-либо геополитических задач [10].

Православные храмы УПЦ МП, так же как и другие церкви Украины, активно участвуют в сборе гуманитарной помощи для населения в зоне АТО, оказывают помощь нуждающимся в прифронтовой зоне.

Хотя в тылу в отношении к УПЦ МП никаких притеснений не наблюдается ни с украинской стороны, ни со стороны сепаратистов, в прифронтовой зоне храмы УПЦ МП становятся жертвами как случайных, так и провокационных обстрелов. Кроме того, 18 декабря 2014 г. митрополит Донецкий и Мариупольский Иларион обратился к президенту Петру Порошенко с призывом взять под личный контроль расследование мародерства в скиту Свято-Иверского женского монастыря в п. Пески. По словам митрополита, ограбление скита совершили люди в военной форме, которые официально представились бойцами украинской Национальной гвардии [11]. Инцидент также произошёл в прифронтовой зоне.

Нельзя упрощенно утверждать, что поддержка сепаратизма или единства Украины определяется конфессиональной принадлежностью. Люди с разными убеждениями присутствуют в разных церквах и в разных конфессиях. Предрассудок об исключительной роли московского православия в агрессии против Украины разрушил своим примером начальствующий епископ Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников) Сергей Ряховский, активно включившийся в информационную войну с Украиной, о чем свидетельствует его выступление 25 ноября 2014 г. в пресс-центре МИА «Россия сегодня» [12]. На его примере мы видим, что не конфессиональная принадлежность, а степень зависимости от государства является главным фактором формирования деструктивной позиции внутри церкви.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Архипастырское обращение митрополита Донецкого и Мариупольского Илариона о прекращении смуты в Донбассе // Донбасс православный. от 31.05.2014. URL:

[2] В Славянской епархии УПЦ освящают знамена боевиков и жалуются на украинскую армию // Релігія в Україні от 01.07.2014. URL:

[3] URL: http://youtube.com/watch?v=U8NwsmUsw2Q

[4] Из устного интервью А. Решетника, волонтера и прихожанина церкви «Добрая весть», данного автору статьи 04.04.2015.

[5] Архиепископ Святогорский Арсений обратился по поводу необоснованных слухов о Святогорской Лавре // Донбасс православный. от 16.04.2014. URL:

[6] Из устного интервью автору статьи 19.04.2015.

[7] Higginssept Andrew. Evidence Grows of Russian Orthodox Clergy’s Aiding Ukraine Rebels // The New York Times, 06.09.2014. URL:
[8] Боевики, захватившие горотдел милиции в Славянске, укрывались в православном центре - мэр // Остров, от 15.04.2014. URL: http://www.ostro.org/general/society/news/442700/

[9] Мальцев В. Священников увлекла «русская весна» // Независимая газета, от 16.04.2014. URL: http://www.ng.ru/ng_religii/2014-04-16/2_spring.html

[10] Украинская Православная Церковь Московского Патриархата осудила сепаратистов // Портал Baznica.Info от 29.04.2014. URL:
[11] Обращение митрополита Донецкого и Мариупольского Илариона к президенту Украины в связи с актом мародерства в действующем монастырском ските // Донбасс православный. от 18.12.2014. URL:

[12] Епископ Сергей Ряховский: «На Украине притесняют священнослужителей разных конфессий, и требуется объективная оценка всех подобных преступлений» // Сайт «Российский объединенный Союз христиан веры евангельской (пятидесятников)» от 28.11.2014. URL: http://cef.ru/news/roshve/?id=8676


Часть четвертая - Испытания за свидетельство веры

Сепаратисты объявили о своей "поддержке православия", которое при этом понимали не как религию, связь с Богом и путь спасения, а как идеологию. К сожалению, и внутри Церквей также немало верующих, которые понимают религию прежде всего как идеологию. Это идеологическое истолкование православия стало идейно основой репрессий на Донбассе. Однако многие христиане пытались противопоставить идеологической трактовке свидетельство подлинной веры, и за это они подергались тяжелым испытаниям.

Молитва за Украину в центре Донецка

Если Славянск в апреле-июле 2014 г. контролировала одна группировка, то в Донецке было множество разных сепаратистских группировок, что придавало репрессиям ещё более непредсказуемый характер. Сначала репрессии были спонтанными, потом, когда сепаратисты определились, кого относить к врагам, стали более упорядоченными.

25 февраля 2014 года по инициативе Межконфессионального совета церквей Донецка и Донецкой области начался межконфессиональный молитвенный марафон «За мир, любовь и целостность Украины». Каждый день в центре Донецка проводилась коллективная молитва, в которой участвовали представители Церквей многих конфессий – православные, католики, протестанты и даже мусульмане. Молитвенный марафон стал примером духовного противостояния грубой силе.

24 мая 2014 года боевики разгромили молитвенную палатку, пригрозив расстрелять тех, кто ещё раз придёт молиться. Участник марафона пастор донецкой евангельской церкви «Ассамблея Божия» Сергей Косяк отправился в администрацию сепаратистов, чтобы обсудить инцидент. В администрации у него были знакомые, поэтому он надеялся на обычный разговор. Нужного человека он не встретил, а вместо разговора получил допрос, на котором пять человек его избивали ногами, руками, палками, плетьми, дубинками и даже молотками. На допросе присутствовал и доносчик – бывший член церкви, обвинявший пастора в пропаганде «антинародных» идей.

Развязка оказалась неожиданной. Спустя восемь часов пыток пришел командир и начал кричать на подчиненных, потребовал, чтобы те просили прощения и вернули все вещи. Потом подошел к пастору Сергею и сказал, что он был в реабилитационном центре «Новое Поколение» у пастора Тищенко в Першотравенске, но потом отступил от Бога, и, спасая Косяка, надеется получить какую-то милость у Бога [1]. Как можно понять по данному эпизоду, отношение к марафону у сепаратистов было враждебным, однако среди боевиков было много местных, которые лично знали молящихся, что как-то их сдерживало.

Помимо централизованной структуры сепаратистов, в Донецке действуюи и различные автономные группировки, в которых уже не встретишь сочувствующего командира. Одна из таких радикальных группировок, «Русская православная армия», 4 июля 2014 года взяла в плен греко-католического священника Тихона Кульбаку. Он был постоянным участником молитвенного марафона, а также являлся секретарем Межконфессионального совета церквей и религиозных организаций Донецкой области, объединяющего около 60 церквей разных конфессий. Страдая диабетом, о. Тихон без лекарств провел 12 дней в плену. Выжил чудом. Трижды его выводили на расстрел, но всякий раз стреляли поверх головы [2]. Всё это время друзья о. Тихона вели переговоры о его освобождении. «Во время допросов похитители все время подчеркивали, что это мне наказание за то, что я священник "неправильной" церкви, – вспоминал о. Тихон. – По их утверждениям есть только одна "правильная" церковь Московского патриархата, территория Донбасса – это единая неделимая Русь, а я – предатель, дончанин в 9-м поколении, а сам – подпольный "бандеровец"» [3]. Наконец, о. Тихона, едва живого, бросили одного в машине. Вечером ему позвонили с требованием покинуть территорию ДНР, угрожая расправой с паствой, и о. Тихон вынужден был покинуть родной город.

Несмотря на нападения на молитвенную палатку и аресты участников акции, молитвенный марафон продолжался до августа. 8 августа 2014 года, сразу после молитвы на площади, был похищен пастор молитвенного марафона Александр Хомченко, которого вывезли в Макеевку (вместе с ним захватили другого протестантского пастора – Валерия Якубенко, которого отпустили через сутки) [4]. Боевики обвиняли пастора Александра в организации несанкционированного митинга в помощь украинской армии, а также в "вовлечении людей в секту". Боевики заявили, что "здесь должна быть только одна религия". В течение четырех дней Александр Хомченко подвергался пыткам – избиениям и многократному удушению с помощью противогаза. В сознание приводили, поднося к носу ткань, смоченную в этаноле, что вызывало сильное жжение и приступы кашля [5]. В этот момент сепаратисты мешали пастору отдышаться, нанося удары дубинками по груди спине. Так они понимали "учение Христа по-православному".

Начавшаяся после прихода в Донецк Игоря Стрелкова (Гиркина) серия арестов участников молитвенной акции вынудила их уйти с площади, и молитвенный марафон стал проходить по домам.

Похищения христиан на оккупированных территориях

С появлением Стрелкова (Гиркина) положение христиан в Донецке резко ухудшилось. С одной стороны, в Конституции "Донецкой народной республики", принятой 14 мая 2014 года, господствующей верой объявляется православие в исповедании Московского патриархата, с другой стороны, у многих сепаратистов были друзья и родственники среди протестантов, и поэтому в первые месяцы оккупации религиозная мотивация арестов присутствовала лишь эпизодически. В частности, 27 мая 2014 г. был арестован и провел сутки в плену римо-католический священник, участник молитвенного марафона, Павел Витек. В июле-августе гонения на христиан в Донецке стали носить систематический характер и достигли своего пика, после которого наметился их спад.

Репрессии шли не только в Славянске и Донецке, но и в других городах, в частности – в Горловке. 15 июля при выезде из Горловки был задержан боевиками ДНР римо-католический священник Виктор Вонсович. Отец Виктор был одет в одежду священника и при себе имел документы, удостоверяющие личность и сан священника. Несмотря на это ему пришлось провести в плену десять дней. Сепаратисты запретили ему возвращаться в свой приход под угрозой казни [6].

Пастор общины Церкви адвентистов седьмого дня в Горловке Сергей Литовченко в плену провел двадцать дней. Его арестовали 16 октября 2014 года. Во время проведения евхаристии в молитвенный дом ворвались боевики с автоматами, прервали богослужение и заставили прихожан разойтись, а пастора Сергея увезли на машине. Свои действия они объясняли тем, что «это православная земля и на ней нет места разным сектам» [7].

Пресс-центр гражданского движения «Все вместе!» в марте 2015 года опубликовал результаты мониторинга преследований по религиозному признаку на оккупированных территориях Донбасса: «Точно установлен факт убийства семи священнослужителей. В плену с избиениями и допросами побывали более 40 церковных служителей» [8]. Можно предположить, что реальное количество жертв значительно больше, просто информацию о них добыть пока затруднительно.

Дальнейшая эволюция репрессий

Первая волна репрессий против христиан имела мировоззренческое основание. Сепаратистам нужно было адаптировать свою картину мира к реальности, в которой протестанты и католики – враги «русского мира». Репрессии нарастали по мере того, как среди вооруженных людей менялось соотношение в пользу «неместных». Сепаратистских группировок было много, поэтому репрессии носили характер хаотичных бандитских нападений. Постепенно сепаратисты изгоняют всех подозрительных, а к оставшимся христианам привыкают. Поэтому мировоззренческое основание репрессий постепенно заменяется прагматическим, обусловленным необходимостью удерживать власть.

В Донбассе шли централизация власти и постепенное устранение харизматических командиров и автономных группировок. Это вело к изменению характера репрессий, которые приобретали упорядоченный и прагматический характер. В связи с этим возникает необходимость в каких-то единых правилах управления. Это выражается и в том, что вместо спонтанного захвата церквей сейчас сепаратисты настойчиво требуют их регистрации, что является первым шагом по принуждению к сотрудничеству. Зафиксированы единичные случаи возвращения захваченных церквей, а глава ДНР А. Захарченко не так давно даже признал католичество одной из четырех "традиционных" конфессий. Сепаратисты также поняли, что помощь протестантов нуждающимся снижает уровень социальной напряженности, и поэтому не препятствуют их гуманитарной, благотворительной и волонтерской деятельности. На смену грубой силе приходит моральное давление на христиан. Выражать нелояльность сепаратистским властям опасно даже внутри церкви, ведь могут донести. И всё же к политике «адресных» арестов нелояльных граждан легче адаптироваться, чем к хаотичным случайным арестам, как это было раньше.

Сейчас идет такой же процесс перехода от хаотичных репрессий к упорядоченным, который сопровождал становление других тоталитарных режимов. В этот период многим может показаться, что наблюдается даже некоторое послабление, однако это «послабление» в плане физического насилия сопровождается усилением контроля и морального давления.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] URL:
[2] Священник, которого трижды расстреливали // 62.ua - Сайт города Донецка, от 15.12.2014. URL: http://www.62.ua/news/689951

[3] Життя після полону. URL:
[4] Два протестантских пастора похищены в Донецке // Портал-Credo.ru. 11 августа 2014. URL: http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=109124

[5] When god becomes the weapon. Report prepared by Center for Civil Liberties and International Partnership for Human Rights in the framework of the Civic Solidarity Platform. April 2015. URL: P. 12-13.

[6] Хронология террора: боевики "ДНР" и "ЛНР" преследуют христиан Донбасса // Сайт Института религиозной свободы, Киев, от 06.06.2014. URL:
[7] Пастор Сергей Литовченко освобожден из плена боевиков «ДНР» // Сайт Института религиозной свободы, Киев, от 16.10.2014. URL:
[8] Гоніння на християн в «ДНР» та «ЛНР»: священнослужителів вбивають, церковні будівлі відбирають // Сайт «Всі разом!» от 11.03.2015. URL:

Впервые опубликовано на http://www.portal-credo.ru