В строю-21 Прощайте, палатки! Иван Чичинов

 
         Однажды утром, когда не успели еще занять свои рабочие места на полигоне и отправить ночную смену в палатку отдыхать, проверить состояние мини местности, сделать уборку территории, истопить печь – словом,  привести полигон в рабочее состояние, как возле двери скрипнули тормоза. Из новенького ГАЗика вылез майор Козлов, более известный Петьке и Шеремету как «иностранный матрас», а вслед за ним лейтенант – артиллерист, судя по эмблемам. Ходили слухи, что во время марша по Чехословакии майор надевал каску не только на голову, но и на грудь. Скорее всего это были просто слухи, возникшие откуда-то, но никак не про начальника особого отдела…

         В помещение «хауса» стали вызывать по одному. Никто не успел ничего придумать в свое оправдание, если оно понадобится. На лейтенанта никто не обратил внимания. Свой, артиллерист… Майор – особист даже не узнал Шеремета, который лежал в Польше на иностранном матрасе. После всех вызвали Петьку. Майор, глядя в его военный билет, о чем-то думал. «Сейчас начнет с национальности, - угадал Петька, - так многие  поступают, встречаясь с чем-то непривычным…» Как в воду глядел. Особист удивлялся, как по названию местности может называться национальность. Затем он резко перешел к текущему моменту:
- А вы знаете вашего соседа, чеха?
- Да, знаю.
- Какие контакты с ним?
- Берем у него инструменты для работы…
- А где ваши?
- Наши украли… Кто-то…
- Хым! Ну и что вы про него знаете?
- Ну, дед.  Шестьдесят два года. Бывший капитан чешской армии…
- А почему он так много знает о вас?
- Я не знаю…
- Вот видишь, он про вас все знает, а вы – ничего. Вот он говорил нам, что к ним ходит один сержант, зовут Петей, родом с Алтая. 

На большую фантазию, видимо, ума у майора не хватило и он кивнул лейтенанту. Тот быстро вышел из «хауса», велел Абышеву принести лестницу на чердак и полез туда. Вскоре он спустился с чердака. Пробудив бдительность в солдатах, особисты вернули им военные билеты и укатили.

         Абышев полез по следам лейтенанта на чердак и вскоре наткнулся на эмалированное, прикрытое тряпкой и куском доски ведро. Открыл его, а там… полное ведро мяса. Было видно, что это дичь. Но почему лейтенант – особист его не обнаружил, или он знал что-то такое, что не давало повода разглашать эту находку. Скорее всего, это было так. Просто он убедился в том, что мясо есть, а зная, что солдаты тут ни при чем, он оставил их в покое. Делу о мясе не дали ход, а архаровцам вспомнилась фигура охотника – капитана с пистолетом за пазухой. Загадка-кроссворд с ведром мяса так и остался тайной для Петьки.

         Примерно через час после визита офицеров Петька пошел к деду. Было видно, что тот был рад сержанту, спрятал овчарку и усадил Петьку за стол. Предложил лимонад, но Петька ни разу не пил в гостях у чехов ничего. Еще посчитают солдат за нахлебников… Часто дед сманивал его поиграть в шахматы. Про свои навыки в шахматах Петька говорил, что у него – четвертый юношеский разряд, а дед себя оценивал, что имеет по шахматам «первый класс». Тем не менее, он относился к сопернику серьезно. Доставал из комода шахматы ручной работы, где для каждой фигуры было свое место, выстланное бархатом. Сейчас Петька был еще в тревожном состоянии, быстро проиграл, как обычно, сопернику–перворазряднику, и, когда в комнату вошла мамо, он спросил:
- Товарищ Франтишек! У вас наши офицеры были?
Дед, а за ним и мамо открыли рты:
- Нет! Не были.

«Вот поймал нас майор, развел на тормозах… Разыграл как по нотам музыкантов-лабухов!»  Петька расхохотался,  подведя итог мясной эпопее. Старики удивились Петькиному хохоту.
- Прочь? Прочь? – все спрашивала мамо и звонко поддержала Петьку, когда тот рассказал про беседу с майором.

         А перед самым Новым, 1969  годом палаточный городок полка начал сворачиваться. Палатка, в которой Петька со взводом целых полгода «испытывали все тяготы окопно-полевой службы», сворачивалась. Сворачивались и сдавались на склады все остальные, вынимались из насиженных прогретых мест печки – буржуйки… Как же теперь без них? Они грели всех, они уже вросли в жилище, стали как члены семьи. И вот… Прощайте, палатки! Прощайте печки! Спасибо вам за службу – верную, безотказную…

         Сборные финские дома – казармы и все другие помещения выросли на немецких фундаментах, каждая доска и каждый гвоздь прошли через руки солдат-стройбатовцев. Наконец-то Петька со взводом и всем полком получили настоящую крышу над головой, железные двухэтажные кровати. Самую мягкую постель за полгода застелили Петьке и Шеремету в знак уважения к дембелям  на нижнем этаже Лева и Вася – молодые солдаты. Теперь им не надо три раза в день по очереди тащиться по грязи до солдатской столовой – большой палатки, где вместо столов было что-то подобие грязных нар на уровне груди. Неподалеку ждали едоков полевые кухни. Лева и Вася брали по два котелка первого и по две крышки второго блюд, буханку – за пазуху и топали с едой к родной палатке. На всех всего хватало. А сейчас – снова увидели и попробовали, что значит поесть за нормальным столом, хоть и солдатским. Итак, прожит еще один год…

         Тридцать первое  декабря 1968 года. Отбой в десять часов вечера. Пришел Рассохин, поздравил батарейцев с наступающим Новым, 1969 годом, пожелал всем рано или поздно вернуться домой. Ура!

Окончание http://www.proza.ru/2015/11/22/1728

*******
На фото - Петька-дембель.
Фото - из архива Ивана Чичинова,