Вume стр. 25

Кадром прошлого и настоящего, бездонное, развёрзнутое небо, полным пол-нёшенько мигающих звёзд, чёрная пустота его мира, заиндевелые берёзы на бугре в начале улицы, электрические столбы с гудящими нитями проводов,
Брёвна, запорошенные снегом, укрытые метелью и тишина у мерно зудящего трансформатора. Время будто остановилось, а снежинки падают, бесшумно струятся с необъятного притихшего тёмного свода вселенной. Сердце сжима-ется в наплыве, сразу всё не в силах исправить, сразу всё не остановить, сразу всё не решить.Где бог? Где он? А, есть ли, он? Как слаб человек, ринулся бы-ло что то объяснить, да куда - дикой ордой вмиг выстудило первое чувство пылкой красавицы. Мадинна далеко, ему каково, человеческую, пылкую, жи-вую страсть к обыкновенной тёплой и живой плоти враз заглушить. Каково- смерти подобно. Тяжёлым грузилом случившегося придавило подростка и он в полной потере воли, памяти и судорог сердца медленно осел на эти, пахну-щие смолой брёвна и затих, не в силах что либо предпринять. Так и сидел в трансе, отрешенного с огромным небом и мирно падающими, красивой фор- мы снежинками наедине. В природе всё безбрежно и равно, не надо бежать, говорить, доказывать, и не к чему ей это- она живёт и дышит вечно, мы в ней страдая поглощены. Отошёл Ваня потихоньку, сев на своего конька, оно в ко-торый раз показалось ему привлекательнее и значительнее остального. Так то братья и сёстры и здесь и на небеси. Да, будут священны имена Ваши и Ваши деяния, да, воздаться Вам за доброту к нему, значит и к себе. Если же нет в душе и на сердце милосердия доброты к отрешенному брату,значит не люби-те ни себя ни бога, ни отца его, земного- Дмитрия, ибо выращивал тот Вас по его наущению и писанию как бы не было муторно и тяжко ему, Вашему родному и названному отцу было.
   Ваня сидел тихо, не шевелясь на груде отцовских брёвен, лаборантом воро-
шил прошлые вехи прошлого, когда же ещё, самое время. Родные того не по-нимают, что деется вокруг или делают вид. Нет, явно понимают, но так удоб-нее, в крайнем их интересы в большинстве. Теперь-то понятно в тиши, мерно гудящей будки приводить в целость разорванные звенья, не мешает ни что.     Живут в особку, по своему, не считаются ни с отцом, ни с его мнением. Нас-мехаются всяк по своему и вместе, лишь бы меня не коснулось. Пользуют об-щее мнение фактором нападения против инакомыслящих. Пользуются плода-ми труда человека, который им радеет, оберегает, всячески опекает и ни во что не ставят его потуг. Отец, человек с простым, прямым характером по ста-рости лет как может молча несёт тяжёлое бремя доли, они же в отмеску нас-мехаются. Больно такое видеть и не скажешь против, их перевес- и – эх- пакостники, подожди ка ужо подрасту – поставим всё на своё место. 
25