19. Эпилог

В  шатре  роскошном,  белорунном
Ждал  деву  юную  Ганнон,
Пером  летящим,  златострунным
Вёл  перечень  расходов  он:

Писал  о  подвигах,  победах,
Вёл  бивням  собранным  учёт…
ДевИц   фантазии  изведав,
Он  знал  их  все  наперечёт.

Жён  многочисленных  достоин,
Он,  сохраняя  верность  им,
Был  добр  и  внутренне  спокоен,
Бесстрастен  и  невозмутим.

Рабыни  юные  Ганнона,
Как  жрицы  брачного  салона
Нагую  деву  распластав,
               в  ковёрном  зале,  
                             умащали
Экстрактами  индийских  трав
И  амброй  кремов  благовонных,
Ей  плоть, 
             готовя  ночь  любви,
И  откровенно  обещали
Неутомимость  с  визави.

Все  сроки  вышли.  
                     Вот  невеста,
По  пассу  евнухова  жеста
К  золототканному  шатру
Пошла,  шатаясь  на  ветру,
Твердя  по  данному  наказу
Давно  заученную  фразу:

«Мой  царь,  пришла  твоя  рабыня,
Служить  готовая  отныне
Любовным  прихотям  твоим,
Как  Богу  служит  Херувим».

Ей  мысль  о  том,  что  дальше  будет,
Вздымала  трепетные  груди,
Глаза  томила  пеленой,
Смущая  сердце  новизной.

Предмет,  неведомый  дотоле,
В  неясных  отсветах  огней
Вдруг  зашатался  перед  ней,
Как  отзвук  непонятной  боли,
Что  мукой  сердце  обожгла.

Склонившись,   дева  поняла,
Что  это  мёртвый  череп  дрила,
Который  чернь  приговорила
Воздеть  на  кол,  
                  дабы  толпа,
Плевалась, яростью  слепа,
Глумилась  и  камнями  била.

Остекленевшие  глаза
Бессмысленно  смотрели  в  небо,
Где   ночь  и  южная   гроза
Согнали  в  море  око  Феба.

Шерстинки  в  спёкшейся  кровИ,
Клыки  над  пастью  воспалённой   
Ей  говорили  о  любви
Смертельной  и  неутолённой.

Застыла  дева  близ  того,
Кто,  по  её  глубокой  вере,
Прервал  земное  естество,
Не  осознав  своей  потери,
Из-за  любви…
           Истар  его  
                      убила,  
Честь  храня  рабыни,
Чтобы  Ганнона  самогО
Ей  быть  супругою  отныне.

Где  мечется  суровый  дух
Врага,  поверженного  Богом?
Свидетелем  каких  разрух
И  тайн, 
           оставшись  за  порогом
Земного,  
            стал  убитый  дрил,
Который  страсть  и  вожделенье
Не  утолил,  а  разделил
С  погибелью,  без  сожаленья