Моя жизнь и приключения. Гл. 1 Валеркина месть

Из серии- «Валеркины рассказы».

                ВАЛЕРКИНА МЕСТЬ


    На Гореловском... прошло моё деревенское детство. Рядом с огородом, недалеко от нашего дома текла река Патрушиха, за плотиной стояла березовая роща, а дальше виднелись бескрайние поля.
Огромное болото с красивыми камышами расположилось с правой стороны поселка, а за ним чернел «торфянский» лес, (так его называли из-за торфяников) там мы собирали землянику и грибы. Слева гудела пилами лесопилка, а через остатки болота тянулась гать с деревянным настилом до самого совхоза с магазином и школой. Прое"зжая дорога шла по посёлку до мех.колонны и дальше. В былые времена это место звалось Гореловским кордоном, а дом, в котором жила наша большая семья, принадлежал помещику Горелову. Но соседка говорила, что торфяники часто горели, потому и Гореловское, а помещик – это всё выдумки.
     Почти до самого берега тянулся наш сад-огород, в котором вся семья, взрослые и дети,  работали, помогая маме – пололи, окучивали, копали, поливали, собирали клубнику, смородину, малину...
Мы, дети, рвали огурцы в парнике и сразу их ели, вытирая об майки, так же поступали и с помидорами, а морковку скоблили стеклышками, которых полно валялось повсюду. Бегали всё лето босиком, иногда и ноги ими резали. С малолетства помогали по хозяйству родителям – ходили на лесопилку за опилками для коровы с теленком и для поросёнка, рвали траву кроликам.
    Рос я пакостливым вредным парнишкой, и меня частенько наказывали, за дело и без дела. Особенно старался дед Сергей, когда бывал у нас со своим младшим сыном, Володькой, чуть что... больно стегал хворостиной. А тот, его любимчик, ябедничал про меня при любом удобном случае. Обидно мне стало, ходил и думал – как им отомстить.
    Однажды, (а всё происходило на покосе, где взрослые заготавливали сено на зиму для скота) пошел я украдкой за мужиками, они должны были выкосить большую делянку. Несли на плечах литовки, разговаривали, ни на что не обращая внимания. Я заметил, что на кусте что-то висит, подошел и понял – осиное гнездо.
    Сразу подумал: «Вот ты и попался, деда, у меня»... В голове закрутился совершенно детективный вариант мести. Вернулся домой – там никого не было, отрезал у отца дратвы, примерно столько, сколько нужно было для моей задумки. Супер-прочную нить отец пропитывал варом и сушил, чтобы подшивать валенки.
    Привязал я её за гнездо, протянул на всю длину, спрятавшись в соседних кустах, и стал поджидать, когда косари будут возвращаться. Время уже подходило –  косили с раннего утра по росе, когда трава мягкая.
Дед всегда шел назад первым  –  это спасло от моей жестокой выдумки остальных... Они не дошли до куста несколько метров, а дед уже был рядом, и я так дернул за нить, что... гнездо с осами упало около его ног – рой вылетел наружу и напал на жертву. Быстро смотал дратву на кулак, чтобы не осталось следов преступления, в то время, как дед Сергей катался по земле, и незаметно смылся, чтобы не застукали. Что было дальше – не видел. Дед пришел с опухшим лицом и сильно злой, а моя душа пела.

                ***

    Оставалось... отомстить родному дядьке за стукачество – тот был постарше меня лет на семь и уже помогал взрослым. Долго я думал, как это сделать, а получилось совсем случайно.
Бабушка Саша, в отличии от деда, добрейшей души человек, любила нашу маму (свою старшую дочку) и всех нас, (своих внуков). Она считалась знающей травницей – знала каждую травинку и лекарственные свойства.
     А тут мама при мне пожаловалась ей, что у неё живот третий день болит. Бабушка расспросила обо всём подробно, пошла в лес и вернулась оттуда с пучком  какой-то травы.
– Жуй и глотай,– сказала своей дочери, Тамаре, предварительно вымыв листья.
И маме помогло, быстро прослабило, и живот прошел. Вот я и решил отыскать эту траву. Видел, куда бабуля положила остатки, вытащил один листик и... два дня искал в лесу и на полянах именно такие, а нашел недалеко от шалаша, где все  отдыхали. Мысль пришла сама, как стукачу дать это волшебное лекарство. 
     Когда подошел мой обидчик, я стал жевать кусок черного хлеба со щавелем, макая листики в соль и причмокивая – одно объедение в те годы.
– Чё ешь? Дай попробовать,– попросил Володька.
Отломил я ему хлеба и дал щавеля, тот съел, ему понравилось.   
– Вкусно? – спросил  я – Хочешь, ещё принесу?
– Неси.
     Он был парень городской и не знал, где и что растёт, поди, на рынке покупали для борща всю зелень. Я нарвал, и, не забыв про слабительные листочки, которые походили на щавель, проложил между листьями. Эффект оказался потрясающим.
Но это ещё не всё. На тропе я под вечер оставил грабли зубьями вверх, зная, что мимо никто не пройдет.
     Все легли отдыхать – вставали же очень рано. У Вовки вскоре прихватило живот, он побежал за кусты и... наступил на грабли. Вскрикнул, получив черенком по лбу, и ошалел от боли и неожиданности. Наложил в штаны с перепугу, да и терпежа уже, очевидно, не было. Дня три у него болел живот, не выходил из кустов, пришлось бабушке поить его отваром коры какого-то дерева и таблетками.
– Чем ты меня накормил? – рычал он.
Но я смеялся в ответ – моя  месть свершилась, и я остался  доволен. Вовка понял, что это моих рук дело, и за что ему эти страдания.

                ***

     Мы переехали с Гореловского после того, как закончили строить наш новый дом на Центральной усадьбе совхоза «Свердловский». Дед приезжал со своим семейством изредка, и они, пока всё, что было наготовлено для всех, не съедали, не вставали из-за стола. У дяди Феди аж по щекам текло молоко из трехлитровки, чтобы уже ничего не осталось, тогда они уезжали. А мама с сестрами метались, чем накормить нас, малышню, и себя. Отец-то наелся, сидя за столом с родственничками, а мы стояли по струночке и ждали.
 
     Всё равно... осталось много светлых воспоминаний о детских годах. В будни всей семьёй работали, начиная с малышни, в огороде и по хозяйству, когда мама, учительница, возвращалась из школы, а отца, завгара совхоза, привозили с хутора, всегда слегка выпившего. В выходные дни ездили на рыбопитомник за карпами или отец возил нас в дальние леса за ягодами и грибами, пока там не построили полигон для танковой дивизии.
Праздновали на деревенских массовках, что устраивал совхоз – это народное  гуляние после посевной и уборочной.

                ***

... Отслужил я достойно в морфлоте, отдав долг Родине. Вернувшись, устроился сварщиком в мастерские совхоза, женился на однокласснице, а вскоре и дочка родилась. Сначала мы жили у родителей, потом переехали в общежитие молодоженов, освободив комнату младшему брату и сестре.
    Директор пообещал благоустроенную квартиру, все складывалось удачно – зарабатывал хорошо, жили дружно.
    Председатель месткома предложил в приказном порядке варить кузов у его «Волги», сверхурочно и бесплатно, когда и так работы было невпроворот. Не успевали к посевной, уставал я и домой возвращался поздно, пришлось отказаться.
    Кто знал, что он окажется таким мстительным, и... когда будет распределение квартир, проголосует против моей кандидатуры, найдя тысячу причин...
Я остался ни с чем. Выход был один – не пристало мне ходить по инстанциям и искать правду, лизать чужие зады. Сразу уволился и решил ехать на БАМ.

                ***

... Наступила ночь. Крепко заснул я на лавке в аэропорту Читы, на транзите, ожидая пересадки на другой самолёт. По прибытию лайнера надо было приобрести билет, но, проснувшись, не обнаружил за пазухой денег. Подошел к милиционеру, обрисовал картину, он ответил, что ничем помочь не сможет, потому что поздно спохватился, «поезд ушел» – гастролёры или местные карманники... уже улизнули.
    Стоял я расстроенный, и думал, что делать... Подошел ко мне таксист и предложил свои услуги. Пришлось отказаться, рассказав ему о создавшейся ситуации, что ехать мне некуда и заплатить нечем.
– Решим эту проблему. Предлагаю вариант – идём в машину, поедешь со мной в  совхоз «Верх–Читинский», там живет моя мать, у неё остановишься. Других предложений нет. – сказал он.
И я... согласился, а что делать... В Свердловск даже вернуться не на что, да я бы никогда этого не сделал – возвращаться надо всегда победителем.
– А за проезд... будут деньги – отдашь, нет – не обеднею,– добавил Николай, так звали таксиста.
     На сердце полегчало – одной проблемой меньше, и есть ночлег. Его мать усадила нас за стол и накормила горячей картошкой с жареной рыбой. Я был такой голодный, что ужин показался королевским. Они сказали, что в совхозе не хватает рабочих рук, и... уже на другой день устроился туда сварщиком и получил подъёмные. Удивили замечательные местные люди, начиная с Николая и его матери – добротой и гостеприимством.
     Пахал, как «папа Карло», всю весну. Мне сразу дали квартиру, правда, не ахти какую, но жить... можно. Проработал в МТМ (машино-тракторной мастерской) полгода, появились друзья, иногда заходил участковый, Михаил, что-нибудь подремонтировать у своего служебного «Газика», и мы подружились. Спросил я у него, как стать охотником и приобрести ружьё, и он пригласил зайти к нему на работу.
Выбрал время и пошел, Миша дал рекомендацию, и меня приняли в общество рыболовов и охотников. Когда открывался сезон, ходил охотиться с друзьями и один, приносил уток и рябчиков. 
    Сильно скучал без жены и дочки, но она не соглашалась на переезд. Я, рискуя семьёй, уехал с Урала один и остался в Забайкалье, но надежда в душе теплилась: если любит – передумает.
... Прошло время. Позвонил я однажды и услышал родной голос. Любаша очень обрадовалась, что позвал её к себе.
– Прилетай за нами,– сказала она.
     Наступили морозы. Я взял отпуск, купил билет на самолёт – как сейчас помню, за 68 рублей – и стал собираться. Решил порыбачить с другом, накоптить хариуса, чтобы прилететь с гостинцами домой к родителям и жене с дочкой. Они такой рыбы не едали.
     Пошли на старицу*, долго долбили лунки пешнёй*, а лёд – под метр, аж натерли руки. Если бурить ледобуром, лунка получается маленькая, и большую рыбу не вытянешь, да и замерзает она быстро. Наловили рыбы, дома накоптили, но, очевидно, попала инфекция в ладонь правой руки, она опухла и воспалилась.
Врач-хирург сказала, что тянуть время опасно – надо оперировать, а то... как бы не пришлось ампутировать кисть. Я испугался, что останусь инвалидом, но решил лететь в Свердловск. Жена – медик, решит, что делать. 
     Оставалось часа четыре, рейс прямой, Чита – Свердловск. Но рука болела всё сильней, знобило, и... страх заползал в душу – боялся опоздать с операцией и остаться без руки.
 
Пешня* - лом с деревянной рукоятью.
Старица* - старое русло, ответвление.

На фото - Валерка, мой старший брат.


Продолжение следует. http://www.proza.ru/2015/11/29/635