16. Бегство...

Иван,  глазами  лица  роя,  проходит  дважды  мимо  строя,
Всё  мошки  нет...  Тут  он  рискнул  и  во  последни  нашагнул.

Глядит,  однако,  вон  она,  крадётся,  глазу  чуть  видна.
Зарделась  кожа  в  уголке  на  беломраморной  щеке.
Иван  уж  тут...   за  руку — хвать!   Вот  вам  и  Марья,  исполать!

Ярится  царь.  Ивана   враз   спалить  готова  зелень  глаз,
И  Марью  с  ним,  и  всех  гостей,  свидетелей  дурных  вестей.

«Нечисто  дело  вижу  тут,  обвёл  меня  бесстыжий  плут.
Хоть  с  виду  правда  и  твоя,  узнал  ты  Марью,  только  я
Смекаю — тут  не  без  греха,  гляди,  как  прыть  твоя  лиха!

В  чём  хитрость,  вдруг  и  не  пойму.  Тебе,  по  смертному  уму,
Каким  ты  праведным  ни  будь, а всё  за  край  не  заглянуть.

Ан  ладно... С  глаз  моих  поди,  но  через  время  приходи
(Даю  на  сборы  три  часа)   вершить  мне  втретьи  чудеса.

Задача  будет  такова:  ты,  засучивши  рукава,
Прилюдно,  на  виду  у  всех,  сам,  без  подмоги  и  помех,
Чтоб  всяк  мог  дело примечать,  сумей  ботфорты  мне  стачать,
Да  с  оторочкою  на  вид,  пока  соломинка  горит.

Сошьёшь - впоследни  говорю - пол  царства  зятю  подарю,
А  коли  нет — секир  башка!   
Ступай...   живой  ещё  пока».

Ушёл  он...  пчёлка  тут  как  тут:  «Что,  Ваня,  снова  папа  крут?
Какую  нынче  во  злобе  заботу  зАдал  он  тебе?»

«Совсем  плохи  мои  дела.  Кощея  злоба  навела
На  мысль,  чтоб, мерку  сняв  с  ноги,  при  всех  стачал  я  сапоги,
Да  с  оторочкой...   
                сын  царя   не  гож  на  роль  чеботаря.
И  не  моя  то  ипостась...   Да  я  и  дратвы  отродясь
Не  видел.
           Ныне  для  врагов  тачать  не  стану  сапогов.

Спесив  уж  больно  фон-барон, я  родом  не  хужей,  чем  он.
Убьёт — паду  полынь-травой  и  чёрт  с  ней — с  этой  головой».

«Ох,  Ваня,  хоть  ты  и  пригож,  а  пропадёшь  ведь  ни  за  грош.
Отец  гордыней  знаменит  и  жизнь  твою  не  пощадит.

Целуй  мне  крест  и  дай  ответ:  невеста  я  тебе,  иль  нет?
И,  коли — да,  вдвоём  тогда   бежать  нам  выпала  нужда.
Пути  иного  не  видать:  жить  вместе,  вместе  пропадать.

Согласен  ли?»
             Иван  кивнул  и  на  постелю  потянул.

«Окстись,  охальник...не  туда...  глянь,  оступила  нас  беда.
Успеем,  Господи  прости,   теперь  бы  ноги  унести».

Царевна  слюнки  собрала   и  бросила  на  гладь  стекла.
Они,  невидимы  иным,  застыли  словом  ледяным.

Дверь  заперев  на  три  ключа,  она  метнула  их  сплеча
В  такие  дальние  пути,  где  и  до  смерти  не  найти.

За  пясть  царевича  взяла,  коснулась  ножкою  стола
И  вмиг  они  явились  там,  где  шепчет  озеро  кустам
Густой  ракиты  над  водой  и  светит  месяц  молодой.

Вот  луг  зелёный...   на  лугу   конь  куролесит  на  бегу.
Увидев  пару,  он  заржал  и  к  ним  по  травам  подбежал.

Иван  со  Марьей,  ох  лихи,  взнеслись  проворно  на  верхи
И  понеслися,  как  стрела,  куда  тропинка  повела.