22. Расслабились...

Погони  больше  не  боясь,  Иван  со  Марьей   восвоясь
Пустились... 
         вкруг - зелёный  луг, где  каждый  встречный - брат  и  друг.

На  перьях  нежного  заката, в  мерцаньи  пурпура  и  злата,
Из  пелены,  лаская  взгляд,  явился  кипень - дивный  град.

Горели  маковки  церквей   над  градом,  где  в  тени  аллей,
Тревожа  тайной,  соловей    свистал,  и  щёлкал,  и  рыдал,
Как  будто  горе  упреждал.

Царевича   лукавый   бес   манил  ко  граду,
                интерес
Вселяя  в  душу  новизной 
                строений, 
                храмов  белизной...
Однако  Марья — наотрез!

Не  стОит,  милый,  не  ходи,  беду  я  чую  впереди.
Здесь  мОрок,  злое  колдовство...Вовек  не  ведать  бы  его».

Но,  тайной  града  обуян,  не  внял  Кощеевне  Иван:
Знай   убеждал,  просил,  молил...    и  у  неё  не  стало  сил
Перечить  больше.   

«Бог  с  тобой. 
Могу  ль  рядиться я  с  судьбой, что  так  испытывает  нас?
Ступай, но  помни  мой  наказ:   

Тебя  у градовых  ворот  толпа  захватит  в  оборот.
Царица,  царь  и  мелкий  люд  гостям  там  ходу  не  дают.

Царевна с  ними  и  дитя,  что  забавляясь  и  шутя,
Прильнёт  и  ну  тебя  ласкать...   
Гляди,  коль  станешь  целовать  его  пригожие  уста,
На  сердце  канет  немота.   
Забудешь  Марьюшку  свою,  и  я  тоской  себя  убью.