16. О дальнейшей жизни Гульбранда

       ГЛАВА  16

     О  ДАЛЬНЕЙШЕЙ  ЖИЗНИ               
          ГУЛЬБРАНДА

К  печали, к радости ль причастна 
Простая  мысль...
               но  знаем  мы:
Страданьям  вечным  не  подвластна
Душа, 
     как  день  объятьям  тьмы.

Рыдать в  беспомощной  прострации
Богами  смертным  не  дано.
Скорбим  не  долго  об  утрате  мы,
Не  нами  это  решено.

Воспоминания  былого
Тревожат  памяти  рубцы,
Но  жёны,  матери,  отцы
Чьи  с  жизнью  порваны  концы,
Всё  реже  грезятся  нам  снова.

Столь  быстротечно  всё  земное,
Что  мы,  кругами  на  воде,
Столкнувшись  с  данностью  иною,
Позабываем  о  беде
Минулой...    
           Связи  разрываем
Былого   и,  в  конце  концов,
Улыбкой  трогая  лицо,
Гримасу  боли  забываем.

Так  рыцарь  горькими  слезами
Кропил  Ундины  лёгкий  след.
Казалось,  что  пределов  нет
Его  сквозной  сердечной  драме.

Всё  мнился  ожерелья  свет,
Того,  что  вырвал  он  жестоко
И  в  зев  Дунайского  потока
С  проклятьем,  злобой  распалён,
Забросил.   
          Скорбное   рыданье
Жены,  срывающийся  стон
Незащищённого   страданья.

Неделю  плакал,  умолял
Простить,  вернуть  мгновенье  рока,
Потом  всё  реже  вспоминал
Слова  прощального  упрёка
Своей  Ундины,  что  ему -
Возлюбленному  своему,
Навек  прощаясь,  обронила:

«Храни  супружью  верность,  милый,
Иначе  гибели  беда
Тебя  обнимет  навсегда,
Ты  ни  в  аду,  и  ни  в  раю
Не  обретёшь  любовь  свою».

Он  утешенье  находил
В  объятьях  плачущей  подруги,
Деля  с  ней  будни  и  досуги,
Всё  реже  память  бередИл.
               
Могла  бы  скорбь  их  длиться  доле,
Да  вот  сомнамбулу  рыбак
Разбил, по чьей-то  злобной  воле,
Им  заявив  примерно  так:

«Я,  как отец,  не  постигаю,
Что  дочь моя  живёт  в  мирУ
Вдовца, 
        И, честь  оберегая,
Её  немедля  заберу
К  себе,  туда,  где  ей  и  место,
Чтоб  не  судачить  никому —
Де  не  жена  и  не  невеста
Покой  Рингштеттена  смущает
И  по  беспутству  своему,
Супружью  память  похищает».

ЗлонамерЕнье  рыбака
И  перспектива  в  одночасье,
Остаться  в  гОре  без  участья,
Там, где  гнездовье  вьёт  тоска,
С  нежданной  силой  страсть  былую
К  Бертольде  в  рыцаре  зажгла,
И  через  боль, напропалую
К  мечте  о  свадьбе  повела.

Старик-рыбак  любил  Ундину
И  полагал  за  смертный  грех
Той, что  в  беде  её  повинна,
Желать  супружеских  утех.

Но,  в  то  же  время, был  неровен
И  к  рыцарю... 
                Душою  всей
Хотел,  чтоб  сердцем  упокоен,
Он  свил  гнездо  семьи  своей.

И  всё  ж... какая-никакая,
А  дочка  в  свадебной  поре...
Так,  уступая,  потакая,
Рыбак,  былым  не  попрекая,
Стал  соучастником  в  игре.

Чтоб  бремя  сплетен  и  укоров
Не  гнуло  их,  как  смертный  груз,
Старик,  уняв  строптивый  норов,
Скрепил  безнравственный  союз.

К  тому  ж  Бертольда  изменилась,
Приветней  стала  и  добрей,
Винилась,  плакала,  молилась,
Была  прислужницей  скорей,
Чем  госпожой,  как  прежде  мнилось.

Всё  быстро  сладилось...
                Отправлен
Гонец  в  предел  монастыря,
Дабы,  не  тратя  время  зря,
Обряд  с  Ундиной  был  исправлен
На  брак  с  Бертольдою  коварной —
Убийцей,  строго  говоря...

Едва  прочёл  посланье  это
Почтенный  набожный  старик,
Засобирался  в  тот  же  миг
К  влюблённым,  жаждущим  ответа.

Рвал  жилы,  сердце  гнал, спеша
Употребить  своё  влиянье,
Пресечь  мирское  злодеянье,
Союз  влюблённых  сокруша.

Вот  и  Рингштеттен...
                ГолубкИ
Сидят  под  сенью  смоковнИцы.
Оприч,  со  правая  руки,
Старик — отец  отроковИцы.

Рванулись  радостно  они
К  священнику,  но  тот  их  сухо
Прервал:
          «Веленьем  Бога-Духа
Я  здесь.      
           Сынок,  повремени
Искать  поддержки  и  опоры
Во  мне — убогом  чернеце.
В  лачуге,  замке  ли,  дворце
Я  не  хочу  тебе  позора.

Затея  ваша,  хоть  лиха,
Ан  не  без  смертного  греха.

Я  верю,  ты  благонамЕрен
И  как  супруг,  и  как  жених.
Ответь  по  чести:  ты  уверен,
Что  нет  Ундины  средь  живых?

Она  уж  две  недели  кряду
Приходит,  бедная,  ко  мне
Во  сне...
     и  молит  горьким  взглядом,
Шепча:
                «Отец,  останови
Любимого...  раба  любви.
Спаси  от  гибели,  не  надо
Ему  жениться...ох,  не  надо»...
И  горько  плачет  в  тишине.

«Постигнет  мужа  Божья  кара,
Коль  он,  при   венчаной  жене,
С  той,  что  ему  совсем  не  пара,
Уйдёт...  забудет  обо  мне».

Признаться,  ясно  не  вполне
Мне  старому  сначала  было,
О  чём  в  слезах  Ундина  мне,
Ломая  руки,  говорила.

Но  тут  посланник  на  коне 
Привёз  цидУлку  мне — прошенье
Обряд  над  вами  совершить
И,  узаконив  прегрешенье,
Ундину  прав  её   лишить.

Пред  вами  я  - истец  разлуки.
Сынок,  Бертольда — это  зло.
Её  паденье  обрекло
Ундину  милую  на  муки.

Бертольда!  Гулбранд  не  годится 
Тебе  в  супруги...  Он  женат,
Возлюблен...     Вас  остановиться 
Прошу  я — ваш  духовный  брат.

Поверьте, свадьба эта - горе,
Страданье,  смертная  беда!
Там  зло  главенствует  всегда,
Где  сердце  с  разумом  в  раздоре».

Предупрежденья  старца   в  нетях
Остались...    Рыцарь  хмурит  бровь...
Рыбак  с  Бертольдой  вновь  и  вновь
Пытались  выставить  как  бредь  их.

Спор  жаркий  кончился  вничью...

Отец  Лаврентий,  ближе  к  ночи,
Сказал,  что  видеть  их  не  хочет
И,  не  прощаясь,  в  глушь  свою
Подался  прочь  под  клики  бури,
Презрев  приют  порочной  дури.

Фон  Гульбранд  страстью  неуёмной 
Объят,  решил,  что  старец — шут
И  сумасброд,  когда  не  плут...

И  к  новой  братии  в  приют
Мирской  обители  укромной
Гонца  отправил  ночью  тёмной
За  патером..      
                Его,  де,  ждут
В  господском  доме,  как  вассала,
Для  совершенья  ритуала.

Тот  был  не  прочь  (простое  дело!)
Обряд  пред  Богом  освятить
И  принародно  обручить
Чету — властителей  предела.

Желанье  их — ему  закон.
Святоше  толки — не  преграда...

Нововлюблённые  и  он
Оговорили  срок  обряда.