Птица счастья графоманки. Глава 3

               

- Всё написанное мной – многостраничный черновик, требующий доведения до ума, - начала свои размышления Кира Сергеевна. – Наверное, у меня  он, ум,  закончился.

- Странно: эмоция – мать мысли, а мысль – палач эмоций, - продолжила она тихую беседу сама с собой.  -  Я выплескиваюсь в строках и тут же теряю к ним интерес, не желая к ним возвращаться.   

Моё творчество – сплошь пунктирная линия, состоящая из  восклицательных знаков и многоточий… Чем чернее  черновик, тем белее чистовик? 

Возможно, моё естество противится совершенству «чистовика» как образчику красивой фальши?

- Кризис?  У меня творческий кризис! – сделала Кира Сергеевна открытие  и испугалась:

- А что если я в порыве отчаяния по-гоголевски  уничтожу свои  труды.

-Рукописи не горят! –пришел сигнал сверху.

- Ещё как горят! – огрызнулась Кира Сергеевна  и удалила  со своей авторской странички   добрый десяток   произведений.

- Восстановить? – спросила у неё кнопка в рабочем кабинете.

- Да пошли вы!

                ***

- Алёшенька, сынок! -  начала плакаться в электронном письме Кира Сергеевна очередному  талантливому ученику, жившему в Питере.

– Представляешь: я, старая дура, против своей воли заделалась графоманкой. Какой позор! Я не знаю, чего я там делаю и зачем. Мне нужна твоя помощь: глянь хоть что-нибудь из нацарапанного   моим куриным пером  и дай оценку.

Пятидесятитрёхлетний Алексей Гротов, он же, по мнению литературной мамки,   преемник  таланта Есенина,  нагрянул  на  писательскую страницу  своей бывшей учительницы вмиг.

Открыв пару Кириных произведений, он молча удалился.

Кира следом побежала к нему на страничку и с удивлением   поцеловала «замок», на котором  красовалась надпись: «Данному автору запрещена публикация на данном сайте».

- Что случилось?!- полетело в эфир  письмо учителя ученику.

- Да ничего страшного, - начал свои объяснения поэт Алёшенька. – Сайт не любит русский народный язык.

- Как это?

- А вот так и разэтак!

- Ну, откровенно говоря, мне мат, язык раба, тоже не нравится…

- КирСер, а куда в сегодняшней гребаной жизни  от  него денешься? Грёбаную жизнь только грёбаным языком описать можно!

- Гротов! Прекрати ругаться! – словно на уроке прикрикнула на ученика Кира Сергеевна. –  Не отвлекайся от темы, жду ответа по существу.

- По существу дела докладываю: вычитал я у Вас между строк излишнюю эмоциональность. И душу в клочья  рвете  Вы высоким «штилем» понапрасну.

Не тот формат для современности. Жестокое время требует жестких форм.  Хотите совет?

- Да.

-  Описывайте жизнь не от первого, а  от третьего лица!

- Пуркуа?

- Бикоз  соплей много, мыслей мало.

Кира Сергеевна не ответила. 

- Простите, Кирочка!  Я очень надеюсь, что с чувством юмора у  Вас всё в порядке. Надеюсь, что если обдумаете мой совет, то у вас всё получится. Удачи!

                ***

Творческий кризис Киры Сергеевны от  трезвых слов Алёшеньки   неожиданно испарился.   

И  она,  обмакнув  перо в чернила жизни,  ринулась со всем  жаром   нерастраченного таланта, описывать  окружающую действительность   «от третьего лица».

В эту форму, как ни странно,   замечательно   укладывались  хорошо ей   знакомые  истории  о друзьях  и соседях.

Однажды утром она проснулась и обнаружила у своего подъезда толпу народа.

- Пойду мусор вынесу,  а заодно узнаю, что там случилось, -  решила  доморощенная писательница.

Народ при её появлении расступился плотным коридором и … безмолвствовал. 

Кире Сергеевне хватило времени от крыльца дома до мусорного бака, чтобы  понять, что  весь этот люд пришел по её душу.

Ибо узнала она в их немых  лицах  прототипов  многих  своих героев. 

- Интересно: бить будут сейчас или погодят, -    отважно  возвращалась она, в раздумьях,  к родному порогу.

Не поднимая глаз, графоманша вновь прошествовала по людскому бездыханному  коридору и, скрывшись за дверью,  с облегчением почувствовала, что  погодят.

Спустя сутки, после  тревожных раздумий длиною в бессонную  ночь,  пенсионерка   Громова  от греха подальше   закрыла свою графоманскую страницу  на сайте «Проза.ру» и отключилась от интернета.

После этого поступка странное чувство опустошенности  поселилось в её душе.  С исчезновением  виртуальной жизни  реальная   потеряла всякий смысл.

- И зачем я на этот сайт выперлась? Вся жизнь крахом пошла. Ни птенцы мои, не сама я  ни на что не сгодились… – корила она себя долгими зимними вечерами и, качаясь в кресле,  бормотала:

-  Наплодила графоманка графомонят.  А графоманята  графоманить не хотят. Графоманка перо заточила. И сто пудов бумаги исстрочила. И не будет ей счастья за это.  Ни в той жизни, и не в этой…

-  Боже милостивый, - молилась она. – Прости мою душу грешную и сделай так, чтоб о  моих  графоманских глупостях   все поскорее забыли.

                ***

Прошло полгода, но, к великому  изумлению   пенсионерки-писательницы, лично   её, оказывается,     никто  и не собирался забывать. 

-Ой, Кира Сергеевна, не знаю, как и сказать, -  обратилась к ней соседка, заглянувшая на кружечку чая.

- Да говори, как есть, - махнула рукой Кира.

- Народ  из поселка спрашивает: когда, мол, ваша  доморощенная писательница свою страницу  в интернете откроет?

- А зачем? – поперхнулась   чаем  Сергеевна.

- Так интересно ведь!

- Кому?- кашлянула  писательница.

- Им!  Своим! Нам! Ну, местным то есть! -   округлив  глаза,  ответила  гостья. 

- Ой, ну не знаю, - испугалась  Кира Сергеевна и добавила тихо:

- Я подумаю…

- А ещё народ просил узнать, много ли вам платят за  сочинения? – смущённо спросила гостья и, узнав, что ни копейки,  так   прищурила  глаза от недоверия, что  Кира Сергеевна смутилась от неловкости.

             http://www.proza.ru/2015/12/05/1636