О любви. Алиса - 1

       Мне сорок пять лет. Я журналист и немного писатель. Немного, потому что все мои рассказы об Алисе. Пишу их обычно ночью, когда тихо и бесстыдно обнажена душа. Сегодня дождь, гроза, молнии. Лучше всего забраться под теплое одеяло и попытаться уснуть. Конечно, лучше. Но сюжет не дает мне покоя. Бьет по нервам. Даже немного дрожат руки. От нетерпения! Волнения... Я ведь иногда боюсь своих встреч с Алисой, каждый раз непредсказуемой, далекой... Боюсь! Но она бежит впереди меня. Я подчиняюсь и пишу! И освобождаюсь на время от боли. Проклятая боль. Ненавистная! Завтра я, может быть, удалю рассказ. Или распечатаю и сожгу. А пепел развею по ветру. Не было и нет никакой Алисы! Сновидения, фантазии, вымысел... Но почему так дрожат руки, особенно вот эта, правая?
               
               
                МИСТИФИКАЦИЯ...

      
       «Дверь в кабинет она открывала без стука. Влетала, как птица, веселая, легкая. Садилась на подоконник, просила кофе без сахара и немного горького шоколада. Каждый раз я ошеломленно смотрел на нее. Не любил и даже влюблен не был. И порой ненавидел. За бесцеремонность, за глаза в припудренных ресницах. Да, она их пудрила. В тон бежевым блузкам и платьям. На продолговатом лице было только одно яркое пятно - зеленые глаза. Не глаза даже – сияющие овалы из какого - то нездешнего мира. Смотреть в них я не мог. Боялся! Казалось, вытянут всю энергию и силу. Не суеверный, нет, но уж очень она была необычна, эта Алиса, эта женщина в нежном бежевом.
        – Сядь в кресло, - говорил я строго, – что обо мне подумают, если войдут?
        Она молча допивала кофе, спрыгивала с подоконника, смеялась, доставала из бюстгалтера помаду, красила губы в неяркий цвет. Медленно подходила ко мне. Расстегивала пуговицу на рубашке. Одну, вторую... Не любил! Любил жену, преданную, верную, родную.
         – Алиса, – бесился я – трахну тебя, а потом будет стыдно.
         – Не будет, – шептала она, – не в первый раз. Что мне делать, если люблю? Надо закрыть дверь.
         Потом ругал себя за малодушие, пил виски. Покупал цветы и подарки жене, и все думал, как избавиться от этой женщины? От ночных звонков, от секса на рабочем столе. От бесконечных: «Ты мой. Ты единственный». От шелкового дурмана ее кожи. Да, и от этого. В первую очередь! Сестра приятеля, уволить нельзя. Как быть – то? Она ушла сама. Не ушла, исчезла. В солнечный летний день. Давно. Я клялся приятелю, что не имею к этому отношения, что никто ее не обижал. Убеждал себя: «Какая любовь? Женщина просто развлекалась со мной. От одиночества. От чего же еще?» Не любил, но все продолжалось бы, потому что человек слаб. До сих пор помню высокую шею, похожую на стебель экзотического растения. Рыжеватые волосы кольцами. И... Нет, нет. Наваждение! Разыскивали ее долго. Не нашли...
         Спустя двадцать лет мы отдыхали с женой в Юрмале. Она обожает сосны, дюны, море, в котором вода чаще прохладная, чем теплая. Я бы предпочел Таиланд, экзотику. Именно там я видел то ли растение, то ли дерево, похожее на грациозную женскую шею.
        – Послушай, – сказала жена, – мне не нравится твоя задумчивось. Сколько можно ездить в Таиланд?! Надоело. И нечего сожалеть. Иди в бар, отвлекись.
        Пил пиво. Ел креветки, что – то еще. Не помню! Не помню, потому что рядом села... она. В тонком бежевом сарафане. С припудренными ресницами. Молодая, как тогда на подоконнике.
        – Ззз – аа – чем ты напудрила ресницы? - заикаясь спросил я, – здесь же море, вода.
         Зеленые глаза смотрели с удивлением:
         – Должно быть, много выпили. Мы незнакомы, а ресницы просто светлые.
         – Не ври. Но откуда? Тебя же не нашли. Тогда!
         Кудри задорно качнулись вдоль гибкой  шеи. Девушка рассмеялась:
         – Чего только на курортах не наслушаешься!
         И пошла. Я смотрел вслед. Это не могла быть она, но это была она...  Ночью, прижавшись к теплой спине жены, думал, что завтра же надо уехать. Сослаться на звонок с работы, на срочный контракт. Завтра же! Иначе еще не однажды можно встретиться. И я не выдержу, пойду за ней и буду кричать: «Исчезни!» Или: «Остановись. И прости!» Утром жена спросила:
          – Это от кого ты во сне убегал? Кого не хотел любить? Меня?
          Я смутился:
          – Ну, что ты! Просто снился кошмар, амазонки какие – то. Вот что значит смешать пиво и коктейли.
          Целовал ее в мягкие губы, говорил нежности, а голове стучало: «Не амазонки, нет!» Во сне приходила она, Алиса! Отбивался. Летел куда – то на самолете. Может быть, в Таиланд, где обычно отвлекался от всего и забывал все. Что – то искал. Что? Я уехал домой, жена осталась. Облегченно вздохнул, когда открыл дверь квартиры. Позвонил домработнице, заказал продукты, ужин. Принял холодную ванну. В спальне включил мягкий, привычный свет. И все стало на свои места. Не было Алисы, мне действительно показалось. И вообще не могло быть! Спал я спокойно.
         Утром в офисе нашел старые фотографии. С коллегами на корпоративах, в бассейне, на пикнике. Высокий, еще без пивного животика, с ослепительной улыбкой. Еще счастливый, потому что любил жену и не знал никакой Алисы. На снимках ее не было. Единственный, с обнаженной грудью, я порвал как только она пропала, и всех сотрудников допрашивала милиция. Человек ведь не может исчезнуть в никуда. В летний солнечный день, выйдя на десять минут за мороженым... Не может, а вот исчезла! Уехала на далекий остров? Или в глухую, всеми забытую деревню? Бывают же такие зигзаги в судьбе. А, может, похитили? Мои сотрудники перебирали варианты, а я говорил: «Ребята, кто такая Алиса, чтобы ее похищать? Обычная секретарша скромной газеты». На острова нужны деньги. В деревне надо вести хозяйство и тоже на что – то жить. Объявится! Погуляет с каким – нибудь лихим парнем и приползет домой. Авантюристка! Вы же ее знаете».  Не объявилась. Жаль, что порвал тогда фотографию, надо было просто спрятать. Почему – то жаль... О странной встрече в Юрмале не рассказывал. Да и некому было, люди работали другие, Алису не знали. И приятелю звонить не стал. После той истории он долго и тяжело болел. Новая травма совсем ни к чему. Забыть, все забыть! Встретить жену, навестить детей. Какая Алиса? Была ли она?
         Однажды, спокойный, довольный, я уже засыпал на плече у жены, когда она вдруг сказала:
         – Посмотри, какой имидж! Никогда такого не видела. Интересно, а мне бы это пошло. Не спи!
          Со страницы модного журнала на меня смотрела женщина в легком бежевом костюме с волнами из дорогого кружева. По лицу как будто прошлась кисть художника. Ресницы, брови, даже губы – все было в нежных оттенках этого цвета. А сквозь дымку его сияли зеленые глаза. Алиса! От неожиданности я вздрогнул, закашлялся.
          – Ну вот, – рассердилась жена, – испортил кайф. Божественно, правда? Что – то из вечности.
           – Вульгарный фотошоп, – хрипло ответил я, а взгляд не мог оторвать от шеи. Хрупкой, податливой даже на снимке. На ней всегда оставались пятна от моих поцелуев.
          – Фотошоп, а уставился, – огорчилась жена, – спи.
          Утром, по дороге в офис, купил журнал и с облегчением вздохнул. Не Алиса! Мария Присолли, студентка столичного вуза. Мария двадцати лет, невеста итальянского фотохудожника. Вау! Видимо, это она и была в Юрмале. Счастья девочке и ее жениху. Не Алиса, но бывают же настолько похожие люди!
          Время летело. Газета набирала рейтинги. Я купил большой дом, развел сад. Гордился женой. После пластической операции ей никто не дал бы и тридцати. Радовался успехам детей. Все было хорошо и прекрасно в этом мире! И почти забылась Алиса. Да, забылась! Лишь изредка всплывал в памяти подоконник бывшего офиса, мелькали узкая рука, напудренные ресницы, горячий рот, острые, маленькие соски. Не любил! Или любил? Ревновал и от этого ненавидел? Или не ревновал? Просто боялся страсти, которая могла все разрушить? Впрочем, это и значения уже не имело. Шарик улетел... Улетел шарик! Или как там у Окуджавы? Не помню. 
         Да и не надо! Но прошлое настигло внезапно. Она позвонила. Голос был хриплым, но я сразу узнал его. Спросила коротко: «Помнишь меня? Надо встретиться». Выронил трубку. Бешено стучало сердце, дрожали руки. Галлюцинации, мистика, из подсознания выполз монстр, чтобы свести меня с ума? Главное, успокоиться, не дать страху одержать верх. Быть на людях, решать проблемы, завести интрижку с какой угодно девицей, чтобы сексом снять напряжение. А самое лучшее уехать в Таиланд. В этот райский рай! В мозаику ощущений, от которых душа становится бархатной, а сердце легким. На три дня, на неделю. Вернувшись, посмеяться над собой: «Где этот монстр, где? Нет его! Мир по – прежнему прекрасен».
         Не успел уехать. Она ждала меня возле офиса. Рыжеватая, без напудренных ресниц, в элегантном брючном костюме. С голубым шарфом вокруг шеи. Не в бежевом! Еще цветущая, еще красивая... Алиса!
         – Не пугайся, – сказала она, – не привидение. Приглашаю тебя в ресторан. Поговорим.
         По лицу стекали струйки пота. Мучительно хотелось в туалет.
         – Ладно, – пробормотал я, – идем.
         Она заказала вино, а я в туалете держал голову под холодной водой и пытался понять, чего хочет эта уверенная в себе дама. Алиса... И не Алиса. Женщина из сегодняшнего дня. Может быть, денег? Это было бы проще всего. А если решила мстить? Подсыплет в вино какой – нибудь гадости... Шел к столу с улыбкой. Не знаю, как мне она удалась.
         – Долго, – сказала Алиса, – у меня мало времени, просто хотела на тебя посмотреть. Лысый, толстый, трусливый. Любила! Ребенка ждала. А ты меня хотел уничтожить. Не получилось! Люди добрые помогли.
         Она размотала шарф. На высокой шее что – то было не так. Что, не понял, но ладони вспотели, кольнуло сердце.
         – Были операции. Не очень удачные, – объяснила она спокойно, – остались шрамы. И голос осип.
         Зеленые глаза, похожие на фантастические овалы, смотрели равнодушно, но я ощущал, как уходит энергия, ватными становятся ноги.
          – Иди, – усмехнулась она, – если сможешь. Трясешься, дрожишь. Не бойся, не выдам. Ты – мой урок, на всю жизнь.
          Не смог идти. Деревянным стало все тело. Так и сидел. А она допила вино, повязала шарф. И не ушла. Исчезла! Я попросил водки... Очнулся в теплой постели, на дорогом белоснежном белье, привычно пахло духами, кажется, от Армани. Жена сидела на краешке кровати и плакала:
         – Наконец – то! Сейчас принесу кофе. Не вставай.
         Пил кофе с теплыми булочками, а она гладила мои волосы и с недоумением спрашивала:
         – Как тебя занесло в трущобы, к бомжам и зэкам? Страшное место. Ты был мертвецки пьян.
         – Какие трущобы? Я был в ресторане, обедал. Немного выпил. Должно быть, случился обморок. От жары.
         – Обморок? Да тебя искали неделю. Дети, коллеги, полиция. Бредил, кричал, звал кого – то?
         – И ты не отправила меня в психушку?
         – Следовало бы, но доктора приходят домой. Отдыхай. Приготовлю тебе мясо. Будешь?
         Я не ответил. Мысли бежали только в одном направлении – к трущобам. Когда – то так называли две старые трехэтажки за городом. Уродливые жилища с притонами, бывшими зэками, беспризорниками... Мысли неслись к ним и Алисе.
         Время как будто вернулось в прошлое. Алиса на подоконнике, с чашкой в руке. Подоконник широкий. Она узенькая. Стилет! Веселое солнце в окно. Быстрые шаги ко мне. Приглушенный смех. Растегнутые пуговицы, одна, две, три... И шепот: «Я сама расскажу о нас твоей жене. Мы поженимся. Как здорово, что я беременна». Холод в позвоночнике, в руках: расскажет! Этой с напудренными ресницами дела нет до моей семьи. «Вот что, – проворковал я старательно ласково, – а не поехать ли нам в Таиланд? Море, пальмы, экзотика. Там все и решим». Застегнул пуговицы, поправил брюки. Все – таки зажигалка эта бежевая Алиса. Почему бы не побаловаться на теплом пляже? Нет заграничного паспорта? Не беда. Я же главный редактор уже престижной газеты, сделают за день, два. В зеленых глазах изумление:
         – Правда?
         – Правда, правда.
         Ночью услышал, как отчаянно рыдает жена. Понял: Алиса! Не удержалась. Позвонила, сказала!
          – Нам просто с тобой завидуют, – я прижал жену к себе, – не бери в голову. Все врут. Ты лучшая! Я тебя люблю и никогда не брошу. Ну их всех!
          В черных глазах поволока, нежность и все еще недоверие:
          – Правда?
          – Правда, правда!
          Бешенство переливало через край. Будет этой зажигалке ребенок, Таиланд, экзотика и страсти на пляже! Уж постараюсь, придумаю что - нибудь! Потом... Что потом? Она вышла за мороженым и пропала. Так все думали. А в переулке ее ждал я. На секуду замерло сердце. Алиса не бежала к машине, летела. Счастливая! В бежевом платье с кружевом. И ресницы были не напудрены. Очень милые ресницы, слегка рыжеватые, пушистые. Юная женщина, влюбленная, красивая. И опасная, без царя в голове! Жена была дороже в миллионы раз. Да что миллионы? Я отдал бы за нее жизнь. И пытался отдать... Не свою. Чужую! Я чмокнул Алису в щеку:
         – Мы заедем в одно место, надо передать кое – какие бумаги, а уж потом за твоим паспортом.
         Она поцеловала мою ладонь. Вот эту ладонь, которой я ударил ее по  гибкой и нежной  шее. Возле больших тополей, после последнего нашего секса. Томительно сладкого, пряного, пьяного без вина. Нет, я не убил ее, но она  потеряла сознание. Я проверял пульс. Скоро доехал до полуразвалившихся старых домов. Завернул ее в плед. Донес до липкой от грязи двери. Коротко сказал: «Забирайте! Делайте, что хотите. Пусть исчезнет. Навсегда!» Я отдал мою бежевую, нежную Алису в притон. Заплатил за молчание долларами. Никто ничего не видел, а если видел, не выдал. В Таиланд я уехал только через месяц. Он был  мучительным и нервным. С бессонницей, истериками дома. С грустью в офисе. Не хватало Алисы с ее острыми коленками, напудренными ресницами. Не хватало ее руки, расстегивающей пуговицы, одну, вторую, третью...
          Почему я поступил с ней столь жестоко? Можно было просто снять с подоконника, бесцеремонно вытолкать за дверь, обматерить. И никаких пуговиц! Это я сейчас так думаю, а тогда не мог! Может, в книге судеб было предначертано преступление. Но разве так бывает? И кто их пишет там, наверху? Разве моя от Бога? 
          – Все – таки как ты оказался в трущобах? – еще раз спросила жена.
          Если бы я мог ответить. Был ресторан или не было? Алиса сидела со мной за столом или пригрезилось?
          – Не знаю, – честно ответил я, – не помню. И вообще в голове каша.
          – Тогда в Таиланд. Отдохнешь, расслабишься. Там ты приходишь в себя быстро. Это твой волшебный уголок. Я закажу отель.
          Какой отдых? Важно было понять, что со мной, схожу с ума или Алиса не исчезла, не пропала в том гнусном притоне. Я поехал в Москву, нанял детектива. Через неделю уже знал, что семья Присолли давно живет в Италии, в Сан – Марино. Алиса визажист. Муж хирург. Кроме Марии есть сын Марк, подающий надежды адвокат. Алиса родила его еще до замужества. При каких обстоятельствах познакомилась Алиса с Филлиппом выяснить не удалось. Но известно, что он много путешествовал по России, занимался благотворительностью, интересовался опытом российских коллег... Алиса же перенесла две серьезные операции на горле. Любит путешествия. Недавно приезжала в Россию, посетила город, в котором родилась и выросла.
          Боже! Сухой отчет, а за ним целая жизнь. Значит она все – таки родила. Наверное, там, в трущобах! Я никогда не узнаю, как ей удалось сохранить себя и ребенка. И с сыном встретиться не хочу. Мне нечего ему сказать. Да и кто бы мне это позволил?
         – Вы не посмотрели фотографии, – удивился детектив, – красивая женщина эта Алиса.
         – Порвите,– попросил я и вдруг увидел незнакомое женское лицо. Черные волосы, прямой пробор, карие глаза, нос с горбинкой, яркое красное платье.
         – Кто это? – спросил я.
         – Та, кого вы искали, Алиса.
         – Да нет же, – заволновался я, – Алиса другая, в молодости точь в точь Мария. Не могла она так измениться. Я видел ее.
         – Женщины великие мистификаторы, – улыбнулся детектив, – парик, косметика, линзы... Внешний образ сменить легко. Посмотрите фотографии. Сравните.
         Я уже ничего не хотел. И все понял, вспомнив черноглазую красотку в красном платье, которая предложила подвезти меня из ресторана домой. Алиса отомстила за себя и за сына. В тех трущобах можно было умереть. Исчезнуть! Только почему так долго ждала? Обиды не было. Она имела право на месть. Хотя есть ли это право вообще?   
          Ехал домой подавленный, ощеломленный. Остановил машину возле старого офиса. И показалось, что на подоконнике второго этажа сидит тоненькая девушка. Смеется, запрокидывая голову в рыжеватых кольцах кудрей. В руке у нее  чашка. Я закрыл глаза и застонал. Иллюзия, но как больно. Наверное, я все – таки любил ее, эту девочку в бежевом. До наваждения длиною в жизнь. Или это нечто иное, названия которому нет, сколько ни гадай? 
        Через неделю я летел в Италию. Просить прощения. Хотя понимал, что простить нельзя».
 
 Опуликован в книге «Горячка».