Ночное дежурство не было утомительным...

                Ночное дежурство не было для него утомительным. Почти всю ночь он просидел в тепле в районном отделении. А под утро вообще наклёвывалась пикантная ситуация. Молодая девчонка, задержанная нарядом на вокзале без документов, уже чуть было не согласилась на его предложение расслабиться, и если бы место для уединения освободилось чуть раньше, кто знает, в каком настроении он пришёл бы сейчас домой. Они даже успели немного выпить. Она немного, ему-то пришлось бутылку допить. Но, не случилось, и теперь он думал, открывая ключом дверь своей квартиры: «Ну, хорошо, хоть жена есть, она-то от меня никуда не денется».
                Она спала. Была суббота. Поэтому и завтрака не готовила. Да чёрт с ним, с этим завтраком, есть всё равно не хотелось. Он быстренько разделся и нырнул в постель. «Господи, да что же это такое?» - возмутилась она спросонья, даже не открывая глаз, когда почувствовала его холодную руку у себя на бедре: «Сегодня же выходной, ты о чём-нибудь другом можешь думать?» Он почему-то страшно обиделся: «О чём я ещё могу думать, если от тебя никогда ничего не добьёшься. Ты вообще-то помнишь, когда у нас было с тобой последний раз? Вот и я не помню. У меня скоро всё там атрофируется и отвалится за ненадобностью». Он распалялся всё больше. Ну, ладно, та девчонка в отделении, она-то могла кобениться. Но эта?! Впрочем, он и злился-то на жену из-за того, что не получилось с той. «Да мне уже и причиндалы мои ни к чему» - уже почти кричал он: «Вот, возьму сейчас, и отстрелю там себе всё  на хрен». Он откинул одеяло, резко встал и включил свет. Потом подошёл к столу, и, расстегнув кобуру, дрожащими и потными от волнения руками вытащил холодный, ещё не согревшийся с улицы табельный ПМ и передёрнул затвор. Этот щелчок её окончательно разбудил. Она сразу пришла в себя и села на кровати. Глаза её открылись окончательно. Она поняла, что он пьян и потому не шутит. «Вот, смотри» - он направил ствол ниже своих семейных трусов, не стрелять же, действительно, в мошонку: «Смотри, дура! Смотри сюда, я тебе говорю!» Прогремел выстрел. Ему казалось, что он всё рассчитал. Но, видимо, рука дрогнула, и пуля, хотя и попала в ногу по касательной, но, как потом констатировали врачи, перебила бедренную артерию. Кровь брызнула струёй. Она замерла в оцепенении, оглушённая грохотом выстрела, но потом, увидев алый фонтан крови, пришла в себя и бросилась на кухню к телефону.
               Сколько она там была, пока набирала номер, потом какой-то другой номер, куда её направили с первого, потом сбивчиво перечисляла диспетчеру какие-то, непонятно для чего нужные сейчас сведения о пострадавшем, она не знает. Но когда она вернулась в комнату, он лежал на полу, раскинув руки, с закрытыми глазами, белый как мел. Тёмная лужа крови рядом с ним была огромной.
               Когда она оставила его и побежала к телефону, вместо того, чтобы оказать сначала хоть какую-то помощь, он, увидев столько крови сразу, своей, живой крови, потерял сознание. И больше в него не приходил. Остановить мощное кровотечение было некому, пока оно само постепенно не иссякло. Поэтому скорая, которая хотя и приехала довольно быстро, уже ни чем не смогла ему помочь.