Глава 1

Глава 1. Шаг навстречу судьбе

Здесь мы узнаем древнюю притчу о самоуверенном карасе, познакомимся с нашим главным героем и его мировоззрением, с его подружкой Фелисити и о том, как не надо ремонтировать самолеты

До начала времен

– Бодхи, Бодхи, расскажи нам свою историю! О Бодхи!
Поверхность пруда казалась зеркалом, оправленным в раму из зеленой яшмы рассветных джунглей. Солнечные лучи пронзали толщу темной воды, высвечивая на дне яркие золотые окружности. Пробудившаяся мошкара запела тонкими голосами свою вечную песню, в которой, если прислушаться, можно было уловить и звон храмовых колокольчиков, и шум горного водопада…
Старая жаба приоткрыла глаз. Прямо перед листом лотоса, на котором она восседала подобно статуе неведомого божества, на глубине десяти дюймов, собралась стайка серебристых карасиков. «Бодхи, о Бодхи, расскажи нам сказку!» – к ним присоединялись все новые соплеменники, привыкшие начинать день с наставлений мудрой жабы.
Десятки, а может быть, сотни лет назад, цвет ее шкурки напоминал плитки малахита, встречавшиеся в заброшенных древних храмах. Их охраняли змеи, стремительные, как стрелы самого Арджуны. Теперь ее двухфунтовое тело сморщилось, покрылось бородавками и приобрело ржавый оттенок. Нажитая мудрость не помогла ей сохранить красоту. Нажитая или перешедшая из прошлых жизней – теперь это не имело никакого значения.
Полоска солнечных лучей приблизилась к лотосу, и Бодхи отползла в тень. На дно пруда легли отблески веселой стайки – как будто на песке под трехфутовым слоем воды кто-то разбросал серебряные украшения.
«Сказку? Нет, сегодня вы выслушаете правдивую историю», – жаба открыла оба глаза, и тридцать карасиков все как один содрогнулись от их пронизывающего взгляда. «Ранним утром я проползала возле тропы, ведущей к водопою. Вы ведь не знаете, что там, где кончается вода, есть совершенно другой, верхний мир! Над ним простирается голубое небо, в котором обитает яркое, горячее Солнце, и этот мир населяют огромные, страшные существа – люди! Так вот, один из таких великанов стоял на тропе вместе со своей женой. Этот двуногий с кривым кинжалом за поясом рассказывал ей, что собрал полную плошку розовых, жирных и свежих червей», – внезапно раздался щелчок, и пролетавшая мимо жабы муха-однодневка мгновенно исчезла в ее пасти.
– Черви! Мы любим жирных червей! Очень любим! – карасики оживленно задвигали плавниками, и по воде начали расходиться круги.
– Так вот, его жена начала собирать хворост. Хворост для жаровни. Человек скоро придет сюда и…
В этом месте один из карасей, самый бойкий и прожорливый, даже выскочил из воды.
– Человек придет с плошкой червей. И с удочкой, на которой будет крючок. Он насадит на крючок червяка и забросит его в пруд. Тот, кто проглотит наживку, погибнет, – жаба сделала паузу…
Стоит ли продолжать? Маленькие глупые создания. Она и так знала, как карасики воспримут ее рассказ…
– Слушайте внимательно. Человек дернет леску, и вы вместе с крючком взлетите в воздух. Крючок вопьется вам в пасть, и человек безжалостно выдернет его. Он бросит свою жертву в корзинку и снова забросит наживку. И он не уйдет, пока не выловит вас всех или пока у него не закончатся черви. Он принесет корзинку в хижину, где его жена острым, сверкающим, как молния ножом, начнет скоблить вашу чешую, отдирая ее по живому. Вы поймёте, что абсолютно беспомощны, и сопротивляться бесполезно. Она вырвет вам жабры и вытащит внутренности, а затем бросит ваше трепещущее тело на сковороду, в раскаленное шипящее масло. Никто не может представить себе мук, доставшихся на долю пойманного. Единственное, что тому остаётся – это молить о своей скорой смерти, – сказала жаба и снова прикрыла глаза.
– Ооох… – карасики, затаившие от ужаса дыхание, выпучили глаза и мелко задрожали плавниками. Небольшая группка тут же отплыла в сторону и поклялась никогда впредь не питаться червяками. Никогда и ни за что. В конце концов, в пруду достаточно другой, хотя и менее сытной пищи.
Штук двадцать карасей посовещались и решили, что черви, это конечно, вкуснейшая еда, и отказываться от нее нет никакого смысла. Просто сегодня, учитывая сложившиеся обстоятельства, стоит себя поберечь. «Нет, сегодня мы не станем даже подплывать к тому деликатесу, что будет соблазнительно шевелиться, пусть даже перед самыми нашими ртами», – решили они и ушли на глубину.
Оставшаяся часть стайки пришла в негодование! Карась, тот самый, который даже выпрыгнул из воды, представив вожделенного червяка, решился на невиданный доселе поступок…
– Старая, сморщенная лентяйка! Твои бородавки высосали из тебя остатки совести! Ты слишком стара и немощна, чтобы самой добывать себе пищу. У тебя нет сил, вот ты и придумала эту глупую страшную сказку, чтобы обманом завладеть нашей едой! Всем хорошо известно – не существует никакого другого мира, кроме нашего пруда! Наш мир – это вода, зелёные водоросли, мягкий ил и вкусные черви! Мы всегда питались червяками и будем их есть, как самое изысканное лакомство! Ты испугала и обманула этих безмозглых слабаков, но я не таков! – карась с вызовом оглядел небольшую стайку сотоварищей. – И не вздумайте лезть впереди меня, легковерные трусы!
Раздался свист лески, сплетенной из тонкого конского волоса – и вдруг, взявшись буквально ниоткуда, на поверхности пруда заколыхался камышовый поплавок, а прямо под ним…ЧЕРВЯК! Розовый, аппетитный, он висел в воде и, похоже, не думал исчезать! Безрассудный карась, расталкивая свою стайку, ринулся к нему. Широко раскрыв рот от вожделения, он заглотил наживку, сомкнул челюсти и тут же взмыл в воздух, но уже не по своей воле…

Амар Мали. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года

– Амар, еще дюжину «Дом Периньон»! – услышав приказ метрдотеля, я вздрогнул, не по своей воле оторвав взгляд от пары гостей, танцующей в центре сверкающего зала. Высокий светловолосый европеец плавно вальсировал с дамой, не отрывающей от него влюбленных глаз.
Я прекрасно знал, что прислуге запрещается слушать, о чем говорят гости на банкете. Но красивая притча о жабе, рассказанная усатым индусом, по виду кашмирцем, поневоле заставила меня заслушаться. Она навеяла в душе поток странных философских мыслей о смысле бытия. Наверное, существует еще множество миров, о которых мы можем только подозревать, так же, как и караси в пруду, о нашем верхнем мире. Однако надо работать.
Вздохнув, я покатил украшенную полированной бронзой скрипящую тележку к винному погребу ресторана «Тадж-Махал». Проходя мимо огромного зеркала в роскошной позолоченной раме с несколько вычурным рельефным узором, я невольно посмотрел на себя – смуглый худощавый молодой человек в синей униформе официанта с золотым вензелем «CV» на нагрудном кармане. Почему-то моя правая брючина слегка замялась, надо будет срочно исправить эту неряшливость во время ближайшего перерыва. У меня слегка испуганное лицо – я ведь недавно устроился на эту должность и впервые обслуживаю столь шикарный банкет с такими важными гостями.
Две белоснежные, сложенные в виде конусов салфетки на подносе тележки почему-то напомнили мне сегодняшнюю незнакомку. Несколько часов назад эффектная европейка подошла ко мне в коридоре и спросила, на какое время назначено начало мероприятия. В глазах русоволосой красавицы было что-то хищное и одновременно притягательное, но ответный взгляд как будто бы натолкнулся на черную, мрачную стену. «Наверное, в Европе тоже есть касты. А я всего лишь официант», – грустно подумал я и ответил на вопрос девушки. Впрочем, на сам банкет она не пришла…
Нью-Дели в октябре становился относительно приятным городом – летние дожди идут на спад, жара сменяется прохладой. Несмотря на то, что для путешественников климат севера Индии был приятнее южного, снижение влажности воздуха ощущалось здесь как долгожданная благодать.
Отель «Краун Виктория» всё еще сохранял в себе признаки былого величия, имперскую колониальную пышность и архитектурный колорит викторианской эпохи, несмотря на то, что позолота на фасаде огромного здания потускнела, а бронзовые люстры в холле покрылись благородной зеленоватой патиной.
В номерах «люкс» на северной стороне отеля стены ванных комнат нередко покрывались грибком, что добавляло персоналу определенные хлопоты – не хватало еще опозориться перед благородными гостями!
Загрузив шампанское на тележку, я вернулся в зал. Заметив, что один из гостей готовится произнести тост, я поменял опустевшие бутылки в ведерках со льдом и вместе с напарником принялся открывать их и разливать напиток по бокалам гостей.
– Уважаемый господин фон Шлиссен! – коренастый индус с пышными усами поклонился светловолосому, слегка раскрасневшемуся после танца мужчине, который только что вернулся за стол вместе со своей подругой. – Дорогие коллеги! Сегодня у нас великий день. Небу было угодно, чтобы мы смогли закончить строительство в срок и без неприятных происшествий. Я хочу вручить вам, дорогой Герберт, этот гороскоп, составленный самыми опытными провидцами Нью-Дели. Он ясно показывает, что расположение звёзд благоприятствует развитию нашего совместного бизнеса. Я предлагаю выпить за то, чтобы наша карма была легкой, боги всегда благоволили бы к нам, и чтобы удача сопутствовала всем нашим начинаниям!
Пригубив шампанское, он с поклоном передал своему немецкому боссу свернутый в трубку и запечатанный сургучом свиток из беленой хлопчатобумажной ткани, намотанный на деревянную бобину, покрытую сусальным золотом.

Дэйв МакРэй. Военный аэродром Ганеш Пур, 40 километров южнее Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года

Я вытер руки ветошью, намотанной на деревянную бобину. Было уже девять вечера, и до встречи с Амритой оставалось меньше 2 часов. Хорошо, что я договорился встретиться с ней в кафе на окраине столицы – старенький «Форд» домчит меня туда за двадцать минут. Отсоединив заглушку топливного фильтра, я заглянул в черный от копоти патрубок. Старая рухлядь.
Несколько лет назад именно я принимал этот списанный в США двухмоторный транспортник Douglas DC-3, который приобрели индийцы, соблазненные низкой ценой и презентом американского торгового агента. Видимо, его нещадно эксплуатировали еще во время Вьетнамской войны, о чем свидетельствовали зашпаклеванные пробоины на нижней плоскости крыльев.
Я был единственным механиком аэродрома, разбиравшимся в старых поршневых двигателях. Сняв защитные кожухи и осмотрев внутренности, я понял, что летать этой грузной зеленой птичке осталось недолго. Однако интенданту удавалось каким-то образом закупать необходимые запчасти, и самолет изредка совершал небольшие перелеты на соседнюю авиабазу.
В последний раз, уже на подлете к аэродрому, у него задымил правый двигатель. Вчера утром «Дуглас» закатили в ангар, и я приступил к очередному ремонту. Все бы ничего, но найти новые фильтры для топливных насосов так и не удалось. Похоже в прошлый раз грязный индийский керосин вспыхнул при подаче в цилиндр, и хорошо, что это произошло вблизи аэродрома.
Слезая со стремянки, я поскользнулся на залитом маслом полу, но сумел сохранить равновесие. «Пожалуй, пора менять эту работу!», – пробурчав про себя очередное проклятие, я развернул висящий на стене мощный прожектор так, чтобы поярче осветить «начинку» мотора.
Посмотрев на часы, я поправил перекинутую через плечо сумку с инструментами и снова полез наверх.

Герберт фон Шлиссен. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года

Я посмотрел на часы – без десяти одиннадцать вечера. Индийцы решили сделать приятное своему немецкому боссу! Услышав начало вальса гениального Штрауса, я решил не разочаровывать их и пригласил Фелисити на танец.
Приятно, что все идёт по плану. Завтра-послезавтра можно лететь в Мюнхен, к привычной деловой рутине. Фелисити мой приз, подарок судьбы, везение – если бы не она, жить было бы намного скучнее. Кружась с ней в танце, я старался не замечать масленых взглядов, которые бросали на неё мои деловые партнеры. В Индии красивая европейская женщина в диковинку, хотя Фелисити не из Европы, а из Аргентины. Хорошо, что я не ревнив, к тому же никто из этих пышноусых смуглых красавцев не может быть мне конкурентом. Избыточная полнота их отнюдь не украшает. Хотя да, возраст… но и я уже далеко не мальчик.
Подарили гороскоп! Плохо они меня знают – «помощь Неба»! Хотя оформлено красиво – позолота, имитация зеленых изумрудов, текст на двух языках: санскрите и немецком – любят они на востоке этот цыганский блеск мишуры, чтобы слепила глаза. Вот это сияние драгоценностей и раболепное поклонение власти в свое время так очаровали великого Александра Македонского.
А скрипач молодец, один играет за весь оркестр, и играет неплохо. Что же, Индия по-прежнему остается для меня загадочной страной. Сказочная природа, древние храмы, непривычные для европейца запахи, улицы, переполненные галдящим народом, гудящие днём и ночью автомобили – кажется, что здесь с тобой может произойти нечто чудесное и загадочное, что оставит о себе память на всю жизнь…
С трудом отведя взгляд от оголённого плеча прелестной Фелисити, я посмотрел на праздничный стол, за которым собрались несколько немецких инженеров и администрация нового завода, почти полностью состоящая из индийцев.
Музыканты закончили свою весьма вольную интерпретацию «На прекрасном голубом Дунае» , и я увидел в огромном зеркале своё раскрасневшееся лицо. Фелисити, улыбаясь, учащенно дышала, поправляя прическу. Танцевать вальс оказалось труднее, чем фокстрот или рок-н-ролл. Прямо Ганс и Гретель на деревенском празднике!
– Герберт, ты продолжаешь меня удивлять!
– Ты сомневалась в том, что немецкий аристократ умеет вальсировать?
Я поцеловал ей запястье, вдохнув успевший стать родным аромат кожи, смешанный с легким запахом парфюма, и мы возвратись к столу. Мужчине не подобает слишком часто смотреться в зеркало, однако я знал, что в свои 42 года выгляжу весьма достойно. Ни одного седого волоска, хотя знакомые дамы часто говорили мне, что седина идеально гармонировала бы с серо-голубыми глазами. Возможно, мои слегка оттопыренные уши физиономист-антрополог счел бы признаком начинающегося вырождения славного рода, однако я был уверен, что этот небольшой изъян не портит общего впечатления. «Сам себя не похвалишь – никто тебя не похвалит». Самомнения мне не занимать, впрочем, это не самая плохая черта моего характера.
Богатство и успех. Можно сказать, они сопутствовали мне с самого рождения. Во время Второй Мировой войны отцу повезло больше, чем многим немецким промышленникам. Завод сельскохозяйственного оборудования «Шлиссен» на окраине Мюнхена практически не пострадал во время бомбардировок авиации союзников. О том, что кроме тракторов и комбайнов, там выпускались гусеничные шасси для танков, оккупационные власти предпочли забыть. Вскоре компания получила несколько новых военных заказов, прибыль от которых позволила ей превратиться к началу 60-х годов в крупнейшего производителя оборудования для различных отраслей сельского хозяйства. Корпорация успешно осваивала новые рынки сбыта.
Затем произошла трагедия в Альпах. Мои родители погибли в результате схода лавины, и я чуть не обезумел от горя. Чтобы забыться, мне пришлось с головой уйти в работу. Так в тридцать пять лет я стал владельцем контрольного пакета и председателем совета директоров концерна «Шлиссен АГ», капитал которого на сегодня составляет сотни миллионов марок.
Что же, моя самоуверенность имеет под собой основания – я никогда не принадлежал к сонму прожигателей жизни, пускающих на ветер отцовские капиталы. Служба в Бундесвере, два университета, докторская степень по экономике…
Только вот с семейной жизнью складывается не совсем так, как хотелось бы, ведь для серьезных отношений просто не хватало времени. Приходится признать, что смыслом жизни для меня является бизнес, а единственной любовью – концерн «Шлиссен». Любая продукция под именем нашего древнего немецкого рода является во всем мире символом качества, надежности и успеха – в этом есть и моя заслуга. «Делай то, что умеешь лучше всего!». Отец был прав.
Сегодня, спустя три года строительства, на окраине Нью-Дели открылось новое громадное предприятие «Шлиссен Индия». Дешёвая рабочая сила, экономия затрат на сырьё, сокращение транспортных расходов, а главное, выход на восточный и азиатский рынки сбыта с безграничными возможностями – всё это обеспечит дальнейшее процветание моего бизнеса. Подобная перспектива – отличный повод для банкета.
Я был бы абсолютно счастлив, если бы так не раздражала безграничная вера моих партнёров в карму и упоминание Высших сил к месту и не к месту. Как будто бы гигантское предприятие в течение трёх лет строилось под руководством и при участии самого Будды! Оставалось надеяться, что вместо финансовых отчетов они не начнут присылать предсказания своих астрологов, а просчёты и ошибки в управлении предприятием объяснять плохой кармой и неудачным расположением звёзд!
Преподнесённый гороскоп стал последней каплей в чаше моего терпения. Хорошо же, друзья мои, сейчас я вас от души подразню! Буду изображать из себя воинствующего атеиста, и может быть, вы поймёте, что для успеха любого предприятия надо добросовестно и упорно трудиться, а не начинать работу со слов «Если так будет угодно Небу…»
– Господа, спасибо за ваш ценный подарок, я обязательно ознакомлюсь с ним через пару лет, чтобы убедиться в прозорливости ваших провидцев! – судя по реакции, лишь немногие из присутствующих смогли оценить эту шутку по достоинству.
– Мне бы не хотелось в этот праздничный день продолжать наш старый спор по поводу бессмертия души, кармы и веры в ваших бесчисленных богов. Пусть этим занимаются те, кому нечего делать. Я уверяю, что основой нашего успеха является наука и человеческий разум. Только слабый человек надеется на помощь небес, сильный добивается всего собственным трудом! Если бы я руководствовался гороскопами, то, вероятно, не имел бы счастья познакомиться с вами!
Согласитесь, господа, невозможно не только поклоняться, но и всерьез обсуждать то, чему не существует никаких научных доказательств! Моя религия – это мой бизнес, деловая хватка и чековая книжка! Все, чем я обладаю, я получил не благодаря заступничеству свыше или тому, что вы называете божественным провидением. Наша с вами компания – это наследие моих дорогих отца и деда, дело которых я поклялся продолжать, не щадя своих сил, руководствуясь последними достижениями человеческой мысли. Воля к победе, настойчивость, образованность, наконец, ум – вот, что движет человеческим обществом!
Бросив партнёрам эту наживку, я залпом опрокинул в себя бокал шампанского, перехватив тревожный взгляд Фелисити. Она не ожидала услышать от корректного и сдержанного человека такую агрессивную речь. Незаметно подмигнув ей, я дал понять, что просто решил поиграть с индийскими коллегами и показать, что главным в нашем деле являюсь я, а не Брахма, Вишну и Шива.
Я никогда и ни перед кем не скрывал своего убеждения, что церковь – это тормоз прогресса, а религия – страшная сказка, которой доморощенные мудрецы с древних времен пугали народ, чтобы держать его в покорности. Бессмертие души – не более чем пряник, благодаря которому верующие согласны пожизненно терпеть кнут власти, гуляющий по их спинам. Человечество еще сотни лет назад смогло бы отправиться к другим планетам, если бы не инквизиция, самый страшный инструмент в руках религиозных мракобесов.
Мне повезло, что Фелисити не относится к ревностным католичкам. Ещё бы, жизнь актрисы, певицы и фотомодели весьма далека от канонов христианской морали. Но она верит в Бога и считает, что для этого имеются веские основания.
Фелисити Лопес. Монастырь Сан-Бернардо, Сальта, Аргентина, апрель 1962 года
– Поверь мне, доченька, для этого имеются веские основания! А теперь, пожалуйста, постарайся заснуть, завтра нужно рано встать, чтобы успеть на утреннюю службу!
Мама поправила мне подушку и выключила ночник. Через окно кельи пробивался бледный лунный свет, и я видела, как она, устроившись на узкой монастырской кровати, крестится перед сном.
Мы с мамочкой приехали в монастырь Сан-Бернардо сегодня утром. Всю дорогу сюда я чувствовала себя плохо. Мне уже несколько месяцев ничего не хотелось – ни есть, ни разговаривать, ни играть. Мама сказала, что я очень сильно похудела, но мне кажется, я всегда была такой – маленькой и бледной, как на моментальных фотографиях папиного «Полароида». Весь последний год я быстро уставала и несколько раз даже падала в обморок, так что часто пропускала занятия в школе. Зато я много читала, и даже засыпала с книжкой в руках. Если бы не книги, было бы слишком тяжело, страшно и совсем скучно.
Целый год мы с мамой ходили по разным докторам, но ни один консилиум не сумел даже поставить точный диагноз. «Сеньора София, я вижу, что ваша дочь просто угасает, но, не смотря на весь мой опыт, ни вижу никаких способов улучшить её состояние. Медикаментозная терапия и переливание крови не помогли, остается лишь уповать на милость Всевышнего!», – так сказал маме самый главный детский доктор, сеньор Родригес.
Мамочка не знала, что делать, ведь мы побывали, наверное, у всех докторов Буэнос-Айреса. И тут она вспомнила про свою лучшую школьную подругу, которая после окончания гимназии поступила в медицинский колледж и получила диплом врача. Сеньорите Оринтии почти десять лет пришлось проработать сиделкой – женщину-врача в Аргентине никто не воспринимал всерьез. Оставшись почти без средств к существованию, она отправилась в Сальту, за тысячу километров от родного города, чтобы предложить свои умения настоятелю монастыря Сан-Бернардо. По словам мамы, Оринтия была не только набожным человеком, но и обладала особым даром вселять в больных веру в выздоровление, в то, что Господь всемогущий обязательно поможет своим чадам победить саму смерть.
Оринтия писала маме про случаи исцеления смертельно больных в монастыре Сан-Бернардо, и мама сказала, что нам ничего не остаётся, кроме как отправиться туда. В письме она обрисовала ситуацию и попросила подругу не лишать её последней надежды. И вот сегодня я встретилась с сестрой Оринтией.
В книгах писали, что монахинями становятся некрасивые и бедные сеньориты, которые не могут выйти замуж, или же пожилые матроны, оставшиеся без семьи и помощи родственников. Но сестра Оринтия показалась мне просто прекрасной! Её милое лицо светилось добротой, а огромные карие глаза заглядывали прямо в твоё сердце!
Когда мы вошли в госпитальную келью, она как раз поправляла подушку под головой больного. Старый сеньор с пышной седой бородой и орлиным носом тяжело дышал, но всё же пытался шутить! Увидев нас, он извинился перед мамой, что не может встать и поцеловать руку такой прекрасной сеньоре, тут же добавив, что сеньорита Оринтия конечно же, не менее прекрасна, но уж слишком с ним сурова. Подозвав меня, старик представился доном Мигелем, махнул рукой, прямо из воздуха достал конфету в яркой обертке и протянул её мне!
Не знаю, почему, но я очень обрадовалась этому подарку, наверное, потому, что он был сделан от души. Оринтия же взглянула на кардиометр и печально покачала головой.
Провожая нас в нашу келью, она сказала, что дону Мигелю уже не помогут ни лекарства, ни молитва. Быть может, это расплата за неправедную юность? Почти сорок лет назад он убил двоих полицейских – они пришли арестовать его за кражу велосипеда. Дон Мигель вспоминал, что пошел бы в тюрьму добровольно, если бы один из полицейских не ударил его мать. Проведя в тюрьме 22 года, он заработал порок сердца и вот теперь доживал свой век в госпитальной келье монастыря.
Я очень устала и поэтому плохо запомнила, как прошёл остаток дня. Мы молились в часовне, потом обедали, потом снова молились. Вечером я спросила маму, почему же сеньорита Оринтия, такая молодая и красивая, стала монахиней?
В свои 9 лет я уже знала, что такое «веские основания». Наверное, мама имела в виду бедность своей подруги. Что же, бедным быть плохо, но ведь Господь одинаково любит всех своих детей, независимо от их материального состояния. Так пишут в книгах, и я верила, что так оно и есть на самом деле.

Военный аэродром Ганеш Пур, 40 километров южнее Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года

«Так оно и есть на самом деле – сажа и копоть!», – МакРэй вынул из ведра с ацетоном изрядно засорившийся сетчатый фильтр, которому промывка не очень-то и помогла. Заменить его было нечем. Даже если полностью открыть кран на патрубке, двигатель всё равно не сможет развить максимальную мощность. Он кое-как вставил фильтр на место, и в этот момент висящий на стене прожектор заискрил и погас. От злости механик со всей силы ударил кулаком по кожуху турбины. МакРэй не заметил, как с оправки фильтра соскочило резиновое уплотнительное кольцо и упало куда-то внутрь двигателя.
Дэйв достал из сумки ключ, в потемках прикрутил гайки и спрыгнул на пол ангара. Времени до встречи с любимой девушкой оставалось мало. Зная ее взрывной характер, Дэйв решил не нарываться на скандал. Оттащив лестницу к стене, он взглянул на двигатель. У него появилась идея, чем заменить грязные сетки фильтра. «Продолжу завтра с утра», – МакРэй ополоснул руки, стянул рабочий комбинезон и быстро переоделся. Проверив, на месте ли ключи от машины, Дэйв стремглав припустил к диспетчерской вышке, рядом с которой был припаркован его «Форд».
«Надеюсь, никому не придет в голову лететь на старом транспортнике ночью». Механик помахал дежурившим пилотам ночной смены, которые резались в карты в беседке рядом с диспетчерской. Дверь на первый этаж вышки была открыта, и свет падал как раз в беседку.
Дэйв прошел немного дальше, чтобы поднять шлагбаум. Выезжая с аэродрома, он услышал, как в диспетчерской зазвонил телефон: «Дежурный по аэродрому сержант Санджив, слушаю…»

Герберт фон Шлиссен. Отель Crown Victoria, Нью-Дели, Индия, 15 октября 1978 года

– Герберт, послушай, – Фелисити взяла меня за руку. – Ты ведь знаешь мою историю? Ребенком я чуть не умерла, и только наша вера, заступничество Пресвятой Девы и сестра Оринтия спасли меня.
– Да-да, вы все молились денно и нощно – ты, твоя матушка, ее подруга, целых полгода непрерывных молитв – и готово! Ты выздоровела! Аллилуйя! А если бы вы молились всего три месяца? Или целый год? Наверное, тогда бы тебе свыше было даровано бессмертие!
Я рассмеялся, надеясь, что Фелисити не обидится и поймёт, что таким образом я продолжаю словесную игру с нашими верующими индийскими друзьями.
– Смена климата, отдых и переезд из загазованного Буэнос-Айреса в провинциальную Сальту – вот что способствовало твоему выздоровлению. Ты же сама говорила, что природа твоей болезни так и осталась загадкой!
– Мой дорогой друг! Но ведь существует множество доказательств того, что душа бессмертна, и каждому из нас воздается по заслугам! ¬– Мохан Шарма, управляющий индийским филиалом концерна, разговаривал по-английски. Освоить сложный для них немецкий язык работники индийского филиала даже не пытались.
Мохан провел рукой по пышным усам и украдкой взглянул на Фелисити.
– Знаю-знаю, вы считаете, что душа проходит стадии перерождения, перемещаясь из одного тела в другое. Душа праведника вновь возродится в человеческом теле, а душа грешника – в низшем создании, например, в жабе. Только вот зачем жабе душа? Или она надеется когда-нибудь стать человеком? Тогда это просто сказка о заколдованной принцессе! Приведите хоть один пример, доказывающий существование Бога! – произнеся эту язвительную тираду, я с победным видом посмотрел на индийца.
Заместитель управляющего, Рамеш Сингх, поднял руку, привлекая всеобщее внимание.
– Я расскажу одну историю, и если она не убедит вас, то хотя бы заставит сомневаться.
Однажды отшельник посетил деревню неверующих. Его тут же окружила молодежь и попросила показать, где же обитает глубоко чтимый им Бог. «Хорошо, – сказал отшельник, – я покажу вам его, но сначала принесите мне чашку молока». Усевшись на бамбуковую циновку, он поставил чашку перед собой и стал внимательно на нее смотреть. Он разглядывал молоко так и эдак, покачивая головой с удивленным видом. Терпение молодежи почти иссякло, когда отшельник наконец сказал им: «Подождите еще некоторое время – я знаю, что в молоке содержится масло, но как я не старался, я не увидел его в этой чашке!».
Молодые люди рассмеялись: «Ты глупый человек! Конечно, в каждой капле молока содержится масло, но, чтобы его увидеть, молоко нужно вскипятить, остудить, добавить простокваши, подождать, чтобы оно свернулось, затем сбить и получить кусок масла!».
«Ах, вот оно в чем дело! – сказал отшельник, – теперь мне гораздо легче объяснить, где обитает Всевышний. Он – повсюду, он в каждом живом существе, в каждом атоме вселенной, но, чтобы увидеть его как реальную сущность, необходимо ревностно и искренне следовать предписанным верой правилам. Лишь тогда вы достигнете совершенства и ощутите его безграничную милость и могущество».
– Господин Сингх, я бы тоже мог рассказать вам притчу, которую услышал в свой первый приезд сюда. Наверное, она вам знакома – это история про Учителя и обезьяну, которая захотела достичь вершины духовного просветления. Учитель сказал, что для этого нужно абсолютно ничего не делать, потому что когда мозг пребывает в волнении, небесные силы смогут туда войти! Они приходят только тогда, когда ум напоминают тихую поверхность пруда в безветренную погоду!
Так вот, я не могу бездельничать, медитируя и заглядывая внутрь себя, подобно Учителю. Скорее, я обезьяна, для которой ничего не делать – просто невозможно. Это против моей природы, это сведет меня с ума. Если Бог приходит только через тишину и покой – тогда он не для меня, а я не для Него!
– Но, уважаемый Герберт, ведь существуют различные духовные практики, позволяющие убедиться в существовании души!
– Летающие факиры и йоги, спящие на гвоздях? Это не более чем обман чувств, мираж, наконец, гипноз! Попробуйте убедить меня в обратном! – я обернулся к Фелисити и прошептал ей ухо: «А ты знаешь, чем точно не стоит заниматься на ложе из гвоздей?».
Девушка покраснела и шутливо ударила меня кулачком, а затем постучала вилочкой по бокалу.
– Господа, один из работников нашего модельного агентства, старый еврей-закройщик, эмигрировавший из Одессы от советской власти, как-то рассказал мне анекдот, который кажется мне сейчас весьма уместным! – за столом наступила тишина, и все приготовились слушать Фелисити:
«СССР, спустя несколько лет после Октябрьской революции. Учительница в школе проводит урок атеизма. Она вывела класс на пустырь за школой и сказала детям поднять голову к небу, топнуть, погрозить кулаком, плюнуть вверх и прокричать что есть силы: “Бога нет!” Все дети проделали это, и лишь один мальчик молча стоял в стороне. Учительница спросила: “Иезекия, почему ты молчишь?”, на что тот ответил: “Если Бога нет, то кому я буду кричать? А если Он есть, то зачем же портить с Ним отношения?”»
 Присутствующие, зааплодировали, смеясь над анекдотом – Фелисити очень кстати удалось разрядить обстановку.
Сидевшие рядом с нами индийцы переглянулись, а затем главный инженер нового предприятия концерна «Шлиссен» Лубсан Доржо извинился, встал из-за стола и поманил за собой Мохана Шарму. Подойдя к барной стойке в углу ресторана, они стали оживленно переговариваться. Вскоре Шарма довольно рассмеялся, хлопнул его по плечу и вернулся за стол.
Доржо принялся накручивать диск стоящего на барной стойке телефона, а затем вступил в оживленные переговоры с оператором. Сделав несколько звонков, он с довольным видом вернулся к столу, и, не присаживаясь, обратился ко мне.
– Господин фон Шлиссен, я только что имел честь говорить с секретарём Его Святейшества Далай-лама XIV Тэнцзина Гьямцхо, – услышав это имя, индийцы за столом почтительно наклонили головы. – Далай-лама согласен принять вас в своей резиденции Дармсале, чтобы ответить на волнующие вас вопросы, и возможно, переубедить кое в чем. Если вы не возражаете, в получасе езды отсюда, на военном аэродроме находится транспортный самолёт. Он доставит нас в Патханкот, а оттуда мы легко доберёмся до цели на автомобиле.
 Прозвучавшее предложение было весьма неожиданным. Я взглянул на Фелисити и пожал плечами, как бы говоря: «Ну что поделаешь с этими неугомонными?»
– И сколько же времени займёт наша поездка? – день выдался трудным, и мне хотелось как можно быстрее оказаться с любимой в номере люкс, на кровати под шикарным шелковым балдахином, расшитым слонами и павлинами.
– Самолет долетит до Патханкота за пару часов! И еще два часа на автомобиле.
 – Герберт, прошу тебя! – Фелисити смотрела на меня сияющими глазами. Молодость, что с неё взять… Моя аргентинская красавица зарделась и была в этот миг прекрасна, как утренняя заря. Сейчас был именно тот случай, когда семнадцатилетняя разница в возрасте давала знать о себе. – О таком можно только мечтать! Уверяю, ты не пожалеешь, к тому же это не займет много времени. Я так хочу увидеть Гималаи! Герберт, ради меня, пожалуйста!
– Да, госпожа Лопес, увидеть вершины Гималаев на рассвете, когда солнечные лучи одевают их в снежно-розовое сари, поистине незабываемое зрелище! – сказал Лубсан Доржо, всем своим видом изображая почтительное ожидание.
– Разве я могу тебе отказать? – я попытался взглянуть в фиалковые глаза девушки, склонившей голову на мое плечо. – Когда мы должны отправляться?
Мохан Шарма взглянул на часы – время близилось к полночи.
– Давайте отдохнем несколько часов, а утром поедем на аэродром. Сейчас я предупрежу вашего шофёра об утренней поездке.
«Значит, нам все-таки удастся немного поспать, а моей пылкой Фелисити представится возможность отблагодарить меня», с некой долей коварства подумал я и произнес: «Ну что же, господа, договорились! В 6 утра мы будем ожидать вас в фойе»

Продолжение следует...