Три рассказа о котах

Вот скажут: «Почему о котах? О людях надо». Но что, если у котов иногда достойнее, чем у многих людей жить получается? Тогда можно и о котах - этим многим во наущение…


1. Клёпа – защитница

Была у моей подруги кошка по кличке Клёпа –  трехцветная персиянка. Эта кошка была способна на поступки. Причём на такие, на которые далеко не все люди способны.
Когда начались у неё первые весенние страдания, решила моя подруга отнести её к такому же породистому коту, чтобы котята были красивые. Едва выискала в своей округе такого, достойного жениха. Отнесла. Клёпа его к себе не подпустила. Через неделю пришлось забрать – толку никакого – при малейшем приближении немилого красавца Клёпа начинала его лупасить и загоняла за холодильник. Идёт Таня домой, кошку на руках держит, а у животного из глаз слёзы льются – настоящие человеческие слёзы. Поднапряглась Таня и нашла своей Клёпе ещё одного претендента – красивого, правда, менее породистого. Уже не её к нему, а его к ней принесли. Результат – такой же – не подпускает, бьёт и за холодильник загоняет. Кота пришлось унести. А у Клёпы – опять слёзы в глазах. Тогда выпустила её Таня на улицу – пусть сама себе ищет, кого хочет. И на воле пришёлся ей по нраву какой-то дворянин. А в срок котята появились. К слову, и потом все Клепины котята бывали только от этого босяковатого  дворянина, пока он был жив.
А ещё Клёпа была дворовой кошачьей общественницей и командиршей. Сидит, бывало, на окошке (Таня на первом этаже жила) – вдруг коты из соседского двора заскочили в её владения, и драку с местными затевают – муркнет и стрелой бросается прямо в эпицентр кошачьего скандала. Кого лапой по морде, кого зубами за ухо – и в мгновение ока во дворе наступал мир и покой. Причём надо отметить, что, если соседские коты приходили с добром – никого из обитателей местного подвала не обижали и никаких бесчинств не затевали  –  Клёпа их не трогала и не выгоняла. Но если кто совался в её вотчину с дурными намерениями  –  тут же получал от ворот поворот и потом долго обходил этот двор стороной. Один раз Клёпа даже вцепилась в страшную морду бультерьера, забредшего вместе со своим хозяином в их двор и, конечно, тут же начавшего, насколько это позволял ему повод,  бросаться на местных котов. Надо было только слышать и видеть с каким жалким визгом смертоносный буль  ломанулся со двора, утаскивая за собой на поводу своего хозяина. С тех пор больше они в тех местах не выгуливались. Своими глазами видела, потому и рассказываю.
Дома Клёпа тоже была хранительницей мира. Например, по её поведению Таня всегда точно знала, кому открывать двери, а кому – нет. Если Клёпа настобурчивалась и начинала рычать по-кошачьи –  чужие, если бежала к дверям встречать гостей – свои.
Лет через пять Клёпиного бытия у Тани дома образовалось кошачье семейство: котята, которые были похожи на своего папу, зачастую оказывались никому не нужны и оставались при доме. Благо дело, что рожала Клёпа не больше двух за раз, и в большинстве случаев её гены побеждали гены её избранника. Так вот, в её присутствии никто из оставшихся не мог себе позволить подраться или учинить какое-то бесчинство.  В  её отсутствие всяко бывало, но при ней все соблюдали субординацию и хранили в доме мир и спокойствие. Более того, даже Тане не сходили с рук  резкости  в отношении собственного ребенка. Например,  когда Таня кричала на него за какие-то детские шалости, Клёпа подбегала и начинала бить её лапами по ногам с угрожающим кошачьим  урчанием. А один раз, когда Таня в сердцах начала шлёпать своего малыша за какую-то детскую пакость, Клёпа прыгнула ей на спину и укусила. После этого обычно все детские проделки заканчивались для Владика словами: «Скажи спасибо, что тут Клёпа, а то досталось бы тебе сейчас».
Погибла Клёпа, пав в неравном бою с собаками. Дело было так. В одну из холодных зим начали пропадать коты – пойдет на улицу и не вернётся – куда делся, никто понять не может. Один раз Клёпина дочка (к тому времени уже взрослая кошка) вернулась домой ободранная и потрёпанная с откушенным концом хвоста и порванными ушами. Клёпа её обнюхала делово, а потом пошла в ванну, где Таня в тот момент стирала белье. Села на умывальник и стала неотрывно смотреть на свою хозяйку. С полчаса так смотрела, а потом, муркнув, выпрыгнула через форточку во двор и юркнула в подвал. Больше живой её никто не видел. Таня искала её по всем подворотням, звала, но – тщетно. Через несколько дней выяснилось, что из-за халатности вечно пьяного старого дворника, забывшего закрыть дверь в подвал, там нашла себе приют стая бездомных собак, которая и разрывала всех, заскакивающих туда, котов. То ли этих собак выгнали оттуда, то ли будку на них вызвали – я уж не помню. Но когда подвал был от них очищен, там понаходили всех, пропавших ранее, котов, разодранных в хлам. Нашла там Таня и свою Клёпу.  Вокруг неё  валялись клочья собачьей шерсти, кусок собачьего уха, и у самой были откушены лапа и ухо. По всему было видно, что погибла она не как беззащитная жертва, а как воин, павший в жестоком неравном бою.
Ну, разве такая удивительная кошка не достойна, чтоб о ней поведали миру?


2. Кася - спасительница

Кася  –  Клёпина внучка, которая переехала вместе с моей подругой жить в село.
От бабушкиной внешности в ней уже ничего не осталось, но зато осталась способность совершать удивительные поступки. Расскажу один из них, потому что он, на мой взгляд, выходит за рамки инстинкта.
Как-то весной – обычное дело – родила Кася трёх котят. Но вместо того, чтобы с ними сидеть, тут же ломанула куда-то. Через время возвращается - а в зубах чужой котёнок. Она его положила в коробку, облизала наспех, и снова убежала. Полчаса не прошло, как она следующего в коробку тащит. Точно так же наспех облизала и – за ворота. Ещё одного принесла – за четвёртым побежала. Но уже больше никого не принесла. Села на кухне и стала жалобно-жалобно мяукать – жаловаться Тане. Долго  жаловалась. А потом к котятам пошла и больше уже их не покидала.
Тане стало интересно – откуда же Кася котят брала, и почему, и для чего? Начала она соседей расспрашивать. И выяснилось, что в тот же день на улице ещё две кошки окотились. Но в отличие от Тани, которая котят топить не может (у неё даже куры исключительно своей смертью умирают), хозяева тех кошек все приплоды своих питомиц тут же топят. Как об этом могла узнать Кася – не ведомо. Но она какими-то своими путями не только узнала, но и постаралась спасти, кого успела. Причём соседи рассказали, что старалась она действовать по справедливости: побежала к одной кошке – вынесла котёнка, в следующий раз побежала к другой – у той котёнка спасла, потом опять – к первой, а когда вновь ко второй побежала, котят уже не было – их утопили. Вот и жаловалась она горько на то, что не успела всех спасти.
Котят Кася выкормила и вырастила. Правда, потом у Тани была огромная головная боль с их распространением… Но это уже к Касиному поступку не относится.


3. Кошачья верность

Жил-был у нас кот Марсик – помесь обычной дачной кошки и камышового кота. Огромный, красивый – серой масти с тигриными полосами, необычайной пушистости и остренькими кисточками на ушах. Охотился на птиц прямо с балкона нашего 11-го этажа, причём всегда успешно. Птицы это очень быстро поняли и к нашему балкону подлетать опасались.
Ещё будучи котёнком, Марсик выбрал себе любимого хозяина – моего  папу – чтил его как своего командира, слушался беспрекословно и всячески показывал ему своё исключительное  к нему отношение. Нельзя сказать, что папа отвечал ему тем же - у него была аллергия на кошачью шерсть. Именно по этой причине папа не впускал его к себе в комнату, хотя для Марсика это было высшей наградой и похвалой.  Но Марсик всегда преданно дежурил под его дверьми, выжидая, когда папа соизволит оттуда выйти. Как только он выходил, Марсик падал перед ним на спину животом вверх. Папа аккуратно отодвигал его со своей дороги ногой, Марсик вскакивал, отбегал на шаг вперёд и снова падал животом вверх. Так обычно выглядело передвижение папы по квартире.
Последние годы жизни папа очень сильно болел – два инфаркта перенёс, в результате чего получилась декомпенсированная степень сердечной недостаточности. Его часто госпитализировали. И всякий раз, когда мама отводила отца в больницу, а потом возвращалась, Марсик долго-долго смотрел на неё с укором, а потом очень тщательно обнюхивал её обувь и верхнюю одежду и садился ждать папу. Двери папиной комнаты располагались, аккурат, напротив входных дверей в квартиру. Ждал Марсик самозабвенно, его взгляд ни на миг не отрывался от входных дверей, свой пост он покидал только, чтобы наспех покушать  и сходить в туалет.  Даже спал возле входной двери так, чтобы папа случайно не проскочил мимо.  Так проходило три недели, и  папа неизменно  возвращался, и  тогда радости Марсика не было предела. Он даже один раз на радостях уписался. Но вот в одно горькое для нас всех, его близких, утро папа  умер. И, как полагается, на третий день его похоронили. Теперь Марсику можно было свободно заходить в его комнату. Он целый день всё там обнюхивал миллиметр за миллиметром, а потом забился под папину кровать и несколько дней вообще оттуда не выходил. Затем, когда после девятого дня мы вынесли из дома папину кровать, Марсик опять сел его ждать на свой стратегический пункт  -  перед  дверьми в комнату мордочкой к входным дверям. И чем больше времени проходило с  того дня, как папа ушёл, тем с большим упорством Марсик ждал его возвращения, он даже на еду с неохотой отвлекался. Если кто-то звонил в нашу  дверь, он только поведёт ушами, нюхнёт воздух и продолжает сидеть неподвижно: не ОН. Так длилось больше года. Вернее, так длилось, пока Марсик у нас жил. Только с определённого момента, который он как-то сам для себя определил, Марсик позволял себе ненадолго отлучаться со своего поста, например, для охоты за воробьями, которых, к слову, после смерти папы он уже так ни одного и не поймал. А когда он на кого-то из нас обижался за что-то, то заскакивал в папину комнату и садился на то место, где когда-то стояла папина кровать, и  жаловался на нас этому месту, а потом уже молча сидел там, пока не обретал душевного равновесия, после чего снова возвращался на свой неизменный пост.
Среди людей не часто можно наблюдать такую степень преданности и  такое умение  ждать, какие оказались присущи Марсику.
Достойные человеческие проявления всегда заслуживают доброго слова, даже если принадлежат нашим братьям меньшим.

2014 г.