Прелюбодей
О последних, собственно, и пойдет речь. На окраине городка, за небольшой церквушкой, утопая в ароматных рыжих соснах, стояло двухэтажное кирпичное здание. В его стенах располагалось училище цветоводов-декораторов, в котором познавали сию прекрасную науку исключительно представительницы слабого пола. Своего общежития учебное заведение не имело, и девушек расселяли в домах горожан.
Каждый год – а именно столько длилось обучение – хронический холостяк Автандил сдавал комнату двум-трем юным девам. В другой, совершенно крохотной, жил сам. Зная пыл и страстность абхазских мужчин, как это можно, спросите вы? Как уже говорилось, шестьдесят лет было Автандилу, и страсти его ослабли. Но порой он чувствовал себя словно двадцатилетним, и брови его решительно хмурились. Выпивал стареющий ловелас очередной бокал вина, садился в плетеное кресло-качалку, мечтательно прикрывал потускневшие, некогда пронзительно-голубые глаза и дремал под льстивый шум прибоя, погружаясь в сладостные воспоминания. Горячие серые камни грели его ноги, невдалеке, качая тысячи медуз на теплых отмелях, меланхолично шуршали незначительные волны.
Тридцать лет, ежегодно, сменяя друг дружку, квартирантки жили у Автандила, и ни одна – слышите, ни одна! – из них не миновала постели любвеобильного хозяина, ибо самой удивительной чертой Автандила было его непомерное женолюбие. Гением прелюбодейства слыл он среди горожан; с женщинами холостяк научился управляться – их природа, на его взгляд, была ясна и предельно предсказуема.
Лестью, вином, обманом, притворством абхазский Дон Жуан завлекал девушек под свои альковные своды. Однако беспроигрышным решением был его отказ брать с жиличек деньги за проживание, которые тут же, за день-два, проедались полуголодными студентками. В общем, схема соблазнения была довольно проста, и вскоре девушки оказывались в безвыходном положении.
– Слюший, зайди мой комнат, – Автандил ждал момента, когда какая-либо из девушек оставалась одна (остальные уезжали на выходные домой) и кивал головой на дверь. – Мнэ ничего от тэбэ нэ надо! – горячо, а главное искренне, убеждал очередную жертву искуситель. – Ты только нэмножко раздэнся, а я двэ сэкунды сматрэть буду, – он возносил руки, касаясь низкого потолка быстрыми пальцами. – И всё! Хлэбам клянус, трогат нэ буду!
Испуганная квартирантка пятилась в угол комнаты. Хозяин, отрезая путь к побегу, садился у входной двери на единственный в доме стул, лицемерно-обиженно сопел и целенаправленно менял тему:
– Какой дэнги!? Нэ гавари мнэ болшэ о дэнги, живи так… – Автандил поднимал влажные глаза на ошарашенную от такого напора девушку и шептал: – Только платье сными… Я тэбэ как сэстру прашу.
Студентка обреченно стягивала платье, и полудикая энергия хозяина находила свое русло: без всяких романтических выкрутасов, с неустанно-агрессивной нежностью Автандил набрасывался на жиличку, в очередной раз приступая к выполнению главного жизненного долга.
У девушки, скорее всего, не было другого выхода – бежать в ночь, по незнакомому абхазскому городку? Впрочем, некоторые набирались отваги. Автандил в доме был хоть один… Сказать, что в городе он был единственным, кто применял радикальные меры обольщения, являлось бы неправдой, но с такой регулярностью и непомерным количеством жертв Автандил был неоспоримым лидером.
– Накажет тебя Бог, грешник! – укоризненно качал головой отец Михаил, настоятель местного прихода.
– За балшой любов Господь нэ наказывает, – ерничал прелюбодей и едва ли не насильник.
Действительно, так уж случилось (как впрочем, и в большинстве случаев), что Всевышний отложил наказание для сластолюбца в необозримое будущее.
Однако шли годы. Как и прежде, по вечерам садится стареющий ловелас в потрепанное кресло, следит медленным взглядом за пробегающими мимо жиличками. Далеко вверху, затуманенный млечной дымкой, мерцает сиреневый свет первых звезд. Жизнь Автандила скукожилась и застыла, но любое возвращение в прошлое дарит ему лишь приятные воспоминания, ибо старость – это возвращение глупостей без удовольствий.
– Э, слюший, красавица! Зайди мой комнат на минутку, я тэбэ, как сэстру прашу…
Обходят квартирантки дедушку Автандила, смеются. Знают от предыдущих студенток, что нервно вздернет старик косматую бровь, посмотрит на обнаженное девичье тело и скажет:
– Маладэс, красавица! – вздохнет громко и печально. – Дэнги за жилье платыт нэ надо.
Свидетельство о публикации №215122701679
С уважением,
Эльвира Южная 11.03.2023 12:57 Заявить о нарушении