Глава 7

Глава 7.

Биологическая телепатия и тайна мироздания


В ней наш Герой общается с Учителем и с помощью альбигойцев, улиток, тропических бабочек, русского майора и таинственной Аненербе создаёт стройную теорию мироздания, вареная рыба и смерть Фаусты, взрыв на заводе


Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года


Закончив делать медленные поклоны, я, опираясь на трость, прошел в душ. Мой комплекс упражнений был все же для меня еще слишком тяжелым, вызывая заметную усталость и неприятные ощущения в спине. Сегодня, наконец, должна была возвратиться моя прекрасная Мария. Было еще только семь часов утра. Природа вместе со мной наслаждалась живительной рассветной прохладой. В сопровождении шофера я поехал встречать в аэропорт с букетом нежных розовых цветов, названия которых не знал и не знаю до сих пор. Она решила сделать мне сюрприз, приехав вместе с отцом, доктором биологии и замечательным человеком Эрихом Валленстайном. Я был очень рад неожиданной встрече, а Мария сказала, что ее папа может помочь с пониманием природы моего мистического сна. Зная, как болезненно она реагирует на мои видения, я решил не упоминать о своем новом вещем сне.
Вечером мы втроём собрались на террасе за чашкой чая. Я рассказал Эриху о моем сне про Ивана IV Грозного и объяснил, что мой астральный полет в Московию XVI века полностью подтверждается историческими фактами, а созерцание последствий катастрофы нашего самолета так сказать «глазами души» до мельчайших подробностей соответствует реально произошедшему событию.
Я попытался сформулировать вопросы о том, что беспокоило меня больше всего: каким образом мне удается получить доступ к информации из прошлого? Откуда берутся мои видения, и в чем заключается физическая природа подобного «духовного зрения»?
Если орган зрения человека – это глаза, и изображение с сетчатки глаза считывается и обрабатывается в полушариях мозга, то каким образом я мог видеть свое лежащее без сознания тело и в том числе мою голову и глаза? Если моя информация и о прошлом также истинна, то это означает, что существует не описанный пока в официальной науке вид полей или взаимодействий, которые переносят информацию из одного места в другое.
Эрих внимательно выслушал мои сбивчивые рассуждения и после небольшой паузы ответил:
– Фактически, мой дорогой Герберт, ты хочешь получить ответы на три вопроса: ЧТО ты тогда увидел, КАК ты это увидел, и ДЛЯ ЧЕГО тебе посланы эти видения. С последним разбирайся сам, а с двумя первыми я тебе постараюсь помочь.
Опираясь на данные, полученные в результате многолетних научных исследований, в том числе и моих собственных, мы вместе с коллегами пришли к точно такому же выводу, как и ты.
Такие поля действительно существуют. Мы называем их информационными или ментальными. Они распространяются в пространстве со скоростью, в несколько порядков превышающей скорость света, и преодолевают на своём пути любые преграды и препятствия. Даже такие массивные небесные тела, как планета Земля или даже наша звезда – Солнце оказываются для них абсолютно прозрачными и проницаемыми.
– Быстрее скорости света? – спросил я в изумлении, – и насколько?
– Примерно в сто миллионов раз.
– А как же тогда теория относительности Эйнштейна? Она неверна? Ведь согласно этой теории, ни одна элементарная частица во Вселенной не может перемещаться с подобной скоростью.
– Нет, дорогой мой, – улыбнулся Эрих, – эти ментальные поля не состоят из частиц, обладающих массой, и не переносят материю или энергию в нашем понимании, поэтому старик Эйнштейн может спать спокойно.
Но обо всем по порядку. Я расскажу тебе о достаточно простых опытах, которые проливают свет на природу этих ментальных, или духовных, связей. Еще во время войны мне пришлось изучать вопросы, связанные с биологической телепатией, то есть с обменом информацией между живыми существами без использования технических средств.
Эксперименты, проводимые в атмосфере строжайшей тайны, ставили своей целью найти новый способ передачи сигнала. Исследования производились на суше и на море, в различных странах, в самых разных условиях. Я опирался на данные множества источников, самым ранним из которых была статья Анри Фабрициуса, опубликованная в начале XIX века. В ней рассказывалось, как почти тысячу лет назад обеспечивалась связь между крепостями, расположенными на значительном расстоянии в десятки и сотни лье друг от друга. В войне между защитниками папского престола и альбигойцами последними использовался оригинальный способ обмена сообщениями, позволявший преодолевать значительные расстояния и проникать сквозь каменные стены древних замков.


Жоффруа де Монсегюр. Крепость Каркассон, Лангедок, май 1209 года


От каменных стен древнего замка несло холодом. Весеннее солнце ещё не успело прогреть остывшие за зиму блоки метровой толщины, из которых были сложены стены крепости, и виконт приказал разжечь камин. Сквозь окошки-бойницы виднелось лоскутное одеяло полей, простиравшихся за рекой Од далеко на восток. Хозяин замка сидел за почерневшим от времени дубовым столом, подперев рукой подбородок, и смотрел на капитана тяжёлым взглядом из-под густых, кустистых бровей.
– Мессир, утром по морю прибыл гонец из Лиона. Он сообщил, что к Монпелье движется войско папских крестоносцев числом более 10 тысяч, среди которых 2 тысячи всадников. Они везут с собой камнемётные машины, – я стоял перед Раймундом Роже Транкавелем, ожидая приказаний.
– Знаю, капитан, знаю! Я хотел спасти мой народ от разорения, но папские фанатики не пожелали со мной встретиться. Видите ли, мы слишком лояльно относился к еретикам – альбигойцам, а управление общиной Безье вообще доверили иудеям. Мой дядюшка Раймунд Тулузкий, спасая свою жалкую жизнь, договорился с легатами и примкнул к войску крестоносцев, чтобы сохранить свои земли и свое золото, нам же придется сражаться! Эти папы со своими кардиналами погрязли в разврате, содомии и стяжательстве, и теперь собираются научить нас «праведной жизни».
– Мессир, у нас нет иного выхода! Народ надеется на вашу защиту!
– Выхода действительно нет. Что же, вы комендант крепости, так что готовьте её к осаде. Пусть Симон немедленно сообщит в Амби, Безье и Нарбонну о приближающейся опасности! – и мессир Транкавель, виконт Безье, Каркассона и Разеса, вассал графа Тулузского и правителя Арагона, властным жестом указал мне на дверь.
Я отправился в западную крепостную башню, где в одном из помещений верхнего яруса проживал брат Симон. Ученый катар практически постоянно находился при устройстве, предназначение которого состояло в обеспечении связи между замками Лангедока, расположенными на большом расстоянии друг от друга.
Выслушав моё приказание, брат Симон нанёс на лист пергамента десяток латинских букв, которые в зашифрованном виде означали сигнал рыцарям Лангедока немедленно подготовить все силы для отражения вражеской агрессии.
Взяв небольшой деревянный ящичек с отверстиями в стенках, который всегда находился у него на виду, Симон прошёл в соседнюю комнату. Там, возле окна, на треноге стоял узкий желоб из полированной меди. На внутренних стенках желоба, расположенного под небольшим наклоном, в шахматном порядке были выгравированы буквы латинского алфавита.
Симон снял сплетенную из соломы крышку – на дне ящика, устланного свежими виноградными листьями, сидели улитки. Вытащив одну из них, Симон поместил её на площадку в начале желоба. Выждав, пока улитка покажет рожки, он, придерживая её за панцирь, осторожно кольнул моллюска в шею остро отточенной палочкой. Улитка на мгновение замерла и тут же втянула тело в раковину. Через несколько секунд рожки показались снова, и Симон еще дважды проделал с улиткой то же самое.
Я знал, что в это же самое время улитки, находившиеся в таких же ящичках в других замках и крепостях Лангедока, начали проявлять беспокойство.
Человек, ответственный за связь между крепостями, выбирал одну из них и помещал её в начало такого же желоба. Приготовившись записывать, он наблюдал, как улитка медленно ползет от начала к концу желоба.
Сверившись с записью, которая начиналась с буквы P, Симон отправил улитку в путь вниз по желобу. Как только она поравнялась с соответствующей буквой на стенке желоба, он снова уколол её. В тот же момент все улитки, совершающие свой путь по желобам, расположенным в десятках лье от Каркассона, замерли у той же буквы, и их смотрители записали её как начало сообщения.
Придерживая улитку на месте, Симон выждал несколько секунд и снова поместил её в начало желоба. Следующий укол ожидал улитку у литеры R.
Ульрих Шмидт. Вадуц. Лихтенштейн. 13 марта 1980 года.
«Следующий укол ожидал улитку у литеры R», – дописал я и шумно выдохнул. Я нахожусь в самом трудном месте моего романа. Заранее прошу извинения у тебя, мой дорогой читатель, но сейчас я вымучиваю эпизоды, которые очень сложно описать простым доступным языком.
Герберт настаивал, чтобы все его рассуждения и описания научных исследований, на которых они основаны, были бы подробнейшим образом изложены в настоящей книге, и я изо всех сил пытался добросовестно выполнить это его требование.
Я потерял покой и сон, я зарылся в научные дебри, как усталый крот в твердую глинистую почву, я грыз гранит новых познаний, стачивая до основания последние зубы. Не смотря на поистине титанические усилия, я вскоре понял, что это бесполезно. Бесполезно рассказывать кому-либо то, что не можешь толком понять сам. А я все-таки гуманитарий, и точные науки вызывают во мне тяжелые приступы зубовной боли. Как образно выразился однажды мой коллега писатель: «Змеиные головки интегралов, ехидно посмеиваясь, преградили мне дорогу в высшую математику!».
Я устал и поэтому решил подарить себе пару дней отдыха. Мы с женой поехали в Давос, и я провёл два замечательных дня в расслабленной неге: посещал термы, грелся в турецкой бане, насладился индийским массажем, пил пиво с сосисками и ел сырное фондю .
В результате водоворот моих растрепанных мыслей принял, наконец, плавное и размеренное течение, и в моём отдохнувшем мозгу возникло решение проблемы. Как сказал один умный издатель, каждая формула, приведенная в книге, уменьшает количество ее читателей наполовину. А я совсем не хочу терять тебя, мой драгоценный друг! Мне кажется, и Герберту этого тоже бы не хотелось. Поэтому я оставлю бесплодные попытки поумнеть в моем уже довольно почтенном возрасте. Я стану писать только о том, в чем сумел разобраться, и постараюсь изложить то, что понял сам, как можно доходчивей. Тем более что это не только самое трудное, но и самое важное место нашего повествования. Ведь здесь говорится о том, как Герберт нашел Бога. Можете мне не верить, но и я нашел Его вместе с моим героем!
То, что я знал о Высшем Разуме, было подобно старой книге, взятой в школьной библиотеке, из которой самые нужные страницы вырвали на шпаргалки. Благодаря моему заказчику, Герберту фон Шлиссену, я разобрался в этом вопросе сам и теперь постараюсь передать Тебе своё понимание.


Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года


– Итак, мой дорогой Герберт, защитники Лангедока разбирались в вопросе конфиденциальной передачи информации не хуже наших современников – «улиточный телеграф» позволял им своевременно принимать меры по борьбе с захватчиками. Это небольшое европейское государство на юго-западе современной Франции, населенное катарами, имело весьма малочисленное войско, однако успешно сопротивлялось Ватикану более 30 лет.
– Эрих, это просто какое-то сумасшествие – ты действительно считаешь, что подобным россказням можно доверять?
– Герберт, как ученый я ничего не принимаю на веру. Сначала я посчитал статью Фабрициуса увлекательной мистификацией, однако вскоре нашел информацию о том, что в 1878 году наш соотечественник Гуго Цайман опубликовал свой результат эксперимента над улитками. Он выстраивал их в цепочку, а затем раздражал первую улитку уколом в области хвоста, при этом все остальные улитки одновременно с ней поджимали «поджимали хвостики». Аналогичный результат наблюдался и с разделенными улитками, помещенными в удаленные друг от друга комнаты.
– Невероятно. Примитивнейшие создания, какие-то улитки, способны чувствовать друг друга на больших расстояниях!
– Представь себе! Сложно поверить, но это действительно так. В двадцатых годах нашего столетия французы осуществили сеанс ментальной связи между Европой и Америкой с помощью двух «алфавитов улиток», наборов, в которых каждой улитке соответствовала конкретная буква. В Париже пара будущих «однобуквенных» моллюсков сначала приводилась в соприкосновение друг с другом, тем самым образуя «брачную» пару. Затем их разделяли и один «алфавит» отправили за океан. В Европе на улитку, соответствующую, например, букве «А», воздействовали электрическим разрядом. При этом парная улитка, находящаяся в Америке в одноименном боксе, вела себя так, словно тоже получала удар током.
Наконец, в 1933 году в Берлине был проведен еще один эксперимент с улитками. Известно, что они являются гермафродитами, но при этом для запуска процесса размножения им помогает, так сказать, телесный контакт с другой улиткой, с другом или подругой, если угодно. Экспериментатор сначала создал такие пары улиток, а затем разъединил их. Одних представителей пар он помещал на белые клетки шахматной доски в одной комнате, других на соответствующие поля шахматной доски в соседнем помещении.
Стоило переставить улиток первой доски на черные поля, как улитки на второй доске неспешно перебирались на аналогичные. Подобный результат был получен и тогда, когда расстояние между парами улиток составляло 800 километров.
– Расстояние между Парижем и восточной оконечностью США составляет около 6 000 километров, я не ошибся? Насколько синхронно действовал улиточный «алфавит»? – я решил воспользоваться паузой в рассказе доктора, чтобы задать ему вопрос.
– Абсолютно синхронно! Ты, Герберт, что называется, ухватил самую суть. Скорость, с которой происходил обмен информации улитками, превосходила скорость распространения радиосигнала, то есть была быстрее скорости света. Ответная реакция улитки была мгновенной. Особенно удивительно то, что результат эксперимента не изменялся, даже если «улиточный алфавит» помещался в подземный бетонный бункер, а значит связь между этими моллюсками точно не имела электромагнитной природы.
– То есть вы ходите сказать, что я получил информацию из моего сна таким же образом, как какая-то улитка? Фантастика. Кто же мне ее передал в таком случае?
– Герберт, мы подойдем и к этому вопросу. Спешить нам особо некуда, – и герр Валленстайн ошпарил крутым кипятком чайник, чтобы заварить свежий ароматный напиток.
Ко мне подошла медсестра, чтобы сделать укол анальгетика. Несколько следующих минут мы провели, смакуя прекрасный чай, выращенный в окрестностях города Дарджилинг в Западной Бенгалии.
– Итак, позволю себе продолжить. В 1936 году некий энтомолог проводил эксперименты с редкими бабочками. Он помечал самцов краской и увозил их на 6–8 километров от дома. Затем в проволочном садке на балконе своего дома он вывешивал неоплодотворенную самку, и спустя некоторое время часть помеченных самцов возвращалась к ней. Введя поправки на метеорологические условия, ученый установил, что удаленный на 8 километров самец сразу же реагировал на появление самки и устремлялся в ее сторону по кратчайшему пути и с максимально возможной для бабочки скоростью. Таковую реакцию этот специалист приписал химическому воздействию выделяемых бабочкой специальных пахучих веществ – феромонов. Но мы с тобой прекрасно понимаем – они не способны действовать на столь значительном удалении.
– Абсолютно согласен! Ни одна молекула «аромата», выделяемого бабочкой, в таких условиях не достигнет самца.
– Еще один подобный эксперимент, снова проведённый над животными, имел своё продолжение в боевых условиях. В начале войны руководство военно-морского флота Вермахта поставило перед Анненербе задачу найти оптимальный способ связи с подводными лодками. Исследовались возможности скрытого обмена сообщениями как между лодкой и берегом, так и между самими субмаринами.
Корпус субмарины экранирует радиоволны короткого и среднего диапазона, а для передачи сверхдлинных волн необходимы слишком большая приемная антенна. Всплывать на поверхность, для того чтобы выбросить радиобуй, слишком опасно. К тому же противник может легко перехватить такие радиосигналы.
На одну подводную лодку, находящуюся в Баренцевом море, поместили крольчиху, на другую – её крольчат, после чего вторая лодка отправилась к берегам Южной Америки, в Аргентину. В момент проведения эксперимента лодки находились на разных глубинах, а расстояние между ними составляло свыше восьми тысяч морских миль. В строго определенное время по сигналу секундомера кожа крольчат раздражалась слабым электрическим импульсом, что вызывало абсолютно синхронное подергивание кожи крольчихи. При этом ни толща морской воды, ни огромное расстояние не стали помехой для крольчихи.
– Мне интересно, Эрих, а как определили скорость, с которой живые организмы способны обмениваться мысленной информацией?
– Это невозможно было сделать в земных условиях, так как скорость распространения информации слишком высока. Ее рассчитали астрофизики. После появления космических спутников эта задача не составляла особого труда, однако полученный результат ошеломил всех, кто был связан с этими исследованиями. Данные свидетельствовали о том, что ментальные поля распространяются со скоростью, несоизмеримо превосходящей скорость света!
Таким образом, опираясь на результаты проведённых исследований, можно сделать вывод, что вся существующая в мире информация распространяется во времени и пространстве при помощи особых полей, природа которых не имеет ничего общего с электромагнетизмом. Я отметил бы следующее – чем ниже развитие организма и ничтожнее его интеллект, тем легче устанавливается связь между подобными организмами.
Я описал тебе весьма простые опыты, которые достаточно несложно повторить. Есть и другие значительно более сложные примеры, относящиеся к миру микрочастиц и квантовой теории. Однако все они красноречиво говорят о том, что мы находимся внутри непрерывного потока ментальных полей, который пронизывает всю Вселенную насквозь, а, возможно, и другие параллельные вселенные и пространства. В данном выводе я исхожу из тех многочисленных, в том числе и христианских источников, описывающих общение праведников со святыми и Пресвятой Девой. Очевидно, что в момент своего, так сказать, контакта, они существуют в различных мирах, но при этом находятся в общем информационном пространстве. Это единое для всех миров, Всемирное информационное облако, называется Высшим Разумом и является нематериальной сущностью Бога-Творца!
– Вот это да! – я был поражен тем, с какой легкостью и изяществом доктор Валленстайн вывел существование Вселенского Разума.
– Эрих, я просто не в состоянии переварить подобное количество знаний за один присест! – моя голова буквально гудела от всего услышанного.
– В таком случае, не стоит больше утомлять тебя научными фактами! По-моему, Мария явно скучает без нашего общества! Дети мои, давайте совершим вечернюю прогулку вдоль пляжа, ведь для здорового сна нет ничего лучше свежего морского воздуха! – улыбаясь, доктор Валленстайн встал и открыл перед нами дверь на террасу.
Уже совершенно стемнело, и дневное жаркое безветрие сменилось спасительным ветерком. Опираясь на трость, я прогуливался с Марией рука об руку, вдыхая полной грудью прохладу океана, и любовался мириадами звезд, сверкающих в безлунном ночном небе бриллиантовой россыпью.
Чувства переполняли меня. Я думал о нежной, заботливой и страстной Марии, которую мне подарили Небеса. Именно она вдохнула в меня желание жить после катастрофы. В том, что я встал на ноги, заслуга Марии ничуть не меньше, чем заслуга доктора Лубинуса. Она прекрасно знала о моих отношениях с Фелисити, однако ни разу не напомнила мне об этом. А ведь в глазах любой другой женщины подобная связь выглядела бы предательством. Мария не раздумывая, согласилась взвалить на себя тяжелый груз ответственности, связанный с управлением моей компанией. И, наконец, она любила меня искренним огромным чувством, ничего не требуя взамен!
Понимая, что не достоин такого сокровища, я прослезился от охвативших меня чувств, и тотчас отвернулся, чтобы не выдать внезапной слабости. А ее прекрасные родители – как трогательно они заботятся обо мне! Её отец даже согласился прилететь сюда, хотя в его возрасте такое путешествие весьма обременительно!
Шествовавший впереди нас Эрих периодически наклонялся, внимательно разглядывая раковины выброшенных на берег моллюсков и маленьких блестящих крабов. Малюток, которые забавно угрожали ему крохотными клешнями, доктор заботливо отправлял обратно в океан...
Стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, я предложил вернуться в наш уютный дом, сославшись на некоторую усталость. Лежа в постели, я долго не мог уснуть, размышляя над тем, что мне рассказал Эрих.


Флавия Максима Фауста. Дворец Диоклетиана, Никомедия, декабрь 326 года


Лежа в постели без сна, я думала о своём браке с Константином. Много лет назад я пожертвовала отцом и отреклась от брата только лишь потому, что сумела разглядеть в нём будущего императора. Всеми своими достижениями он, прежде всего, обязан мне. Я была ему верной подругой, я поддерживала и направляла его в принятии верных решений, была рядом с ним все эти годы, буквально боготворила его! Разве стал бы Константин Великим, оставаясь мужем Минервины? В последние годы мы отдалились друг от друга, но в этом нет моей вины. Он слишком занят государственными делами и начал стал пренебрегать мной.
Сейчас я затеяла опасную игру и должна её выиграть! Если бы не Елена, которая меня так ненавидит, можно было бы не переживать. Я, видите ли, никогда не любила её драгоценного Криспа!
В этом она как раз ошиблась! Как только Крисп вырос и превратился в привлекательного, умного юношу, я стала испытывать на нём свои чары. Сначала это было игрой, но потом я всерьёз увлеклась пасынком – на правах матери делала ему дорогие подарки, использовала любую возможность, чтобы быть с ним рядом. Я хотела показать, что готова выполнить любое его желание, но он упорно не замечал моих откровенных намёков. Когда же, наконец, я попыталась соблазнить его уже совсем не материнскими ласками, этот негодник отверг меня! «Жене императора не подобает вести себя подобным образом!» – этот негодный мальчишка ещё вздумал меня учить! Я постаралась убедить его, что он неправильно истолковал моё поведение, что я люблю его как собственного сына, но я не собиралась прощать ему нанесённую обиду! Он ещё пожалеет, что отвёрг меня!
Константин сам виноват в моих изменах! Он слишком много времени проводит в походах, то же остаётся мне, молодой, красивой женщине? Неистовый Курсор хорош не только в любви – он не болтлив, а это редкое в наше время достоинство!
Крисп делал выдающиеся успехи, завоевал всеобщую любовь и уважение, и я поняла, что у моих детей появился чересчур сильный конкурент. Конкурент, который к тому же может опозорить меня в глазах мужа! Своим существованием Крисп нёс угрозу моему будущему и будущему моих детей. Императорский престол должен занять мои дети, а не Крисп, и я готова сделать всё ради этого. Нужно было спешить!
Елена знает, что в действительности я люблю только своих детей! Она завидует моей красоте, моему телу, которое в 36 лет выглядит не хуже, чем у двадцатилетних! Я люблю ухаживать за собой, что же в этом плохого? Кому мешают мои ежедневные молочные ванны с медом и розовыми лепестками или с добавлением бычьей крови, термы с благовонным паром лечебных трав, утренний и вечерний массаж, выполненный руками искусных египтянок, дорогие снадобья для волос или экзотические мази из растертого в пыль перламутра и черного жемчуга? В конце концов, жена императора должна выглядеть подобающим образом!
Именно поэтому меня так раздражает нерадивость рабынь. Вчера пришлось проучить каламистру, ткнув ей в лицо раскаленным стержнем для укладки волос – тупая рабыня чуть не сожгла мне локон! И вообще, слуги во дворце отбились от рук! Константин слишком занят политикой, а свекровь – своими христианами. Ездить по всему свету в таком возрасте по меньшей мере неосмотрительно, можно захворать и расстаться с жизнью. Мало ли чем накормят в дороге…
Впрочем, теперь она не сможет мне помешать, разве что попытается восстановить сына против меня. Я чуть не совершила ошибку, когда, узнав о смерти пасынка, с большим трудом смогла изобразить скорбь и отчаяние. Надеюсь, радости на моём лице Константин тоже не разглядел.
Однако вчерашняя фраза мужа меня серьезно обеспокоила. «Предавший единожды…». Я, как обычно, пришла в его покои, чтобы пожелать доброй ночи, хотела обнять, но он отстранил меня и произнёс эту самую фразу. Снова какие-то христианские штучки!
Из-за этих слов, а может быть, больше из-за жары, я не спала всю ночь и теперь чувствую себя, как разваренная рыба. Ненавижу её! Бледная, безвкусная, распадающаяся на отдельные прожилки белого мяса… просто отвратительно. Надо смыть с себя это неприятное ощущение. Схожу в термы пораньше!
– Можешь идти, Валерия! – жестом отпустив рабыню, простоявшую всю ночь с опахалом возле моего ложа, я поднялась и накинула тунику.
Что это ещё такое? В термах совершенно не продохнуть! От кальдария валил пар, и я почувствовала, что сама начинаю закипать! Сколько теперь мне придётся ждать?
Проклятый Дакус! Где этот тупой бездельник, возомнивший себя управителем? Я развернулась, чтобы пройти в помещение рабов и устроить им надлежащую взбучку, но, сделав шаг, буквально столкнулась с Константином!
– Не спится, Августа? – протянув руку, муж взял меня за плечо. – Я тебя искал, чтобы задать один-единственный вопрос.
Я напряглась – обычно Константин не называл меня официальным титулом.
– Снова о Криспе? Тебе не хватило ни моих слов, ни свидетельства Марсии?
– О нет, Марсия рассказала даже лишнее. Я провёл расследование…
– Ты или твоя мать?
– А кого ты боишься больше, Фауста? – Константин продолжал удерживать меня на расстоянии вытянутой руки.
– Боюсь? Мне нечего бояться! Я всегда была честна с тобой, я не такая интриганка, какой пытается меня представить Елена! Кстати, что означала твоя вчерашняя фраза?
– Не старайся казаться глупее, чем ты есть! Ты прекрасно меня поняла! Как я мог доверять тебе, предавшей своего отца и не пожалевшей родного брата? После такого глупо было бы думать, что в стремлении к собственной выгоде ты пожалеешь чужого сына!
– Я отреклась от отца ради любви к тебе! Я люблю тебя, Константин!
– А как же Курсор?
Я почувствовала, как краска заливает моё лицо. Мерзавка Марсия действительно рассказала лишнее! Надо было её прикончить…
– Мне приходилось принимать Курсора в твоё отсутствие – он несколько раз приходил с поручением от сената. Что в этом такого? Ты веришь клевете рабов?
– Я верю словам Курсора. Впрочем, речь не о нём. Мы отклонились от темы. Вопрос такой – ты признаёшься в том, что оклеветала Криспа?
Я почувствовала, что не в силах больше выдерживать его пронзительный взгляд. Нужно было переходить от защиты к нападению!
– Как же, клевета и предательство – излюбленная тема ваших христианских сказок, ведь Иисуса Христа предали собственные ученики! Елена одержима стремлением прославиться в раскрытии заговоров, старость губительно влияет на её разум!
– Не смей говорить так о моей матери, шлюха! – Константин обеими руками вцепился в мои плечи и сжал пальцы.
– Ты назвал мать своих детей шлюхой? Тогда ты – муж шлюхи! – не в состоянии больше сдерживаться, а размахнулась и изо всех сил влепила ему пощечину.
От неожиданности Константин оттолкнул меня, разорвав тонкую шелковую тунику.
Почувствовав обжигающее дыхание пара, я закричала, изо всех сил стараясь удержаться на краю бассейна с кипятком. Муж шагнул ко мне, но не успел удержать. Поскользнувшись на мокрой плитке, я упала внутрь и мгновенно задохнулась от нестерпимо обжигающей боли – вода была слишком горяча!
Перед моими обожженными глазами промелькнуло последнее в жизни видение – белая вареная рыба, лежащая на золотом подносе…


Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года


– Мария, положи мне, пожалуйста, еще этой чудесной рыбы. Как она называется? – спросил доктор Валленстайн, нанизывая на вилку креветку в медово-имбирном остром соусе.
– Корифена, а еще ее называют махи-махи или золотая макрель.
– Невероятно нежная и сочная. А откуда ты ее взяла?
– Мне принес несколько стейков соседский мальчик Раджа, они с отцом ночью были на рыбалке. Хвастал, что она весила больше двадцати килограмм. Такой шустрый мальчик. По-моему, он влюбился в меня. Только ты, Герберт, пожалуйста, не ревнуй.
– Не могу тебе этого обещать, но его можно понять. В это, слава Богу, пасмурное утро ты особенно ослепительна!
Мы закончили наш поздний воскресный завтрак шампанским и легким десертом. Вчера было слишком жарко и совершенно безветренно, хотя в Индии был самый разгар зимы. Сегодня же набежавшие на небо серые ватные тучи прозрачно намекали на небольшой тропический ливень. Дышалось легко и свободно, и я вдруг ощутил внутри себя острейшую жажду жить, любить, чувствовать и наслаждаться этим прекрасным миром во всей его полноте. Мне захотелось обнять эту прекрасную голубую планету и закружиться с ней в плавном и красивом вальсе. Глядя на свою любимую Марию, я не смог сдержать нахлынувших чувств.
– Мария, ты невероятно красива. Я люблю тебя. И мне кажется, что сегодня все в тебя влюблены: и твой папа, и мальчик Раджа, и эти серые тучи, и вся огромная и загадочная вселенная вместе с нами любуется тобой!
– Я знаю это, – смеясь, сказала она. Напевая вальс Штрауса «Сказки Венского леса», как будто подслушала его у меня в голове, и слегка пританцовывая, Мария направилась в дом переодеться, чтобы пойти на ближайший рынок купить свежих тропических фруктов.
Улыбаясь, мы с Эрихом проводили ее взглядами, после чего я решил продолжить наш вчерашний разговор.
– Эрих, все эти примеры биологической связи, о которых мы говорили, безусловно, потрясают, но они относятся к низшим существам. Проводились ли подобные опыты над людьми? Мы тоже способны обмениваться информационными посланиями на расстоянии?
– Конечно, способны, и да, такие опыты, к сожалению, проводились. Правда, гуманизмом они не отличались. Во время войны мне пришлось побывать в советском городе Смоленске. Там я встретился с одним русским военнопленным, бывшим майором НКВД Григорием Кругловым. Он рассказал, что по заданию высшего советского руководства в одном из исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГА проводились исследования возможностей телепатической связи между живыми организмами, причем биологическими объектами для этих экспериментов служили не животные, а люди.
Акмолинское специальное отделение Карагандинского исправительно-трудового лагеря. Казахстан, Советский Союз, июнь 1937 года
«Эксперимент № 1, объект № 12» – сделав эту запись, доктор медицинских наук Иван Фёдорович Зелинский, ныне заключённый № 4732 Карлага, прижался глазом к окуляру мощного микроскопа, готовясь отметить малейшие изменения в поведении лейкоцитов. Рядом с ним на столе находилась лабораторная тетрадь, в которой он записал исходные данные для проведения эксперимента № 1.
Методику проведения исследований разработал заместитель начальника санитарного отдела Карлага майор Григорий Осипович Круглов. Суть эксперимента заключалась в том, чтобы подтвердить наличие биокоммуникации между организмом и его живыми клетками, удаленными на значительное расстояние. Карлаг был выбран не случайно – в Акмолинском спецотделении имелась современная по тем временам бактериологическая лаборатория, оборудованная всеми необходимыми приборами для проведения исследований подобного рода.
Сталин надеялся создать самую лучшую в мире разведку. А для этого разрабатывался новый вид связи с агентами, которую невозможно было бы обнаружить. Хорошо подготовленного и законспирированного разведчика весьма сложно раскрыть до тех пор, пока он, взяв увесистый чемоданчик с рацией, не направится в ближайший лесок, чтобы отправить донесение руководству и получить новые инструкции. Поймав неизвестный радиосигнал, в тот же лес выезжает машина–пеленгатор и рота автоматчиков – и вот он, тепленький вражеский шпион, сидит под сосной, небрежно накинув передающую антенну на сук, отбивая ключом точки и тире морзянки. Поэтому новая связь должна была бы осуществляться незаметно и без таких явных улик, как рация и радиосигнал.
Как это было принято в те времена, для исполнения поручения партии были задействованы разные государственные структуры, в том числе и ГУЛАГ, куда в качестве заключённых попадало множество ученых из различных отраслей советской науки. С их помощью и было решено провести эксперименты по изучению возможностей мысленной связи между людьми – по сообщениям советской разведки, подобными исследованиями давно уже занимались и военные ведомства враждебных капиталистических стран.
В качестве биологического материала были выбраны испытуемые в возрасте от 25 до 50 лет. В эксперименте участвовали заключённые разных национальностей и различной физической кондиции. Предварительно из клеток организма каждого испытуемого, служившего донором, были взяты пробы крови.
Донор размещался в специальной камере исследовательского блока Тобольского исправительно-трудового лагеря, расположенном на расстоянии 1 000 км от Акмолы. Стальная камера была абсолютно непроницаема для радиоволн и электромагнитных полей. Для чистоты эксперимента между её внутренней и наружной обшивкой действовал генератор радиопомех, исключавший как прием, так и передачу сигналов электрической природы.
В Акмолинском лагере наблюдатель вместе с микроскопом и пробой крови донора размещался в точно такой же камере. Его задачей было зафиксировать синхронные изменения, происходящие с клетками крови в момент, когда донор находится в крайней степени стрессового состояния вследствие применяемых к нему мер физического воздействия или, проще говоря, пыток.
Начало каждого нового «опыта» с испытуемым отмечалось сигналами точного времени, которые наблюдатель в Акмоле получал в виде вспышек лампы и звуковых сигналов. Это позволяло не отвлекаться от наблюдения и немедленно отмечать происходящие изменения. Доктор Зелинский старался не думать о том, как именно безжалостные маньяки-надзиратели мучили несчастных подопытных. Заключённые были для руководства ГУЛАГа обычным расходным материалом.
Он услышал звон, который означал начало эксперимента и свидетельствовал о том, что к донору в Тобольском лагере применили первую меру воздействия. В тот же миг лейкоциты начали хаотично ускоренно перемещаться в поле зрения микроскопа. Зелинский нажал кнопку сигнала, сообщив о том, что реципиенты физиологически отреагировали на изменение психоэмоционального состояния донора.
Делая запись в лабораторной тетради, он охарактеризовал увиденную под микроскопом картину как «паническое поведение клеток крови», хотя термин «паника» вряд ли был применим к столь малым биологическим объектам. Вскоре прозвучал следующий звонок – эксперимент над неизвестным ему заключённым продолжался.


Дэйв МакРэй. Сборочный цех предприятия «Шлиссен АГ», пригород Нью-Дели, Индия, февраль 1979 года


«Эксперимент, именно, что эксперимент! Она относится ко мне, как к подопытному кролику!»
Держа в руках распылитель, я старался наносить синюю нитроэмаль ровным слоем. В накалившемся за день металлическом ангаре стояла дикая жара, и стекающий со лба пот заливал глаза под маской. Через респиратор поступал такой горячий воздух, что казалось, его можно пить как чай. Чертовски хотелось курить. С утра я покрасил уже четыре больших кузова, по очереди перенося их кабельным краном в зону сушки. Глядя, как чёрный металл скрывается за яркой синевой, я снова и снова прокручивал в уме наш вчерашний разговор.
Дернула же меня нелегкая связаться с местной аристократкой! Мне всегда казалось, что касты не более чем условность, особенно если это касается отношений между индийцами и европейцами. Со временем я понял, как глубоко ошибался на этот счёт!
Амрита принадлежала к касте марвари – купцов или нынешних индийских бизнесменов. Наряду с кастами священнослужителей, землевладельцев и военных, бизнесмены относились к высшим кастам, а трудяги, особенно с небольшим заработком – к низшим. Неприкасаемые – вот как она однажды уничижительно выразилась про таких, как я. Чем ты богаче, тем выше твоя каста, и об этом Амрита заявила мне уже во время нашей второй встречи. Конечно, европейцев, особенно нас, британцев, это деление не касалось. Но ее снобизм и гонор! Если бы девчонка не была так нереально хороша, я бы постарался поскорее о ней забыть. Уж очень неприятно было слышать, как тебя называют чуть ли не нищим, и это преподносится как забота о нашем совместном будущем! Разумеется, я не собирался на ней жениться, но те штучки, которые она показала в постели, просто сводили меня с ума. Никакого сравнения с нашими чопорными и холодными мисс с туманного Альбиона! А поскольку уезжать из Индии я не собирался, Амрита была просто идеальной подругой на ближайшие несколько лет. Впрочем, я старался не строить столь далеко идущих планов.
Мне совсем не хотелось её потерять – за годы своего пребывания на чужбине я «перепробовал» не один десяток местных женщин, и, не кривя душой, мог признаться себе, что моя красотка – лучшая. Видимо, хорошее воспитание, образование, природная красота и то, что французы называют шармом, сформировали из неё Женщину с большой буквы – мечту любого уважающего себя мужчины. Однако то, что её отец имел собственный офис в деловой части старого Дели, делало её, мягко говоря, спесивой.
Моя мизерная зарплата авиамеханика её абсолютно не устраивала. Помню, как она презрительно рассмеялась, когда я приехал на свидание в своём стареньком «Форде». «Дэйв, ты же заслуживаешь большего! У тебя золотые руки и колледж за плечами, ты мог бы стать владельцем собственной мастерской, а со временем – целой ремонтной компании! Бросай эту работу, а я поговорю с отцом, возможно, он тебе поможет».
Что ни говори, а браки с европейцами по-прежнему считаются выгодной партией среди новой индийской аристократии, и мне была понятна заинтересованность Амриты. Пришлось купить новый костюм, рубашку и туфли, чтобы соответствовать приличиям во время нашего знакомства с господином Кришнамурти Дешпанде. Кратковременный визит к отцу моей потенциальной невесты (я продолжал скрывать, что не собираюсь связывать себя брачными узами) принёс, по мнению Амриты, очень удачный результат. Её отец связался со своими деловыми партнёрами, и я по протекции получил возможность устроиться на новое немецкое предприятие «Шлиссен АГ», открывшееся недавно в пригороде Нью-Дели. Предложенная мне должность мастера сборочного цеха не требовала особенно высокой квалификации, однако была не из лёгких, так как в мои обязанности входила ещё покраска деталей и корпусов оборудования. По сравнению с этим работа авиамеханика казалась сущим раем, однако зарплату мне здесь платили в четыре раза больше. Ради этого стоило потерпеть, как говорила Амрита, «временные трудности».
Естественно, я уставал, да ещё как! После работы мне хотелось одного – принять душ, завалиться в постель и забыться сном, чтобы перед глазами прекратили мелькать ползущие под крышей цеха корпуса тракторов, комбайнов и сеялок, блестящие свеженанесённой эмалью фирменного тёмно-синего цвета.
Похоже, что от моего перехода в штат работников компании «Шлиссен» выиграла одна Амрита. Нехотя расставшись с «Фордом», с которым почти что сроднился за десять лет, я купил практический новый «Мерседес» с откидным верхом, и теперь моей прекрасной индианке было не стыдно подъезжать на нём к самому роскошному ресторану. Я получил возможность делать дорогие подарки, впрочем, инициатива чаще всего исходила от неё.
Мы смогли снять небольшую квартирку и даже обставить её с претензией на роскошь. Мне хотелось спокойной, размеренной жизни, остроту которой придавал бы волшебный секс, а моей подружке – блеска и веселья в обществе обеспеченных иностранцев, к которым с недавних пор я мог себя причислить.
Никогда не думал, что удовлетворять женские прихоти придётся таким каторжным трудом. Когда я сказал Амрите, что подобная «весёлая» жизнь не приносит мне ничего, кроме изнеможения, она сначала обиделась, а затем предложила следующее. Раз я так устаю от высшего общества, она будет иногда вечером брать мою машину и ездить развлекаться самой – разумеется, в рамках приличия, как и подобает невесте европейца. Не видя другого выхода, я согласился – не терять же её совсем! Итак, я приносил в дом деньги, а она их тратила. Но беспокоило меня не только это. Ревность ядовитой гремучей змеей заползла в мое сердце – вот что отравляло моё существование. Была бы она чуточку страшнее, глупее, вульгарнее, я бы, наверное, так не переживал. Можно сказать, что я своими руками создал для неё возможность покориться соблазнам. Трезво оценивая свою внешность, свой ум и способности, я понимал, что там, где она бывает, мне сыщется не один десяток более успешных конкурентов.
Меня беспокоило и некоторое охлаждение в наших отношениях. Амрита больше не проявляла инициативы, как это было в начале нашего знакомства. Теперь инициатором секса выступал только я, ловя себя на мысли, что она отдаётся мне как-то равнодушно, подчас механически, всё более напоминая тех самых чопорных замерзших леди с моей холодной родины. Регулярно возвращаясь домой поздним вечером, она часто прятала от меня глаза, заявляя, что устала не меньше меня, буквально с порога устремляясь в душ. В конце концов я решил проследить за ней, чтобы узнать, как она проводит время без меня. Вчера, сославшись на плохое самочувствие и сказав начальнику цеха, что, наверное, отравился в соседней забегаловке, я в первой половине дня отпросился с работы и поехал домой. Свернув на улицу, где стоял наш многоквартирный дом, я ударил по тормозам. Из подъезда вместе с каким-то модным европейцем, блондином с длинными прямыми волосами, в чёрных солнцезащитных очках, выскочила Амрита и быстро запрыгнула в припаркованный у тротуара роскошный «Роллс Ройс». Незнакомец сел за руль, и машина умчалась в противоположном от меня направлении.
Придя вечером с работы, я поинтересовался, как моя красотка провела без меня время. «Весь день просидела дома, скучая перед телевизором. Дэйв, дорогой, давай съездим поужинать в ресторан, ну пожалуйста, мы так мало времени проводим вместе!» – и естественно, никакого намёка на сегодняшнюю поездку.
Если бы она уехала с каким-нибудь индийцем, я бы так не ревновал – у нее было множество родственников, братья, дяди, племянники. Вчерашний тип напомнил мне французского киноактёра из какого-то гангстерского фильма. Я вынужден признать, что рядом с Амритой он выглядит гораздо эффектнее меня.
Как ни странно, этой ночью моя смуглая кошка одарила меня такой же пылкой и изощренной страстью, как в начале нашего знакомства. Пыталась загладить чувство вины или же её так распалил этот белокурый самец? На работе перед моими глазами стояла мерзкая картина – прекрасная индианка, обвив смуглыми ногами чресла француза (почему-то я был уверен, что этот тип – француз) и исполняет на нём танец индийской кобры.
– Дэйв, тебе опять плохо? Я наблюдаю за тобой уже пять минут – ты покрыл этот капот почти сантиметровым слоем краски! Это никуда не годится! Я должен буду оштрафовать тебя за такую некачественную работу! – горестно качая головой, начальник цеха сборки герр Собески стал медленно подниматься по металлическому трапу в свою коморку на верхнем ярусе ангара, степенно неся перед собой пивной живот, обтянутый синей спецовкой.
Меня буквально трясло от желания немедленно всё бросить и поехать домой, чтобы проследить за подлой изменщицей, последовав за автомобилем её крутого любовника. Закрутив сопло распылителя, я попытался повесить его на крюк, но шланг запутался. «Да чтоб вас всех!» – я поднял защитные очки на лоб, резко сдернул маску с респиратором и тут же закашлялся, едва не задохнувшись от едкого запаха нитроэмали.
«Чёрт бы вас всёх побрал!» – на этот раз я произнёс проклятие вслух, направляясь к выходу. Во рту саднило, желание закурить становилось всё нестерпимее. Нащупав в кармане спецовки чаррас , я вставил самокрутку в рот, достал «Зиппо» и, представляя себе полные груди моей Амриты в руках негодяя, машинально провернул колёсико зажигалки. Золотистая искра внезапно превратилась в шаровую молнию, раздался громкий хлопок, и сильнейший удар в спину буквально вышиб меня сквозь приоткрытые створки ворот, как пробку из бутылки шампанского.


Герберт фон Шлиссен. Каса до Сол, Агонда Бич, Гоа, Индия, март 1979 года


Вторая бутылка шампанского на нашем столе так и осталась неоткрытой. Доктор Валленстайн прервал свой рассказ, и в нашей беседе возникла тяжелая пауза. Встряхнув головой, я отогнал прочь от себя образ несчастной жертвы, которую так жестоко истязали «во имя науки».
– Я бы назвал подобные «исследования» чудовищными и бесчеловечными.
– Согласен. И мне, поверь, не слишком приятно было тебе о них рассказывать. Кроме того, после моего доклада Отто фон Штаймеру о майоре Круглове эти циничные «опыты» были воспроизведены в 1943 году в одном из концлагерей, и результаты полностью подтвердились. Мне очень повезло, что не пришлось принимать в них личное участие. Но в любом случае они доказывают, что человек также является источником ментальных или информационных полей, и это можно зафиксировать с достаточной точностью.
Лейкоциты – белые кровяные тельца, которые призваны защищать организм от внешних и внутренних патогенов, устремляются к месту заражения, чтобы поглощать и переваривать чужеродные частицы. Такая внутренняя «скорая помощь»! И вот, оказывается, они способны «чувствовать» боль и страх своего хозяина, даже находясь в подземном бункере за тысячу километров от него!
Проводились также опыты и над родственниками, где источником, с позволения сказать, информации был, например, сын, а приемником – мать. Этим занимались еще отцы современного психоанализа Фрейд и Юнг, используя в качестве испытуемых психически неполноценных пациентов. Результаты в данном случае были тоже положительными, правда, куда менее достоверными. Все-таки человек – слишком сложное существо, наделенное столь превозносимым всеми разумом. Калейдоскоп мыслей, хаотически кружащихся в нашем мозгу, зачастую мешает нам воспринимать столь тонкие вибрации, которыми являются потоки информационных полей.
– Папа, мы собирались поехать в Бомбей, машина подъехала, да и я готова, – вмешалась в разговор моя милая Мария. Одетая в традиционный шальвар камиз: светлые шелковые шаровары, розовую тунику со сложным индийским орнаментом и шелковый шарф – дупату в цвет шаровар, она была совершенно неотразима!
Посмотрев на свою дочь с нескрываемым удовольствием, Эрих встал из-за стола, кивнул мне на прощание и отправился вслед за Марией.
Что же, я весьма кстати остался наедине с собственными мыслями.
Получается, что в мире действительно существует некий неизвестный науке вид полей или взаимодействий, с помощью которых происходит распространение информации в пространстве и времени. Как сказал Эрих, их можно назвать информационными, или ментальными полями. С помощью этих полей живые организмы обмениваются информацией, более того, такое поле безгранично и бесконечно, материальные объекты не являются для него препятствием, и оно содержит в себе всю ментальную базу данных, образовавшуюся с момента сотворения мира и, наверное, даже до этого момента! Его можно назвать Высшим Разумом, и оно является одной из ипостасей Бога-Творца. Другой Его ипостасью, или сущностью, является материальный мир во всех его проявлениях, со всеми пространствами и параллельными мирами, если таковые есть.
Именно таким образом, «подсоединившись» к глобальному информационному полю, я и получил свои мистические видения! При этом мысленное или духовное взаимодействие, происходит со скоростью, которая в десятки миллионов раз превышает световую.
Истории известны люди, которых принято называть ясновидящими или пророками. Если мне удаётся получать информацию о прошлом, то они обладают даром черпать информацию из будущего. Достаточно вспомнить Мишеля Нострадамуса, который обладал даром предвидения, получая знания о грядущем из всеобщего ментального пространства. Это означает, что Вселенское информационное поле охватывает абсолютно все события, которые произошли, происходят и будут происходить в нашем мире.
Мой друг Странник, загадочно появившийся на месте катастрофы, обладает таким же даром! За несколько дней до трагического события он увидел крушение моего самолета в мельчайших подробностях. Узнав район аварии по известным ему приметам, так как прежде бывал там, он смог заранее прибыть на место, чтобы дождаться наяву события, увиденного ранее в уме. Он говорил мне, что хотел лично убедиться в истинности своего ясновидения.
Очевидно, что мы все находимся внутри информационных полей. Они пронизывают нас, как магнитное поле нашей родной планеты. Ученые объясняют возникновение нашей Вселенной с помощью теории Большого Взрыва, считая, что до этого момента не существовало ни времени, ни пространства, а вся материя была сжата в точку гигантской массы. Логично предположить, что до этого момента существовало еще и информационное поле, содержавшее в себе план будущей Вселенной!
Это информационное поле и есть Бог! Именно Всевышний привел в действие тот самый детонатор Большого Взрыва, образовавший всю известную нам материю, галактики, звезды, весь окружающий мир и нас самих. Подтверждение этому – строки Евангелия от Иоанна, которые прочитала мне Мария.
Вначале было СЛОВО – информация о нашей Вселенной, существовавшая до Большого Взрыва. И СЛОВО было у БОГА и СЛОВО было БОГ – это означает, что информационное поле было до начала времен, когда материи не существовало вообще!
Всё чрез НЕГО начало быть – подтверждение того, что всё сущее произошло от этой самой начальной информации, от этого плана бытия, священного замысла мироздания! Большой Взрыв породил микрочастицы, сформировавшие нашу Вселенную, неодушевленные и одушевленные сущности, в которые Господь вдохнул жизнь!
И без НЕГО ничего не начало быть, что начало быть – фраза, означающая, что само это информационное преобразует материю в соответствии с информацией о будущем, которая в нем содержится!
Человек же создан по образу и подобию Бога, он также одновременно состоит из материального Тела и нематериальной Души. Поэтому человек также может быть источником информационного поля, соответственно, являясь в некоторой степени Творцом! Следовательно, человеческие мысли материальны и способны изменять окружающий мир в соответствии с содержащимися в них замыслами.
Являясь Творцом Вселенной, Всевышний также является постоянным источником информации о своём творении, поэтому всё в мире организовано целесообразно и существует непрерывно во взаимной гармонии. Человек, которого Он в своей бесконечной любви наделил свободой выбора, мыслит хаотично, зачастую отрицая последующей мыслью предыдущую! Поэтому он является периодическим источником информации, и поэтому его мысли материализуются куда как хуже! Причем эта материализация иногда приводит к нежелательным результатам с весьма печальными последствиями.
Теперь я понял, что такое Вера! Вера – означает не что иное, как способность быть создателем окружающего тебя мира, Творцом своего будущего и будущего Себя! Ибо сказано в Евангелии – по Вере вашей дано будет вам!

Конец 1-й части. Продолжение следует...