Духи и пот. 1

см.ФОТО:До развала Союза, до раздела дивизии.1,2,3.Сверху, женщины военнослужащие в полку.4.Внизу.Женщины-военнослужащие штаба дивизии. Первый слева, начпо, п-к Крамарев.




             Надо честно и сразу признать,  основная масса женщин - медиков были настоящими ангелами -хранителями для тех, кто денно и нощно мерз  в степях Бессарабии или наоборот, жарился под жгущими лучами южного солнца. Но почему - то так получилось, что порядочные и добросовестные менее заметны. Служат себе, да и служат. Это воспринимается естественно и закономерно.  Они регулярно получали свои грамоты и вознаграждения, но редко застревали в памяти. Те, о которых речь пойдет ниже, те еще индивидицы. Это те, что не вписывались по тем или иным параметрам в общий строй. Их было немного, но нервы трепали похлеще, чем все остальные вместе взятые.

        Женщины были в войске с незапамятных времен. Археологические раскопки в местах крупных боевых сражение в различные исторические отрезки времени это подтверждают наличием костей таза, с широким женским лоно. Другое дело, в качестве кого они принимали это участие.

Помните, песню Булата Окуджавы, где были такие слова:
«Пулями пробито днище котелка,
Маркитантка юная убита»...

     А многие ли смогут четко сказать сегодня, а кто такая маркитантка? Между тем профессия эта существовала с античных времен, а в долгой истории «жен войны» случались и настоящие трагедии и минуты яркой славы.

   Они шли за солдатами. Эти женщины сочетали в одном лице обязанности торговки, стряпухи, прачки, швеи, сестры милосердия и... проститутки. Ими становились женщины решительные и выносливые, которым сам черт не брат. Их называли "солдатскими девками". Тысячи маркитанток сопровождали средневековые армии в походах.

     И в тоже время, далеко не все полководцы с одобрением относились к наличию женщин в армии. Князь Репнин повел две тысячи пехоты на соединение с  саксонским войском короля  Августа под командование  генерал-фельдмаршала Штейнау. И войско Петра I заслужило похвалу со стороны Штейнау:
«Люди вообще хороши! При осмотре было забраковано не более пятидесяти. Хорошо одеты и вооружены. И особенно похвально то, что при войске нет ни одной женщины и ни одной собаки…»
История России с древнейших времен. Том 14.

      Советская армия, в которой я начинал свою службу, не исключение. В главах о срочной службе  мне приходилось ссылаться на то, что первый год прошел, как тюрьме. Женщин, жен офицеров и прапорщиков мы видели  в лучшем случае, раз в полгода, да и то на  большом расстоянии. И это несмотря на то, что часть была медицинской.  Кто - то так придумал, что в штате не было тогда ни единой юбки. И это хорошо, считал я тогда, считаю так  и сейчас - не отвлекали от служебной суеты.

     Зато  как все ценили,  обыкновенные письма от своих девушек! Обнюхивали их, искали след помады, духов, засохшие слезы, какие - то другие,  косвенные женские  признаки. 

     Шесть лет учебы, не будь уже своей жены, тоже можно было бы списать на мужской монастырь, потому как у нас тогда девушек - курсантов и в помине не было. Редкие женщины - педагоги от сорока и старше, не в счет. Хорошо, что заведение находилось в центре крупного мегаполиса,  и не в закрытом состоянии.

       Ну, а вокруг жизнь,конечно, бурлила. И для нашей, в основном холостяцкой массы, ограничений в этом отношении никогда не существовало. Но это уже только начиная где-то с третьего-четвертого курса, когда в промежутках между учебными нагрузками стали пробиваться иногда лучи солнца свободы.

       И вот, наконец, снова, армейская стихия.  Парашютно - десантный полк, стандартный десантный полк в Советской Армии. Примерно, 1800 человек по штату. Имеются в наличии все необходимые службы. Всю массу должностей занимает мужской пол в возрасте от 18 до 55 лет. Самые старые в полку, это обычно начальники складов и старшины рот-батарей сидят на своих местах десятилетиями. Они ветераны по всем показателям - хранители традиций и десантного духа в части. За годы своей службы чего и кого они только не перевидели. Солдаты срочной службы меняются непрерывным потоком, офицеры же помедленнее, но основная масса надолго в полку не задерживается.

   В этом небольшом сгустке старожилов имеется и женский пол. Среди них женщины -связисты и медики, штабные машинистки и даже швеи в бригаде по ремонту парашютов. Вот в принципе и все должности, на которых тогда в полку были военнослужащие, и служащие противоположного пола. Самой молодой, минимум тридцать лет. В основном, это закаленные холостячки. Есть, конечно, и жены военных, но и они в основном ведут себя, как незамужние. Замужество демонстрируют только те,  которые уже не пользуются спросом у тех, кто в штанах. Они могут при случае даже на весь полк орать,  к примеру, что у нее муж  полковник  (подполковник). Это чтобы набить себе цену, и нагнать страху на трусливых.

       Почему так? Не знаю. Может быть, будучи разбалованными постоянным мужским вниманием,   им так легче вращаться в этой агрессивной среде? Среди них были и те, кто давно уже плюнул на себя и на окружающих. Они смиренно тянули свою лямку, живя скромно на те гроши,  что ежемесячно получали и потихеньку, если не  спивались, то ждали пенсии. Замужние- те,  у которых мужья- офицеры,  и более-менее успешно продвигаются по карьерной лестнице,  ведут себя спесиво и независимо. Гордятся своими мужьями, на виду и для виду, хотя дома могут пилить их постоянно. Они в грош не ставят женщин-холостячек и жен младших офицеров, не говоря уже о женах прапорщиков и сверхсрочников, поэтому все вышеперечисленные,  в ответ ,«любят» их тихой ненавистью.

      Жены командиров частей и их замов независимо от того, прибыли они сюда из Пскова, Рязани, Витебска, или же охмуривших  еще лейтенантом своего будущего комполка здесь, в Болграде - это каста. Они дружат только между собой и против всех остальных.  Они уже выбились вверх  после длительного и унизительного пребывания в низах. Все и всех, обо всем и о всех знающие. Ходячие кладези информации. Мужья их и четверти тех сведений о кишащей вокруг них жизни не имеют.

     В магазинной очереди, в кассу и куда бы то не было, они всегда первые. Независимо от того,  когда такая барыня изволили туда зайти.
- У меня муж -заместитель командира полка!- обычно визжит такая местная молдаванка (гагаузка,болгарка)  или дама из Поволжья), -мне нужно успеть ему обед приготовить! -спесиво поглядывая на толпу себе подобных, заявляет какая -нибудь Василиса.
-И что с того!? - перекрывает ее рязанским ревом какая -нибудь Матрена, - мой муж - командир батальона, он что меньше твоего проголодался, что ли!? Остальная толпа только гундосит в полтона, иногда подпевая той или другой половине стаи, люто ненавидя своих более удачливых соперниц.

   Жена командира полка в это время, совершенно не обращая внимания на визги плебеек у корыта, выбирает лучший кусок мяса, колбасы и все, что ей приглянулось. В сторонке стоит солдат, водитель машины ее мужа. По совместительству - денщик жены командира.  Все это он потом понесет в багажник, а затем занесет и в квартиру.

     Обычная, ежедневная рутина в полковом магазине или в любом другом месте, где образуется очередь.
Мужской пол сюда, если и заглядывает иногда, то только на пару минут. И только тогда, когда здесь нет завоза и нет толпы. Приобрести карандаш, ластик, тетрадь или же бутылочку сорокаградусной.
 
   Между женами и полковыми «девушками» постоянно идет война.  Жены прапоров и сверчков если могут чем -то взять, тоже совсем не прочь поменять своего безталанного,  на махнувшего вверх офицера. Не на жизнь, а на победу идет война.

  Успешные в карьере,  здоровые физически офицеры,  пользуются  стабильным спросом и успехом у свободных или под них замаскированных дам. Не часто, но бывает,  что они и побеждают. А победив, уводят плененных из семьи. Особенно успешны в этом плане  всегда  были аборигенки с горячими южными кровьями. Не одна приезжая северянка,  с холодными киселями вместо крови,  вздрагивала в рыданиях, оставшись на бобах.

      В советские времена  в обычном полку   бывало максимум двадцать женщин - военнослужащих, да с десяток служащих. Больше и не требовалось. Со всей остальной службой очень даже эффективно справлялось мужское племя.

     Армейский коллектив, естественно, специфический.  Лишь на первый взгляд,  постороннему может показаться, что буквально все помешаны и озабочены исключительно высокими и высочайшими показателями в боевой и политической подготовке, но это только на первый взгляд, мало информированному. На самом деле тоже идет беспощадная война, как и везде и повсюду за место под солнцем. В каждой роте, сплоченной жесткой мужской «дружбой», идет ежеминутная борьба за место ротного между командирами взводов, потому как,  не пройдя ротного звена, можно и не мечтать, чтобы   когда -нибудь стать командиром батальона, не говоря уже о более высоких должностях.

    В батальоне, соответственно, идет подковерная возня за место начальника штаба батальона между командирами рот, потому что нельзя стать командиром батальона, не пройдя хотя бы  минимальный срок в должности начальника штаба батальона. Командиры батальонов -это уже солидные люди, от тридцати и выше. Они ,соответственно, воюют между собой за должность начальника штаба полка. Но, в основном, это уже офицеры, прошедшие учебу в академии им. В.Фрунзе. В званиях  майор или подполковник.

   Естественно, чем выше пирамидальная лестница карьеры, тем уже площадка на верху. Для всех желающих стать командиром полка места  явно не хватает. А так многим завидно, и очень хочется, в этой роли побывать, но для толкового, если он не круглый идиот, лазейка всегда найдется. Для идиотов, но с  волосатой лапой, имеются не просто лазейки, а специальные лифты, но это отдельная страница в армейской жизни. Я пока что пишу о реально достойных.

      Естественно, за всеми этими процессами очень внимательно следят глаза женскаго пола. Всякие глаза. Равнодушные, завистливые, влюбленные, злорадные. Кто вырвался вперед, тот всегда на виду. Конечно, благодаря тому, что дивизий ВДВ было несколько, совершенно не обязательно весь срок офицерской службы топтать в одном гарнизоне. Наоборот, кадровики вышестоящих штабов активно перемешивали биомассу, чтобы не было застоя. Чтобы положительный опыт передавался по всем частям ВДВ.  А отрицательный - загнивал там, где он и проявился. Офицер,  ушедший  в академию из Болграда, уже редко когда мог снова возвратиться сюда обратно. Чаще всего попадал по распределению  в Тулу или Псков, Каунас или Витебск. Зачем второй раз  окунаться в жаркий климат Бессарабии? Там он уже познал специфику. Нужно и комариков покормить, допустим, в Белорусском болоте. А может и наоборот, попасть в еще более горячие объятия Узбекистана или Азербайджана.

  Афганская компания вообще все карты многим смешала. Миксеры у кадровиков заработали на все обороты. Одни начали двигаться по карьерной лестнице прыжками, как кенгуру. Другие  вообще закрыли глаза, навсегда. Третьи оказались там, куда абсолютно даже и не намеревались. В ту, очень южную страну, попали и многие женщины.  В основном добровольно. При этом они сердешные,  сами туда рвались.  В первую очередь, возможно, потому, что там  соперниц- жен не было. Да и прибарахлиться была вероятность.

 Неоднократно слышал я этот анекдот в те времена. Стоят, мол, на пересылке два капитана, в Афганистан направились.
Смотрят, женщина проходит таможенный досмотр и тащит два огромных, тяжелых чемодана.
-Слушай,- говорит один другому, особо не приглушая голос, - а что эта Баба Яга там делала?
- Да уж, страшилка еще та, - отвечает ему товарищ.
-Мальчики, это в Союзе я Баба Яга, а там, -показала она пальцем назад, поставив ради такого случая один чемодан, - я Василиса Прекрасная.

 Анекдот  скорее всего, достоверно- правдивый. Я там не был, поэтому и распространяться не буду. Всю Афганскую эпопею и без меня  расписали подробно.

  Один из моих бывших шефов так говорил:
- Я еще не будучи никогда в Болграде слышал, что это очень бля…й город, но чтобы до такой степени, никак не ожидал.
Ну, да ладно, о женщинах полка, я более - менее описывал в предыдущих главах. В период прохождения службы врачом полка-лейтенантом. Сейчас предлагаю перенестись на пару ступенек выше. А именно, в штаб дивизии. Но еще до развала Союза.

 Здесь их тоже было относительно немного, но вполне достаточно для того, чтобы на некоторых более-менее подробно остановиться. По крайней мере,  в каждой службе была одна машинистка-секретарша, ав некоторых,  и по две-три. А служб более двадцати, вот и прикиньте.

 Поначалу я был ошеломлен колоритом и внешностью некоторых штабных дам. Все они тоже были разные по возрасту, росту и комплекции. В званиях от сержантов до прапорщиков. В советских ВДВ, офицеров- женщин лично я не встречал. И слава Богу!
О,о, а тут…какие типажи! У некоторых форма подогнана с иголочки, выглажена и вычищена. Сами мадамы в такой боевой раскраске, что Чингачгуку и не снилась. Это были  какие -то дрессированные овчарки, а не женщины. Некоторые из них дотягивали до стандартов  киношных эсессовок.

   Выпендриваясь друг перед дружкой, они из кожи вон лезли, чтобы доказать только свое первородство в этом штабе. Всем им на то время было плюс-минус около  тридцати. Вот здесь шла самая настоящая охота – сафари за крупной дичью.

  Главными трофеями были львы и тигры с полковничьими погонами, а некоторые экземпляры попадались и с   лампасным окрасом. Кроме своей, штатной дичи, сюда регулярно, чуть ли не через день наведывались породистые экземпляры из московских заповедников. И наши амазонки из шкуры лезли,  чтобы поймать миг удачи.
Ведь  для удачливых можно было мгновенно сделать карьеру, и  из дикого захолустья Бессарабии попасть сразу  на Олимп необьятной тогда нашей Родины, в Москву.

   Вот и порхали по кабинетам и коридорам  штаба удивительные создания с трех-пяти-семицветными оперениями. Я имею в виду модный тогда,  яркий макияж. Тени в области губ, щек и глаз,  со всеми цветами радуги. При всем, при том, практически все «красотки» уже имели мужей. В капитанских, старлейских, майорских званиях. У некоторых  даже успели дорасти до подполковничьих погон, но задор молодости, гормональные бури в организмах некоторых  «девушек»  не первой свежести не позволял им еще сойти с дистанции.

   Мне, как медику, знающему женщин с изнанки, принявшему не одни роды и принимавшему участие в работе гинекологических кабинетов с  семнадцати лет, было смешно и удивительно наблюдать за этими позорными гонками по вертикалям. Особенно, когда эти феи с презрительным   прищуром в глазах,  смотрели на таких, как я,  лейтенантов, копошащихся глубоко на дне армейской иерархии.

     Конечно, как и везде, здесь тоже был и противоположный лагерь среди дам. Это те, что уже не пользовались никаким спросом среди "носорогов".  Это те, что уже давно сошли  с  дистанции. Они вели  вполне скромный образ жизни  женщин- военнослужащих. Их было даже несколько больше, чем тех,  которые еще продолжали охоту. Они тоже еще умывались и стриглись под модные прически. И форму  стирали и наглаживали, но уже чисто так, на автомате. Чтобы не выглядеть хуже на общем фоне и не раздражать зрение начальников. Они служили в кабинетах своих регулярно меняющихся боссов по несколько десятков лет. Знали свое дело так, что вновь назначенные  хозяева кабинетов у них же и учились делопроизводству.

    Штабные амазонки за глаза с нескрываемым презрением называли их кличками по месту службы к примеру «Автоваля» или «Бронешура». Это означало, что Шура служит писарем-делопроизводителем в бронетанковой службе, а Валя, соответственно, в автомобильной. Таких Валь и Шур было тоже предостаточно. В отделе кадров и в финансовой службе, у замполитов и в инженерной службе, в секретной части и в строевой части. Это они тянули всю черновую работу  штаба. Честно и добросовестно. Они были костяком, шампуром, на который нанизывались приходящие и  регулярно  уходящие вверх-вниз боссы и боссики. Держали себя всегда скромно. Были случаи, когда вновь прибывшие-назначенные, молодые, да ретивые, желали поменять их на…омолодить, так сказать кадровый состав…но, когда они начинали понимать на ком реально держится вся амбарно-макулатурная сторона их службы, то такие попытки тут же испарялись.

   Их уже давно никто не приглашал на банкеты, на генеральские дачи и гостиницы для украшения столов и кроватей.  Да они и не обижались. Отработанный материал. Да и тем,  что еще бегали по штабу с распушенными крыльями, крайне редко удавалось подстрелить дичь так, чтобы  навсегда.
Да, их услугами пользовались, но не более того. Дичь пребывала, в основном, уже в той  возрастной категории, когда была опутана своими детьми и еще не совсем древними женами. Хотя трагикомедии на этой штабной сцене разыгрывались постоянно.  Фамилий стараюсь не называть. Все те, кто будет читать эти строки, и сами в то время там служившие, прекрасно знают о ком конкретно идет речь. А кто никогда там не был, то мои перечисления имен и фамилий все равно ничего им не даст.

   Лейтенанты-переростки типа меня, с неведомой перспективой,  в упор такими дамами не замечались,  и абсолютно не воспринимались всерьез. Тем более женатый,  с двумя детьми. Так что дыши, Вова, ровно, сиди на попе смирно, и жди своего часа...
Переведясь за тысячи и тысячи километров из Болграда в Фергану, я оказался в точно таком же штабе дивизии. И здесь было тоже,  что и везде. Особенность небольшая была только в том, что в штаб тогда прибыла большая группа офицеров из  всех дивизий ВДВ, и в  основном, временно «холостых». Ну,  сами понимаете. Не все могут себе позволить тащить  за собой сразу и жену. Рассчитывали на то, что когда окопаются, так и пригласят.

   А девушек  в тех частях,  что были здесь постоянно, было предостаточно. Но увы, ГКЧП, развал и раздрай в государстве, тоже многим спутал карты.  И я вернулся на круги своя, обратно.


    Будучи начмедом в полку, заглядывая  периодически  по делам службы в бывший «свой» штаб Болградской дивизии, наблюдал интересную картину. События происходили уже в период подчинения СНГ. Происходящее в штабе напоминало  ситуацию в бункере Гитлера, когда Берлин уже был в кольце окружения. Народ, в том числе и все распрекрасные дамы, хорошо понимал, что это уже последние дни и часы великой страны. Отрыв шел напропалую. По принципу" А после нас хоть потоп!"

  Московские полковники и генералы в  те  дни почти не вылезали из дивизии.  Шла дележка имущества и душ. Дамы полусвета, понимая что это последний шанс,  рвались в Москву или на худой конец,  хотя бы в любой крупный город России.  АвтоВали и БронеШуры об этом  уже и не мечтали. А потому   по - прежнему продолжали  скромно тянуть тяжелые возы  служб в своих кабинетах.


  Так и разъехались, кто куда пожелал. Но это были еще только цветочки на эту тему. Ягодки предстояли впереди. Остались одни Бронешуры. Все Мальвины упорхнули на север, в город невест Иваново, или в город ювелиров-Кострому. Насчет Москвы, вряд ли кому повезло. Да я и не вникал.



   И вот наступила новая эра в армейской службе. Думаю, что где -то, кому -то из высокопоставленных в России захотелось пристроить свою жену(дочь). Нет, вряд ли  из-за их большого  стремления  Родине послужить.  Скорее всего, исходя все из тех же меркантильных интересов. Времена -то наступили капиталистические-голодные. Даже для  вновь возродившихся «господ» офицеров.  Такова моя упрощенная версия. Под это дело пришлось изменить кое- что в законодательстве. Хотя, конечно, не исключаю версии и насчет демографических проблем, да  и прочих. Как только такая брешь появилась у северных «братьев», ее , как и все прочее, тут же по - обезьяньи скопировали «братья» южные. Появились приказы и указы, разрешающие призывать женскую стать на армейскую службу в практически не  ограниченных какими- либо рамками количествах.



    Что тут началось!  Говорят, что авиация перестала быть делом мужественных, как только на борту самолета появился первый унитаз. Считаю, что ВДВ перестало быть элитным войском, как только на  офицерские должности и  должности  стрелков-гранатометчиков стали принимать женщин (очень хочется слово женщин заменить на какое - нибудь более подходящее к этому случаю, но я сдерживаюсь). Понимаю, капитализм, безработица и все такое. Плюс,  настойчиво рекламируемая эмансипация.

        Рентгенолог.

       Количество женского пола в частях дивизии мгновенно  увеличилось в десятки раз. Страшно даже представить, если бы пришлось реально применять дивизию по предназначению. Это была бы полная катастрофа. Ведь это войско тут же  разбежалось  бы кто куда. С огромной натяжкой допускаю, что хотя бы одна из десяти пошла бы в бой. Если раньше заполнение штатных должностей, в основном, было за счет членов семей военнослужащих и кадров местного населения, то теперь сюда хлынул сброд из всех регионов Украины. Почему сброд, скажу немного ниже.

  Женщина -медик, связист, повар и даже машинистка- это традиционно и понятно. Женщина - стрелок-гранатометчик, водитель БМД в наши заскорузлые мозги  никак не вписывается, но я на них останавливаться почти не буду. Пусть они остаются на совести вышестоящего командования и кадровых органов. У меня было своих проблем в этом плане выше крыши.

    Как всем известно, среди гражданских врачей  большинство -женщины. И многие из них, еще с советских времен, вместе с дипломом получали  военные билеты с записью, что им присвоено первичное воинское звание лейтенанта медицинской службы.  Не будем касаться вопроса,  каким путем и за что они получали эту запись. Тысячи из них проработали спокойно до пенсии, и никогда даже не вспоминали о том, что формально они еще и офицеры.

      Но  все они, на всякий случай,  состояли на учете в военкоматах. В течении жизни многие постепенно и незаметно для них самих доростали  формально даже до званий капитанов-майоров, ни одной минуты не будучи в армии. И вот пришло время. Случилась такая беда,  не война- но и не легче,  и  на них обратили внимание. Да многие из них и сами  вспомнили, что они же офицеры! Как я уже говорил ранее, те, кто никак не нашел себя в гражданской жизни, прикинули, что они смогут как -то сносно прожить на армейское денежное содержание. И потянулись  в военкоматы.

 Жирные и толстые, коротышки и жерди длинноногие. А вскоре начали появляться и на пороге моего кабинета.
Стук в дверь.
-Да.
-Можно к вам?

 Гражданское лицо очень легко отличить от военного именно по этому слову. Военный всегда вначале говорит уставными словами: - Разрешите, товарищ майор? У гражданского на первом месте слово «Можно?» У военных хохмачей на этот вопрос всегда заготовлен грубый ответ. Типа  «можно козу..»
-Заходите. Вы по какому поводу?
-Товарищ майор, я узнала что у вас вакантная должность врача- рентгенолога.
Смотрю, передо мной -женщина, мощная, краснощекая, упитанная, с губами, как сардельки и коровьими глазищами.
-И что? Вы врач -рентгенолог?
- Да, - пытаясь по -возможности скромно потупить глаза, залилась густым румянцем на все щеки докторесса.
-  Присаживайтесь. Документы у вас с собой?
- Пожалуйста.
Смотрю,  действительно, все так и есть.
- А вы понимаете разницу между работой врача в гражданском заведении и армейском госпитале?
- Мне рассказывали, я наслышана…
- То, что вы слышали, может оказаться далеко не всей информацией. Все ваши предшественники-мужчины, кроме того, что они узкие специалисты, были еще и офицерами. А это значит, в первую очередь, не смотря на все полагающиеся вам  льготы по профессиональным вредностям, никогда не жаловались на всевозможные сверхурочные часы работы. И стояли, как все в строю при  необходимости. В любое время суток. У нас, в армии,  далеко не всегда смотрят на то,  что вы уже отработали за день свои положенные часы. При еобходимости могут вызывать днем и ночью. А во время плановых диспансеризаций, на врача –рентгенолога ложится огромная нагрузка при проведении  флюрографии.  Вы в курсе? А ее нужно провести четко в установленные сроки. Вас это не пугает?

- Возьмите меня, -взмолилась она, -я справлюсь.
- Ваше семейное положение?
-Разведена, воспитываю десятилетнюю дочь.
- И мечтаете снова выйти замуж, и уйти лет на десять в декретный отпуск?
-Ой, товарищ майор, ну почему же на десять? -зыркнула она на меня бесстыжими глазищами.
- Да потому что, уйдя в отпуск по уходу за ребенком, вы за то время родите следующего, а за ним еще одного, и так глядишь, годам к сорока пяти выйдете на службу. Уже в звании подполковника? А там через пару лет со спокойной совестью, с «честно» заслуженной пенсией, на отдых.
- Да нет, ну что вы, товарищ майор! Больше мне детей не надо. Достаточно той,  что есть. Я буду служить,  не отлучаясь. Только возьмите меня.

    И я даю добро. Потому что уже год,  как у меня нет врача-рентгенолога, и никто мне его не обещает. Лучше бы мои глаза не видели ее никогда. Не раз потом  пожалел, что пригрел ее.  Как только она обжилась, пригрелась на новом месте, то тут же стала поступать с точностью наоборот тому, что обещала. Мгновенно нашла покровителей в лице рентгенологов окружного звена и некоторых высокопоставленных командиров и начальников. Часто бывало, что по той или иной проблеме нужно было срочно сделать рентген исследование  среди ночи или даже днем, но специалист мой уже опочивала и на вызовы не реагировала.  На вопрос, а почему? Стандартный ответ:- Я свои шесть часов уже отработала. И катись ты майор от меня подальше.

При этом смотрела на меня  с таким презрением, что это я ей должен, а не наоборот. Приходилось даже выходить на ее рентгеновских начальников по телефону. Так они закатывали такие истерики с упоминанием КЗоТов* и прочих своих руководящих документов, что приходилось в очередной раз смириться.  Но и других, чтобы ее  поменять, увы, не было.

    Примерно в таком же ключе происходят диалоги по несколько раз на дню. Фармацевты и провизоры, терапевты и педиатры, стоматологи и гигиенисты в юбках, беспрерывным потоком пошли заполнять вакантные бреши в системе дивизионного здравоохранения, но это дамы с высшим образованием. А ведь свободных должностей еще больше было для специалистов со средним медицинским профилем. Претенденток на должности прапорщиков и сержантов, соответственно, было еще больше.

Парочка.

   В один не самый лучший день на прием напросилась семейная парочка. Он врач, она фельдшер. Возраст обоих самый что ни на есть, самый  подходящий для службы. Тридцать пять- тридцать шесть. Оба щирые*. Заливают на «соловьином»  суржике, потому как украинцы они местного  разлива.  По нему сразу видно, что  конченный шалапут. По ней, что еще та хищница. Уже имеют двух детей-школьников.  Наперебой заверяют,  что размножаться более не намерены. Будут только исключительно и добросовестно  тянуть лямку службы. Хотя интуиция и опыт меня никогда не подводили, но даю добро на призыв обоим.

     Дабы не образовывать семейный подряд в одном коллективе, его после призыва направляю в бригаду. Ее - фельдшером в батальон связи. Проходит время, вроде служат. Ни шатко, ни валко, но служат. Мне регулярно докладывают, что с них толку, как с козла молока, но за неимением других и лучших, терплю.

    Истекает где - то с год. Ее муж просится ко мне на прием. Так торопится, что  от нетерпения аж подпрыгивает под дверью  кабинета.
- Слушаю вас, товарищ старший лейтенант.
-Товаришу майор, у мэнэ до вас вэлыкэ прохання.
- Какая такая у вас может быть ко мне большая просьба?
- Товарышу майор, видпустить мою жинку в Югославию, - говорит он.

 Хорошо, что я в этот момент сидел. Иначе бы упал на пол. С такими просьбами ни один муж ко мне еще не подходил.

     В тот период от дивизии постоянно формировались и под эгидой ООН или НАТО отправлялись с миротворческой миссией батальоны в  республики бывшей Югославии. Многие уже побывали. На фоне нашей обычной, мизерной зарплаты некоторые неплохо подлохматились. Лично мне никто съездить не предлагал. Незаменимый,  видишь ли. Мои многие доктора и фельдшера уже побывали там. Приобрели квартиры, машины, по второму разу просятся. По прибытии назад, некоторые со мной прекращают даже здороваться. Уже я им не ровня.

     Но чтобы муж просил жену  туда отправить, такого еще не было.
- Товарищ старший лейтенант, вы хоть осознаете, куда вы пытаетесь жену отправить?
-Я розумию, та думаю, шо ничого страшного, хай їде*.
- Даже говорить на эту тему отказываюсь. Я дал добро на ваш призыв,  вы меня заверяли,  что будете служить без всяких экивоков. Шагом марш из кабинета!

   Ушел,  ничего не понявший, обиженный, но не смиренный.Проходит еще год,  мне докладывают, что его жена выходит замуж. Ей тридцать восемь, молодожену, лейтенанту, двадцать три. При встрече спрашиваю мужа:
- Почему, это как понимать?

- Товаришу майор, то добре*. Мы с ней так сами решили. Этот лейтенант - молодой, но очень больной.Он скоро подохнет, а нам от него квартира достанется.
Вот так. Через год его бывшая,  родила от лейтенанта. Еще ту картинку можно было наблюдать в нашем военном городке. Престарелая мадам под ручку гуляет с молодым, а бывший муженек,  за ними катит коляску с их ребенком. Улюлюкает ему, развлекает. В ожидании,  когда его папа откинет копыта. И смех и грех. По моим понятиям, ужас.

  Так они обратно уже и не сошлись. Он тоже подобрал себе молодую, отбил у сверхсрочника. Она до сих пор,  удачно живет с не умершим, теперь уже подполковником.

    Пойдем далее. Ко мне, наконец, на пятом году существования дивизии, стали прибывать кадры из украинской «военно-медицинской-академии». Об этом мертворожденном образовании я еще опишу в одной из последующих глав.


Гигиенист.

 Так вот, первым прибывшим в дивизию выпускником, была врач-гигиенист. Двадцати-шести лет от роду. Метр пятьдесят в ботинках и шапке. Лицо тазикообразное и добрая душа. Умная и примерная девочка. Служила без замечаний, только вот замуж никто не предлагал. Когда возраст подошел к критическому, она переходит  вабанк и уводит майора продовольственной службы  из семьи. Уходит, соответственно, в декретный отпуск. Переводится в СЭО округа, а о дальнейшей ее судьбе ничего не знаю.

Провизор.

  С той же академии под впечатлением  моей агитации, прибывает лейтенант-провизор. Направляю на должность начальника аптеки в одну из бригад. В СА на полковых аптеках, была должность прапорщика. И они более чем успешно на ней справлялись. Теперь в «богатой» Украине должность с тем же объемом работы превращают по штату в капитанскую. И вот теперь я имею еще одну щирую*, тоже незамужнюю подчиненную. Работа не пыльная, худо-бедно справляется. Выходит замуж за капитана, как теперь уже  становится  традицией, заарканив из  чужой семьи.


 Не мытьем так катаньем.

  Во время моего очередного отпуска, в августе месяце прибывает очередная пара  «академических» выпускников. Мой подколодный «друг»-подчиненный, начальник госпиталя, исполняя на время  отсутствия мои обязанности, распределяет их по своему усмотрению в госпиталь. Его хирургом, ее врачом-инфекционистом, хотя они войскового звена еще не проходили и понятия не имеют, что такое солдат и чем он занимается. По возвращению из отпуска  мне  докладывают об их наличии. Приглашаю чету на беседу. Смотрят на меня с испугом и настороженно. Они уже проинструктированы новоявленными коллегами, что я ярый сторонник только тех врачей, которые прошли войсковое звено и своим трудом в поте лица,  в «окопах»  доказали право на продолжение службы в госпитальных  отделениях.

    Им, естественно, после того, как пару недель потерлись в тепличных условиях госпиталя, нет абсолютно никакого желания начинать службу с какого -то «страшно» далекого, по их понятиям, медицинского пункта. И когда я только нежно так намекаю, что может быть вы, дорогие мои новоиспеченные докторишки, с учетом тяжелейшего положения с врачами в войсковом звене, хотя бы годик послужите в бригаде?  Они насупливают брови, глаза начинают метать снопы искр. Тут же суют  свои дипломы и справки о том, что они уже высококвалифицированные специалисты и им забивать свои органы обоняния вонью солдатских носков-портянок ни в коем случае нельзя!  Что они распределены  непосредственно в госпиталь приказом МО. И я их понимаю. Они в армии никогда не служили и боятся ее, как черт ладана. А погоны нацепили только потому, что кто-то и когда - то внушил им,  что здесь жирно платят и гладко стелют.

-Ладно, - говорю этой нежной супружеской паре, - если не мытьем, так катаньем, но вы у меня все равно узнаете,  откуда у солдата ноги растут. Есть у нас такой отдаленный от всего мира гарнизончик с железнодорожной станцией Парижская, а возле нее  поселок Веселый Кут. Так вот там хроническая нехватка врачебного состава. Будьте готовы в любой момент по моей команде, на основании приказа командира дивизии убыть туда в качестве прикомандированных. Все, свободны!

      Натужно сопя в четыре дырки, чета покинула мой кабинет. Для них я превратился во врага номер один пожизненно. Были они в том Куту. По три-пять месяцев. Пару раз. И ничего, выжили. По регулярным докладам командира полка, вполне справлялись. И ничего с ними не случилось. Думаю даже, что опыт службы, приобретенный там, не один еще раз пригодился им при прохождении дальнейшей службы. А то, что они ко мне дышали неравнодушно, я как - нибудь пережил.

Скрипя зубами.

 Ровно через год ситуация повторилась. Правда теперь уже прибыла новая супружеская пара не из академии, а из- под забора, но начальник госпиталя успел пригреть его в качестве «травматолога», а для нее пока  места в госпитале не нашлось, так что она убыла рядовым врачом в бригаду. Эти  тоже периодически меняли в Куту тех, что я описал выше. Туда они ездили также скрипя зубами,  бормоча проклятия в мою сторону.  Умышленно не называю их фамилии. Они все еще продолжают служить. И надеюсь, что начало службы под моим «теплым»  протекторатом пошло им только на пользу.

Ночная гостья.

-Кириллович, можно я отвлеку тебя на минутку?- это ко мне в кабинет заглянул зам  командира дивизии по вооружению подполковник Косаренко.
-Я весь во внимании, Сергей Петрович.
- У тебя есть такая медичка по фамилии Федюкина?
- Есть, она лаборантка  в  медроте бригады.
- Ну, не важно. Представляешь, она сегодня ночью оригинальным способом оказалась в моей квартире.
- Не удивительно, эта может.
- Так ты представляешь,  как мы с женой перепугались. Слышу сквозь сон,  что кто- то  спотыкаясь, бродит по квартире. Приоткрываю глаза, а какая-то тень на ощупь крадется вдоль стены. Я спрашиваю:
-Ты кто?
- Тссс, это я, Алена, -отвечает.
- Какая еще Алена, - шепчу я. А она:
-Тише, тише, я сейчас уйду…
- Ну тут уж я соскочил с кровати и включил сначала ночник, а затем и верхнее освещение. Смотрю, стоит возле промежуточной двери дама  в камуфляжной куртке, но только в трусиках и босиком.
-Ты что здесь делаешь? - спрашиваю. - Грабить собралась, что ли?
-Я ,- говорит,- удирала от ваших соседей сверху. Они меня заманили к себе. Их три человека. Хотели изнасиловать. Вот я и удрала по антенной трубе на ваш балкон.
-И что вы с ней сделали?- это уже я спросил подполковника
- Да, че ,  ни че, выпустил. Видимо, домой убежала.
-Кому -то докладывать, товарищ  подполковник, али как?
- Надо подумать.
-Думаю, что смысла кому -либо сообщать нет. Для нее этого испуга, все равно ненадолго хватит. А кто там над вами живет?
- Да два старлея,  из сорок пятой. Командиры взводов.
- Думаю, она сама напросилась, а потом, возможно,  испугалась групповой оргии.
-Тогда ладно. Я со старлеями отдельно пообщаюсь. Предупрежу, что нельзя  так сильно пугать тридцатипятилетнюю даму.


   На том и разошлись. Я потом провел с ней отдельную душещипательную беседу. Дама,  в старшинском  звании. Уже давно в одиночку воспитывала десятилетнего сына. Вполне приличный специалист по своему лабораторному профилю. Но вот так у нее сложилось. Еще несколько раз замуж выходила и еще рожала. Но по -моему,  так и осталась одинокой.


"Парашютистка".

Под стать вышеописанной, была и еще одна такая. Медсестра. Эту муж за грехи просто выбросил с балкона четвертого этажа. Выжила. Только рассталась с одной почкой. И отделалась переломами костей таза. После этого приобрела погоняло-Парашютистка. Но все эти приключения абсолютно не повлияли на ее последующее поведение.

Колбасная история.
 
   На окраине Болграда вниз от сорок пятой бригады размещался местный мясокомбинат. В советский период довольно крупное предприятие. Лично я мимо него периодически проходил с удочками к озеру. А по ходу копал там червей. Вокруг заведения творился невообразимый бедлам, как на полях ассенизации, здесь стояли целые озера с отходами производства. В общем, сплошной скотомогильник. В жаркое время дышать было невозможно. Тучи жирных насекомых носились над территорией. Повсюду валялись черепа и кости животных.  Для червей раздолье и рыбакам в радость. Заведовал этим хозяйством некто из местных по фамилии Узун. В переводе с турецкого на русский это означает длинный. Хотя сам по себе он был совсем невысокого росточка.

   Как - то отвозил я ему какие- то акты, еще будучи старшим лейтенантом. Единственное, что меня тогда впечатлило и запомнилось, так это огромное жирно-грязное пятно диаметром около метра вокруг ручки на белой двери его кабинета. Обычно для меня, врача - эпидемиолога, такой характеристики вполне достаточно, чтобы иметь представление о свинье, которая заседает за дверью в таком кабинете. Это пятно, облепленное жирными зелеными мухами, говорит-кричит о том, что хозяин кабинета придерживается таких же норм гигиены и в семье-дома.  О том, что и все его подчиненные, такие же грязнули. А также о том, что местная СЭС находится на прикорме у этого барона колбасных обрезков.
 Не будь у него дочери-врача-терапевта и зятя медика, никогда бы я о нем и не вспомнил. А так вот пришлось сделать такое  длинное вступление.

   Да, конечно, этот мясо-колбасный директор сначала пошел, конечно, не ко мне, а к комдиву, к Бабичу. Но тот заверил его, что вопросы с приемом на службу медиков решает исключительно его «гнусный» начмед дивизии. Пришлось колбаснику переступить через свою зажравшуюся гордость и постучаться в дверь моего кабинета. Я гостям всегда рад. Особенно тем, кто приводит ко мне свежее пополнение. Принял и его. А привел он ко мне своего очередного, новоиспеченного зятя. По фамилии Горемцов. Как выяснилось позже, его дочь, уже имея двух детей от прежних зятьев, где- то в санаториях "нашарила" очередного, у которого тоже была и жена и ребенок, но как говорится, любовь зла…  Женись, мол, на мне, мой папа главный мясник в районе, авось, как - то проживем. Как я уже говорил не единажды, из-за катострофического отсутствия врачебных кадров, беру и этого.

Хотя у него даже Вуз не профильный. Умудрился он закончить сангиг (санитарно-гигиенический институт) в Питере. А работал-служил до того «лепилой» в зоне. Почему я назвал его на зоновском жаргоне? Тому была  одна причина.

   Как - то, год спустя, проверяя работу медроты, я наткнулся на такой забавный для меня случай. Этот «доктор» как раз вел амбулаторный прием. У меня нижняя челюсть упала на пол и я долго не мог ее подобрать от удивления и от  смеха. Вместо традиционного вопроса больному:
- На что жалуешься?
Я услышал такой вопрос:
- За что сидишь?
Я посмотрел на него.
- Ой, извините, Владимир Кириллович, вьелась в меня эта зоновская привычка, никак, избавиться не могу.

  А у солдата в это время глаза полезли на лоб от удивления. Со временем он дорос  даже до начмеда бригады, но не надолго. Не потянул, попросил расчет и уволился. А доченьку папа-колбасник в качестве гражданской-служащей пропихнул терапевтом в госпиталь, уже минуя меня. Сталкиваясь иногда  с этой доченькой по работе, приходилось читать у нее в глазах и такие интонации в голосе,  такое высокомерие, типа  "Ну ты же знаешьь кто Я!? Чья я дочь".

 Дабы не портить себе нервы, приходилось делать вид, что я ничего не замечаю, но как только папу отправили на пенсию,  колбасные источники иссякли, то и доченьку начальник госпиталя  мигом сократил при очередной перетурбации со штатами. Лично я этого даже не заметил, потому что служащим  особого внимания вообще  никто не уделял. Они так, расходный материал. Но иногда и они преподносили сюрпризы.

Не в коня корм.

Был в одном из пдп* начальник склада десантного снаряжения, прапорщик Норя Вася.  И был он уже в возрасте, но  из-за своей никчемности, даже для прапорщиков вдвое его моложе оставался просто Вася. Будучи еще лейтенантом (см. главу «младший врач полка»), тем не менее,  я запомнил его по вредности.  Оно пыталось компенсировать свою ущербность на тех, кто его еще не знал. И дочка у него тогда маленькая еще  крутилась возле ног. Но вот она выросла, оказывается. И даже осилила как -то программу медучилища. Папа заранее подползал ко мне, как змей с вопросом о  ее трудоустройстве. В принципе, ничего не имея против, предложил прислать чадо ко мне на собеседование. Видимо, понимая,  что этот барьер  ей преодолеть не светит, Вася зашел с тыльной стороны. Наврал комбригу, что вопрос со мною решен, а тот,  чтобы отцепиться, подмахнул прошение.

Через какое - то время,  сталкиваюсь в медроте  сорок пятой бригады с пьяным, пучеглазым чудовищем,  в грязно-сером  халате среди  такого же серого  дня.
- Это  что еще такое?- спрашиваю у первых  попавших на глаза медиков.
- Так это же медсестра наша, недавно принятая на работу.
- А фамилия у нее есть?
-  Норя ее фамилия. – отвечает мне фельдшер срочной службы.
"Вот те раз!" - удивился я.
Начинаю разбираться.  Оказывается, с тех пор, как  проникла в часть, она еще и не просыхала. Трудоустройство замачивает. Плюс к тому же кочует по кроватям  офицеров  ( и как в последствии оказалось, не только холостяков) по общежитиям. Целый букет всевозможных правонарушений. Даю команду немедленно избавиться от подкидыша. Но, оказывается ,не все так просто. Служащий персонал в армии защищен целым рядом  законов-преград  от таких скорых на руку, как я. У них есть свой профсоюз, состоящий из таких же,  как эта «служащая ВСУ».  И он стоит на страже по защите их от нас, командиров и начальников. Вот и в этом случае профсоюз стал стеной за  молодую и  «неопытную». Стали брать на поруки, заверяя, что перевоспитают.  В народе о таких говорят"Не в коня корм". Через какое –то  непродолжительное время уже сам комбриг слезно меня просит как - то убрать ее из части.

   И я советую ему следующий вариант. Как только придет очередная  «телега» по сокращению штатов, немедленно этим моментом воспользоваться.
 А тогда  такие  циркуляры спускались сверху регулярно.  И, как по заказу, через пару дней это и случилось. Так и избавились. Долго она еще потом обивала пороги моего кабинета.
   Даже вместе со своей мамашей - цыганкой прибегали ко мне в кабинет на разборки. Угрожали всевозможными проклятиями, наговорами, колдовством и прочими  «приятными» для любого уха угрозами. Родила со временем от женатого. Пыталась утащить его из семьи, но вроде безуспешно. Видел ее потом много раз. На местном базаре торговала секонд-хендом. Пришлось и это пережить.

      Со временем, в работе со служащими, дошло до того, что вынужден был использовать одну из уловок кадровиков. При личном приеме на работу, заставлять их сначала писать заявление на увольнение по собственному  желанию, без даты. И только потом,  заявление о приеме на работу. По - другому иногда невозможно было избавиться от этой напасти.

Сестры операционные.

   В бывшем медбате дивизии все без исключения  врачи были, соответственно, мужчины. Бравые доктора - десантники. А весь средний медперсонал, медсестры,  фельдшера в стационаре - женщины. Во всех отделениях. Но касту, как всегда, составляли медсестры операционные, потому что они были допущены в святая - святых. Подавать хирургам скальпели, ножницы и пинцеты, это ведь  «архисложная»  наука,  далеко не всем под силу. Ведь можно и перепутать, вместо тампона подать вафельное полотенце, которое потом, после вчерашнего,  усугубленного ведра Кабэрне  и зашьют благополучно в животе пациента…  Шучу, конечно, но и такое, не у нас, но в хирургии бывало..

    Если врачи-десантники все сто процентов  приезжие, примерно, половина на половину выпускники Ленинградской военно-медицинской академии и Томского военно-медицинского факультета, то хирургические мадонны почти все без исключения "туземки". Выпускницы  местных - Кагульского (Молдова), Измаильского и Белгород-Днестровского(Украина) МУ*.

    Эти две категории постоянно и взаимно баловали друг дружку. Неискушенные  изобилием винных рек сибиряки и северяне никогда не были прочь припасть к неиссякающему источнику солнечной лозы.  Чумазые южанки умело пользовались этим источником, не забывая при этом продемонстрировать свой турецко (гагаузко) - болгарский темперамент.

    Очень часто поздние послеоперационные ужины с обильным возлиянием для многих докторов заканчивались финишем в постелях дам, живущих довольно далеко от военных городков. В каком -нибудь селе с экзотическим для неискушенного уха названием Импуцита*, а теперь более благозвучно- Владычень, Чушманлия – Криничное или Каракурт- Жовтневое.

  После столь короткого общения со своими прямыми начальниками сии  бойцыцы* чувствовали себя, если не небожительницами, то, как минимум,  повелительницами на своем рабочем месте.  Получалось, что иногда хирургией управляли не майоры-капитаны, а сержанты и старшины.

      Но вот пришло время  крутых перемен. Почти сто процентов бывших благодетелей при разделе убыли на свои севера. И остались аборигенки у разбитого корыта. «Повезло», возможно, тем, кто тоже согласился на переезд в город  ткачих- Иваново или в  ювелирную* Кострому.

   Им на смену пришли, в основном, новые  доктора, в том числе и хирурги. В большинстве - женатые,   на коротких поводках у своих  жен-украинок. Эти по темпераменту и  скорости разборок не уступали аборигенкам.  Они крепко держали своих благоверных в узде. Смуглянкам в этот раз обломилось и
 навсегда. От них  уже не требовалось ничего, кроме службы и добросовестного исполнения своих обязанностей. А работать добросовестно,  «красотки»  давно разучились. Мне стали поступать  на них жалобы, когда я еще был комбатом, но тогда вникнуть до конца, руки не дошли.

   Став начмедом, стал более детально разбираться. Оказалось, что эти, по два-три раза  незамужние «красотули», от которых  даже мужья давным - давно сбежали, еще и в штате батальона не состоят. Работают через пень колоду в медицинском батальоне.  Числятся  прикомандированными, а реально записаны в линейных частях на должностях санитарных инструкторов-военнослужащих. Естественно, получая денежное содержание  такое же, как и те,  что бегают с медицинской сумкой  и носилками, по полям, рядом с солдатами.

    Вон оно как. Сплошные финансовые и штатно- должностные нарушения, а скорее,преступления. И все это тянулось с «благословенных» советских времен. Тянули бы  лямку молча. Служили бы как того требует текущая обстановка, так  может быть еще и долго бы никто не вникал в суть: где, что и почем.  Ведь никто и не спорит, что работа и у них очень часто внеурочная, ночная, напряженная. Так нет, их тянуло к прежней вседозволенности. Ан нет, время балдежной жизни ушло.

     Когда я потребовал от  «девушек» убыть на службу туда, где они числятся по штату или писать рапорта на увольнение, что тут началось! Мгновенно пошел поиск протекторов. В лице замполитов, вышестоящих командиров и начальников. Многие из них тоже уже успели нюхнуть «трудового» пота   бессарабских красоток. А посему начинается подкоп под меня.  Кое -кто  смотрит  в мою сторону волком. Как же, мол, наезжает, гад этакий, на «героинь»  ночных фронтов. Пытается отлучить их от привычной кормушки, отправить в пампасы! Ату его!

 Но  и мне тоже не впервой. Ставлю вопрос ребром. Или они уходят с медбата, или я раздуваю пламя  покрывательства коррупции по всем направлениям. А в государстве уже тогда «шла напряженная борьба» с коррупцией на всех уровнях. Правда, как всегда, не на тех,  где надо, а потому безуспешная.

    Не солоно хлебавши, барышни убывают по частям туда, где реально много лет числятся, естественно, затаив на меня дикую злобу. Ну, что же, пусть и тому радуются. Многие из них еще долго растрясывали свои социальные запасы в области задниц и животов по полям и буэракам  бессарабских полигонов. Некоторые даже смирились с этим положением, для виду.

щирые*  (укр).-настоящие.
Импуцита* (молд).-вонючка.
Кострома*- город ювелиров.
МУ*-медицинское училище.
КЗоТ*-кодекс законов о труде.
їдє* (укр).- едет
бойцыцы*-женщины военные, на местном, болгаро-гагаузском жаргоне.
пдп*-парашютно-десантный-полк.
 

Смотрите продолжение в главе "Духи и пот2"