Что любит она меня бескорыстно

Я органически не переношу "идеи" социализма, являющиеся по моему глубокому убеждению прикрытием неразделимого союза слабоумных с аферистами. Но выдвинутые Великой Французской революцией идеи равенства всех перед законом я принимал с детских лет и принимал в нетрадиционно расширенном виде. Для меня равенство перед законом было частным случаем всеобщего равенства перед Природой. Я являюсь автором более 200 научных трудов и более полусотни изобретений, работал в дюжине научных областей, но самую с моей точки зрения серьёзную идею я выдвинул в возрасте 3-4 лет и очень этим горжусь.

В те далёкие времена я больше думал, нежели высказывал то, о чём думал, поскольку не был достаточно терминологически подкован и поскольку кроме бабушки не имел слушателей, серьёзно относящихся к моим идеям, но я был абсолютно убеждён в том, что, выражаясь языком науки, каждое живое существо обладает интеллектом, конгруэнтным его природе. Иными словами, я был убеждён, что растения, насекомые, животные, люди думают ровно настолько, насколько требует их природа и способ существования и с отвращением воспринимал существо и стиль научных представлений дедушки Павлова о слюнотечительных рефлексах, вульгаризирующих и ограничивающих интеллектуальные возможности обожаемых мною собак. Я видел, что для одних людей счастье в том, чтобы изжарить шашлык, для других - посплетничать, для третьих - подраться, для четвёртых - повыпендриваться, для пятых - продемонстрировать красоту телесных пропорций и т.п. Люди, которых я люблю, важны для меня не тем, как они меня понимают и воспринимают, а тем, как я проникся пониманием их существа.

Будучи приводящимся заключённым яслей и детского сада, которые я от всей души ненавидел, я находил забвение и утешение в общении с насекомыми. Весь день мы - узники родительской занятости - проводили в скверике, напротив бакинского бульвара. Там в кустах олеандров водилось несметное количество насекомых. У меня с ними были отношения, полные антропоморфизма. Божьих коровок я воспринимал нисколько не менее почтительно, нежели коллег по ясельному узилищу. Я их помещал в заведомо заготавливаемые спичечные коробки, приносил домой и за ними ухаживал.

Когда мы на лето выезжали за город, то водившиеся в изобилии в пригороде Баку Мардакянах жуки-плавунцы, жуки-носороги и другие насекомые были моими личными друзьями. Я и сейчас не стыжусь того, что я с ними разговаривал. Я готовил обеды жившей в нашем доме черепахе, беседовал о жизни с котом Васькой. И если я видел, что порой меня мои собеседники не понимают, то относил это за счёт того, что им просто не интересно слушать то, что я говорю. Мне тоже очень часто было не интересно то, что мне говорили некоторые взрослые, например, воспитательницы детского сада.

Я всегда был убеждён в том, что детство и ранние годы юности являются корнями, на которых вырастает и разрастается древо жизни. Из-за тени от виртуального забора древо жизни может изменить расположение ветвей, но это расположение является следствием, как говорил покойный Гегель, борьбы противоположностей - при рождении заложенного и жизнью предложенного. Поскольку я всегда был сам себе Гегелем, моё отношение к животным осталось на уровне нежного детского восприятия. Я привык питать самого себя радостями и среди этих радостей огромную роль играет наблюдение за моими домашними животными - котом Леопольдом и собачками Люлей, Арчиком и Лилей. Мелкие и крупные открытия, которые я постоянно делаю, погружают меня в ауру детской наивности, в ощущение фундаментальной опоры, на которой теснилась и строилась вся россыпь моего жизненного разнообразия.

Три собаки и кот, которые живут в нашем доме, - наши полноправные члены семьи и мы относимся к ним лучше даже, чем друг к другу. Лучше в том смысле, что особо не пытаемся их воспитывать. Они нас любят не за мясо, колбасу и жареные овощи, к которым они пристрастились в последнее время. Они не испытывают давление нашего превосходства и прекрасно понимают, что являются особо привилегированными членами семьи. Они обожают всех членов семьи, но Лиля на фоне этой всеобщей фундаментальной любви демонстрирует особо специфическое ко мне отношение. Всё, что я до этого написал, является прелюдией к тому, о чем я хотел рассказать ниже.

Лиля считает своей обязанностью присматривать за мной и постоянно думать о том, чтобы я правильно по её мнению жил. Может быть правильнее было бы назвать её отношение ко мне женско-собачьей любовью, но я боюсь недоказанных утверждений. А доказанным является лишь тот факт, что она не оставляет меня без присмотри ни днём, ни ночью. Она спит со мной на кровати и не пускает кота и других собак, когда те пытаются полежать рядом со мной. Часто я ночью встаю и иду в кабинет развеяться на полчаса - час. Лиля обязательно спрыгивает с кровати, приходит в кабинет и ложится на оттоман рядом с моим письменным столом, периодическаи поглядывая на меня одним глазом. Когда я возвращаюсь поспать, то Лиля запрыгивает на кровать, ложится на расстоянии вытянутой руки и наблюдает за тем, чтобы я правильно дышал. Если я неправильно с её точки зрения дышу, то Лиля, имитируя человеческую речь, внушает мне какие-то мысли о вечном, естественно, в её собачьем понимании.

Очень часто днём Лиля приходит в кабинет и требовательным тоном доказывает мне необходимость идти поспать. Она что-то очень быстро говорит, меняя интонацию. Обычно я неласковым тоном уговариваю её заткнуться. Но если я по её требованию встаю, то она ведёт меня в спальню. Несколько раз я по настоянию Лили ложился днём на часок поспать, Лиля запрыгивала в таких случаях на кровать, ложилась рядом и успокаивалась, с полным удовлетворением воспринимая факт моего выполнения её приказания.

Когда собачки проголодаются, то они приходят ко мне всей кодлой и сообщают, что они  голодные. Они втроём становятся на задние лапы и начинают царапать мою левую ногу. Иногда к ним присоединяется и кот. Самым активным царапщиком обычно является Лиля. Если все царапщики производят свои пассы молча, глядя мне в глаза, а Люля приходит с игрушкой в зубах и тыкает ею мне в бок, то Лиля при это ещё что-то очень быстро говорит, подражая человеческой речи. Я - человек, очень любящий лень, но когда приходят ко мне с претензией привилегированные члены семьи, что я сразу же встаю и иду на кухню. И тут начинается нечто, что я долгое время никак не мог понять. Если Арчик и Лиля приходят на кухню и выстраиваются около холодильника, сверкая очами, то Лиля уходит в дальний конец прихожей и усаживается там с индиферентным видом. Только что она лихорадочно царапала мне ноги, требуя совместно с товарищами немедленного предоставления еды, и вдруг изображает, что еда её совершенно не интересует.

Я достаю из холодильника кусок очень тонко нарезанной ветчины, отрываю кусочек для Люли, кусочек для Арчика, они у меня получают еду из рук, а Лилин кусочек бросаю ей через всю комнату. Она на него не обращает ни малейшего внимания. Но когда я лезу в холодильник за следующим куском ветчины, то брошенный ей кусок она мгновенно съедает. Как-то я метра на полтора не добросил до неё ветчину. Она не пошевельнулась. Арчик, который перманентно хочет есть, подумал, что Лиля не голодная и направился утилизовать ничейный кусок. Лиля мгновенно очнулась, зарычала на Арчика и тутже съела ветчину. Словом, во время кормления, а кормлю я собак 5-6 раз в день, Лиля неизменно усаживается в самом дальнем углу комнаты так, чтобы она могла наблюдать за моими действиями, но чтобы я не подумал, что она хочет есть. То есть она намеренно почёркивает, что в отличие от брата и сестры она совершенно равнодушна к еде.

Рано утром жена кормит собак обычно варёной курицей, они гуляют во дворе и укладываются слегка подрыхать. Но к завтраку Люля и Арчик занимают место под столом. Мы наутро едим венские сосиски. Собаки получают некоторую часть сосисок. Но самое вкусное для них - это шкурки от сосисок. Они их просто обожают. Как только Лиля чувствует, что предстоит роздача шкурок, то демонстративно уходит в кабинет. Она знает, что я принесу ей туда большой кусок шкурки. Но совершенно непонятно, зачем ей нужно уходить. Она могла бы получить свою порцию на кухне, где мы завтракаем. Я долго пытался понять, что означают все эти лилины маневры. С одной стороны демонстрация любви и попытка руководить мною. И Арчик, и Люля меня очень любят, но никаких действий, подобных лилиным, не выдействовают. С другой стороны, постоянно повторяющееся подчёркивание того, что её еда не интересует. Но это явно не так, поскольку аппетит у Лили отменный. Это видно по тому, что если я долго дома отсутствую и, зайдя в кабинет, занимаюсь какой-то срочной работой, то проголодавшаяся Лиля не имеет сил терпеть и изменяет своей манере изображать наплевательство на еду.

Всё это описанное мною поведение Лили настолько необычно и интересно, что я бы мог долго описывать нюансы лилиного поведения. Но в итоге я не могу предложить для объяснения её поведения ничего иного, как желание показать, что любит она меня бескорыстно. Это - единственное объяснение нюансов её поведения.