Марко Поло

В конце прошлого века аспирантка кафедры марксизма-ленинизма, умница и красавица Танечка Фантикова переквалифицировалась в купчиху. Нет, не в жену зажиточного купца, а в самого купца. Ну не могла она себя торговкой называть. Торговки стоят на рынке, салом торгуют. А купец — красиво. Купец — это и Марко Поло, и удалой молодец Калашников, и братья Елисеевы. Садко, в конце концов. В общем — те, кто за тридевять земель за товаром ходили. Цветочки аленькие добывали, жемчуга прекрасные, и другие заморские чудеса в виде турецких свитеров неземной красоты и чудо-кепок с зонтиком от солнца.

Танечка была барышней общительной, отзывчивой, не очень практичной, зато везучей и решительной. Её не смущали ни врожденный топографический дебилизм, ни патологическое незнание иностранных языков.

За моря Танечка ездила в компании угрюмой Лидки.
Лидкина угрюмость компенсировалась богатырской силой: она таскала тяжеленные баулы с изяществом, с которым другие женщины носят расшитые бисером ридикюли.
В общем, тандем был идеальный — Танечка щебетала, очаровывала, заводила нужные связи, а Лидка молча таскала поклажу и одним взглядом отпугивала покушающуюся на их богатства шушеру.

Бизнес процветал. Ну, как процветал — в обороте неизменно крутились вложенные общими усилиями пятьсот долларов. Зато сколько движения, впечатлений, какие знакомства!

Из поездок Танечка привозила не только товар, но и экзотических друзей. Деловые контакты, куда деваться.
На радость доброжелательным соседям в её доме частенько гостили поляки, румыны, болгары и турки. И даже один настоящий негр с вежливой улыбкой наёмного убийцы.

Дольше всех у Танечки задержался поляк Здзислав. Сутулый анорексик лет двадцати пяти, с крысиной мордочкой и тоненьким хвостиком сальных волос приехал как-то ночью прямиком из Варшавы. Привёз три сумки мужских ремней из натуральной кожи вьетнамского дерматина и оккупировал Танечкину двушку почти на месяц.

Здзислав пил много кофе, курил вонючие сигареты “Краковяк” и активно не любил евреев. И неспроста — были у него старые счёты с варшавским дантистом Исааком Вайцманом-Пшебышевским. В прошлом году тот под видом лечения вырвал у Здзислава самим же установленный нижний мост. За неуплату.
“Вображашь собье, Танья?!” Здзислав широко разевал пасть и показывал урон, нанесённый его организму коварным иудеем. Во рту зловеще торчали чёрные пеньки полусгнивших зубов. Танечка воображала себе и ахала. Лидка мрачно кивала и напрягала бицепс.

При всей худобе, у Здзислава была тяжёлая поступь каменного гостя. В пять часов утра весь многоквартирный дом содрогался от стука костистых Здзиславовских пяток. Он топал в ванную, запирался там на час, потом забирал ремни, и уходил в чёрное зимнее утро — занимать место на рынке.

Через три недели он наконец продал весь товар, купил раскладную байдарку в спортивном магазине и собрал её прямо посреди коридора. Танечка запаниковала. На помощь пришла Лидка. Взяла за шкирку изящного поляка и аккуратно выставила за порог. Вслед полетела байдарка. Свершив изгнание, Лидка загрустила. Видно, были у неё свои, возможно, интимные планы насчёт Здзислава.

Травмированная шляхтичем Танечка умерила пыл, и деловые связи заводила осторожнее. Но удержаться от знакомства с обаятельным болгарином Живко не смогла.
Живко, двухметровый вороной сердцеед, начал свой бизнес с женских трусов, справедливо рассудив, что перед тем как женщин раздевать, их нужно сначала во что-то одеть.

Его рекламный слоган был прост и эффективен: “Девочки, покупайте трусы, а не то я уеду и будете ходить без трусами.”

“Без трусами” придавало рекламе необходимое очарование заграницы. Хлопковый товар разлетался, как горячие пирожки.

Живко, окрылённый успехом изделий родной кырджальской швейной фабрики, задумал расширить горизонты бизнеса ещё и верхней частью нижнего женского белья. Он даже придумал новый слоган, угадайте сами какой. Для счастья ему нужно было всего пятьсот долларов.

Он вспомнил о Танечкином капитале и предложил: “Вложи деньги в бизнес, а я тебе потом машину подарю.” Танечка засомневалась.
“И деньги отдам, конечно”, — торопливо добавил Живко и преданно заглянул в глаза жертве.

Лидки рядом не было и удержать Танечку было некому.

Она отдала Живко заветные пятьсот долларов и, будучи девушкой хоть и непрактичной, но не полной дурой, мысленно с ними попрощалась. Тем более, что сроки займа как-то не оговаривались.

Живко исчез в тот же день, оставив за собой дурманящий шлейф одеколона “Уан Мэн Шоу”.

Лидка, узнав обо всём, разругалась с Танечкой, обозвала её наивной идиоткой, и решительно порвала всякие коммерческие отношения. Что и пошло ей на пользу — через год Лидка открыла сеть круглосуточных табачных киосков “Дым Отечества”.

А Танечка продала фамильную диадему (за 500$ разумеется) и  продолжила ездить по заграницам.

Из каждой страны она умудрялась привезти самый нелепый, а потому и очень востребованный на родине товар.

Из Китая — чемодан страшных как улыбка Мао игрушек, из Польши — волшебные настольные лампы с сенсорным включателем. Лампы через неделю пользования нежно били током и искрились как бенгальские огни, но продались все до одной.
Из Турции — несъедобные, но очень пахучие специи и сшитые левой ногой безумного портного кожаные куртки.
Из Египта она привезла пятнадцать кило красной, собственноручно нарытой глины. Хитрый как сфинкс араб убедил Танечку, что глина эта, разбавленная водой один к одному, возвращает утраченную молодость женщинам и потенцию мужчинам.

Танечкина купеческая жизнь бурлила новыми интересными знакомствами, но домой к ней уже никто не заявлялся. Набралась ума всё-таки.

Зябким осенним вечером Танечка вернулась из Греции. Еле дотащила сорок литров оливкового масла в двух канистрах из-под бензина. Устала дико. Заползла в душ, согрелась, взбодрилась, присела на кухне с рюмкой чая. В дверь позвонили. Кого там принесло в ночи?

На пороге стоял Живко. Грязный, заросший, как абрек, и очень весёлый.
Он сдержал обещание. Привёз Танечке машину. Правда, она пока на границе с Молдавией, куда доехала своим ходом. Но дальше — никак.

Отбуксировать древнюю копейку цвета коммунизма обошлось в сто долларов. Новый коленвал — двести. Ну, и по мелочи — масло поменять, то да сё (Танечка не вникала особо) — ещё сотня. Всё вместе — пятьсот, ага.

Копейка честно откаталась три месяца.
Да и Бог с ней. А людям надо верить, вот что я вам скажу.