Гоша, Светка и Манюня

Вынырнуть из теплого   солнечного сна Гошу заставили  посторонние  звуки -   кто-то  настойчиво  шлепал, шелестел и причмокивал совсем рядом.  Он неохотно  включил лампу,    медленно   открыл  глаза и  изумился -   к дивану ползло   что-то нелепое,  волосато-бурое,  с длинной веревкой хвоста.
- Неужели  крыса? Но откуда она на пятом этаже?  И разве бывают такие большие?   Или я ещё сплю?
Ущипнул себя за щеку  - почувствовалась боль,  и стало жутковато.
 
Непонятное оно  сердито  заругалось, привстало  и потянулось к Гошиному носу крошечными  ручками. Он увидел печальные   глаза на  маленьком   личике   и... вспомнил.
- Вчера или еще сегодня? -  Взглянул на часы -  Пока, кажется,   сегодня.

       …Тридцатидвухлетний свободный мужчина без вредных привычек    шел по предпраздничной улице.  Вокруг шумел и переливался последний день  года. Всё блестело,  мелькало и суетилось. Казалось, что не торопился  только Гоша да   ещё  наконец-то выпавший снег.    Невесомый и нереально прекрасный,   он медленно падал на город,  обещая каждому извечно жданное  новогоднее чудо.
В подземном переходе  приплясывал  мужик  с опухшим, заросшим черной щетиной лицом. На плече его сидела обезьянка в  кокошнике и голубой юбочке.
- Узнайте, что Вас ждет в Новом  году -  настойчиво   убеждал  мужик, тыча      в животы прохожим  засаленную шапку.  Когда в неё  упала Гошина купюра,  бодро   скомандовал:
- Ну-ка, Манюня!
Предсказательница поскреблась в бархатном мешочке  и вытянула   бумажную трубочку.
- В Новом Году к Вам непременно вернется   счастье, - прочитал Гоша.
Но вместо того, чтобы  уйти  осчастливленным,  вдруг замер возле обезьянки, вызвав законное подозрение хозяина:
- Ты чё, паря?  У меня на неё  все бумаги есть. И прививки сделаны. Инспектор что ли? Так давай покажу.
 Гоша сам не понял, как  сказал в ответ:
- Да, просто  нравится мне  твоя  мартышка. Может, продашь?
- Она - не мартышка, а яванская макака,- важно возразил мужик.
Но само  предложение возражений не вызвало,  и после недолгого торга   Гоша передал ему    почти всю  зарплату с премией  плюс недавно  купленный сотовый телефон.
- Прощевай, кроха.   Тебе с ним лучше будет, - просипел  мужик, запихивая сопротивляющуюся  Манюню  под куртку новому владельцу.  Горестно  вздохнул,  насупился и растаял в сумраке.
 
Дома гостья успокоилась и терпеливо ждала, пока  в холодильнике   найдется банан.  А потом  по-человечьи  ловко   стала  сдирать  пальчиками желтую шкурку.  Гоша засмотрелся и   опять, как  в переходе,  провалился  в прошлое. Увидел  себя со Светкой  в радостном летнем сне.   
Жаль,   Манюня помешала.  Хотя, пожалуй,  нет  -  проспал бы весь Праздник.

Интернет предлагал  подробные инструкции по уходу за макаками, и вскоре он уже с некоторым знанием дела,    освободив обезьянку  от юбочки и детского подгузника,  полоскал  её  в умывальной раковине и сушил феном.  Не  особо  сопротивляясь, Манюня негромко  фыркала.

Под бой курантов человек   пил шампанское, а  новая  жиличка  с куском колбасы в зубах   качалась на оконной гардине.  По причине отсутствия телефона им никто не мешал.   Даже женщины и девушки,   обычно  стремящиеся нарушить одиночество симпатичного   холостяка с отдельной жилплощадью.
Но их активность была напрасной  - два недолгих брака внушили Гоше стойкое  неверие в семейное счастье.  Тем более, что со временем  он   почувствовал некоторые  прелести одиночества: 
- Плохо что ли?  Сам себе хозяин.

Удобнее  всего  было встречаться с   молчаливой и кроткой Лизой из соседнего дома. Она ничего не требовала. Появляясь и исчезая по его желанию, согревала робкой нежностью.    Если  задерживалась на выходные,    готовила  супы или жарила котлеты. За глаза он называл её "бедной Лизой",  слегка стыдясь своей циничности.
Короче,  всё  было нормально. Он  не собирался ничего менять. И про Светку почти не вспоминал. 
А тут вдруг, идиот,  зачем-то купил обезьяну.

Почувствовав что на неё смотрят,  Манюня прыгнула  на диван  и стала заглядывать ему в лицо печально взрослыми глазами,  беспрестанно вертя головой. Было смешно и одновременно грустно.
- Кроха-кроха...  Конфетку хочешь?  - Гошины пальцы застревали в густой шерстке, пахнущей его гелем. Шоколадный бочоночек мгновенно   исчез за серовато-розовой  щекой.
- Да не отниму я, дуреха, ешь.
               
         … В тот   вечер Светка тоже дала обезьянке  конфетку!  И маленькая плутовка, так же спрятав угощение за щекой,   запрыгала на плече старика-хозяина,   строя забавные рожицы.
- А ведь была  фотка. Где же она? - Гоша начал лихорадочно рыться в шкафу.  Манюня  с интересом понаблюдала  за разгромом и  начала весело помогать, хватая и бросая книжки и журналы.
- Нашел!
Шестнадцатилетняя Светка  беззвучно смеется, закинув голову назад.  Короткое платье без рукавов  несмело облегает   грудь, открывает  беззащитные  коленки. 
И он.   Худой. Нескладный. С большими руками и ногами.   Тоже улыбается.
Между ними   на высоком табурете   скалит зубы вылитая Манюня. Тоже  в пышной юбочке.   В   лапках держит розу.  Это она у Светки отобрала.
 - А можно белую, Гошка? - попросила Светка в цветочном киоске и бережно сжала в ладонях  целомудренную влажную красавицу.   Наверное,  хотела  представить себя настоящей взрослой невестой.   А его  назвала  как всегда несерьезно — Гошкой.  Для  остальных он был Игорем,  для мамы - Гариком. 

О том, что сын отправил документы в мореходку,  родители узнали    после получения  вызова на экзамены. А Светке он сказал сразу.
- Ты ведь привезешь мне из дальних стран обезьянку?- стала  спрашивать   после  этой  фотографии.
У вагона спросила опять. Только не смеясь, а  всхлипывая.
- А как же? - Он вытер её слезы своим платком, - Иди уже. Я не могу видеть, как ты ревешь.
Она послушно побрела по платформе, сутуля плечи. Гоше хотелось вернуть её. Но состав качнулся, и он запрыгнул в тамбур.

В последний раз они встретились  зимой,  на похоронах мамы. Отец женился быстро, и Гоша  больше дома не бывал.  На Светкины письма  перестал отвечать через год,  когда бросил мореходку.

… Поезд был только вечером, и он решил ехать  на междугороднем автобусе. Странно, но  первым утром нового года   куда-то   спешило  совсем немало людей.
Манюня, закутанная в старый свитер,   тихонько ворча, возилась в  бывшей кошачьей переноске.  Сквозь морозные  окна мелькали серые  тени.  Автобус, покачиваясь,  мчался в  прошлое.

Он   не решался войти в Светкин подъезд, пока не услышал поскуливанье дрожащей в переноске Манюни.
- Извини, кроха, - открыл дверь, вбежал на площадку  и посадил обезьянку на батарею.   Но   ей там   не понравилось. Она заколотила лапками по Гошиному животу и сердито забормотала.
- Ты, наверное, есть хочешь?    Потерпи...  Как же зайти-то?  А вдруг там муж? - Гоша почему-то не сомневался, что Светка продолжает жить  в этой квартире.
- Наверное, надо сказать  так:  Здравствуйте. Друг детства Гоша привез подарок из дальних стран. Думаешь, глупо?  Как будто почтальон Печкин... А вдруг меня попрут?
Обезьянка задумчиво смотрела на него.
- Конечно, попрут..  Да, она  и не узнает меня через  столько лет.
Он похолодел:
- А вдруг  и я её не узнаю? Да, нет.  Как это?  Не может быть. Она же Светка. Знаешь, как нам было хорошо вдвоем.... У нас даже любимые книжки  одни и те же  - мы Стругацких читали. Потом Акунина.  Он раньше здорово  писал! А вот кино мне  про войну нравилось. Светке же, конечно,   — про любовь. Но  "Калину красную" мы вместе сто раз смотрели. И маме моей Светка  очень нравилась...
Прижал Манюню к себе:
- Всё дрожишь? - Она, изловчившись, погладила его по щеке.
- Жалеешь меня, дурака? Спасибо.  Ну, идем.

Внизу хлопнула входная дверь. Он повернулся.   По лестнице   поднималась   Светка. Точно. Светка. Все такая же. С пушистой челкой. Курносая. Только глаза усталые. 
Увидела их. Остановилась.   Ойкнула. Испугалась.  Просияла. Побежала  по ступенькам.  Быстро. Ещё быстрее.

На сердце у Гоши стало  легко и радостно,  как во вчерашнем сне.
Они с Манюней  молча  ждали...