Тореадор

       
  ТОРЕОДОР.  По  мотивам  Ш.  Азнавура.

Глаза  поблекли, омертвели…
Расхристанный,  полунагой
Лежит  с раздробленной  ногой
На окровавленной  постели

Лицо белее  покрывал,
Что, будто  саваном  могильным,
Укрыли  ставшего  бессильным,
Убогим,  жалким,  обескрыленным
Того,  кто  жизнью  рисковал,
И  умирал,  и  убивал.

Сражен  в  бою  и  нет  надежды.
Так  умирают  короли.
Его  пурпурные  одежды
Кроваво  горбятся  в  пыли.

Глаз  в  глаз  со  смертью, око  в  око.
Лишь  честь  и  слава  дорога.
Им – неразлучным – одиноко.
Любовна,  гибельна,  жестока
Их  схватка.
Перед  волей  рока 
Равны  эспада  и  рога.

Пьяны  трибуны  жаждой  крови,
Здесь  проигравшего  клянут,
Свистят  и  держат  наготове
Объедки непотребных блюд.

Фаэна.  Полувероники,             
Китэ  и  пассы  вероник,
И  миг  доподлинно  великий,
Когда  разрозненные  клики
Сливаются  в  единый  крик.

Хоаны  вывернула  злоба,
Рвут  землю  мощные  рога,
Прижалась  шпора  сапога
К  ноздре  быка…
              Застыли  оба.

Привстал  на  цыпочки  матэ
Над  зверем  броситься  готовым,
Сразил  его  приемом  новым
Проделав  полуфуэте.

Над  мордой  яростной  склонился.
Уже  убийственный  клинок
К  буграм  загривья  устремился…
Вошел…   но  вдруг  остановился,
Вонзился  в  кость  наискосок
И  надвое  переломился.

Момент  упущен. 
              Рог  мгновенно
Проходит  в  пах, кишечник  рвет,
Вздымает  тело  над  ареной
И, торжествуя  откровенно,
Бросает  навзничь  в  свой  черёд.

Оплошность, робость,  ретирада
Роняют  торо  с  высоты
                признанья.
Злобой  налиты
            глаза  трибун,
Огнями  ада  горят  безумные  черты.

Презренье – вот  его  награда,
И  крест,  и  гвозди,  и  шипы.
Его  кровавая  эспада
Лежит  в  пыли  змеей  без  яда
У  ног  безжалостной  толпы.

Толпа  беснуется,  ревёт,
А  матадор  с  дырой  над  бровью,
Бледней  чем  смерть, исходит  кровью
И  Богу душу  отдает.

Под  хлёст  бичей  и  плеск  мулет
Быка  уводят  пикадоры.
Песком  кровавые  узоры
Засыпаны.
Пропал  и  след 
Немых  свидетелей  позора.

Идет  второе  отделенье.
Искусством  смерть  вознесена…
Нет, нет!   унижена  она
До  циркового  представленья,
До  фарса  в  вихре  вероник…

Сменивший  павшего,
                тореро –
Бесстрашный  юный  кабальеро
Непререкаемо  велик.

За  парой  пара  бандерильи,
Вонзаясь  в  спину  и  бока,
Готовят  нового  быка
К  венцу  фиесты – геральдильи.

Вот  и  она!   
            К  быку  спиной
Тореро  пассы  производит,
И, потрясенный  тишиной,
Бык  мечется, глазами  водит…
Но  снова  рог  его  находит
Лишь  пустоту  за  пеленой.

Рога  к  земле. 
          Согнувшись  вдвое,
Над смертью гибельно  завис
Тореро,      
Устремилась  вниз
Эспада  юного  героя.

Меж  двух  напруженных  бугров
Ту  точку  лезвие  находит,
Куда  нажатьем  легким  входит
Посланец  адовых  миров.

Бык  мертв.  Глаза  остекленели,
Но  он  не  ведает  того.
Матео, поклонившись  еле,
Уже  уходит  от  него.

Тот, кто  с  Европой  плыл  до  Крита
Послал  врагу  прощальный  взгляд
И  рухнул,
           острые  копыта
В четыре  стороны  глядят.

Решеньем  судей  хвост  и  ухо
Трофеями  присуждены,
Торжественно  отсечены
И  корифею  злого  духа
Для  вящей  славы  вручены.

Его  удача – воля  свыше,
А  тот  кто  сброшен  с  высоты
Хоралы  траурные  слышит,
Его душа  на  ладан дышит
В  объятьях  смертной  маеты.

Приникла  гибель  к  изголовью,
Рвет  ленты  славы  на  бинты
Уже  запекшиеся  кровью,
Целует, бледная, с  любовью
Его  холодные  черты.

Страданье  гибельно  дурманит.
Все  ближе  Стикс  и  Ахерон…

Всего  язвительнее  ранит
Несущийся  со  всех  сторон
Гром  медных  труб и  крики  браво
Увы  беспечному  тому,
Кто  вознесен  и  кто  по  праву
Украл  и  Скипетр,  и  Державу,
Принадлежащие  ему.

Бык, как  возлюбленный  и  враг,
Порвал  звено  в  цепи  удачи,
Перекроил, переиначил,
Завлек  в  долину  бед  и  плача,
Туда  где  хаос, лёд  и  мрак.

Не  андалузскими  лучами,
Что  негой  страсти  сожжены,
И  не  девичьими  очами,
Что  вечно  знойно  влюблены…
Сегодня  адскими  печами
Его  черты  опалены.

Фортуна  ветрено  резвится
Как  непослушное  дитя,
Играет  судьбами  шутя,
То  улыбается, то  злится.

Сегодня  счастьем  озарен,
Богат  и  славен, и  беспечен,
И знаниями  умудрен…
Но  миг,  увы, недолговечен,
Исчезнет  он,  исчезнет  он.

Влекут  загадочные  тени
Мерцая  тускло  и  мертво,
Туда, где  рухнули  ступени
Страстей,  надежд  и  опасений,
Где  холод, мрак  и  Ни-че-го!